Один на один (Сборник драбблов)

«Твои шаги, как дым легки Твои слова, как мёд сладки Твои глаза и ты сама, Сведёшь с ума» (с) Алексин - Кошка

      Когда-то Хаск услышал песню. Дурацкую попсу, которая его не заинтересовала. Вроде. Но где-то в подсознании слащавая херня записалась, очевидно, раз вспомнилась, стоило увидеть этого невыносимого мальчишку. Энджелу эта песня подходила. Он жил в её ритме, в её ритме развлекался. И был на столько же навязчив, как мелодия.       Но ещё хуже было то, что, как и эта мелодия, он запоминался. Легко, с ходу, достаточно случайно заметить и уже так просто не спастись. Не даром паук. Манит в сети с той же лёгкостью, с которой передвигается в пространстве, подкрадываясь к бару, оказываясь слишком близко. Снова.       – Пшол на... – Хаск вовремя прикусывает язык. Знает уже, чем это чревато, а Энджел смотрит с улыбкой, явно ожидая, как заменит этот посыл бармен, но руки убирает.       Хаск слов не заменяет, а просто снова игнорирует, обрывая себя на полумате. Возится с бутылками, стаканами. Зубами открывает себе выпивку, делая глоток прям из горла и Даст мигом подаёт голос.       – Мне тоже плесни, будь другом.       По идее, ему нельзя. Он же в отеле постоялец и не имеет права грешить. В прочем, достаточно обернуться на Энджела, чтобы в очередной раз вспомнить, что он сам по себе ходячий грех. Какая разница, пьёт он или нет вообще? Тем более Хаску?       Паук получает стакан пойла и благодарно кивает. Поднимает беззвучный тост и заглатывает стопку разом. Старая барменская привычка даёт о себе знать, подталкивает к диалогу, но Хаск какое-то время сопротивляется. Однако...       – Трудный день? – Вопрос хуже подобрать сложно. Такая херня, что хочется откусить себе язык к чёртовой матери. В прочем, Энджела, кажется, устраивает.       – Да вообще, жопа! – Он взмахивает обеими парами рук, оглядывается, проверяя, что никого уже в холле нет, и закуривает, выудив сигареты и зажигалку откуда-то из декольте.       Хаск провожает пачку и зажигалку взглядом и переводит взгляд на лицо актёра. Разумеется, встречаясь с насмешливо понимающим взглядом в ответ. Кот фыркает и возвращается к возне со склянками, чтобы на Энджела больше не смотреть.       – А я то думал, тебя совсем не интересует подобное. – Звучит игриво. Тоже как обычно.       – Совсем. – Зверь ворчит, не поднимая головы.       – Ой, брось, тут нечего стеснятся! Это же красота, самая настоящая. Наверняка, и поиграть хочется, да? Всем интересно, на сколько моя грудь пушистая и...       Нужно было каким-то образом заткнут Энджела. Вот прям срочно, а иначе он скатится в описание своих «достоинств», слушать о которых совсем не хотелось.       – Просто интересно, как у тебя туда помещается что-то крупное.       Что же, по крайней мере – это было честно.       – А, ну так для этого нужно потрогать!       Даст разводит верхней парой рук и улыбается, второй парой поправляя свою гордость в вырезе декольте.       Хаск только закатывает глаза, вовсе не ожидая дальнейших действий Энджела. Паук перегибается через стойку, хватая бармена за лапы и подтягивая их к собственной груди. Контакт длится пару слишком долгих секунд, за которые Хаск успевает сделать выводы об объёмах, пушистости и о умственных способностях Даста.       – Охуевшего идиота, блять, кусок!       Вырвав лапы из чужих загребущих ручонок, демон спешит удалиться из-за стойки, прихватив бутылку, и плюхнуться в кресло холла, прикрывая глаза. Его бесил этот навязчивый паучёнок и желания находиться рядом не возникало.       Приближение паука очевидно, хотя он не топает, не издаёт вообще никаких звуков. Но запах ни с чем не спутаешь. Он сладковатый, довольно яркий, но, что даже удивительно, не навязчивый. Хотя, скорее всего, шлейф играл роль закрепляющей детали, удерживающейся на теле и в памяти жертвы. В этом, определённо, был смысл.       — Держись подальше.       Хаск произносит это не открывая глаз и даже не рычит. Смысл? Очевидно, Энджел Даст не был тем, кто реагирует на агрессию так, как надо. Или Хаск его не пугал, что тоже было возможно. А попусту тратить силы... Зачем?       – Ох, блин, да ладно, я просто хочу проверить.       — Что?       Зверь устал и в голосе это слышно. День был сегодня трудный, в казино проблемы, здесь компания чёкнутых фриков, донимающих по поводу и без. И ведь уйти было нельзя — Аластор доебался со своим «Здесь нужна твоя помощь!» С чем? Клоуном для принцессы работать?! За весь день Хаск ничего особо не сделал.       За злыми мыслями слова паука Хаск не воспринимает, что не считает трагедией. А вот сам Даст явно был иного мнения.       – Э-э-эй... – судя по более высоким нотам, чем обычно, «собеседник» от чего-то, не рад тотальному игнору.       – Чё?       – Так есть он у тебя?       Хаск не скрывает тяжкого вздоха.       – Кто, блять?       – Член, блять!       Наступает тишина. Гробовая. Которую зверь не любил, и из-за которой отрывает глаза, глядя в потолок Отеля, быстро напоминая самому себе, где находится и не осознанно прислушиваясь. Будто ожидая далёкого гула вертолётов.       — У тебя тупее вопроса не нашлось?       Демон даже насмешливо фыркает, когда улавливает, что у него хотели узнать, и делает глоток пойла, не планируя что-то ещё отвечать, вновь закрывая глаза и удобнее устраивая голову на спинке кресла.       – Я же объяснил! У всех обычно встаёт на это!       Хаск вздыхает, приоткрывая один глаз, видя из-за своего положения, в прочем, только розовую шевелюру сидящего напротив актёра, и снова прячась в темноте опущенных век. Конечно, ему не было интересно обсуждать подобное. Но Энджел так искренне удивился отсутствию стояк на свою персону... Будто ребёнок, узнавший, что он – не единственный в мире.       — Никогда не замечал у себя стояка на сахарную вату.       Он произносит это, думая, что звучит смешно, но мигом жалеет об ассоциации, когда слышит умилённо-довольное «оу».       – Так тебе понравилось?       – Н...       – Точно да! Кому может не нравиться сладкая вата?!       «Аллергикам и... Кто-то там ещё...»       Хаск не говорит этого вслух, потому что забыл название болезни. И еще потому, что, пока Даст вещает о сладкой вате, удаётся уснуть.       Проснувшись через час, Хаск тянется поправить шляпу, и вздыхает. Чувствительного носа касается аромат, оставленный Энджелом на лапах. Зверь ёжится, ощущая, как по коже пробегают мурашки, от чего мех резко ходит волной пару мгновений. Хорошо, что сейчас рядом нет паука, возможно, если бы был внимателен, заметил столь желанную реакцию чужого тела.       В прочем, стоит запить воспоминания аромата алкоголем, и всё быстро сходит на нет. Ну, может, кроме мелодии в голове, но демон вроде даже к ней привык.       Уже по дороге к своему казино Хаск задаётся вопросом, почему в голове, вместе с мелодий, крутится диагноз «Диабет», но вспомнить ему, увы, не удаётся.