Попаданка в мир омегаверс

      Во время ужина меня ждал сюрприз: бумажный журавлик, вышитый платок, разноцветный камешек с очень гладкими краями, маленькая резная фигурка неизвестного существа с отломанной ножкой, плетёный из цветных ниток браслет, что по краям поистрепался, а сами нити стёрлись и выцвели. Я не совсем поняла. Что это за мусор, но терпеливый взгляд, направленный на меня, словно выжидал моей реакции. Ещё раз пересмотрел сокровища, и меня осенило. Я невольно улыбнулась — это всего лишь сладости, а дети в ответ передали самое дорогое, что у них было. — Куллош, у тебя такое лицо, словно ты сейчас заплачешь. — И хотелось плакать.        Это самый милый жест, который для меня делали. Потянулась за ожерельем из цветных ниток. Интересно, это плели маленькие пальчики или, быть может, это подарок от мамы, или пусть даже украденная из лотка безделица? Но этой вещью дорожили, её берегли, её носили и отдали незнакомому мужчине просто за кулёк печенья.       Встала из-за стола и вышла в кабинет. У меня в руках была небольшая коробка. В ней были дорогие для меня вещи, и туда же я убрала и эти сокровища. Почти все, браслет я буду носить как напоминание о том, что в мире есть и доброта. — Зачем ты их сложил туда? — Рен заинтересованно смотрел. — Это же мои подарки? Зачем тебе знать, что я с ними буду делать? — Он напихал полный рот и почавкал. — Просто не думал, что ты их решишь сохранить, вот и всё. — Даже будь там засохшая какашка, я бы хранил, ведь это то , что мне передали от чистого сердца, и это мило. Он проглотил кусок мяса, переводя тему. — Соха сказала, что, если ты не передумал, то тебя проводят в штольни в эти выходные. — Почему я должен передумать? — Рен ковырялся в тарелке, его настроение резко ухудшилось. — Обо мне пошли не самые лицеприятные слухи, и, если ты всё-таки выйдешь против неё, всё может усугубиться и… — Не думаю, что он передумал и простил эту тварь. Тут что-то другое? — Я так понимаю, выяснить отношения между собой не выйдет, и у нашего противостояния будут зрители? — Рен кивнул. — Много? — Очень. Она распустила слухи, что я не желаю работать, что ищу лёгкий путь. Что мой контракт ничего не значит, и что ты заплатишь за моего уб… ребёнка, и так я расплачусь и… — Отложила приборы, разворачивая его. Вроде не плачет, но расстроен. — Давай сходим куда-нибудь? В театр? Джозеф приглашал нас в оперный театр. Можем поехать отдохнуть, я сниму домик у речки. Поживём там несколько дней. Погуляешь у реки, организую тебе ночной пикник. Можем попытаться не проспать и встретить вместе рассвет. — Недоуменный взгляд, в котором читается: на кой мне это всё. — У нас сейчас отношения. В материальном ты не нуждаешься, дорогие подарки от меня ты не принимаешь. А так просто проведём время вместе, получим заряд положительных эмоций. Когда у людей отношения, их связывают события, чувства, будни. Когда расстаются, у них остаётся память и воспоминание. Вроде тех крошечных вещей, что ты передал, ведь они кусочки чьих-то чувств и воспоминаний. Вот где и при каких обстоятельствах был найден этот камешек. А платочек, ведь это может быть первая вышивка или подарок, а фигурку мог вырезать кто-то особенный. Такие вещи дарят нашей памяти материальное подтверждение события. Проведём это время, как нормальная пара, и создадим свои воспоминания. Быть может, что-то сохраним на память. Ну, что? Сходим в театр? — Мне пойти не в чем. Ты же специально меня туда пригласил, чтобы опять что-то купить. Ты опять меня обманываешь? — Потёрлась щекой о его коленку. — Это не я пригласил, а Джо. Его невеста ранее была обручена со мной. Я разорвал нашу с ней помолвку и очень грубо с ней повёлся. Она не очень жалует моё общество, а с Джозефом мы не просто деловые партнёры, мы лучшие друзья. Он всё ищет способ, чтобы мы, так сказать, помирились и начали общаться. Потому и пригласил, а сейчас ты мой мужчина и оставить тебя дома и пойти развлекаться некрасиво. — Он пожал плечом. — Хорошо, смокинг можно не покупать, а взять напрокат, главное, чтобы размер подошёл. Или купить готовый и подогнать, я так и делаю. Смокинги я ношу редко, у меня их два, так, чтобы прилично смотрелись, и хватит. И до слухов мне нет дела, как и до зрителей. Я не желаю, чтобы ты расстраивался по пустякам. Идёт? — Хорошо, пойдём.         До конца ужина он активней ковырялся в тарелке, а после отправил меня работать. Он помоет посуду, книгу Рен дочитал, и ему скучно. Раз дочитал, то интересно, когда вновь к замку полезет.       Работать я не могла, голова закипала. Мысленно я была в тёмном замке и также мысленно я понимала, что я что-то упускаю, и это самое что-то не позволяло сконцентрироваться. Рен тактично постучал, спрашивая разрешения войти. Мне он не мешает, а, наоборот, я сегодня пузик не трогала. — Милый, ты не против, если я немного к тебе попристаю. — Он скорчил гримасу по типу, с чего это я у него спрашиваю разрешения. Он подошёл ближе. От госпожи модистки я узнал секрет, что в этой одежде есть специальный кармашек, в котором спрятана дополнительная ткань и когда животик станет больше, то нужно только послабить тесёмки, и всё. Так что его нарядов должно ему хватить ещё месяца на три, ну это, если живот не станет слишком большим, тогда да, может быть маловат.       Скользнула руками под сорочку, наслаждаясь шёлком его кожи. Рен не сопротивлялся, как вдруг чувствую интенсивные толчки. Ещё бы, их папочка , словно уж, крутится. — Да пусти ты меня. — Он рылся в моих бумагах, его глаза горели. — Когда это произошло? — Не помню, неделю назад где-то? А что? — На его щёчках появились пятна. — Это был мой план. Я схему оставил у себя в комнате, как наработки по взлому. — Его груди высоко вздымалась. Он схватил листок и намылился к двери. — Рен. Рен, ты куда? — На щёчках алые пятна, глаза горят, и его запах - он сгущается. — Кто-то без спросу вошёл в мою комнату и украл мои планы. — Меня как бы не особо такое удивляет, в таком месте, в окружении воров и так беспечно. — Куллош, прекрати делать такое лицо. Есть правила, не красть у своих. Это дом Альтенстноста Румст, он коллекционер и реставратор. У него часто бывают ценные вещи. Хорошая система безопасности, но есть несколько слепых зон и путей проникновения. Я изучал этот дом, я собрал данные, я прикидывал план, а кто-то внаглую украл мою работу. Если они пролезли, то словно указали хозяину на бреши в системе. Так они заработают денег, а мне придётся начинать всё заново, и таких схем было несколько. Если бы они попросили, потому как там было что-то ценное, я дал бы им схему сам, а с их дела получил прибыль. Но они просто всё испортили, влезли в чужой дом, ничего ценного не украли и мне доставили хлопот. Это сейчас я в хороших условиях на твоём обеспечении. Но так будет не всегда, и мне нужны запасные варианты и хоть какие-то наброски. Мой долг не уменьшается, а так. — Я понял, жди, я вызову экипаж, подъедем, куда скажешь, я подожду тебя на улице, а ты пойдёшь к Сохара и всё выяснишь, идёт? — Нет. Но он не сопротивлялся. Рен злился, а идти ночью небезопасно.       Мы доехали до одной ему ведомой точки и зачем-то пошли в тот самый трактир. Мне жестом указали на лавку, а он о чём-то шептался с трактирщиком, которого я условно пометила как бармена. Тот хмурился и поглядывал на меня. — Я выйти могу, мне без разницы. Но меня должны всё равно пустить, только позже.   Рен сел ко мне, его так и тилипало. Коснулась его руки, он её вырвал и уложил на живот, поглаживая. Сохара пришла сама практически через час. Сайрен подпрыгнул на месте, а она только качнула головой. — Твои планы на месте, там, где ты и сказал. Я забрала, но…- Он часто дышал, я не хочу влезать, но так понимаю, что доказать, что планы были украдены невозможно. — Рен, не расстраивайся. — По месту что-то было? — Она поджала губы. Как он и думал, ничего ценного. — Ему пакостят или уже мстят? — На меня строго взглянули, а я тут при чём. — А вы как думаете? Сайрен работает один. Он самостоятельно разрабатывает планы, пролазит, вскрывает сейф. Даже если он использует команду, чтобы выполнить задание, то такое не оплачивается. Если он кому помогает, то и ему за его помощь также не платят. Его доход самый большой, и это их так злит. Сирена первоначально не собирался оставаться, он хотел отдать долг и покинуть штольни. — То есть, есть кто-то, кто очень не хочет, чтобы Рен расплатился. — Сохара, мы можем решить всё сейчас? — Она недовольно на меня смотрела. — Малыш, решим хотя бы одну проблему сейчас?   — Покоя им моя жизнь не даёт, только вот мне решать, где и с кем её проводить. Мои детские воспоминания с каждым днём всё более и более эфемерные и, словно вода , утекают у меня сквозь пальцы. С момента, как очнулся в этом месте, я не могу назвать какой-то день полностью счастливым. Куллош несносный, ужасный, всё время мне лжёт и порой использует мою наивность, но в его доме мне хорошо. Мне с ним хорошо. Мне с ним спокойно и безопасно. И мне решать, как долго с ним быть и как много ему позволять. — Если бы не безграничная грусть в его глазах, меня бы проняло.        Сохара поднялась, меня пропустят, но глаза придётся завязать и мне заткнут уши. Ну, хоть по голове не бьют. Узкие коридоры, мне позволили касаться стены, так как я неуклюже то и дело спотыкалась. Опрометчиво, крайне опрометчиво. Шершавый камень то и дело сменялся кирпичной кладкой, влажная стена, мягкий грунт, камни, мелкая галька, а местами крошка. С телом мне досталась прекрасная память и абсолютное ориентирование на местности. Увы, имей я такой навык на Земле, уж точно был бы шанс не попасть под машину.       Но делая вид, что спустились под землю, меня ещё три квартала водили по подворотням прежде , чем мы, наконец, попали в штольни. Сюда бы Джозефа с его обонянием, но даже я чувствую, что воздух вокруг меня сгустился, стал более затхлым. Ещё немного поблуждав, глаза мне развязали. Это большое помещение , как ангар для самолёта. — Ждите здесь. — Рен уселся на сложенные ящики, подгибая повыше ногу и отводя её в сторону.       Подошла вплотную, положив ладони на живот. У него нет настроения, и я это отчётливо чувствую. Провожу ладонями выше к груди, поглаживая большими пальцами по напряжённым сосочкам. Ему очень такое нравится, у омег эта часть тела невероятно чувствительна, даже более чувствительна, чем… Он всхлипнул, закидывая голову назад.       Спёртый воздух смешивался с ароматом ванили и корицы. Наклоняюсь к нему, шепча прямо в лицо. — Не дразни меня. — Он неплотно зажмуривает веки.       Мягкая ткань приятно трётся о возбуждённые горошинки. Легонько , невесомо касаюсь его губ, и я брежу. Нет, наверное, меня-таки опоили, но этот паршивец явно со мной играет. Самый кончик языка скользит по линии губы. Хочу его здесь и сейчас. Но… Видимо, закон подлости — это вселенское зло, и оно распространяется на все миры. — Вы только посмотрите на этого скромника и обманщика. Так кто тут у нас всех альф на свете ненавидит. Так, значит, мы низшие существа, недостойны даже внимания великого вора — Сирены. Слышь, ты, а не много ли ты о себе возомнил? — Он отворачивает от альфы голову, глядя в другую сторону. Ах ты паршивец. Я то думаю, с чего это ты, пуся, весь такой ласковый? А ты её небось услышал и решил мной прикрыться? Умница, так настоящий омега и должен поступать. Стравливать между собой альф и выбирать самого сильного. То бишь, меня. — Что, как кто побогаче, так уже не так противно? — Ну, не только побогаче, у меня вообще масса достоинств и все на виду. — Рен тихо проворчал. — Скромность в их число явно не входит. — За спиной альфы собираются зрители.         Предупреждали меня, что наше с ней противостояние один на один не уладить, вот и чудно, так даже лучше. Думают, я идиотка, не понимаю, к чему они все тут собрались? У них всех виды на моего хомячка, вот только им всем не суждено слышать, как от страсти срывается его голосок. Никогда не почувствовать, как это приятно зарывать в эту серебристую гриву пальцы. Даже не помыслить, каким страстным и нежным он может быть рядом с настоящим альфой. Эти мысли. Чувство моего превосходства будоражат и будят первобытные инстинкты. — Пф, толстый кошелёк и такое же раздутое самомнение, а так в тебе нет ничего стоящего, детективишка. — Думает, она меня задела? Да три ха-ха и повторите. Да за год жизни в доме Куллош чего только я о себе не слышала. — Вот видишь, даже ты отметила, что стабильная работа и доход — это плюс. А ещё это моё агентство обнаружило, что вы сбываете камни по отдельности в ломбарды и лавки старьёвщиков. И что, когда вам полиция перекрыла канал, переключились на поддельные украшения с поддельными сертификатами. Вот кто жалкие, так это явно полицейские, которые без пинка под зад позволяют вам водить их за нос. — Альфа кипела от злости, не на ту напала, ты, курица с такими же мозгами. — Что такое? Язык проглотила? Ах нет, твоего интеллекта, видать, только и хватает, чтобы капостить исподтишка. Наверное, пробраться схемы и планы украсть или отраву подлить, чтоб нерождённого ребёнка убить — это всё, на что твоя жалкая натура способна? Да? — Ты ответишь за свои слова, тварь. — Равнодушно пожала плечом, отпуская Сайрена, его трясло, но мне нужно её разозлить. Нужно, чтобы она потеряла контроль, или мне против неё не выстоять. — И что ты мне сделаешь? Заклюёшь своим острым носом до приступа щекотки? Что ты можешь мне противопоставить? Что в тебе такого особенного, что Сирена просто обязан был выбрать тебя? А? — Она взвизгнула, по залу прокатились перешёптывания.       Они здесь явно ради шоу. Противостояние альф — это противостояние силы крови, а мы здесь всё в дешёвый базар превратили. И пока дальше взаимных обвинений не сдвинулись. — Ты знать о нём не знал, ты не вправе противостоять мне. Он обязан принадлежать мне, я спасла ему жизнь. — Фыркнула в ответ. — Не аргумент. Особенно в свете того, что он до сих пор её не выкупил. Так что сомнительное достижение. Ещё что? — Она сорвалась, давя на меня феромонами, пока только давит, нужно вывести её из себя, так что этого мало. — Что ещё? Что ещё? Ты притащился сюда с ним, обрядил его в эти тряпки и думаешь, что всё способен купить здесь, всех и каждого. Да у тебя, кроме твоего кошелька , и достоинств нет. — Ах ты умница, теперь посмотрим, есть или нет. Медленно расстёгиваю пуговки, высвобождая собственную кровь, только бы мне этот срыв не аукнулся в процессе. — Ну, как нет. Кроме толстого кошелька, у меня харизматичная натура, привлекательная внешность и сексуальное тело.         Пиджак небрежно брошен на грязный пол, туда же также небрежно брошена рубашка. Здесь тусклое освещение, но кожа у меня чистая, так что принять метку моего омеги за что-либо иное нельзя. И снова эти перешёптывания, хоть традиция и утрачена, но своих альф омеги метили, показывая другим, что этот самец занят и что от него уже кто-то понёс или собирается. Метка на моей шее признак того, что в данный момент мы любовники, так что говорить это вслух не нужно. Рен выбрал меня. Метка будет обновляться до тех пор, пока Рен имеет на меня виды или до момента, пока мы не узаконим всё на официальном уровне. Теперь многим понятно, что именно я здесь делаю.       На самом деле красуюсь. Мне нравится моё новое тело, я много над ним работала, доводя до идеала ту или иную мышцу, даже сейчас три раза в неделю, старясь не мешать, я выполняю рекомендованный комплекс упражнений. А как иначе? В бордель мне нельзя, у меня есть партнёр, и он сейчас крайне чувствителен. Кто-то брезгливо отводит взгляд, а кто-то теряет контроль, но, увы, берёт себя в руки. Эта дрянь и вправду довольно сильная, но хоть секрет, что прячется у женщин альф под юбкой раскрыт, я таки прочла книгу по репродуктологии и знаю, как пнуть её в сокровенное посильнее. — А если тебе и это как аргумент не подходит, то у меня и член больше, чем у тебя. — Тишину взорвал хохот, улюлюкивание и как ни странно, но призыв к демонстрации. — Не веришь? Могу и штаны снять. Можем даже помериться. — Ах ты тварь. — Наконец, она сделала первый ход.       Ноги подкосились. Ноздри жадно раздуваются, вены напряжены, пот прошибает тело. Тишина, она осязаема. Все, кто находится здесь и сейчас ждут одного, они все жаждут увидеть, как под гнётом её крови у меня подкосятся ноги. — Глубоко дышу, вдыхая её феромоны. Кислый запах меня раздражает, сводя с ума, закрывая веки и путая разум. Жарко. Словно потоки огненной лавы протекают под кожей. Игнорирую и понимаю, что совершаю ошибку. Она зла и это чувство делает её сильнее, но… да без но, она просто жалкая тварь, что может использовать грязные трюки. Посмотрим, как ты поулыбаешься. Ноги подкашиваются, тело дрожит в желании прогнуться и принять её превосходство. Кровь шумит, оглушая, потому я не слышу злорадные звуки.       Рен. Мой маленький Рен, только бы он сейчас не боялся. Только бы ты сейчас в меня верил. Смотрю альфе в глаза, вскидывая голову. Я помню тот момент, когда его увидела в первый раз, наглый, дерзкий, грязный, но такой сексуальный. Его насиловали, держа в цепях, но он смог переступить через свой страх и всё это передо мной. Рен, мой маленький боевой хомячок, он силён духом. И этот дух не сломить никакой твари. Он украл ожерелье у меня на глазах, бросая вызов моему интеллекту, ставя на место зарвавшегося профессионала в моём лице. Его сверкающие в свете луны и звёзд волосы, блеск его глаз порой мне снится. Он выбрал меня от безысходности, но под мою защиту вернулся сознательно.       Он позволяет себя трогать и ласкать, делая вид, что заботится о дочках , на самом деле позволяя своей душе перерождаться. Медленно, день за днём, его душа по молекулам соединяется из осколков, сплетая себя лунными лучами. Я здесь не для того, чтобы защитить его тело, оно неприкосновенно, я здесь для того, чтобы спасти его душу.       Из взгляда альфы исчезло превосходство, она заметалась, испытывая страх. Поток чистых феромонов, без примесей и усилителей, без искусственных компонентов. Я вспоминаю, как ласкала его набухшие сосочки, как он выгибался в моих руках, когда язык касался чувствительной кожицы, вкус его семени, потому как он не удержал собственную природу. Он наслаждался со мной, он был удовлетворён мной, он зачал от меня. Вот , что делает альфу сильным, вот, что отличает его от всех.       Её тело дрожит, она падает на колени, воя. Её пальцы зарываются в волосы, она кричит, и от её крика закладывает уши: «Перестань. Перестань. Перестань». Перестать?       Она считает, что позволю ей так просто отделаться? Надавила сильнее, чувствуя, что моя кровь на пределе. Она попятилась назад, словно загнанный зверёк. Жаль, что в угол я загнала крысу. Она пронзительно взвизгнула и кинулась на меня, в её руке зажат тонкий металлический предмет, который глубоко пропорол мне бок. Я перехватила её руку и в последний момент отвела её в сторону, вот только это в нормальном состоянии заточка прошла бы под левой рукой, сейчас оно вонзилось под кожу, благо ничего жизненно важного не задела, но кожу разодрала знатно. Кровь хлюпнула, неужели рана серьёзней, или это просто из поверхностных сосудов. — Ты и вправду думаешь, если я аристократ и мужчина, мне воспитание не позволит на тебя руку поднять. — замахнулась ударить ладонью, но гнев застелил мне пеленой глаза, получилось кулаком. Она взвыла, чем разозлила ещё сильнее, второй удар, и слышу хруст кости. Не стоило меня злить. Она проседает и злорадно смеётся, что её так радует? — Кристоффер, Кристоффер, перестань. Ты что творишь? Что с тобой? — Рен повисает на правой руке, левой я всё ещё удерживаю её кисть. — Кристоффер, она сдалась, ты не имел права её бить… — Орминт, смотри в руке. — Сохара первой разглядела небольшое чёрное лезвие. Разве они не видели? Или думают, я сбрендила и решила ей косы проредить? Очень хочется, но это против правил.         Если бы она была мужчиной, всё первоначально бы решалось кулаками. Но с альфами противоположного пола так вроде как неправильно. Рен, вроде как, выбрал любовника своего же пола из-за силы крови, а не вторичных признаков. Так что да, если бы не заточка, которую я так предусмотрительно зажала у неё в руке, то мне бы засчитали проигрыш. А так её уловка обернулась против неё же самой. — Сирена, отойди от него, у него кровь и… — Отойти ему всё-таки стоит, но не из-за крови, точнее её, но не… тьфу… запуталась. — Я ношу его детей, в моём теле уже его кровь, так что на меня сейчас она не действует. — Эта тварь закинула голову и злорадно прошипела. — На тебя нет, а вот справится ли он… Ха-ха-ха-ха… — Надеюсь, сейчас это слышат все, кто нужно, потому как я этой твари сейчас точно голову сверну назад, только бы это желчное выражение лица не видеть. — Бедный Сирена, так и не увидит своих нерождённых ублюдков, каков сам, таковы и… — После третьего удара Кирэн потеряла сознание, да лучше бы она собственной кровью захлебнулась. Глаза, вновь застилает глаза алой вуалью. Слышу его голос… его голос он звонкий, словно перелив колокольчика. — Малыш, я тебя напугал? — Его глаза распахнуты, в них слёзы. Касаюсь губами его щеки. — Я не хотел, прости… Но тебе лучше сейчас уйти, я не понимаю, что со мной, мне жарко, и я плохо соображаю. Уходи, со мной всё будет в порядке, обещаю. — Ты не мне должен, а дочкам. Помни это и контролируй себя. Я же подумал… Что ты… Что она тебя отравила и что… — погладила его по щеке, подталкивая к Сохаре. Уведи его подальше от меня и вызовите доктора Рустор, у неё есть нужный транквилизатор. — Не нужно, мы сейчас всё вот это одним махом решим. — Опять чувствую, как раскалывается голова. Что за варвары?