Элитный Колледж Стихий

Гросс с силой ударил о каменную плитку тёмной комнаты, в которую он забился в попытке справиться с нахлынувшими эмоциями. Под ноги упали осколки от камней, а по стене и сжатому кулаку потекла кровь. Но парень совсем не обратил на это внимание, лишь с силой пнул камень, что со звоном ударился о стену. Жгучая боль жжет кулак, но Алексей обращает внимание не на неё, а на ту, что пронизывает изнутри и заставляет его сжиматься в клубочек, плавно сползая по стене и зарываясь руками в светлые волосы, пачкая их. Трясущиеся руки сжимаются в кулаки уже в прядях волос, сжимая их с такой силой, что у Гросса сами собой закрываются глаза. Он пытается перенести ту боль, что разрывает его сердце, на физические ощущения. Пускай ему будет больно снаружи, а не внутри, ведь с этим он знает, как справиться. Пустота, что поселилась в его сердце полтора месяца назад, никак не желала стягиваться даже немного. Лишь картинки, воспоминания, вспыхивают перед его глазами, не давая заснуть. Бессонница? Нет, стиль жизни, когда спит Гросс лишь по полчаса, когда вырубит. Даже сейчас Алексей прикрыл глаза лишь для того, чтобы вспомнить зелёные глаза, смотрящие на него с искренней любовью. Смотрящие в последний раз, потому что это было то самое утро, что решило всё. Их выходной, утро, начавшееся слишком рано. Она тогда знала, что сегодня будет риск. Знала, на что идёт, но Гросс никак не смог её остановить. Несмотря на то, что под его рукой, опустившейся на живот, билось маленькое, совсем ещё маленькое, сердечко их сына или дочери. Гросс ещё раз с силой ударил по плитке, даже не заметив, что сверху на него посыпалась штукатурка. По его телу пронеслись мурашки, а сердце забилось в несколько раз сильнее. Это больно вспоминать, но он никак не может это выбросить из головы. И души. Почему Виан была такой рисковой?.. Если бы она не полезла на прямой удар, если бы смотрела, куда прыгает, и если бы не закрыла собой Лануа… — Черт, — Алексей закрыл лицо руками, опираясь в него и утыкаясь в колени. Сильные пальцы напряглись до невозможности, впиваясь в кожу и оставляя болезненные следы. И на его руках болезненные следы, и на ногах, но самые болезненные порезы находятся не тут. Пропасть, непонимание, осознание, что он потерял всё в один момент. Те часы, что он провел в больнице, наплевав на всё, что происходило. Звуки её пульса, в первые же минуты новость о том, что ребёнок жив не будет. Извиняющийся Александр, на глазах которого буквально стоят слёзы, непонимающая, куда деться, Бауэр. Постоянные звонки от Герц, которая не могла приехать из другой страны. И Алексей, просто надеющийся, что всё будет хорошо. Она ведь должна стать той, что изменит его жизнь. Уже изменила, подарив любовь. И она должна подарить всю эту любовь Остерману, стать достойной королевой, родить наследника или наследницу… В один момент в душе Гросса что-то оборвалось. Толпа мурашек и боль, словно оторванный орган. Связь наследника разорвана. Семейное кольцо полетело в стену больницы, а сам Алексей с силой пнул стул, наплевав на то, что в коридоре были ещё люди. К нему подлетает Бауэр, Лануа, но он уже ничего не видит, кроме животной ярости. Он ведь даже не слушал, что сказали врачи. Не знает точную причину смерти, не знает ничего, что могло бы ему дать шанс поверить, что виноват не он, отпустивший её. — Тише… — руки Гросса силой отодрали от его лица, и только тогда Алексей заметил, что по щекам катится солёная жидкость. На него смотрели спокойные глаза Дрейка, в то время как глаза Гросса бегали по сторонам, — Спокойно. Ты снова вспоминаешь Алё… — Не говори её имя, — Алексей зажал уши руками, в миг вырванными у Дементия, — Прекрати вообще вспоминать это! Ты не можешь ничего понять, лишь умничаешь и «успокаиваешь», но лучше не делаешь! Гросс срывался и Дрейк это понимал, терпеливо слушая и садясь рядом, поглаживая его по голове. А светловолосый ушёл в себя, разрывая сознание слезами и воспоминаниями, выливающимися на друга. Он это всё слышал, но не мог остановить Алексея. Не пытался, понимая, что ему от этого лучше. Первая встреча, на первом этаже Колледжа. Тогда Алексей вёл себя как мудак, и сейчас винил себя за это. Ведь тогда он потерял минуты с ней, с совсем неопытной Алёной Виан. Заброшенная библиотека, где Гросс лишь допустил возможность, что девушка ему может нравиться. Но не придал этому значения. Тот же лес, но они целуются, стоя по колено в озере. Её руки доверчиво обвивают его шею, а он держит их на приятной талии. Тот момент, когда для него всё перевернулось и мир стал сужаться до зелёных глаз, смотрящих на него. Плавно, не резко, но лишь сейчас Алексей понимал, насколько важной для него стала эта девушка. Предложение, ссора, примирение, браслеты, новость о ребёнке… все пронеслось перед глазами как в последний раз, перед смертью. Но Гросс не умирал, а проживал всё это снова и снова. Сидя на полу, смотря в потолок и глотая солёные слезы, которые он мог позволить себе слишком часто в последний месяц. Недостойно короля? Возможно, но он не может иначе. — Я верю, всё будет хорошо, — Дрейк всё это время держит друга за руку и поддерживает, отдавая ему всё, что только может отдать, — Ты переживёшь это, ты сильный. И Гросс верил в это. Пока одним вечером, через неделю после этого разговора, разбирая шкаф, не наткнулся на небольшую коробочку. Она была обвязана розовой ленточкой, но Алексей её раньше не видел. Дрожащие руки тянут за бантик, крышка коробки слетает… А в следующую секунду на пол летит всё содержимое. Цветок, ваза, Гросс снова бьётся о стены и сдерживает слезы. Маленькая, аккуратная, квадратная фотография с чёрно-белым снимком, датой, всего за пару дней перед её… не важно. И надпись знакомым слегка кругловатым почерком. Это девочка, если ты не поймешь по фото. Как тебе имя Эмилия? :)