2015...1942

Больничная палата. Приглушенный свет. В палате было тихо. Настолько тихо, что было даже слышно дыхание людей, находящихся в ней. Лазарев сидел на стуле и усталым взглядом посматривал то на мать, которая, свернувшись на диване, тихо сопела; то на Хромова, который был без сознания и лежал на больничной кровати. Костя откинулся на спинку стула, и прикрыл глаза. Ему показалось, что он просидел так всего пять минут. Но когда он услышал, как дверь в палату открылась, Лазарев открыл глаза и посмотрел на циферблат своих наручных часов. Оказывается, он так просидел полчаса. — Костя, — он обернулся. Нарочинская подошла к нему. Она посмотрела на свернувшеюся в клубок Хромову. — Как дела? Лазарев уныло хмыкнул: — Это Вы будете лучше знать, когда Вы осмотр проведёте… Спасибо Вам, Марина Владимировна. Нарочинская, посмотрев на бессознательного коллегу, только вздохнула. Она взяла второй стул, и села напротив Кости. — Ты узнал у матери, как произошло всё? — Она в таком состоянии была… Я только понял, что Иван Николаевич её вытолкнул откуда-то или оттолкнул. — Я осмотр два часа назад проводила. Ты в операционной был. — И что? — он напрягся. Она с сочувствием смотрела на Лазарева. — Я ставлю кому, Кость. — Кому? Марина Владимировна, простите, но Вы точно уверены? — Кость, я хотела бы быть совсем не уверенной в этом, но… Это кома. Неглубокая, но кома. — И что теперь делать? — тихо спросил Лазарев. Нарочинская не стала акцентировать внимание на этом вопросе, поскольку понимала, что в данной ситуации мыслить, как врачу, ему было очень тяжело. Она пожала плечами. — Ждать, Кость. Ждать… Он открыл глаза. Хромов принял сидячее положение и ненадолго застыл на месте. Оглянувшись по сторонам, он с удивлением обнаружил, что находится в купе… Поезда? Первая мысль, которая пришла в голову: что он делает в поезде? Вторая: что вообще произошло? Они с Машей шли из кинотеатра домой, потом какой-то яркий свет и всё. Больше ничего. А вот, что он делает в поезде, Хромов так и не понял. Мужчина ещё раз внимательно осмотрел купе. Оно было каким-то…какое-то старое, что ли. На столе стояла алюминиевая кружка. В купе было тесно. Замечательно… Мало того, что он не помнит, что произошло, так он ещё и не знает, где он оказался. А самое главное, как он здесь оказался... Пока он ничего не понимал. В дверь купе постучали. — Да, — с некой опаской сказал Хромов. В купе заглянула Третьякова в медицинском халате. — Товарищ начальник, мы подъезжаем. — Куда, Танюш? — К станции, Иван Николаевич, — спокойно сказала она. Девушка совсем не удивилась. Мало ли, человек двое суток не спал. Устал, конечно. — Угу, — только и смог кивнуть Хромов. К станции. Ещё лучше… Девушка тем временем уже закрыла дверь. Мужчина нервно выдохнул. Он встал и подошёл к небольшому зеркалу, которое висело на стене. Теперь он на секунду впал в ступор: из зеркала на него смотрел он сам. Только вот одет он был в военную форму. На петлицах было по три прямоугольника. Да уж... Товарищ подполковник…