Side-effect

      Прошло около трёх дней, а Лин Сяо всё не подавала признаков жизни. В университете она не появлялась, на связь ни с кем не выходила: даже звонки декана сбрасывала, когда тот пытался узнать причину её пропусков. Она решила залечь на дно, чтобы всё само собой устаканилось, а после девушка вернулась бы в университет и, как ни в чём не бывало, продолжила обучение. Сейчас её главной задачей было не показываться на глаза своим сокурсникам и пропасть для окружающих, но её игра в человека-невидимку закончилась вместе со звонком отца. Видимо, декан достучался до него и сообщил о том, что Лин Сяо не посещает занятия и на звонки не отвечает. Он беспокоился о том, всё ли хорошо с девушкой, но теперь его переживания были обоснованы, так как отец у неё был… что надо. Мужчина пришёл в ярость и тут же отчеканил дочери сообщения, что если она получит ещё хоть один пропуск, то он больше не вышлет ей ни копейки.       И как всё это могло привести к тому, что теперь она застряла здесь, прячась от погони?

***

      — Сань Лан, доброе утро! — радостно вскрикнул Се Лянь, застав студента, что сидел в пустом холле и усердно переписывал конспект.       С момента, как он выпил это самое зелье, прошло не так много времени, но все вокруг уже успели вполне привыкнуть к столь странному поведению Се Ляня, а самое главное, что Хуа Чэн перестал шарахаться от парня лишь завидев его на горизонте. И дело не в том, что он боялся старшекурсника или испытывал отвращение к его поведению, скорее совесть не позволяла ему пользоваться тем, что его гэгэ в данный момент просто не в себе. Ещё не ясно как он отреагирует, когда вернётся в своё обычное состояние и осознает что вытворял, будучи таким.       Их поиски зашли в тупик ещё с тех пор как обнаружилось, что эта сутенёрша, как назвал её Хэ Сюань, перестала посещать университет. Расследование ограничивалось лишь небольшими познаниями Ши Цинсюаня в этом деле, да и те никак не радовали. Поцелуй? Да кто вообще в своём уме рискнёт поцеловать Се Ляня, зная, что если это не поможет, то Хуа Чэн сломает ему лицо?! А риск был вполне существенный, так как было даже сложно представить, кто мог бы снять эти самые «чары» с парня.       Так они и ходили по кругу без возможности найти выход из этой паршивой ситуации…       — Доброе, гэгэ, — протянул тот, оторвавшись от конспекта. Хуа Чэн поднял взгляд на Се Ляня, что собирался что-то сказать, но, видимо, посчитав это лишним, сел рядом с парнем, ненавязчиво глядя в его тетрадь.       — Тебе помочь? — обеспокоено поинтересовался старшекурсник, глядя на то, как много каракуль уже успел нарисовать Хуа Чэн. Выглядели они настолько кривыми, что при одном взгляде на иероглифы всем хотелось выколоть себе глаза, хотя Се Лянь сравнивал его почерк с великими каллиграфами минувших тысячелетий, что вызывало смех окружающих, учитывая то, что он учился на факультете истории.       — Сколько ни помогай — почерк всё тот же. Не могу же я всю свою жизнь полагаться на гэгэ, — усмехнулся тот над самим собой и закрыл конспект, чтобы Се Лянь не портил своё зрение, глядя в тетрадь.       Старшекурсник порывался помочь. Он славился своим аккуратным почерком и многие преподаватели ставили его работы в пример, так как были они написаны пугающе аккуратно, словно напечатаны на компьютере.       Почти моментально в голове Се Ляня созрел план, конечно, сомнительный, но какой-никакой план…       — Я бы мог позаниматься с тобой… Ну, мы могли бы встретиться где-нибудь вне университета, и я бы объяснил тебе как писать понятно и красиво, мы бы… сходили куда-нибудь… — немного неловко проговорил Се Лянь, теребя край рубашки.       Пусть он и был под действием зелья, что придавало ему большей уверенности, всё же он был Се Лянем: всё тем же неловким и стеснительным юношей в плане каких-либо отношений между людьми, а потому нервозность была его неотъемлемым атрибутом в подобных ситуациях.       Хуа Чэн же тут же отрезал, — Нет.       Как бы сильно ему не хотелось сказать:"Да, боже, да!", всё же пришлось отказать. Он бы поступил крайне эгоистично, даря «влюблённому» Се Ляню хоть какую-то надежду. Пусть он и был под действием зелья, пусть сейчас он и был не в себе, но он не мог просто так взять и втаптывать его чувства в грязь, пусть и были вызваны они каким-то сторонним способом. Парень бы не посмел пользоваться сложившейся ситуацией в своих целях, так как на самом деле старшекурсник не испытывал к нему чувств больше, чем к обычному другу, и Хуа Чэн это прекрасно знал.       Се Лянь же поник. Ему даже не давали шанса, тут же пресекая любые попытки хоть как-то повлиять на ситуацию, авось Хуа Чэн бы и понял, что он искренне, со всей душой, но нет же. От этих мыслей становилось горько на душе, но не подавая виду, Се Лянь выпрямился и с вовсе безрадостной улыбкой сказал:       — Ну, нет, так нет, — подняв рюкзак с дивана, тот накинул его себе на плечо и уже собрался уйти, как его тут же поймали за руку, заставляя замереть на месте.       — Гэгэ, — раздался взволнованный голос позади, — Послушай…       Хуа Чэн осторожно потянул его обратно, заставив вновь сесть на диван и заглянул в глаза Се Ляня, которые переполняла обида, не ясно на сложившуюся ситуацию или же на самого себя.       — Сейчас ты не можешь трезво оценивать ситуацию, и я не хочу чтобы, когда ты вернёшься в норму, жалел обо всём сказанном или сделанном в подобном состоянии, — тихо проговорил он и бережно накрыл руку парня своей.       — Это варево может обладать любыми свойствами, не ясно, есть ли у него какие-то побочные эффекты или же нет, но всё равно стоит быть осмотрительней. Я надеюсь ты понимаешь…       Се Лянь нерешительно кивнул, понимая, что не может не согласиться со словами Хуа Чэна. Казалось он немного успокоился и даже смирился, но всё же с его лица бесследно исчез былой энтузиазм, с которым тот прошёл в холл, чтобы поздороваться.       Чувствуя себя виноватым, Хуа Чэн, заметно сильнее сжав руку старшекурсника, тут же выпалил, — Как только всё закончится, обещаю, мы сходим во все места, где тебе только захочется побывать!       Фраза негромким эхом разнеслась по пустому залу, а после растворилась в воздухе, словно и не было её вовсе, но вслед за ней послышался короткий смешок.       Смеялся не кто иной, как Се Лянь. Его позабавили слова Хуа Чэна и даже как-то приободрили, заставив его чувствовать себя на порядок лучше.       — Что же, — певуче протянул старшекурсник, вновь поднимаясь со своего места, — Буду с нетерпением ждать этого момента, — после этих слов он забросил рюкзак на плечо и помахал Хуа Чэну на прощание. Совсем скоро заканчивалась пара третьекурсников и начинались занятия старших, он не мог просто так взять и опоздать, ну, как минимум потому, что преподаватель сильно гневался..       Весь перерыв прошёл подозрительно спокойно и даже в первой половине занятий ничего не происходило: Хуа Чэн всё так же усиленно переписывал в свою тетрадь конспект, одолженный у сокурсников, так как со своим почерком он не мог быстро записывать за лектором, а потому чаще всего слушал и полагался на свою память, которая, к слову, его ещё ни разу не подвела.       Выводя очередной корявый иероглиф, тот краем уха услышал, как кто-то торопливо приближается и чем ближе был звук, тем яснее становилось: погоня, да и не маленькая. Человека два пытались догнать кого-то, но стоило ему развернуться, как мимо него промелькнуло как раз таки три силуэта, двумя из которых оказались Хэ Сюань и Ши Цинсюань.       Второй, матеря на чём свет стоит девушку, что пыталась удрать, даже не удосужился подождать своего парня, Ши Цинсюаня, что, буквально выбившись из сил, упал на диван рядом с Хуа Чэном и, немного отдышавшись, прохрипел, — Это… она… Эта, как её… Фух, Лин Сяо…       Его щёки раскраснелись, волосы растрепались, дыхание сбилось, словно тот пробежал не пару метров коридора, а целый марафон, подгоняемый стаей голодных псов. Неожиданно сделав глубокий вдох, он сел прямо, замер, а после медленно выдохнул и на удивление успокоился.       — Хэ-Сюн узнал её, когда одна из девушек назвала её по имени и, поймав на себе его недобрый взгляд, тут же дала дёру, ха-ха, — нервно хохотнул Ши Цинсюань и потрепал себя по волосам, — Теперь осталось её догна…       Не успел он договорить, как Хуа Чэн вскочил и, бросившись вслед за Хэ Сюанем, выкрикнул, — Присмотри за вещами!       Когда он скрылся за поворотом, Ши Цинсюань глянул на его рюкзак и, кинув в него все вещи парня, что остались на диване, размеренным шагом направился следом.       Хуа Чэн же гнался за своим другом на всех парах: его спортивное прошлое давало о себе знать, а потому, спустя некоторое время он сумел нагнать друга, который неожиданно замер перед небольшой нишей с тремя дверьми. Первые две вели в туалеты для студентов, вторая наверх на крышу, но та всегда была заперта. Других путей для отступления у девушки определённо не было, а потому Хуа Чэн сказал, что осмотрит верх и попросил Хэ Сюаня подождать возле двери.       Поднявшись на два пролёта вверх, тот дошёл до громоздкой двери и, дернув за ручку, замер. Дверь оказалась заперта, а потому оставалось два варианта: Либо она выпрыгнула в окно, что маловероятно, либо спряталась в женском туалете, куда парни уж точно не могли зайти как минимум потому, что перед каждым таким закоулком висели камеры, чтобы предотвратить наконец-таки бесстыжие сношения студентов в подобных местах.       Зайди парни в женский туалет — проблем не оберёшься, а потому они приняли решение ждать пока она сама добровольно не выйдет.       — Вот дерьмо! — Выругался Хэ Сюань, что вспотел от бега и стянул с себя университетский бомбер, со злости швынув его на пол. Хуа Чэн же сел на одну из ступенек, потирая виски, и устало вздохнул.       — Столько проблем от какой-то там студентки, — успел произнести тот, как из-за угла показался Ши Цинсюань, несущий на своих плечах целых три рюкзака, что были до отвала набиты книгами. Что же, хоть он и был не вынослив, но силы ему уж точно не занимать.       — Что, каков план? — поинтересовался Ши Цинсюань, бросая сумки на пол. Ответом ему послужило синхронное, многообещающее: «Ждать».       Парни вкратце объяснили Ши Цинсюаню сложившуюся ситуацию и тот, прибегнув к своей «хитрости», тут же зарделся и достаточно громко произнёс:       — Что же ты, Хуа Чэн, упустил свою любимую, — после этого он подмигнул, но этого явно было недостаточно, чтобы сам Хуа Чэн, да и Хэ Сюань сменили, мягко говоря, охреневшее выражение лица на что-то другое, — Даже не успел признаться ей, что просто без ума от неё, — ещё громче проговорил парень, надеясь, что теперь-то его план был ясен как день.       Первым сообразил Хуа Чэн, что прочистил горло и громко, но не слишком уверенно проговорил, — Да… да, — Хэ Сюань же поднял бровь и глянул на своего друга, уже сомневаясь в том, что он его друг. Получив тычок в бок он смутно начал догадываться о том, каков же их план, но спросить не рискнул, лишь добавил тоном, выражающим крайнее разочарование:       — Что же ты, прикрываясь Се Лянем, совсем забыл о том, что собирался признаться ей… Эх, ты… такую де-е-евушку упустил! Она ведь была твоей любимицей, как же ты теперь без неё будешь!?, — протягивая гласные, Хэ Сюань старался не заржать, но не сдержался и фыркнул себе в кулак пару раз, за что получил подзатыльник от Хуа Чэна, на этот раз чуть не прикусив язык.       Желая отомстить, тот грозно зыркнул на парня, но тут же замер, заметив, как из мужского туалета показалась голова Лин Сяо. Единогласно решив, что разберутся они с этим позже, оба парня вскочили и, не дав девушке вновь запрятаться в мужском туалете, вытащили её на свет божий.       Что же, не удалось юной деве уйти спокойно. Лин Сяо, спасая свою шкуру, пыталась обвести всех вокруг пальца и, пользуясь камерами, запрыгнула в мужской туалет. Рассчитывая на то, что парни тут же подумают на женский, она сможет тихонечко прошмыгнуть за их спинами, когда те будут заняты слежкой за другой дверью.       — А теперь, сволочь ты эдакая, рассказывай: что, как и почему? — прижав дамочку к стене, почти прорычал Хуа Чэн, не желая церемониться с этой девушкой. Конечно, бить он её не собирался, но преподать урок ей определённо стоило.       Лин Сяо же, не растерявшись, лишь дёрнула носом и высокомерно парировала, — Если ты меня не отпустишь, то я расскажу всем о том, что наш дорогой глава баскетбольной команды, господин Хуа Чэн, тайно пускает слюни на зад какого-то там ботаника с пятого курса, а после добавлю, что это ты его траванул. Также припишу тебе за домогательства, камеры тому свидетели! А если так и дальше пойдёт, то такого наворочу, что шитье варежек в колонии тебе покажется цветочками! Тебе нечего мне предъявить: я выйду сухой из воды, а вот насчёт тебя я, ой, как сомневаюсь, а этот твой парень вообще в твою сторону больше смотреть не будет! Видела я всё и всё знаю! И про фотки эти дурацкие знаю, да и видно сразу этот взгляд, которым ты его насквозь прожигаешь! Урод ты, Хуа Чэн, каких ещё поискать!       Как только она закончила, то её голос раздался вновь, заставив всех присутствующих развернуться в сторону Ши Цинсюаня, что держал в своих руках телефон, из которого доносились слова: «расскажу о том, что наш дорогой глава баскетбольной команды…» После он вставил пару слов сам, — Мне продолжать воспроизводить запись? В данный момент именно ты находишься в крайне шатком положении, да и потом, мы имеем право доложить на тебя за нарушение правил, предумышленное причинение вреда здоровью, угрозы человеку… Ух, ну и попала же ты, — Ши Цинсюань покачал головой, радуясь, что ему досталась от брата подобная черта: в любой непонятной ситуации записывать телефонные разговоры или же важные «беседы».       — А вот ни черта я вам больше не, — она тут же заткнулась пискнула, когда прямо рядом с её головой удобно разместилась рука Хэ Сюаня, угрожающе сжавшись в кулак. Вены на его лбу вздулись, а злость переливалась через край.       Приблизившись к её уху, тот тихо, но грозно процедил, — Сучка ты ебучая, приложи уже к своему сотню раз разорвавшемуся самомнению подорожник. То есть, к своему ебалу на уровне лба, там, где мозг, авось идиотия твоя сменится на энтузиазм, как это было пару дней назад, когда ты ту хуйню подкидыша всучила Хуа Чэну, отравив этого самого «ботаника», превратив его в твоё подобие, только менее противное, на него хоть смотреть приятно. Пускай Хуа пускает слюни на кого угодно сколько его душеньке угодно, тебя это ни в коем разе не ебёт, и ебать не будет, а теперь давай думай, как же нам вернуть всё назад, если в твоей башке дубовой есть то, чем люди обычно думают!       Он медленно отстранился, искоса глядя на Ши Цинсюаня, что стоял дальше всех, но по его взгляду было ясно, что всё же часть монолога он услышал. Что же… Он не думал, что сможет пережить ещё один «серьёзный разговор» со своим парнем.       Девушка же побледнела и тут же ответила, — Я не знаю! Не знаю Я! Я… Я рассчитывала на то, что именно Хуа Чэн выпьет это зелье, а зачем мне в таком случае противоядие? Да и… Проблемы мне не нужны! Я… — Девушка немного помялась, а после призналась:       — Я варила по рецепту бабушки и готова дать вам книгу, если вы забудете о моей причастности к этому делу, да и… Я тоже о кое-чём умолчу, — она посмотрел на Хэ Сюаня, что с крайне довольным видом, скрестив руки на груди, ожидал её полного признания, но когда его не последовало, все разом напряглись.       Они, конечно, могли поискать ответы в книге, но если их нет, то не останется же Се Лянь таким навсегда, а если иного выхода не будет, то придётся бросить все силы на поиски человека, что снял бы с него эти «чары» с помощью поцелуя, но Хуа Чэн был категорически против, Се Лянь бы тоже отказался целовать кого попало, да и времени это заняло бы куда больше, чем изготовить лекарство.       Переглянувшись, все трое одновременно вздохнули и Хуа Чэн обречённо проговорил:        — Где эта твоя книга?