***
Веки наши тяжелеют, дрема сводит всех с ума, ночь настала незаметно, сновиденья принесла. Лишь в тиши ночной раздаётся звонкое шлёпанье голых маленьких ножек по полу и скрип кровати. — Уложил, говоришь, — сквозь сон бубнит мужчина и чуть пододвигается, предоставляя место для ребёнка. — Я укладывал, оно само, — просопел рыжий в ответ и обнял маленькое ночное существо. — Папочка-Тобио, дай ручку, — тихо и пискляво мямлит кто-то под боком у связующего. — Не давай ей руку, Тобио, — ворчит Шое и вцепляется в его руку покрепче. — Почему? — недоумевает тот и подставляет другую свободную конечность дочери. — А кто тогда даст руку мне? — голос доигровщика звучит грустно, и он пододвигается ближе к середине кровати. — У меня две руки, солнце, — мягко говорит темноволосый и чмокает в щёку нахмуренного мужа. — Я больше так не буду, папочка-Шое, не сердись, — тараторит девочка и оставляет детский поцелуйчик на предплечье папы. — Я не сержусь, засыпай поскорей, — теперь уже лыбится рыжик, и, кажется, его уже клонит в сон. — Всем спойной ночи, — подводит итог полуночной конференции связующий и также погружается в сонное царство.***
Тобио снится прекрасное сновидение. Лето, солнце, тепло, бабочки летают, птички поют, мороженое тает за пару мгновений, пляж, Шое в плавках… Но из его фантазий его вытягивает непонятное шебуршание. — Что за шабаш? — он, не разлепляя глаз, еле слышно спрашивает. Губы еле-еле шевелятся. — Она забирает моё одеяло, — слышится довольно энергичная возня с другой стороны кровати. — Отдай, — вступает тонюсенький голосок в схватку. — Это моё одеяло вообще-то, — наконец заявляет Кагеяма, правая сторона тела которого оголилась из-за недостатка ткани. — А где моё тогда? — возмущается неугомонный доигровщик и смотрит сквозь затуманенные глаза по сторонам. — Шое, ты так ворочаешься, что оно уже на полу валяется, — шипит усталый брюнет. — А. Прости, любимый, — оттарабанил рыжий и опустил свою руку вниз к полу, утягивая от туда огромный кусок ткани. — Прости, лапочка, — Хината быстро чмокнул Тобио в лоб, а дочку — в макушку. — Ничего, папуль, — коротко смеётся девчушка, и с её стороны снова слышится сопение. — Ты как обычно, милый, — без укора шепчет Кагеяма и запускает освободившуюся руку в копну рыжих волос. — Я же извинился, — Шое придвинулся ещё ближе и уткнулся носом в шею брюнета. — Ребёнка только не расплющь, — связующий, в свою очередь, ткнулся лицом в шевелюру доигровщика. — Хорошо… — Хината оставил пару поцелуев на шее мужа и отключился.