Я на твоей стороне

      — Чисто теоретически, есть большая вероятность того, что эти сокровища на самом деле ещё находятся на территории лагеря. Но исключать тот факт, что прошло уже больше двухсот лет и их давно могли найти, нельзя, — поправив на носу очки, с умным видом заметил Диман, поелозив на кровати. На его подогнутых под себя ногах стоял поднос, на котором, в свою очередь, лежали вырезанные из цветной бумаги по приказу девчонок какие-то полоски.              Шёл третий день лагерной смены. Только что состоялось официальное открытие, где директор поднимал флаг, звучали красивые речи, играл гимн лагеря. Всё действие длилось не более двадцати минут, после чего всех распустили по своим делам, так как вечером планировался концерт с импровизированными номерами, которые должны были придумать все отряды, а это требовало подготовки.              Позавчера парни начали замечать странное поведение Антона: тот был чрезмерно молчалив и задумчив. После недолгого допроса — Шастун слишком быстро сдался — Серёга и Димка узнали об их с Арсением Сергеевичем ночном разговоре и о причине неестественного поведения парня в столовой. Диман так громко ахнул, когда услышал о тех самых сокровищах, про которые однажды в школе делал доклад, что на него обернулась половина лагеря, в том числе подозрительно сощурившийся на Антона Арсений Сергеевич.              Разговор, правда, постоянно откладывался: то кружок, то время приёма пищи, то какой-нибудь концерт или дискотека, на которую всех выгоняли из домиков. Всё это время ребятам никак не удавалось остаться наедине без посторонних ушей. И вот сегодня, после открытия смены их соседи очень удачно куда-то пропали, Арсений Сергеевич ушёл в соседний домик к Окс, а у ребят появились свободные сорок минут и пустая комната, где не было лишних ушей.              Антон постарался не упускать деталей из рассказа Арсения и даже в красках описал сам перстень, который ему удалось подержать в руках. Парень до сих пор чувствовал тяжесть металла, холодившего кожу, в своей ладони.              На то, что скорее всего в лагере запрятаны сокровища, ребята отреагировали очень бурно, вопреки ожиданиям Антона. Наверное, отчасти из-за того, что им тут было крайне скучно и хотелось какого-то разнообразия, иначе все трое рисковали зачахнуть к тридцатому дню пребывания здесь. Правда, Шастуну тут же пришлось прервать их разбушевавшиеся фантазии тем, что Арсений Сергеевич запретил с кем-либо говорить на эту тему.              — Если он считает это детским лепетом, это не значит, что вся легенда — враньё, — протянул задумчиво Шаст, по привычке делая наброски в блокнот. Когда ему нужно было на чём-то сосредоточиться, он либо закуривал, либо начинал рисовать. В основном это были различные драконы. Почему они? Потому что это мифические существа, и ты можешь нарисовать их какими угодно, и второго такого изображения ни у кого не будет. Ну не классно ли?              — Мне кажется, во всех легендах есть доля правды. И в этой в том числе. Хотя, если честно, я до сих пор не могу понять, — Диман поправил на носу очки и поднял взгляд на Антона. — Если этот человек добывал золото и решил его спрятать, то это должен быть очень большой тайник. Почему его тогда до сих пор никто не нашёл?              — Потому что никто не знает, где искать, — сделал простой вывод Серёга.              — Да ты, блин, сама очевидность! — фыркнул Диман. — Я имею в виду, а вдруг сокровищ на самом деле не было в этой деревне? Что, если он спрятал их где-то дальше, в лесу, и, чтобы смешать всем карты, сказал, что они зарыты в деревне? Люди ведь воспринимают информацию слишком буквально, не догадываясь о подвохе. Да и зачем строить деревню там, где спрятал сокровища, если знаешь, что так их найти будет намного проще? Глупость какая-то…              — Хорошо, даже если он и построил деревню для отвода глаз и запрятал сокровища где-то в лесу, то почему никто до сих пор не нашёл ни единой подсказки? — Антоха опустил блокнот себе на живот и пожал плечами, бросив взгляд на хлопнувшую от сквозняка форточку.              — Может, потому что он их и не оставлял? — Серёга лениво болтнул ногой, свешенной с кровати. — Зачем прятать золото и оставлять подсказку, чтоб его нашли, если ты и так спрятал его для того, чтобы никто не нашёл?              — Может, он считал, что найдёт их только избранный и самый умный. Человек, который мыслит не как все, — предположил Шаст, подняв блокнот и любуясь своей работой. — Например, тот, кто хочет найти сокровища, должен разгадать первую загадку с перстнем, думая при этом неординарно.              — Думаешь, это загадка? — вздохнул Серёга.              — Возможно, перстень — это часть головоломки, — Диман согласно кивнул, продолжая чиркать ножницами. — Может, это подсказка на какую-то вещь, или это ребус, который надо разгадать, а возможно, это действительно самый настоящий ключ от места, где спрятаны сокровища. Когда дело касается поиска золота, у одного слова «ключ» появляется сразу несколько смысловых значений. Тут уж не угадаешь сразу.              — А что на нём было изображено?              — Почти стёртые инициалы «А.П.» и внизу маленькая цифра тринадцать, — так, словно видел его перед собой прямо сейчас, ответил Шаст. — Арсений Сергеевич сказал, что это инициалы его прадеда, а цифра тринадцать — счастливое число в их семье. Почему — не уточнил.              Послышалось задумчивое цоканье языком от Серёги, да и Диман на миг замер, глядя куда-то в пространство. Шаст особо не занимал голову осмыслением подобной мелочи. Может, у того человека «13» тоже было счастливым числом, и он подумал, это принесёт удачу его потомкам, если эта цифра всегда будет рядом с ними, и набил её на перстне, который должен был переходить из поколения в поколение. Небольшая весточка от предка будущему родственнику. Довольно мило.              — Что-то тут не складывается, — после минутного молчания наконец вздохнул Серёга, продолжая беззаботно валяться на кровати, подложив руки под голову и разглядывая деревянный потолок.              — Что именно? Твои отношения с девушками? — невольно хохотнул Диман, однако Серёга решил пропустить его слова мимо ушей.              — Если перстень ничем не может помочь в решении загадки, то зачем он вообще нужен? — словно спрашивая самого себя, пробормотал Серёга.              — Когда речь идёт о сокровищах, важно учитывать любые интересные детали, которые могут натолкнуть на разгадку этой тайны, — заметил Диман. Шастун невольно поморщился.              — Почему ты всегда говоришь такими умными словами?              — Ну, должен же хоть один из нас троих казаться умным.              — Может, побьём его? — Серёга лениво повернул голову на Димана, но вопрос явно адресовался Шастуну.              — Зачем? — безучастно поинтересовался юноша, возвращаясь к рисованию.              — Он уже затрахал строить из себя умника, — так же спокойно констатировал факт Серёга.              — Ты просто завидуешь, что уровень моего IQ выше, чем у кого-либо из присутствующих здесь, — ни капли не испугавшись угроз друга, заметил Диман, отчего Шаст понимающе хмыкнул, наблюдая, как Серёга показывает другу средний палец, и ссора молча заканчивается, так толком и не начавшись.              — А может, спиздим у него этот перстень? — неожиданно предложил Шаст, снова положив себе на живот блокнот и посмотрев на друзей. — Возможно, я чего-то не разглядел на нём. Что-то, что могло бы подтолкнуть к разгадке ребуса…              — Я бы настоятельно не советовал этого делать, и знаешь, почему? — Серёга наконец решился-таки принять вертикальное положение и сесть на кровати, как и Поз, подогнув под себя ноги. — Если ты это сделаешь, то подозрение сразу падёт на тебя. Тот разговор был приватным, и ты никому не должен был о нём рассказывать. Не думаю, что он целыми днями носится по лагерю, и орёт о семейной легенде размахивая перед чужими носами перстнем. Если он сам не верит в легенду, то и никому не станет рассказывать правду о себе.              — И как тогда искать сокровища, не имея ключа и зацепок? — непонимающе нахмурив брови спросил Шаст.              — А зачем тебе их искать? — послышалось в дверном проёме, и ребята, вздрогнув, резко обернулись.              Проклятье! У Шастуна в этот момент что-то оборвалось внутри, и сердце ухнуло в пятки. Хотя, если подумать, то в его полулежащем положении оно скорее грохнулось под лопатки. Недолго думая, парень, не успев разглядеть стоявшего в дверном проёме вожатого всё в тех же чёрных джинсах и жёлтой майке с эмблемой лагеря, поднял на уровень глаз блокнот, стараясь прикрыть им лицо. Послышался тихий вздох, скрип половиц под ногами, и блокнот из рук парня грубо вырвали.              — Ты дурак или да? — сердито осведомился Арсений Сергеевич, чуть пихнув в грудь попытавшегося сесть на кровати Шастуна. Взгляд голубых глаз сейчас был отнюдь не весёлый, и он, похоже, всерьёз рассердился, да настолько, что на его переносице образовалось несколько складок. — Я что, на непонятном тебе языке сказал забыть эту историю? Или ты умственно отсталый?              — Да я только им, мы же лучшие друзья… — залепетал Шаст, однако вожатый тут же огрел его лёгким ударом в плечо.              — Нет, Шаст! Если я сказал забыть эту историю, это значит ни с кем не обсуждать, никому не рассказывать, забыть и вообще не думать о ней! — как отрезал Арсений Сергеевич, чуть не швырнув в парня его же блокнотом.              — Да нам просто стало интересно, вот мы и расспросили его… — Диман попытался успокоить взвинченного вожатого, но тот лишь рассердился ещё больше.              Не спуская взгляда с Шастуна, мужчина прошипел:              — Даже думать об этом не смейте, поняли? Вы знаете, сколько народу пострадало, разыскивая эти проклятые сокровища? Мой отец чуть не погиб из-за них, и вы хотите, чтобы это всё повторилось?!              — Но вы не говорили…              — Шаст, я же вроде сказал, что я этим запрещаю заниматься! И вы двое не исключение! — Арсений Сергеевич зло зыркнул на съёжившихся от его тона парней.              — Да чё вы на нас кричите-то? — не выдержал Серёга. — Здесь всё равно заниматься больше нечем.              — Сказали они и отправились на поиски несуществующих сокровищ! А потом вы пойдёте в лес, упадёте в яму, свернёте себе шеи, а виноват буду я! — Арсений Сергеевич неожиданно замер и, прикрыв глаза, медленно выдохнул. — Так, надо успокоиться.              — Вот именно.              — Заткнись, Шаст! — рявкнул мужчина. Антон раздражённо закатил глаза, снова раскрывая свой чуть помятый блокнот, чтобы сосредоточить своё внимание на рисунке. И чего он орёт на него? Они просто обсуждали, а не действовали. У них даже элементарной зацепки нет, что они могут? А вообще-то Антону не нравится, когда на него повышают голос. Раньше он как-то спокойно к этому относился, а теперь отчего-то стал воспринимать всё на личный счёт. В последнее время он стал более ранимым и чувствительным что ли. Его стало легче задеть, хотя раньше ему глубоко было наплевать на чужое мнение. А сейчас? Шаст почувствовал в горле нарастающий комок, и чувство несправедливости кольнуло в грудь. Он не первый и не последний в этом лагере человек, который просто решил обсудить со своими друзьями глупую легенду, а на него спустили всех собак. Круто. Вау.              — Так, поднимайте свои задницы и тащите их на кружок китайского, который, кстати, начинается через две минуты, — Арсений Сергеевич бросил взгляд на наручные часы. — Живо! А ты, Шастун, сиди на жопе ровно. Есть разговор.              Одними губами выдав длинноногому другу «попадос», Серёга вскочил с кровати и следом за Диманом вылетел из домика. Антон невольно обернулся на открытое окно, заранее пытаясь продумать пути отхода. Арсений Сергеевич тем временем на миг скрылся в вожатской, но очень быстро вернулся обратно с… каким-то листком. Его не будут убивать? Не будут душить и бить?              — Чё смотришь? — всё ещё с долькой злости в голосе спросил вожатый, опускаясь на соседнюю кровать и что-то исправляя в исписанном листке на коленях. — Ты ещё не прощён, Шастун, ты понял?              — Да ладно вам, Арсений Сергеевич, — протянул Шаст, свесив с кровати ноги и чуть откинувшись назад. — Ну серьёзно, это ведь очень интересное приключение…              — Вот когда моя смена кончится, хоть ложкой тут всё перерой, — уже более спокойно пробубнил мужчина, не отрываясь от листа. Закончив что-то писать, он наконец соизволил поднять глаза на парня. — Есть одно дело.              — Хотите, чтобы я передал кому-то любовную записку? — начиная наглеть, усмехнулся парень, на минуту забыв, что перед ним вожатый, а не его лучший друг. Тот в свою очередь хмыкнул, смерив парня внимательным взглядом, словно попытался оценить шутку и вдруг… оценил. Он расплылся в широкой улыбке и покачал головой, как будто кивая своим мыслям, сложив на коленях руки с листком.              — Нет, Шаст, по другому поводу.              — Я Антон, — парня немного подбешивала такая манера вожатого называть его по фамилии.              — А я Арсений, — не оставшись в долгу мужчина кивнул, наблюдая, как у парня на лице появляется улыбка.              — Я это знаю, — пытаясь сдержать смешок, заметил парень. — Просто не нравится, когда меня так часто зовут по фамилии.              — А мне не нравится, когда меня зовут Сергеевич, — тут же пожал плечами мужчина. Повисло молчание. — Жизнь несправедлива, не правда ли?              Он прикалывается, что ли? Шаст, ничего не понимая, выгнул бровь. Он попросил его остаться, чтобы посмеяться над ним? В чём прикол?              — Я не хотел бы пропускать китайский, — уже ожидая какого-то выпада со стороны вожатого, медленно протянул Антон, не торопясь подняться с кровати и внимательно следя за выражением лица Арсения Сергеевича. Тот в свою очередь бросил взгляд на листок.              — Сможешь наверстать со второй сменой, — пожал наконец плечами вожатый.              — С этими малолетками?              — Какие же они малолетки, раз уже курят за туалетом?              Молчание снова ударилось о стены небольшой комнаты. С улицы слышались визг и топот веселящихся детей. Арсений Сергеевич сидел напротив Антона и оба, отчего-то улыбаясь и смотря друг на друга, молчали. В голове парня пронеслась уже сотня мыслей. Он в чём-то провинился? Что-то ещё сделал, кроме того, что рассказал друзьям о сокровищах? О нет… он позвонит родителям и скажет, что их сын не слушается вожатых? Если отец приедет сюда, это будет конец всего.              — Ты чё бледнеешь? — в конце концов не выдержал Арсений Сергеевич, пытаясь подавить улыбку. — Не пугайся, я не собираюсь тебя вышвыривать из лагеря.              — Тогда к чему весь этот странный разговор?              — Я оцениваю твою речь.              — Что? — он хочет доебаться до Антона за мат? Антон ещё тот матершинник, но при Арсении Сергеевиче вроде в этом плане не палился. — Слушайте, вы можете прямо сказать, что вам надо от меня?              — Наконец-то ты спросил, — качнув головой, Арсений чуть придвинулся к краю кровати, словно их беседу никто не должен был подслушать, и чуть наклонился вперёд. — Сегодня вечером наш отряд должен показать номер, слегка… необычный для нашего лагеря.              — Стриптиз танцевать будем? — отчего-то это была единственная мысль, пришедшая в голову Шастуна. Арсений Сергеевич, не удержавшись, хохотнул, хлопнув себя по колену.              — Нет, Антон, — вожатый, продолжая усмехаться, мотнул головой. — Я, конечно, мог бы это сделать, но, боюсь, у вас тогда будет новый вожатый. Вообще-то у нас уже несколько смен подряд на выбранный случайным образом отряд выпадает один интересный номер. Мы его называем «Импровизация». В этой смене жребий пал на наш отряд и на меня в том числе, как на вожатого.              — Так, и при чём тут я?              — Я присмотрелся к тебе, и мне кажется, у тебя есть чувство юмора, — вожатый пожал плечами.              — Это вы так из-за стриптиза решили? — отчего-то собрался уточнить парень, чем вызвал новую улыбку Попова.              — Отчасти, — кивнул мужчина. — Короче, суть игры я тебе расскажу, и мне хочется, чтобы ты выступил со мной. Ты же не боишься сцены?              — Нет, вроде, — Шаст мотнул головой.              — Отлично. Короче, знай, там нужна только импровизация, — Арсений Сергеевич ещё ближе подвинулся к краю, вытянув вперёд руку с листком. — Сценария никакого не будет, будем придумывать всё на ходу. Павел Алексеевич, как обычно, будет руководить и говорить нам задания, а наша с тобой задача — рассмешить народ.              — Это я понял, — Шастун, внимательно следя за жестикуляциями своего «коллеги по сцене», кивнул. — А что хоть примерно надо будет делать?              — В этот раз будет два номера. Один называется «Опции». Всё просто: Павел задаёт вопрос зрителям, какой они, например, любят жанр фильмов. И мы подстраиваемся под этот жанр. Импровизируем. Если ему всё нравится, он спрашивает дальше, и мы снова подстраиваемся.              — Звучит весело, — усмехнулся Антон. — А ещё кто-нибудь будет участвовать?              — Можешь приплести своих друзей. У нас будет номер «Громкий разговор». Пусть участвуют в нём.              — Хорошо, я им передам, — вспоминая, как Серёга любит внимание общественности к его персоне, Антон потёр ладони. — Всё, вы меня отпускаете?              — Да, дуй на свой китайский, — кивнул Арсений Сергеевич, что-то отмечая в листке. Однако, не успел Антон дойти до выхода, как взгляд вожатого упал на оставшийся лежать открытым на кровати блокнот парня, в котором аккуратными штрихами почти уже был дорисован дракон. Удивлённо выгнув брови, мужчина привстал с кровати Позова и тут же подошёл к той, что принадлежала Антону. Парень, заметив это, замер в дверном проёме, отчего-то смутившись, что кто-то увидел его творчество.              — Это так… наброски.              — Это потрясные наброски. Только драконов здесь рисуешь? — не отрываясь от рисунка и проводя по нему рукой, словно его можно было ощутить, завороженно спросил мужчина. Он стоял спиной к Антону, но чувствовал, что парень не ушёл.              — В основном, — уклончиво протянул парень. Послышался смешок, и Арсений Сергеевич, обернувшись на выходе из комнаты, вручил в руки парня блокнот.              — А ты слышал, что драконов рисуют мечтатели?              Весь оставшийся день у Шастуна было хорошее настроение. Почему? Наверное, он был польщён вниманием вожатого, что из всех ребят их отряда Арсений Сергеевич выбрал именно его.              

***

             Антон, в который раз за занятие китайским, улыбнулся, неосознанно выводя на листке инициалы «А.П.». Непонятно почему, но парень осознал, что Арсений станет ему другом. От него веяло добротой, теплом и уютом. Видимо, Арсений Сергеевич был из тех людей, которые собирали вокруг себя народ, даже не утруждаясь. Просто люди тянулись к таким, и всё, а они уделяли внимание каждому. Это приятно, потому у таких людей, как Арсений Сергеевич, всегда есть друзья. Всегда и везде.              — Ну, и кто это? — послышался шёпот над ухом Шастуна. Парень, уйдя в свои мысли, забыл, что находится на занятии. Диман, аккуратно скосив взгляд на «учителя», склонился к Антону. — В кого втюхался?              — В смысле?              — Сидишь лыбишься, как идиот. Кто она? Я её знаю? — продолжил шептать Поз, поправив на носу очки.              — Это не твоё дело, Поз, — Шаст быстро перевернув лист с инициалами Арсения Сергеевича, словно парень мог подумать что-то не то, чуть подтянулся на стуле, с которого успел сползти. — Ты лучше скажи, сколько там ещё по времени осталось?              — Если тебе так не нравятся эти занятия, зачем ходишь? — не понял Димка и тут же с другого бока от Шастуна послышалось шипение Серёги:              — Тише пацаны, спать мешаете, — пробубнил парень, переворачиваясь на другую щёку.              — Вот видишь. Он от этой жизни берёт по максимуму. Научись делать, как он: проводить время с пользой, — показав на спящего друга, посоветовал Диман, поправив на носу очки.              Только Шаст открыл рот, чтобы спросить, к чему тот клонит, как спереди под поставленной перед ним партой его грубо ударили в ногу, отчего Антон аж подскочил на месте.              — Хватит болтать, балаболки! — послышался шипящий голос Ирки. — Вы отвлекаете!              — Так не слушай нас, — передразнил девушку Позов, и тут же получил пинок под коленную чашечку. Блондинка, тряхнув волосами, откинулась на спинку стула, щёлкнув в своей руке ручкой, занесённой над тетрадью. Несмотря на то, что ребята находились в летнем детском лагере, девушка на семнадцать лет вообще не выглядела. Она всегда одевалась сногсшибательно и стильно, хотя в лагере-то все как на даче, и придерживаться моды не обязательно, и почти вся мужская половина старшего отряда бегала за ней с первого дня. Лёгкая, изящная, женственная… истеричка. Так её за глаза прозвали трое друзей, причём инициатором этого был Серёга, которого та отшила на одной из дискотек.              — Не получается. Ваши баритоны перекрывают голос учителя, — огрызнулась девушка, стрельнув раздраженным взглядом в слишком громко шипящего от боли в ноге Позова.              — А то ты его слушаешь! Можешь не делать вид, что тебе интересен китайский, я тебя уже раскусил, — прошипел, наклонившись к девушке, Диман, скосив глаза в сторону на соседа справа от себя. Шаст, как ни в чём не бывало, начал черкать в прихваченном из домика блокноте. На то, что творилось вокруг, ему было совершенно плевать.              От такого заявления парня щёки девушки на миг вспыхнули румянцем, и она молча поспешила отвернуться обратно к учителю. Остаток занятия прошел спокойно, и Шаст больше ни на что не отвлекался: ни от учителя, ни от китайского, ни ото сна, — и никого не отвлекал. Его взгляд был прикован к блокноту на коленях, где он усердно продолжал дорисовывать дракона, которого так расхвалил Арсений Сергеевич.              После обеда по лагерю объявили тихий час, и народ закрылся в своих домиках готовиться к вечернему концерту, посвящённому открытию смены. Девушки из их отряда ставили какой-то номер с танцами, которые пытались выучить в домике, сдвинув кровати, чтобы было место для репетиций. Парни же весь тихий час, который, кстати, длился два с половиной часа, и не понятно, почему его называют тихий «час», бессовестно продрыхли. А что им ещё было делать? Арсений Сергеевич снова где-то пропадал, а так как из домиков выходить было нельзя, решили поспать. Сон пришёл не сразу, но Серёга дрых уже через полчаса после отбоя, а Шаст по просьбе Димана пытался перерисовать по памяти перстень. Даня безучастно валялся с какой-то книжкой на кровати, а вот Эд… Его парни за глаза окрестили Железным человеком. Говорил он мало, и иногда у Шастуна просто создавалось впечатление, что парень глухой, потому и не отвечает на вопросы и не поддерживает беседу. Ходил он исключительно в одних и тех же чёрных штанах и раз в два дня менял майки, которые были такие же чёрные и отличались разве что надписями на английском языке. Он постоянно где-то пропадал и постоянно появлялся так неожиданно, что Антон однажды так от внезапности шарахнулся плечом о стену, что чуть не вывихнул руку. Сам Железный человек тогда бросил одну единственную фразу за день: «Извини, что напугал».              Так вот. Суть в том, что сейчас этот парень сидел на своей кровати, слушая в наушниках музыку, и канцелярским ножом вытачивал из куска дерева кол. На кой чёрт он был ему нужен, парни узнавать не спешили, но с настороженностью поглядывали в сторону лысого.              После ужина народ начали сгонять к сцене, и тут Шастун понял, что немного, да волнуется. Это его первый почти «сольный» номер, потому что весь его исход будет зависеть от него и от Арсения Сергеевича, который должен будет импровизировать вместе с ним. Можно сказать, что Диман и Серёга выступали вместе с ними, но задача у них была немного другая. Одному из них на уши наденут наушники, и тот должен будет прочитать по губам собеседника, о чём тот говорит, слово в слово. Шаст про себя отметил, что это они отлично сработаются, так как Серёга зачастую просто читал мысли друга. Арсений Сергеевич появился сразу после ужина, и под его присмотром вся мужская часть отряда встретилась с девчонками и отправилась к костру занимать места перед зданием администрации. Повсюду царил весёлый гомон зрителей и готовившихся к выступлению артистов. Вожатые настраивали вытащенную аппаратуру, а ведущие, которыми в этот раз были сам директор и его жена, носились между участниками, пытаясь сверить списки и последовательность номеров.              — Поверьте, вы четверо выглядите шикарно, — Окс взъерошила волосы на голове Шастуна, из-за чего ей даже пришлось привстать на цыпочки, и обернулась на Арсения Сергеевича, уставившегося в телефон. — Здесь нет связи, что ты там смотришь без интернета?              — На одного красавчика любуюсь, — мужчина улыбнулся и повернул дисплей телефона, на котором мелькнуло его собственное селфи.              — Ты неисправим, — Окс, тряхнув волосами, забрала у него телефон и толкнула в сторону сцены. — Сядьте на первый ряд, так быстрее будет, я присмотрю за парнями.              — Слышали, пацаны, что сказала мамочка отряда? — хохотнул Арсений Сергеевич и тут же схватился за предплечье Серёги, пытаясь скрыться за ним от несущегося пенделя ему по пятой точке. — Да ладно, ангел, я пошутил!              Начали концерт с банального — с речи директора. Она длилась недолго, минуты две, и в основном заново пересказывала правила поведения в лагере. Затем объявляли номера, начиная с самых младших, которые, в основном, пели, не очень слаженно танцевали, разыгрывали сценки и т.д., и т.п. Наконец, девочки из их отряда станцевали номер с лентами, и настала очередь ребят. Первыми на сцену поднялись Антон с Арсением Сергеевичем, и попутно с этим Павел Алексеевич объявил об известной игре в их лагере и о жребии, который в этом году пал на отряд Арсения и Окс. Коротко пробежавшись по правилам игры, Павел вернулся за стойку рядом с колонками и показал на ребят.              — Итак, вы у нас вожатый с ребёнком из лагеря, которые оказались в лесу и собираются ставить палатку. Начинаем!              В принципе, Антон с Арсением быстро настроились на волну. Вот уже в руках Антона невидимый колышек, а Арсений разбирает невидимую палатку под мирный разговор о том, что они умрут в этом лесу, и тут звучит удар в колокол.              — Какой у вас любимый жанр фильма? — Павел Алексеевич повернулся к зрителям, в то время как Арсений и Антон замерли, как истуканы.              — Приключения! Ужасы!              — Ужасы? Хорошо, продолжайте в стиле ужасов.              И понеслось. Парни извалялись на всей сцене, представляя, как какая-то птица смотрит на них с ружьём, чем повергли зал в непрерывный смех. Ещё пару раз задания менялись, а заинтригованная ребятня, в том числе и вожатые, наперебой начали давать ответы, чтобы парни подстраивались под них.              — Ваш любимый поэт? — в зале повисло молчание, и послышался чей-то крик «Пушкин!». — Отлично. Давайте как Пушкин!              — Выпьем, Миша, где же кружки? — тут же нашёлся Арсений, кидаясь к полу и перебирая невидимые сумки. Антон тут же отреагировал, пытаясь подавить приступы смеха.              — Налить вам водки? — начал было Антон, и вожатый тут же подхватил.              — Ну конечно! И не хватало ищ… бы селёдки! — Арсений многозначительно хлопнул рукой по воздуху, чем вызвал новый приступ смеха у зрителей. Однако только Антон уже собрался вставить следующую рифму, как Арсения попёрло на стихи: — Но знаешь, что, друг мой родной? Тебя я вижу под луной! — Антон сжал губы, всеми силами пытаясь не засмеяться от весёлого выражения лица Арсения, который продолжал импровизировать. — Тебя я вижу без одежды, — Арсений Сергеевич отошёл назад, принимаясь стягивать с себя невидимую одежду и посмотрел на зрителей. — Оставьте, бабоньки, надежды!              Это было не столько смешно, сколько сделано с выражением. Тут уж Антона прорвало на смех, как и вожатого, который не смог удержаться, а из расхохотавшегося зала послышались девичий визг и, кажется, один среди них принадлежал Окс, которая хохоча аж свалилась со скамейки. Сразу послышался удар в колокол, означающий, что номер закончен.              — Громкий разговор!              Задача парням была ясна, и Диману надели на уши огромные вакуумные наушники, врубив в них музыку настолько громко, что стоявшие у конца сцены Арсений с Антоном услышали саму песню. Павел тут же озвучил задачу Серёги, которую тот должен был в красках расписать другу. Игра началась. Диман так пялился на лицо и губы Серёги, что в зале только от этого взгляда уже начали хохотать, а самое веселье началось, когда парень попытался читать по губам смеющегося Серёги слова. Речь шла о ночном клубе, куда якобы Серёга не собирался пускать Димана. Парень на названии клуба «Бабочки» так завис на минуту, и его глаза так округлились, что он невольно открыл рот.              — Попочки? — отчеканил парень в микрофон. Тут же зал покатился со смеху, включая и Арсения с Антоном, которые по очереди аж присели от смеха. Стараясь сохранить серьёзное выражение лица, но всё же улыбнувшись, Серёга медленно повторил.              — Бабочки.              Молчание.              — Нет, ну, по-моему, логично — ночной клуб «Попочки».              — Да какие попочки?! — тут же в шутку разозлившись, Серёга пихнул друга в бок, чем вызвал новый приступ смеха. — Бабочки!              Номер просто взорвал зал. Народу так понравилось импровизированное выступление четырёх парней, что овации не стихали, даже когда те вернулись на свои места, дав друг другу пять. К сидящим рядом Шастуну и Попову тут же со спины прилетела Окс и повисла у них на плечах.              — Мальчики, это была бомба! Так смешно ещё не было ни за одну смену. Шаст, ты и твои друзья — находка! — звонкий поцелуй от девушки тут же украсил щёку парня, а затем немедленно перекочевал на щёки остальным парням, в том числе покрасневшего от смущения и столь большого внимания Попова. Когда Окс ускакала к остальному отряду, Арсений Сергеевич чуть толкнул Шаста в плечо.              — Мы хорошо сработались. Я знал, что ты не подведёшь!              — Вы тоже были хороши! — кивнул Шаст стараясь перекричать крики народа.              — Можно просто Арсений или Арс. Я же не на столько старый, мы почти ровесники, — показав на себя и на Шаста, крикнул тот.              — Договорились! — Шаст, окончательно расслабившись и развеселившись, хлопнул вожатого по плечу, отчего получил новую порцию смеха Арсения Сергеевича, и оба отвернулись обратно к сцене. Самое страшное, что вообще могло случиться в этот день, было позади. Концерт закончился впритык с ужином, после которого сразу началась дискотека. В этот раз Арсений Сергеевич не торопился выпроваживать народ из домика. Правда, это и не требовалось.              — Ты идёшь, Дань? — в дверном проёме появился Серёга Лазарев. — Шаст, ты с нами?              — Да ну, не, — парень лениво отмахнулся, развалившись на кровати и наблюдая, как Матвиенко в спешке пытается натянуть кеды. — Чё-то я заебался за день, спать, наверное, лягу.              — О, а может, закинешь в библиотеку книгу? Я обещал сегодня сдать, но забыл, он там вроде до десяти сидит, — Даня, оживившись, словно Шаст уже согласился, натянул майку и, рванув к тумбе, схватил с неё книгу и кинул ту на живот Антона. — Спасибо!              — Но я ещё не согласился! — заорал парень в тот момент, когда трое ребят уже выскочили из комнаты.              — Пошли, прогуляемся, — со вздохом поднимаясь с кровати, предложил Позов. — Идём, Шаст, а то Ира снова прибежит на твои поиски.              — А чё ей надо-то от нас? — с неохотой отрывая голову от подушки, спросил Шаст. На улице было прохладно, а тут тепло и мягко. Чёрт, не хочется никуда идти.              — От нас ничего, а от тебя что-то да надо.              Парня как током прошибло. Антон, поднявшись с кровати, замер, как истукан, расплывшись в тупой улыбке, и посмотрел на не заметившего этого Позова. Когда парень обернулся и наткнулся на пристальный взгляд длинноногого, то невольно закатил глаза.              — Только не говори, что ты все эти четыре дня не замечал этого! Она на тебя слюни пускает, всю тетрадь с китайскими иероглифами обрызгала, а ты всё своих драконов рисуешь.              — Погоди, — отчего-то у парня в мозгу щёлкнула лампочка, и он нахмурился. — Ира — это та самая истеричка?              — А у нас и нет больше Ир. А что, куда радость пропала? — хохотнул Позов, закрывая за вышедшем Антоном дверь в комнату и направляясь к выходу на веранду. — Она тебе не нравится?              — О ком речь ведёте? — послышалось за спинами из открытой вожатской. Ребята правда думали, что тот спит, но нет, рядом с ним на кровати среди разбросанных вещей сидела весёлая Окс с картами в руках, которые они не очень-то и скрывали. Арсений перевёл взгляд с Позова на Шастуна и поелозил на стуле. — Кто тебе не нравится, Шаст?              — Да на него Ирка запала, а он только расстроился из-за этого, — хмыкнул Позов, когда Шаст уже хотел открыть рот и ответить. Послышался смешок Окс.              — Это правда, девчонка уже вся извелась оттого, что ты на неё не смотришь, — сбрасывая следующую партию карт, хмыкнула девушка. — Согласна, у неё трудный характер, но она хорошая.              — Да она истеричка, — возмутился Шаст, отчего тут же получил грозный шик от Арсения Сергеевича.              — Спокойней, Шаст. Она же тебя не обзывает шпалой.              — Ну, так я этого и не отрицаю, — парень пожал плечами, и под смех вожатых они снова продолжили путь к веранде. Однако, не успели они отойти и на пару метров от домика, как сзади послышался свист, и ребята обернулись.              — Дискотека в другой стороне, — как-то странно прищурившись, заметил Арсений.              — Мы в библиотеку, — ответил Позов. — И на дискач.              — Шаст, — предупреждающе протянул Арсений Сергеевич, нахмурившись.              — Да я книгу отнесу, и только.              — Я слежу за тобой, понял? Только попробуй! — пригрозил мужчина и скрылся в домике.              Парни продолжили путь, огибая тропинки и проходя мимо центра костра, где, как и обычно, сидело несколько ребят, кому не нравилась дискотека и кто хотел романтики. Их было немного, но рядом с ними было очень душевно. В центре горел большой, чуть ли не пионерский, костёр, а напротив сидело несколько вожатых, в том числе и парень с гитарой, напевая «Батарейку». Пройдя мимо такой сердечной атмосферы, ребята добрались до здания администрации и шмыгнули в открытую дверь. Из кабинета директора слышались спокойные голоса Павла и Ляйсан. Парни прошли мимо медпункта и толкнули дверь в приличных размеров библиотеку. Она была совсем новая, с большими окнами, на которых ещё остались старинные витражные стёкла с изображением природы и людей. В остальном, всё в библиотеке было свежим, начиная от стульев и заканчивая книжными шкафами, которых здесь было всего семь, по периметру библиотеки. Почти у самого входа стоял стол, за которым обычно сидел молодой библиотекарь. Ботаник лет двадцати пяти со скучающим видом листал какие-то журналы. Сейчас он копался у себя за спиной в поисках каких-то книг и не сразу услышал, что пришли гости.              — Мы хотим сдать книгу, — нарушил молчание Шаст. Кажется, библиотекарь его даже не испугался. Лениво обернувшись и бросив взгляд на книгу, парень взял со стола листок и что-то черканул.              — Отряд?              — Первый.              — Поставь на полку рядом с историей, — махнув рукой куда-то в сторону, парень лениво отвернулся обратно и продолжил шелестеть страницами. Диман и Антон переглянулись и, пожав плечами, двинулись к полкам искать раздел истории. На это не ушло много времени. В основном тут была детская литература и литература для юношеского возраста. Совсем мало здесь оказалось серьёзных книг, вроде той же истории или чего-то, связанного с политикой. Найти нужную полку не составило большого труда.              — Может, и себе взять почитать чего-нибудь? — скучающе протянул Позов, вынимая из ряда книг учебник по истории за одиннадцатый класс и роняя следом за этим несколько старых газет, лежавших поверх книг.              — Рукожоп, — вздохнул Шаст, засовывая книгу Дани на место и приседая, чтобы собрать газеты.              — А чё они тут лежат у всех на виду! — проворчал Позов, поправив на носу очки и присев следом, чтобы поднять рассыпавшуюся кипу бумаг.              — Сколько им лет? — Шаст невольно усмехнулся, перевернув одну из газет и отыскав у заголовка дату. — Глянь, июнь семьдесят пятого! Прикол!              — Если тут газеты такие старые, то что уж говорить о книгах, — прошептал Позов, без разбору сгребая в кучу вырезки из газет, чтобы запихать их обратно. Заинтригованный Шаст поднялся в полный рост и развернул газету полностью, взглядом пробегаясь по заголовкам. В какой-то момент пальцы парня похолодели, а из горла вырвался странный хрип. Заметив это, Диман, поспешно вскочив, подлетел к парню и попытался заглянуть через плечо.              — Что? Что там такое?              Не находя слов, Шаст медленно опустил газету с громкоговорящим заголовком «Разыскивается» и прямо под ним фотографией молодого, довольно привлекательного мужчины с улыбкой, от которой на щеках появлялись довольно милые ямочки.              — Арсений Сергеевич?!