Случайная встреча

– Ну так и что вы можете сказать по этому поводу? В комнате повисло молчание. Маври, которому адресовывалась реплика, лишь шумно втягивал воздух и, казалось, изо всех сил старался держать себя в руках. – Господа... – наконец произнес он глухим от напряжения голосом. – Вам не кажется, что задавать вопросы здесь должен я, а не вы? Он сердитым взглядом обвел присутствующих – Рихтера, Гельмута и Питера. Рихтер сидел напротив него и казался полной его противоположностью – улыбался и выглядел настолько расслабленно, насколько это было возможно. – Но господин следователь, – проговорил он подчеркнуто спокойно, не отводя от полицейского взгляда – я как потерпевшая сторона имею право знать детали дела. – Кто же вам такое сказал? – поинтересовался инспектор. – Здравый смысл, – ответил Рихтер и кивнул в сторону Питера. – И мой адвокат. Питер в ответ на это тут же заявил, что не только слышит об этом впервые, но и видит этого гражданина впервые, на что Рихтер улыбнулся, Гельмут – скривился, а инспектор окончательно вышел из себя. – Вон из кабинета! – крикнул он. – И не приходите сюда, пока вас не вызовут! ... – Ну и стоило оно того? – поинтересовался Питер, когда они вместе с Рихтером вышли из участка. Рихтер, видя, что американец направился к своему автомобилю, вынес на обсуждение предложение немного пройтись. Питер был не против. Шли они по Карлштрассе – довольно длинной улице, проходящей через весь центр города. В детстве Рихтера на ней располагались магазинчики, торговавшие всякой всячиной, городской почтамт и довольно неплохая столовая. Сейчас эта столовая превратилась в кафе, почтамт закрылся – на его месте появился кинотеатр, – а магазинчики, хоть и были потеснены, но все же остались. Рихтер забежал в один из таких и через минуту вышел с банкой кофе в руке. Питер поморщился: – Бросай ты пить эту гадость! Если хочешь, давай вон туда зайдем, – он показал в сторону кафе, – возьмем кофе там. Рихтер в ответ с наслаждением щелкнул металлическим колечком и сделал большой глоток. Питер вздохнул и отвернулся. – Ну ладно, ладно, – примирительно сказал Рихтер. – Сейчас дойдем до офиса и заварим кофе как следует. А пока скажи мне вот о чем... Они остановились перед пешеходным переходом и стали дожидаться, пока на светофоре загорится зеленый свет. Рихтер вышел чуть вперед и встал прямо перед Питером. – Удалось выяснить, кто вызвал “скорую”? – спросил он прямо. Питер немного опешил, но, впрочем, мгновенно взял себя в руки. – Слушай, а ловко ты это придумал! Но нет – раз уж тебе уважаемый следователь ничего не рассказал, то и я подавно не буду. На светофоре зажегся “зеленый”, и они двинулись дальше. Рихтер насупился и замолчал. – Ты пойми, это ведь для твоего же блага! – продолжал Питер, – Никто не сомневается – даже следователь, – что это дело рук Шермана. Пуля тебя не успокоила, да? – Нет. Она меня едва не упокоила, – усмехнулся Рихтер. – Кстати, а где она? Я бы забрал ее на память. Как сувенир. Питер махнул рукой. – Если ты о себе не думаешь, так девушку хоть пожалей. Может, он на этом и закончит, если вы будете сидеть тихо и не высовываться, – Питер поднял палец вверх. – Под “не высовываться” я имею в виду не заниматься расследованиями – для тебя – и не писать статьи в газету – для нее. Просто жить как все. Это так сложно? – Сложно! – произнес Рихтер. – Если никто из полиции не хочет заниматься этим делом всерьез, то что остается обычным гражданам, кроме как взять расследование в свои руки? Переведя дух, он продолжил. – К тому же, тебе не кажется странным, что все как-то слишком уж гладко идет? Полиции, причем не только нашей, но и дрезденской, совершенно нет до него дела! Понимаю, что для Дрездена шесть человек за шесть месяцев – цифра небольшая, у них там в день, наверное, столько убивают. Но не один человек ведь..! Дальше он принялся бормотать что-то неразборчивое и побрел вперед. Питер подумал, что болезнь, видимо, прошла не до конца, и принялся его догонять. – Смотри, там за углом кофейня Гельмута. Может, зайдем? – спросил он, надеясь, что хотя бы в таком месте Рихтер не станет разговаривать про всякие страшные вещи. Тот кивнул. Они зашли и сели за столик у окна. Кафе было практически пустое – время обеда прошло, а до вечера было еще довольно долго. Исключение составляли студенты – они, видимо, обретались здесь и днем, и ночью. Питер ошибся – едва сев за стол и заказав горячий шоколад, Рихтер снова принялся рассказывать ему про доктора. Питер не выдержал. – Ты продолжаешь мыслить не в том направлении. Мы уже десять раз обсуждали доктора, и каков результат? Пока что с определенностью мы можем сказать лишь то, что абсолютно ничего про него не знаем. Рихтер кивнул и Питер продолжил. – Шесть убийств за шесть месяцев, говоришь? Попробуем лучше чуть больше узнать о личностях убитых и... – Это будет не так-то просто сделать, – перебил его Рихтер, – Из шести мы располагаем данными о трех. Негусто. – Хотя бы что-то, – ответил на это Питер и спросил. – Кто был первым? Рихтер нахмурился и принялся вспоминать. – Это был инженер по фамилии Гаусс. Точного возраста не помню, где-то в районе шестидесяти, он уже на пенсии был. – Причина смерти? – Официально – падение с лестницы. – А неофициально? – поднял брови Питер. – Я думаю… – начал Рихтер и, поймав недоверчивый взгляд Питера, сдвинул брови. – Да, я думаю, что это тоже дело рук доктора, причем у меня есть все основания полагать, что это было его первое убийство. Питер приложил палец к губам. Хоть разговор в этот раз велся на английском языке, американец все равно переживал, что их могут подслушать. Питер очень бережно относился к своей деловой репутации и не желал быть запятнанным в какого-либо рода скандалах. Но так или иначе, детективом (во всяком случае, профессионалом с лицензией) в городе он был единственным, так что в случае чего люди у людей особо не было выбора, к кому идти. – Да нет тут никого, – оглядевшись, произнес Рихтер, – Даже Гельмута нет. Постой, так он что, нанял кого-то приглядывать за местом? – Да, – кивнул Питер. – Он решил не закрывать кафе на время, пока ты был в больнице. – Ну ладно, – произнес Рихтер и вернулся к теме. – Так вот... Почему я думаю, что это был Шерман? Да вот почему! Он извлек из кармана пиджака серую визитку и положил перед собой. Она была довольно мятой и, судя по всему, имела контакт с какой-то жидкостью, так как краска на одной ее половине была довольно тусклая и пошла волнами. Питер покрутил визитку в руках и прочитал: “Медицинский центр “Доктор Шерман и сыновья”. Адрес: ФРГ, Берлин, Унтер-ден-Линден, дом 85, вход с левой стороны”. – Интересно, – произнес Питер, отдавая визитку обратно Рихтеру, – Значится ли она в вещдоках? Сдается мне, что нет... – Нет конечно! – ответил Рихтер, – я нашел ее после того, как полиция увезла тело. Она лежала чуть в стороне. – Ну да, учитывая, что все думали и думают, что это несчастный случай, никто ничего особо и не искал, – кивнул Питер и движением руки предложил Питеру продолжить. – Я этого Гаусса знал. Не то что бы очень хорошо, мы с ним время от времени пересекались в бассейне, а там, как ты можешь представить, говорить не очень удобно. Так или иначе, он не произвел на меня впечатление человека, который может в один момент неудачно упасть с лестницы и свернуть себе шею. – И что ты сделал дальше? – спросил Питер и сделал знак официанту. – Пару бутербродов, пожалуйста. Нет, с рыбой не нужно, только с ветчиной. – Отправился в полицию! – ответил Рихтер. – Но меня там не стали слушать – видимо, хотели поскорее закрыть дело. Принесли бутерброды. Видимо, они уже стояли наготове. – После этого я отправился в Берлин в этот медицинский центр. И знаешь, что я там обнаружил? – спросил он Питера, расширив глаза и даже немного привстав со стула. – Что же? – спросил Питер, перекладывая один из бутербродов на свою тарелку. Вместо ответа Рихтер поднял брови и очень выразительно посмотрел на оставшийся на большой тарелке бутерброд. Питер вздохнул. Рихтер с радостным видом переместил бутерброд на свою тарелку и продолжил. – Там я показал визитку, описал ситуацию и попросил показать список всех их пациентов за последний год. – И как, показали? – с сомнением в голосе спросил Питер. – Нет! – ответил Рихтер. – Даже удостоверение полицейского не помогло. – А оно у тебя было? Откуда? Рихтер насупился. Питер махнул рукой. – Ну так и что сказали? – Мне сказали, что недавно в их системе произошла какая-то ошибка и данные обо всех пациентах как раз за последний год куда-то делись. Вот так совпадение, да? – Рихтер взглянул на Питера с победительным видом. Тот удивился. – Интересно... Ну хорошо, давай я побуду дотошным полицейским и скажу, что это все еще совпадение. Что на это скажешь? – Скажу, что после этого я вернулся, снова отправился в полицию, рассказал им о своей находке, а после того, как меня попросили удалиться, устроил такой скандал, что половина участка сбежалась, чтобы меня вывести. – А дальше? – Через две недели после этого произошло еще одно убийство, на месте которого было найдено письмо с подписью “доктор Шерман”. Питер поднял глаза к потолку и принялся думать. Рихтер за полминуты съел бутерброд, допил горячий шоколад и, глядя на Питера, произнес: – Не понял, да? Визитку он обронил явно случайно – это было его первым и пока единственным промахом. Он настолько уверен в своей безнаказанности, что решил ткнуть этой уликой полиции прямо в лицо – но полиция, к сожалению, так ничего и не поняла. – Да это-то я понял... – ответил Питер с тем же задумчивым видом. – А что тогда? – спросил Рихтер. – Мне пришло в голову, что ваше “знакомство” началось именно с того момента. А застрелить он тебя решил только сейчас. Почему? Рихтер вздохнул. Он и сам не знал. В этот момент открылась дверь, и в кафе зашел Гельмут. Он деловито направился было к стойке, но увидел за столом Питера и Рихтера, развернулся и подошел к ним. – Чего пьем? – поинтересовался он. – Уже ничего, – ответил Рихтер и показал ему пустую кружку. – Так мы это сейчас исправим, – улыбнулся Гельмут и уже почти отошел от стола, как Рихтер схватил его за руку. – Не так быстро, шеф! Гельмут кисло взглянул на него и со вздохом пододвинул стул. Сел. – Отвечу только на один вопрос, так что выбери как следует. Рихтер кивнул и задумался. Питер в это время достал телефон и принялся что-то в нем нажимать. Заглянув к нему через плечо, Рихтер увидел, что тот проверяет почту. – Ладно. – произнес он и выдохнул. – Слушай внимательно. Каким образом скорая оказалась на месте практически сразу? Питер, не отвлекаясь от телефона, одной рукой похлопал по столу. В турнирной версии “Мафии”, любителем которой являлся американец, этот жест означал согласие или одобрение. Гельмут нахмурился. – Уж не подслушивал ли ты под дверью? Мы только это и обсуждали, – и бросил взгляд на Питера, задавая тот же вопрос и ему. Питер в ответ помотал головой. – Ну ладно он, он и не такое может. Но я? Хорошего же вы обо мне мнения, господин! – с недовольством произнес он. – У него о тебе мнение точно такое же, как и у тебя обо мне! – ответил за Гельмута Рихтер и обратился к первому. – Ну так что? Гельмут вздохнул и принялся рассказывать. – В скорую в 23:55 поступил звонок с мобильного телефона. Номер, – поднял он палец, не давая Рихтеру задать вопрос, – Номер установить не удалось – кто-то позаботился об этом. Машина прибыла на место через шесть минут после вызова – благо, станция была недалеко и машин на дорогах не было. Прибыв на место, сотрудники увидели двух истекающих кровью молодых людей, вокруг никого не было. Примерно в 0:10 приехала полиция – Маври и еще два сотрудника. Они оцепили место преступления и часов до трех утра... – Ты про скорую рассказывай, что Маври делал – не особо важно, – перебил все-таки его Рихтер. Гельмут развел руками. – А что тут еще рассказывать? Вам просто повезло, что кто-то вызвал скорую. Может, это был твой доктор, как знать? – Как знать... – отозвался Рихтер и покачал головой. Питер, к тому времени убравший телефон, хмыкнул и заявил, что информации негусто. – Уж сколько есть! – проворчал Гельмут и поднялся. – Дальше вы сами. Точнее, не сами, а только через полицию. Сами ничего не делайте! – Так ничего ведь и не делаем, – вздохнул Рихтер. ... Зайдя в офис детективного агентства, Рихтер по привычке сразу же уселся в большое кожаное кресло, стоявшее рядом со столом. Питер, пропустивший его вперед, повесил пиджак в шкаф и засыпал зерен в кофемашину. Спустя минуту он уже сидел за столом и смотрел в монитор. – А дело-то все интереснее и интереснее становится, не находишь? – спросил он Рихтера. Тот поднял голову и покачал головой. – Интереснее? В каком же это месте? – спросил он. – Абсолютно никакой новой информации. У меня есть большие вопросы к полиции, почему... – А ты знаешь, у меня тоже, – перебил его Питер, что для него было не вполне свойственно. – До этого у меня было ощущение, что полиция не занимается этими делами по двум причинам. Он вышел из-за стола и принялся расхаживать по комнате. – Во-первых, по причине своей абсолютной некомпетентности. С этим сложно спорить, мы и не будем. – Не будем, – подтвердил Рихтер и взглянул на фотографию, висящую прямо перед ним. На ней был изображен Питер, еще совсем молодой, позирующий с выпускным дипломом на фоне Нью-Йоркского университета полиции. – Второй причиной я бы назвал их недоверие к теории “доктора” как таковой. Думаю, там кто-то до сих пор уверен, что это все дело рук какой-то банды. Он прервался и встал посреди комнаты, прямо напротив картины, на которую смотрел Рихтер. Тот сравнил фотографию с оригиналом и удивился. За прошедшие пятнадцать лет Питер очень изменился – из подтянутого спортсмена он превратился в типичного американского детектива с причитающимися образу деталями – мятой рубашкой, недельной небритостью. Даже черные очки-авиаторы были. Недоставало, пожалуй, только пистолета в кобуре, но в Германии Питер все-таки был иностранцем. Тот поймал взгляд Рихтера и улыбнулся. – Да уж. Никто из нас не молодеет. Лишь становимся более циничными и подозрительными. В полицию вот в свою не верим. – Я в нее особо не верил и когда молодой был... – пробормотал Рихтер. Питер усмехнулся и вернулся за стол. – Признаюсь, я тоже достаточно скептически относился к теории “доктора”, но то, что ты показал мне сегодня, дает достаточно оснований принять ее в качестве рабочей. – Что именно? Визитка? – Да. Точнее, не сама визитка, а тот факт, что полиция не приняла ее во внимание. Гипотеза выглядит очень уж странно, это верно, не отказываться от нее в условиях, когда ничего другого нет – это уже совсем никуда не годится. Рихтер подошел к кофемашине и нажал на кнопку. Аппарат загудел, перемалывая зерна. – Ну так что? Ты думаешь о том же, о чем и я? – поинтересовался Рихтер, не глядя на Питера. – Боюсь, что так. Спустя минуту Рихтер взял стакан и поставил его на стол перед Питером. Тот удивился и спросил, какой сегодня праздник. – Нет никакого праздника. Это я так восторгаюсь твоими аналитическими способностями. Питер поморщился и заявил, что уж кофе он мог бы себе принести и сам. В ответ на это Рихтер взял со стола, на котором располагалась кофемашина, маленькие щипцы и аккуратно опустил в стакан с кофе кусочек сахара. Питер закатил глаза. – Ну хорошо. Да, я считаю, что следствие действительно что-то от нас – меня, тебя и Гельмута – скрывает. Причем скрывает не только по твоему делу, но и по всем убийствам, связанным с доктором. Рихтер расплылся в улыбке и снова потянулся щипцами к сахарнице. Питер поспешно закрыл чашку рукой и продолжил. – Не спеши радоваться. Само по себе это открытие мало что дает. Кому ты о нем расскажешь? В полицию же не пойдешь? Рихтер уселся в кресло и задумался. Питер размешал в чашке сахар, сделал глоток и поморщился. Отставил чашку в сторону. – Надо действовать очень аккуратно, понимаешь? – пытался объяснить он. – Иначе кто-то до тебя точно доберется – или полиция, или доктор. А может, и все вместе разом. – Так что ты думаешь, они все заодно, что ли? Абсолютно все? Питер так не думал, однако, по его мнению, до получения каких-то новых вводных данных опрометчивых решений принимать не стоило. А лучше было вообще поправить здоровье и на время залечь на дно. Рихтер при этих словах громко фыркнул и поднялся с кресла, собираясь уходить. – Это пусть доктор на дно залегает. Мне ни от него, ни от полиции скрывать нечего. Питер махнул рукой и решил дать чашке кофе второй шанс. Отпив, он снова поморщился и огорченно вздохнул. – Нет, все-таки кофе с сахаром – определенно не мое.