Окошко в чувства

      Полчаса прошло в истерике и попытке успокоить глупое, бешено бьющееся сердце. Оно никогда не было особо послушным, но сейчас совсем слетело с катушек. Девочки визжали вместе с ней и радовались так, будто это их пульс бился в ушах.       Сообщение, казалось бы, не несло в себе никаких намеков, но для Юли оно значило, что стена, окружающая Рому немножко треснула. Или, как сказала Алиска: «Ледник, окружающий сердце Ромки, начал таять, кажется, грядет глобальное потепление!» На эту фразу красноречиво ответили алеющие Юлины уши.       Следующий час был потрачен на разработку плана действий. На повестке вечера стояли такие вопросы: Во сколько прийти? В чем пойти? Принести ли что-то с собой? Если да, то что? Не было ли какого-то намека в его сообщениях? И т.д., и т.п. Короче вопросы были достойны того, чтобы над ними ломали голову не только девчонки, жующие попкорн на ковре, но и Сократ, вместе с Конфуцием.       Когда было решено переходить к действиям, Юля уточнила к скольким ей лучше прийти. Рома ответил быстро, будто бы ждал вопроса, от чего у Юли снова перехватило дыхание. До назначенного часа времени еще было предостаточно, поэтому следовало переходить ко второму пункту плана.       Девочки отправились прямиком в стоящий на пригорке учительский домик. Строгая завуч не была рада их приходу. Она собиралась на пляж, но подружки окружили ее и не давали пройти.       — Мариночка Александровна, ну послушайте нас! — канючила одна.       — Пожалуйста, тетя Марина! — умоляла вторая.       Молчала только Юля. Она стояла с чуть ли не плачущим выражением лица и собиралась с силами. На ее плечи ложилась самая трудная задача. И, как только, завуч, прекратила махать на них руками, она приступила к ее исполнению.       — Очень-очень-очень нужна твоя помощь! Нам никто больше не сможет помочь! — Юля картинно начала заламывать руки. Вот в чем-чем, а уж в своих актерских способностях она мало сомневалась.       — Ладно, давайте выкладывайте, только быстро.- Сдалась Марина Александровна, на личном опыте знавшая, что эти настырные дурочки от нее в любом случае уже не отвяжутся.       Юля решила, что лучшей тактикой будет сразу огорошить тетю, и, пока она не передумала, затараторила:       — У нас с девочками такие страсти происходят! Так трудно тут жить, просто мочи нет!       Нам очень нужен отдых! А я точно знаю, что в морозильнике лежит очень много коробочек, на боковинках которых выведено невероятно красивое слово «Pizza». Нам просто необходимо получить такую коробочку! Тетя, умоляю тебя! Войди в наше положение! Мы сегодня устраиваем вечеринку! Будем смотреть «Титаник»! Нам нужно немного отдыха! — И видя, что тетя еще недостаточно ошеломлена и колеблется, Юля продолжила, немного понизив голос, — Ты не представляешь, как с Алиской поступил ее парень! Ей очень нужна поддержка. Правда. Мы без глупостей, тетя! Просто посидим втроем.       Речь была тщательно отрепетирована, в нужных моментах девочки поддакивали, Алиса моргала влажными глазами, а Ева пыталась шептать на ухо завучу подробности придуманного скандала. Можно было считать ложь идеальной. Подружки точно знали, что Марина Александровна не станет копаться в чужом грязном белье, а потому сделает все для того чтобы побыстрее отвязаться от племянницыной подружки с ее амурными страстями. Манипуляция удалась и, решив плоской коробкой вопрос о гостинце, чрезвычайно довольные собой девчонки отправились одевать на Юлю самые не позорные ее вещи. Юля шагала по дорожке, держа коробку с предварительно разогретой пиццей перед собой. Она представляла, как постучится в дверь домика и скажет заготовленную фразу самым непринужденным образом — «Хей, доставку заказывал?» Но, видимо, сегодня использовать эти слова ей не представлялось возможным. Уже на подходе к домику она услышала ругань, пошла тише, медленнее. Так и есть кричали из заветного четырнадцатого домика. Рома ругался с Максом, да так жутко и горячо, что слушать было страшно. Как они только еще не поубивали друг друга? Юля решила не медлить и, постучавшись, впрочем, вряд ли это кто-то услышал, распахнула дверь и вошла. На нее воззрились два изумленных лица. Юля не нашла ничего лучше, как воспротивиться судьбе и сказала, как и предполагалось — непринужденно и почти весело:       — Доставку пиццы заказывали? Рома в ответ ей, чуть дернул уголком рта, нервно, лицо у него было такое, будто и правда, зайди Юля на секунду позже, он бы кинулся на лучшего друга с кулаками. Макс же презрительно бросил:  — Надо же, все-таки пришла. — И уселся на свою койку. Юля поняла, что весь сыр бор именно из-за того, что Максим отказывается уходить. Рома подтвердил ее предположение, когда они вышли на улицу, и он стал объяснять ситуацию. Оказалось, Макс поссорился с той дамой, к которой собирался переезжать («Вертихвостка она поганая!»), да к тому же немного перебрал с запрещенными напитками («Может это ты бухой? Мы только по стаканчику!»), поэтому не просто отказывался покидать домик («Сам вали к своей стерве, падла!»), но и выражал свой протест в довольно грубой, агрессивной форме (Тут уж извините, цензура). Именно поэтому Рома предлагал Юле заглянуть к нему на огонек в какое-то другое время. Тогда, когда не будет никаких агрессивно сопящих факторов, могущих помешать общению. У Юли же было на этот счет свое мнение. Она успокоила рому и отказалась уходить. Во-первых, это что получается, она зря помыла голову? Разрушила свое расписание, ведь ее полагалось мыть только послезавтра! Во-вторых, Юля всерьез опасалась начала возможной драки. Ну не верилось ей в ангельское мужское терпение. Но это были те мысли, которые она оставила при себе. Вслух же высказала, мол, пришла я не для всякого неприличного, а просто сериал посмотреть. И ничего страшного не случится, если кроме них в комнате ещё кто-то будет. И вообще стоит ли прохлаждаться на крыльце, если там целая пицца стынет?! Как оказалось, в коробке уже побывали шаловливые ручонки Макса, а потому пиццу уже нельзя было назвать целой. Рома хотел сказать что-то резкое, но Юля, вжившись в роль миротворца, завела разговор на постороннюю тему. Макс в диалоге не принимал никакого участия. Просто сидел себе на кровати и жевал свой кусок. Потом он и вовсе надел наушники. Юля даже почти забыла о его существовании, увлеченная болтовней. Да и Рома, поначалу сильно нервничавший, заметно расслабился и, откинувшись на спинку стула, негромко смеялся. Именно так, как любила Юля. Без надрыва, не гогоча. У него вообще был приятный голос. Он слегка картавил твердое «р», но это было почти незаметно, и оттого очень интересно. Вообще Юле не нравилось употреблять к голосу Ромы определение «картавить». Ну разве ж это картавость? То ли дело «грассировать»! Звучит-то как! И главное как точно подходит определение. У Романа не было никакого дефекта речи. Он просто будто бы говорил некоторые слова немного на французский манер. Они говорили о море, не делились воспоминаниями (Юля не предпринимала грубых попыток разговорить Рому), а просто обсуждали рыб, мореплаванье, потихоньку скатились на историю открытий. Болтали поверхностно, не копая в глубины тем, но и тут блеснула черта, очень Юлю привлекающая. Рома на многие темы имел собственные суждения, а если не имел их, то прямо так и говорил. Можно даже не знать человека, но в разговоре с ним сразу же почувствовать, что он не имеет своих мыслей, а просто повторяет чужие, даже не вдумываясь. Такое часто происходит между детьми, когда они, красуясь перед друг другом, повторяют то, что говорили их родители за завтраком. При общении с Ромой такого ощущения никогда не возникало. Это, конечно же, не значило, что Юля с немым восхищением заглядывала ему в рот. Но при беседе было приятно осознавать, что у него есть интеллект. Когда Макс прямо в наушниках лег на бок и захрапел, Рома тихонько потушил лампу.  — Что думаешь насчет сериала? — Сделал он приглашающий жест, указывая на кровать. Юля будто бы недовольно скривилась:  — Эх, снова придется лежать рядом с тобой!       Рома усмехнулся, приподняв бровь и сказал:       — Я человек чести, а потому не могу выставить даму среди ночи на улицу. Значит, тебе придется остаться здесь. Но со мной ты лежать не хочешь, лишней кровати у нас нет, поэтому напрашивается только один вывод. — Тут он сделал многозначительную паузу, и еле сдерживая смех, продолжил. — Ты будешь спать на полу!       — Какой ты учтивый! Не дождёшься! — Рассмеялась Юля, юркая к стенке и укладываясь поудобнее.       В такой позе прямо над Юлиной головой оказывалось окно, оно, конечно, оставалось на стене, но иллюзорно казалось, что оно над ее головой. Из него было не очень хорошо видно небо, не то что в том, которое было на крыше, но на него Юля не смотрела. Её заинтересовали темные тени деревьев. Их было практически невозможно разглядеть на фоне черного неба. Единственным ориентиром служили звезды. Может, у Юли и появились бы какие-то возвышенные мысли, но тут ее резко прервал Роман.       — Дорогая, — сказал он, залезая под одеяло, — чего это ты тут так развалилась? Двигайся, давай!       Юля передразнила его, но все же подвинулась и полностью сосредоточилась на собственном пульсе, пытаясь приложить все мысленные усилия, чтобы заставить сердце хоть немножко притормозить. Рома лег рядом и немного облокотился на Юлю. Тяжелое испытание! Стало жарко. Очень. Дышать было трудно, а горло будто бы сковало металлическое кольцо, но не снаружи, а прямо изнутри. Юля знала, что теперь ее голосовые будут воспроизводить не человеческую речь, а невнятное пищание. Поэтому, когда Рома спросил, на одиннадцатой ли серии они остановились, она просто кивнула, даже не стала подтверждающе мычать, боясь что изменения в голосе вызовут у него только новые и новые вопросы. «Что бы сказала мама, узнай она, как я веду себя с мальчиком!» — как-то совершенно не во время, подумала Юля. В эту самую минуту Рома немного сполз с подушки и оперся ухом на ее плечо. Юля, как ей показалось, очень громко сглотнула, но ничего не сказала. В этот момент она боялась даже пошевелиться.  — Ты же не против, да? — нагло поинтересовался Роман пристраивая свою голову у нее на плече.  — Все окей. — Кое-как смогла выдавить из себя ответ Юля. Внутренне она порадовалась, что тон не сорвался на фальцет, как бывает у парней с ломающимся голосом. Несколько минут прошло в относительной тишине. В относительной из-за криков сбиваемых автобусом пешеходов. Ну тут уж ничего не поделаешь. Это жанр сериала такой. Но в целом, было спокойно. Юля с интересом следила за происходящим на экране. Она практически даже смирилась со своим положением, но тут голова Ромы потяжелела, он повернул ее на бок, и теперь прижимался щекой к ее ключице, а руку закинул ей на живот. Юля шепотом позвала его по имени, но Рома уже крепко спал. Можно было конечно его разбудить. Но как только Юля представила, насколько странно это может быть, то тут же решила отказаться от этой идеи. А потому так и осталась лежать, чувствуя его дыхание на своей шее. Каждую секунду ей казалось, сто она умирает. Юлино сердечко уже не выдерживало. Она начала дышать глубже, успокаивая себя мыслями о том, что он просто человек и просто уснул. Ничего странного. Но то, как горело тело, говорило обратное. Серия кончилась, и Юля погасила ноутбук и аккуратно положила его на подоконник. Так! Кажется у нас новая проблема. Раньше Юля упиралась рукой в ноутбук, а вот куда теперь деть свою конечность совершенно не знала. Попробовала вытянуть вдоль тела — это было неудобно. Закинула на подушку — так просто невозможно спать! Решение же было простым и очень удобным. Юля задержала дыхание и легонько обняла Рому. Она замерла, боясь пошевелиться, но он даже не шевельнулся. Лежать так было очень удобно. Но, уснуть, сразу не получалось. На протяжении всей ночи она так и не шевельнулась, даже крепко уснув. Солнечные блики рассвета медленно ползали по комнате, но никого не будили. Такое утро — самое приятное время суток. Теплый свет льется в окошко, но даже не думает будить, но просто нежно гладит спящих по лицам. Это было прекрасное утро. Но, в прошедшем времени. Юля резко вскочила, испугавшись настойчивого стука в окно. От резкого подъема, голова Ромы дернулась в сторону и он тоже подскочил. Но Юля не обратила на это внимания, раскрывая оконную раму. Ева, колотившая в стекло не дала сказать Юле ни слова, тут же потянув ее за руку, прямо в окно. Ее лицо было испуганным.  — Скорее! Скорее! Вылезай в окно быстро! Это вопрос жизни и смерти, причем твоей! Скоро твоя тетка уже будет здесь! Она ищет тебя по всем домикам! А у тебя снова телефон сел! Да бежим же, кому говорю! Юля, все еще плохо ориентируясь, залезла на подоконник и кое-как спрыгнула вниз.  — Мои кроссовки! — обратилась она к Роме, но тот уже и сам сообразил. Метнулся к двери, а потом кинул их в оконный проем. Юля, не трогая шнурки, сунула ноги в обувь и уже была готова бежать, но Ева перегнулась через подоконник в домик и показала на коробку из-под пиццы.  — Дурачина! Что бы вы без меня делали! Давай ее сюда быстро! Она подхватила ее локтем и потянула Юлю по уже знакомому той маршруту: наперерез через старый сад.  — Скорее!