***
Спустя семь месяцев. Спустя семь месяцев нашей жизни ничего не изменилось. «Эх». Как бы мне хотелось именно так сказать, но увы. Это не так. Самое худшее , что могло произойти спустя семь месяцев, так это то, что сидя напротив любимого супруга в самом романтичном месте впервые наедине, наслаждаясь вкусным ужином, а не спехом приготовленной и подгорелой кашей, слушая романтическую музыку, а не ор наших близняшек — это то, что нам не о чём поговорить. Муж даже в глаза мне не смотрит, а только то и делает, что поглядывает в сторону коридора, где расположен кабинет администратора , вслушиваясь, звонит телефон или нет. — Всё, пошли, я так больше не могу. — Рен вскидывает голову и виновато опускает глаза. Плохая это была идея. Лиранет и Джозеф забрали близняшек, и сегодня они должны остаться с ними. Лиранет должна родить через два месяца, а наши крохи достаточно большие, чтобы Джозеф мог потренироваться ухаживать за малышом и помогать ей. Как это делаю я, раз на родах присутствовать он не будет. Но тут стоит по порядку. После того , как Рен разродился, и ему позволили быть с девочками в одной палате, да ещё и пустили меня, клинике разразился скандал. Роженицы требовали, чтобы и им позволили оставлять детей в палате. Хотя бы днём. Им не комфортно, что их малыши так далеко, и хоть им и нужен отдых, для большинства послеродовой период является формальным и не осложнённым. Вторым требованием, но уже врачей стало, как ни странно, но в качестве эксперимента введение новой, разумеется, палатной практики партнёрских родов. За отдельную очень немалую доплату партнёрам разрешали присутствовать на родах своих супруг, супругов и партнёров. Не сказать, что партнёры такому разрешению были рады, но, увы, новость, что такой метод опробован и, более того, некий настырный альфа по стене ради этого на пятый этаж полез, сыграло свою роль. Омеги, в частности мужчины, волоком тащили своих супругов в родильную палату поддерживать и помогать. Эксперимент условно можно было считать провальным. Если схваточный период мужчины альфы просто начинали паниковать, то едва их супруги начинали рожать, то увы, оказывать помощь нужно было альфам, а порой переступать через них, так как роды — это первоочерёдное. С мужчинами бетами и женщинами альфами таких проблем не возникало. Если первые просто дезориентированно не понимали, что происходит, то женщины до последнего поддерживали своих партнёров и партнёрш, одобряли и в какой-то мере помогали. — Прости, я немного волнуюсь, давай хотя бы горячее доедим. — Он виновато поджимает губы. Я его понимаю, он волнуется. Но отвечая на пятый его нервный звонок, Джозеф его заверил, что девочки спят. Лиранэт их покормила, он покупал, переодел, почитал сказку, и они спят. Какое ещё подтверждение тому, что всё в порядке ему нужно. — У меня нет аппетита. Поехали, заберём дочек и домой. — Очень стараюсь регулировать тон, но я злюсь. Я всё понимаю, но всё равно злюсь. После того , как меня и дочек выписали на седьмой день, Рену пришлось остаться в клинике. Его швы плохо заживали, а ещё он не слушался и всё время садился или вставал. Потому что я всё время проводил с малышками, купал, менял подгузники, а он мог только кормить и укладывать, так как ему категорически нельзя было вставать и поднимать что-то тяжелее двух килограмм, в то время как наших крох он откормил до трёх с практически половиной. Меня отругали, я его раскормила, а кексы и блинчики вылились проблемой и разрывами. Омеги рождаются на седьмом месяце беременности с весов до двух килограмм, а наши крошки превышают допустимый вес практически вдвое, вот и итог. Но это уже история. Доктора настояли на комплексной пластике с высечением и восстановлением всех огрубевших и гранулёзных тканей. Всего было запланировано семь операций по устранению последствия травм после изнасилования и тяжёлых родов. Сайрен был не согласен, но его уговорила матушка Кристоффера. Я до сих пор не знаю, о чём именно они говорили, но после двух часов откровенной беседы мой птенчик согласился. Операций было пять, он придерживался режима, и его тело прекрасно реагировало на все мероприятия, что с ним проводили , реабилитация заняла полтора месяца, но из клиники Рен вышел полностью здоровым. По дочкам он соскучился куда сильнее, чем по мне, да и нельзя ему, то, что там внутри всё как новенькое, не значит, что озабоченным альфам можно… ну , вы поняли. Ещё три месяца никакого секса и прочих нежностей. В этот раз почему-то запретили даже то, чем мы баловались во время его беременности. И чтобы в полной мере оценить, насколько всё плохо, у мужчин омег течки восстанавливаются сразу же после родов. И сексу ни-ни. Вот и приходится терпеть. Длительное время, что он не видел дочек , Рен пытался компенсировать абсолютно всем и, перво-наперво, он уволил няню. Он всё делал сам, не подпуская даже меня. До сегодня он ни на секунду не выпускал никого из них из виду. Так что да, ему трудно. Подозвала официанта, рассчитываюсь за испорченный ужин. Сайрен молчал, а что тут скажешь, мы с ним словно сожители в одной квартире. В нашей семье явно кризис, и я очень боюсь, что так всё и останется. Мы сели в экипаж, я даже не назвал адреса, он медленно тронулся, а я прикрыла веки, чтобы не выказывать , как мне больно. Для того, чтобы вступить в брак нас ждало одно неприятное событие, но мы всё обсудили и решили пройти всё до конца. Тогда я верила, что это нас сплотит и в какой-то мере так всё и было. Следователи-таки открыли против моего омеги делопроизводство по факту попытки присвоения чужой личности, но пока он был в клинике, ни о каких допросах речи не шло. Но дело не стояло на месте. Дабы не тратить время отец Кристофера нанял защитников, что официально представляли Сайрена. Они ознакомились с обвинением и указали на один момент. Чтобы завести дело против кого-либо, нужно указать его имя. А значит, столичным полицейским пришлось выявить кто такой Рен на самом деле. Данные столичного архива ничего не дали. Они перепроверили всех приезжих, так как внешность Рена указывала на то, что он, вероятней всего, иностранец, но и там ничего обнаружить не удавалось. Последнее, что им таки пришлось делать это запросить данные Сайрена Аверлина , именем которого он так упрямо представлялся. Но увы, они столкнулись со странностью, по какой-то причине членов семьи Аверлин кремировали. Вопреки правилам местные правоохранители не хранят такие останки, а предают кремации. Так сказать, экономят место и средства для захоронения. Видимо, не зря жители штолен считают детективов, полицейских идиотами, потому как региональное отделение полиции крайне плохо скрыло свою халатность. На банальный запрос , почему они кремировали тела жертв насильственной смерти так быстро? Ведь в таких случаях они обязаны были предать тела бальзамированию. Это помогает «запечатать» все следы. Ведь криминальные случаи смерти могут иметь и несколько вариантов исхода и дабы не утерять данные протокол велит направлять все силы на сохранение следов и доказательств насильственной смерти. Говорила я, что они идиоты? Так вот кто-то из департамента отделения полиции столичному следователю на вопрос, почему они нарушили процедуру сохранения следов после убийства, заявил, что у них не было выхода. Тел было слишком много, а потому они просто их описали и предали кремации, а то у них секционный отдел маленький и хранить две сотни трупов было негде. Следователям столичного департамента это показалось странным, но увы, запросить дел на рассмотрение и проверку они не могли. Не их уровень полномочий. Но мог король, а тому сдалось «ковыряться» ещё и в этом. Монархия в нашем королевстве очень условна. Есть один род, который именуется королевским и носит этот титул по праву рождения и передаёт его по наследству. Король подписывает и ветирует документы, приказы. Вводит реформы и принимает участие в социальной и политической жизни королевства. Королевский род не имеет привилегированных прав , не освобождается от ответственности и не получает полного содержания. От королевства они получают зарплату, занимаются бизнесом. Зачем он вообще нужен? Так такая система управления только в нашем королевстве, и чтобы не портить отношения с остальными королевствами и империями и не вносить смуту, у нас оставили упразднённую систему монархии. Есть аристократы и простолюдины. Есть монарший род, члены семьи которой представляют наше королевство на внешнеполитической арене. Отпрыски королевской семьи вступают в браки с влиятельными представителями соседних королевств и империй. Разумеется, при всей своей формальности , некие права у короля есть и поручить своей личной правоохранительной службе разобраться ничего не стоит, но… Жители провинции Альсэрнортэну королевской семье давно поперёк горла стоят и их исчезновение только всё упрощает. Упрощало. Господин Истэртен, да-да, отец рыжика и лучшего друга Сайрена почему-то, по непонятной мне до сих пор причине, лично беседовал с Его Величеством и убедил того-таки поручить это расследование своей личной службе. Мотиватором стал внешнеполитический интерес. Как король будет выглядеть, если о cфальсифицированном расследовании массового убийства жителей бывшей провинции Альсэрнортэн станет известно в соседних королевствах и империях. Ведь многие ошибочно считали их наследниками бывшего императора, а их массовое истребление бросает тень на права Его Величества и прочих представителей королевского рода. Если не поручить расследование и не разобраться во всех сомнительных фактах, то на фоне громких убийств представителей семьи Кайлистэрт, которые во многом находились в оппозиции к королевскому роду, у недовольных может появиться повод усомниться в легитимности прав королевского рода и дарованной им власти. Король пытался отказать, мол — это слишком дорого и затрачивать дополнительные ресурсы на такой пустяк — это глупо. Но тут в игру вступили Ликконеры, в чьих руках вся финансовая артерия нашего королевства. А Вальдерты вообще усомнились в сложности этого расследования, так как им из своих источников удалось выяснить, что есть юноша, который утверждает, что он родом из региона Иваршит, и что он был свидетелем тех событий, которые , по его словам, не совпадают с официальной версией. Последним гвоздём окончательно похоронившим все отговорки монарха стало то, что этот самый таинственный юноша официально обручён со вторым сыном главы рода Куллош. В общем, короля обложили фактами и ему пришлось поручить расследование. Дабы выиграть от той шумихи, которая сразу же поднялась вокруг этого расследования , все разбирательства и судебные показания сделали открытыми и на слушания допускались все желающие. Губернатор региона Иваршит и мэр провинции Люйдорен, как один, утверждали, что на подлог фактов массового преступления и в последующем сокрытие путём кремации тел им пришлось пойти, так как жители бывшей провинции Альсэрнортэн - извращенцы и нарушители закона. Они вступали в кровные браки и не брезговали извращёнными связями с собственными детьми и близкими родственниками, от чего часто теряли разум. Они отрицали причастность местного населения провинции и утверждали, что массовая смерть, вероятней всего, стала либо результатом душевного помешательства, либо частью какого-то извращённого ритуала. Какая же поднялась буча. Жители соседних поселений наперегонки уличали во лжи губернатора, утверждая, что серебристоволосые никогда не вступали в кровные связи, а выбирали альф из соседних поселений. Последний аргумент, который должен был уничтожить эту версию, заключался в том, что от связи альфы и омеги кровь омег угнеталась, и дети практически никогда не наследовали их геном, а значит, хоть омега и мог родиться, но не с такими светлыми волосами. Эта версия имела право на жизнь пока для дачи показаний не был вызван Сайрен. Мой птенчик боялся и нервничал, но в зал входил твёрдой поступью. Едва он поднялся и занял своё место, как в зале громко вскрикнула женщина, повалившись на пол. Неизвестный альфа рядом с ней даже не обратил внимания на упавшую спутницу. Он ошалелым взглядом смотрел на омегу у кафедры. Его голос прозвучал как гром: «Аннабер. Аннабер ты жива, но как? Как? Нам сказали… сказали…что… Ристмор... Что Ристмор убил вас и что он… он…». Омегу у кафедры затрясло, его голос хоть и звенел от боли, и чуть подрагивал от волнения. «Я не Аннабер. Матушка умерла восемь лет назад у меня на глазах, её растерзали псы неизвестных, когда они пришли за нами. Отец? Я не знаю, что с ним произошло. Он вместе с остальными альфами до последнего защищали поселение от напавших на нас. Я их сын — Сайрен. Сайрен Аверлин». На этом открытые слушания были окончены. Геном Сайрана совпадал с геномом практически всех членов семьи Аверлин, но даже это не давало ему права утверждать, что тело кремированного мальчика не Сайрена , и что омега просто пытается прикрыться именем покойного. Всё решила давняя традиция и профессия Ристмор Аверлина. Неизвестно, что руководило госпожой Аверлин, но она взяла с собой старую простынь, на которой её сын и невестка разделили первую их супружескую ночь, и семейный портрет семьи сына, который он так и не успел закончить. Женская кровь и семя с простыни стали источником для генетического исследования. Они совпадали с генными картами Аннабер и Ристмор Аверлин и полностью совпадали с кровью Сайрена. А семейное сходство повзрослевшего омеги и его матери даже экспертизы не требовало. Но правила есть правила, тесты однозначно подтверждали личность моего птенчика, а потому хоть как-то выкрутиться было уже нельзя. Сайрен единственный, кто выжил в той кровавой бойне , и единственный, кто на самом деле знает, что произошло. Поскольку личные правоохранители короля выявили не только факты истребления целых поселений, но и их причину, клубок распутать стало гораздо легче. Так что, кто ещё мог как-то укрыться и замести следы, активно это делали. По всему королевству прокатилась волна суицидов, смертей вследствие грабежа, нападения и прочих несчастных случаев. И это не считая бесчинного количества пропавших без вести. К Рену приставили охрану, и это не обсуждалось, но его имя и факты биографии были сокрыты, так что за его репутацию бояться не нужно было. Более того, король даровал ему амнистию за все его преступления вместо компенсации за потерю семьи. Рену ничего из этого не нужно было. Так что данные о Сирене, неуловимом воре остались, только в личных записях и памяти следователей. Новые родственники Рена по какой-то причине меня невзлюбили и даже пытались оспорить нашу помолвку. Видите ли, у них тоже есть свои правила и законы ,и такие, как Рен, с кем попало в брак не вступают И я, видите ли, не подхожу. И то, что у нас дети, не проблема, если новый муж или жена их внука будут категорически против, то я могу их забрать себе. Нет. Вы бы видели лицо моего птенчика, хорошо, я его клювик раньше успел зажать, то бы слышали они много всего нового о себе и их правилах. Всё решила матушка Кристоффера, вот уж точно оказаться в нужном месте и в нужное время. Она им всё рассказала, и что я для него сделала, и чем ради него рисковала и как помогла на родах, и как ухаживала за дочками, пока Рен был в больнице. Госпожа Куллаш уверила их, что по данным медицинского исследования - я истинный альфа, а ещё между нами высокая кровная сопряжённость. Так что всем критериям соответствую. Нам милостиво разрешили вступить в брак. Семья Сайрена хотела только быть ближе к внуку, так что отец Кристоффера помог продать их имущество и выбить у губернатора и местного следственного департамента моральную компенсацию за потерю детей, внучки и за нанесённый моральный ущерб. Их род сильно страдал из-за клейма убийцы на памяти покойного сына. Им даже тел не отдали для нормального захоронения. Даже праха, чтобы люди могли иметь место, куда прийти и попрощаться с ними. Они переехали в одно из небольших поселений. Их денег хватило на покупку старой, ветхой винокурни и аренду земель. Они будут заниматься выращиванием винограда и изготовлением коньяка, у них как оказывается есть и навыки и рецепты, не хватало денег для аренды земель. Люди они хоть и бедные, но работящие, а ещё у них большая семья. Теперь, кроме дедушки и бабушки, у моего птенчика семь дядюшек и четыре тётушки. Все они в браке и все имеют детей. Так что мальчик-сирота в один момент обзавёлся большой семьёй, которая его сразу же приняла и полюбила. Не знаю, может потому у нас с Реном всё так плохо после свадьбы. Потому что я ему больше не нужна? Потому он так быстро отдалился от меня. Экипаж остановился, выхожу по привычке, подаю ему руку и… — Рен — это не тот адрес. Мы приехали домой, а хотели забрать близняшек. — Он отпустил мою руку и пошёл в сторону дома. — Это ты хотел, а я тебе сказал, что мы едем домой. Джозеф уверил, что они спят. Сейчас, если разбудим дочек, то полночи слушать их плач будем. Завтра заберём дочек. Пошли, я расплатился и отпустил экипаж. — Повернула голову, так и есть кучер как-то не намерен куда-либо ехать. Ну, ладно. Домой так домой. Даже дома мы не разговаривали. Взялась за трубку позвонить к другу и узнать, как дочки, но не тут-то было, провод был вырван из стены. — Рен — это что такое? — Он подал плечиком. — А что не так? Ты бы своё лицо видел, когда я отходил к телефону. Может, хоть дома немного его расслабишь? — Я сейчас его отшлёпаю и расслаблюсь. Я ещё и виновата. Не хочу с ним спорить. Я устала и иду спать. Сегодня обошлась без душа, только переоделась и в кровать. Мы переоборудовали вторую спальню под детскую, и мой муж практически каждую ночь спит там, даже если он ложится со мной, всё равно, едва они заплачут, как он, словно ошпаренный, убегает. Да, понимаю. Дети, и он волнуется, но можно нанять няню хотя бы на ночь. Хоть ночью я могу побыть со своим мужем, а не еле уловимым запахом на его подушке. Потому как в постели он толком не спит. Рена даже не ждала, а смысл? Если я так и не смогла ничего изменить, а ждать пока твой сожитель соизволит про тебя вспомнить — это… Неважно. Спать. — Кристоффер. Кристоффер. Кристоффер, ты что издеваешься надо мной? Только не говори, что ты уснул. — Тяжело разлепила веки, сонно протираю глаза. А что мне остаётся? Не поняла. В комнате полумрак, по периметру свечи, а портьеры плотно зашторены. Мой птенчик рядом со мной на кровати, мало того, что в крайне соблазнительной позе, так ещё и голый. — Рен, а? А что за внешний вид? — так как я выхожу из душа в одном полотенце, так прикройся, извращенец, в доме дети, а как он в… в… сглотнула. Что это такое? Он хоть понимает, что я сейчас… что я… — А что не так с моим внешним видом? Я в собственной спальне. Наедине со своим мужем. Дети у друзей. Мы давно не были вместе. — И я таки идиотка, вместо того, чтобы отреагировать на намёк, я принялась его упрекать, портя момент. — Конечно, давно. Тебе то нельзя после операции, то ты спишь в спальне девочек, потому что вдруг кто-то из них раскроется. То у тебя течка и её нужно пропустить. То ты устал, а я - похотливая скотина, и мне только одно и нужно. Да мне в гон пришлось идти на массаж простаты, а это не только больно, но и унизительно. Я даже игрушки для альфы использовать не смогу, потому как мой муж может приревновать и подправить моё достоинство, так как оно ему не нужно. — Едва закончила, застонала. Что я творю? Коснулась его пальцев. Рен на меня не смотрел. — Прости, я сорвался. Любимый, тебе не нужно этого делать. Давай в другой раз. Иди ко мне. — Ты снова это делаешь. Ты снова показываешь, как мне повезло. Спасибо — Кристоффер, но не в другой раз, а сегодня и сейчас. — Рен, словно родник, перетекает с кровати мне на колени, при этом крайне вызывающе покачивает бёдрами и крайне прерогативно трётся о меня своим маленьким тельцем. Он прижимается ко мне весь, заставляя моё тело реагировать. — В наш первый раз ты заботился обо мне и показал, что секс может быть больше, чем физиологический процесс. Ты подарил мне девочек, хотя всеми законами это не должно было произойти. Ты был со мной нежен и терпелив, когда я так боялся. Ты освободил меня от прошлого и… и подарил мне семью, и я сейчас не о родственниках, я о настоящей семье. Если бы не ты. Будь тогда я сам, то Инель. То её могло бы и не быть. Прости, что невзирая на всё твои старания и жертвы, я не могу сказать тебе, что твои чувства взаимны. Ты всегда честен со мной, и я хочу платить тебе тем же. Здесь и сейчас я тебе обещаю. Быть к тебе внимательней и относиться и к тебе не только как к мужу, но как к важному человеку моей жизни. — Рен, ты не… — Он прижимается ещё теснее, а я задыхаюсь от его запаха. — Я готовился, и тебе меня не отговорить и не остановить. Я больше не боюсь. Я вижу и понимаю, что с нашими дочками всё в порядке и что они не нуждаются в моём круглосуточном присмотре. Послезавтра подадим в агентство заявку и наймём няню. И матушка давно просила разрешить ей брать внучек на выходные. — Он запнулся, но собрался и более твёрдо. — Мы супруги, и должны уделять больше времени друг другу, и тогда тебе не нужно будет более идти на жертвы ради меня. Прости меня за невнимательность, но я словно всё это время был в тумане. Сегодня я наконец понял, что сам себя путал. Прости меня. — Рен. Может всё-таки в другой раз. Ты такой соблазнительный и все эти слова, я… я боюсь одного раза мне будет маловато. Мне нуж… — Он закрыл мне рот. Понятия не имею, что он делал, но целуется он гораздо лучше. Скользнула руками и только застонала. Мягко, влажно и от нетерпения чувствую, что затягивает, и это я только притронулась, а если. Так нужно успокоиться без «если». Да какой там, он так призывно трётся об меня я не выдерживаю, мозг плавиться от гормонов. Малыш отстраняется и соскальзывает на кровать. — Любимый, ты меня раззадорил и просто так решил сбежать? — А он вновь давай меня провоцировать, прогибаясь низко в пояснице и дразнящее покачивая бёдрами. — Нет, я просто хочу кое-что попробовать. Ты же так любишь? И не отнекивайся, я всё-всё про твои извращённые пристрастия знаю. Мне всё Айзек рассказал. — Так он не только дразнится, но и мстит? Языкатый омежка видимо всё ему рассказал. Когда я открыла лавку , Айзек и Малек работали на меня. Зря для работы в лавках приглашают бет, мои юркие омежки умудряются за один день половину ассортимента распродать. Да и смотрятся они... Ну как сказать, глядя на двух миленьких мальчиков, не особо следишь за тем, что они вам в руки втюхивают. И омегам в положении легче найти общий язык с красивыми улыбчивыми мальчиками. Опять отвлеклась... Погладила любимого по внутренней стороне бёдер. Его запах становится всё более и более сладким. Шепчу, что и не только это. Он, конечно, готовился, но от лёгкой стимуляции по телу только и прокатывается чуть дразнящая истома. В наш первый раз ему был важен контроль, так что всё вот это блеф. А жаль. Сжала его бёдра и потёрлась, мой омега готов, всё что нужно это чуть надавить. — Малыш, прекращай дразниться. Мне хорошо будет с тобой, как и в прошлый раз. Тебе не нужно делать для меня того, на что ты не готов. — Как оказалось, я его настрой- таки недооценила. Рен подался чуть в мою сторону, и я только застонала. Легко вошла в его тело, внутри всё сдавило. Пришлось вцепиться ему в бедро, так как ещё чуть-чуть я рискую потерять голову. — Рен нет, я… я… я себя не контролирую. Он не послушался. Его тело дрожало, а я боялась пошевелиться. Это всё сон — это должно быть сном. Птенчик , словно кошка, покрутил бёдрами и несколько раз прогнулся в пояснице, ища для себя максимально комфортное положение, и мне пришлось вспоминать, что я всё-таки альфа. Это было просто потрясающе. То ли потому что у меня так давно не было секса. То ли потому , что мой птенчик оказался таким откровенным, ненасытным и темпераментным. Я вовремя пришла в себя, и пускай поначалу мы никак не могли синхронизироваться, его настрой и явные намёки, что меня в любом случае не оставят в напряжённом состоянии, позволило немного расслабиться. Насытившись ощущениями и утолив первый голод, мы , наконец , смогли нормально заняться любовью. Сайрен чувственно реагировал на все ласки, откровенно распаляясь в процессе , и даже разок попробовал сделать для меня то, что я так долго ему не позволял. Нет. Такого более никогда не будет. Плохо ли у него получилось? Да нет, как раз наоборот, но мне настолько понравилось, что я боюсь излишне злоупотреблять его умением. Пусть это станет для нас чем-то особым, так сказать, эксклюзивным и особо желанным, в частности, для меня. Близняшек мы забрали ближе к обеду, а куда ,собственно, спешить. Мы до самого утра не спали, а заявку на наём няни подадим только завтра. Так что нужно и немного отдохнуть. Джозеф злой, не выспавшийся и изрядно помятый. Лиранэт с огромным животом сияющая и счастливая. Они тоже вступили в брак, к сожалению, я не успела сделать этого раньше. И его, и моя свадьбы прошли с разницей в две недели. Мы специально не дали высшему свету отойти от событий, чтобы они не притащились всем составом аристократии. Ну да и в загородной резиденции Ликконеров и Куллошей яблоку негде было упасть. Хорошо, что вместе со свадебной церемонией и самим свадебным приёмом вся эта тягомотина длится пять часов, после чего гости расходятся , и остаётся только семья, но я опять отвлекаюсь. — Джо-Джо, а что с внешним видом? Рен сказал, что всё в порядке, близняшки спят. — Он злобно хмурился, недружелюбно поглядывая на моего птенчика. Но в какой-то момент его взгляд чуть смягчился. — С ними да, но твой муж. — Он тяжело выдохнул и осмотрелся, наши половинки нас оставили и ,судя по закрытой двери, тоже сплетничать должны. Кроме Альдэрта у моего любимого ещё три близких друга. Он очень сдружился с матушкой Кристоффера. Юному омеге очень не хватало материнской любви, и госпожа Куллош её ему дала. Они близкие друзья, и он зовёт её матушкой. Как ни странно, но он подружился и с Лиранет. Меня она до сих пор недолюбливает, но на дружбу с Реном наше с ней прошлое не влияет. И третий друг, неожиданно для меня , это тётушка Лиранэт. Она часто приходит к нам в гости. Судя по жалобам соседей, они проводят уроки вокала. Ну и хорошо, ему давно нужно чем-то заняться. — Он же меня своими звонками и напутствиями так задёргал, что я не мог уснуть. А вдруг они проснулись. А вдруг из люльки выпали. А вдруг хотят есть и плачут, а я не слышу. А вдруг обкакались и им нужно сменить подгузник. А вдру… — Стало так стыдно, я всё ночь отношения с мужем налаживала, а мой друг страдал почём зря. — Прости, я хотела их забрать, но Рен… в общем… я понимаю. Это нечестно… — Джозеф отмахнулся, поплёвшись в кухню заваривать кофе. — Да ладно, я же чувствую, что у вас наконец-то всё наладилось. — Он недоверчиво сощурился. — Ты же не изменяешь мужу и в бордель не… — Глупости не говори. Нет. С тех пор, как первый раз переспала с ним, ни на кого другого даже смотреть не могу. А после того ,как малышки родились ,и подавно. Я даже его запаха практически не ощущаю, только когда он совсем близко, ну или, так сказать, настроен. — Я и по этому поводу разговаривала с доктором, но почему так , они не знают. Быть может, это первоначально из-за моего извращённого восприятия запахов? В любом случае, с почином тебя друг. Я тоже так дёргалась, когда близняшек забрала из роддома. Я потому няню и наняла, так как после вот таких вот ночей, днём просто боялась уснуть стоя. Мы ещё немного побеседовали и, покормив дочек, направились гулять. Нам нужно было ещё зайти на «кухню» — это своеобразный центр выдачи грудного молока и переписать заявку, нам так много молока уже не нужно. Постепенно их рацион расширяется, а ночью они спят, не просыпаясь. Так что нечего переводить довольно дорогой продукт.***
Мы медленно гуляли по городу. Рен нетерпеливо покусывал губы, придерживая Инель. Здесь нет колясок, детей носят в специальных плетёных люльках или более дешёвых приспособлениях, напоминающих коробы. Но и первое и второе до ужаса неудобное приспособление и крайне громоздкое. Так что, вспомнив ещё несколько земных штучек и изрядно поднапрягши память, открыла маленькую лавку по продаже финтифлюшек для омег и бет на сносях и после. Лавка так и называется и приносит хороший доход. Так вот, мы с Реном переносим дочек в «кенгуру», но не тех полурюкзачках, где ребёнок болтается как мешочек, а шарфах-кенгуру. Их удобно регулировать, они удобные и практичные, в них комфортно ребёнку, и они довольно стильно смотреться. А самое главное, они гораздо легче и их носить удобней. Зачем я всё это рассказываю? Да чтобы отвлечься и не думать о том, как мой птенчик меня провёл. Воспользовавшись тем, что я расслабилась, он попросил меня согласиться на его маленькую просьбу, не спрашивая какую именно. Я никогда ничего ему не запрещала, а после всех плюшек и подавно. Он такой был ласковый и податливый, что как можно было заподозрить подвох? А стоило бы, я же забыла, каков он по натуре. Мы вошли в затемнённое помещение. Особый свет, софиты, особая атмосфера и даже запахи. Собственно, ничего не изменилось с того самого времени, как я впервые сюда вошла. Рен отдал мне Инель, прежде чем попросил позвать директора. На нас смотрели искоса, во-первых, ещё рано и открытие только через несколько часов, а во-вторых, мы с детьми. Приличный господин ребёнка в такое место не возьмёт. Ждали довольно долго, директор занят и у него нет времени на посетителей, которые возомнили себя настолько важными, что пришли без предварительной записи. — Ну , Кристоффер, ну чего ты надулся? Ты сам говорил, что хочешь, чтобы я чем-то занимался. — Говорила. Но я не это имела ввиду. — Я хотел, чтобы ты начал петь, у тебя прекрасный голос, а ты решил заняться какой-то ерундой. — Он накуксил губки. Он не любит петь, и он не учился, а прима хотела улучшить свои вокальные данные, для этого нужно было, чтобы они, по крайней мере, начали разговаривать на одном языке. Потому ему пришлось овладеть основами вокала, отсюда и эти уроки, которые я приняла за желаемое. По крайней мере, поругаться мы не успели директор к нам таки соизволил выйти. — Добрый день, прошу меня простить, что заставил вас жд… — Он наконец узнал Рена и, само собой, решил, что… а не важно сейчас сами всё узнаете. — Асиртен, мой мальчик. Ты вернулся. Я уже и не надеялся. Господин Куллош, я вам так признателен, что даже и не знаю, как вас благодарить. — Для начала отпустите моего супруга, будьте так добры. — В зал сбежались люди, ещё бы событие — Сирена вернулся. А вот директора перекосило. — Кого? Вы… вы… вы сказали супруга? — Рен укоризненно на меня глянул. — Так это правда? Вы… вы не собирались искать мою приму. Вы использовали меня в своих корыстных целях? — Его взгляд скользнул по Рену, мне и малышкам у меня на руках. — Вы посмели попортить мою приму. Да как вы могли… — Вам в деталях рассказать? — Сорвалась. Это была плохая идея, но я так не могу. Хватит с меня воздыхателей моего омеги. Сайрен — мой и я ревную. — Хватит. Кристоффер, прошу, успокойся. Мы договорились. Директор Аэнторт, мы можем поговорить приватно, да сейчас он размахивал руками и ругался, плюясь. — Любимый, пошли. Это была плохая затея. Это очередной влюблённый в тебя альфа, я не позволю тебе работать в таком месте. В городе есть много мест, куда ты можешь пробоваться в качестве танцовщика, и не… — директор замер, вновь хватая Рена за руки. — Танцовщик. Асиртен, так ты хочешь танцевать? Ты вернулся к нам, чтобы вновь взойти на пьедестал. — Он высвободил руки. Наконец. — Простите, но не совсем. Для начала я хочу извиниться, в прошлый раз я вас обманул. Моё имя не Асиртен. Сейчас да я вступил в брак с ним , и у нас дети, как видите. Моё имя Сайрен... Сайрен Куллош. И да, я хотел бы вернуться, но не примой — это слишком ответственно и занимает слишком много времени, а у меня его, к сожалению, нет. Но если бы вы согласились, я хотел бы участвовать в постановках. Хотя бы два раза в неделю до двух ночи. Да, Кристоффер? — Если мы договоримся и сойдёмся на условиях, то можешь выступать три раза в неделю до трёх часов плюс репетиции. Но никаких приватных танцев и никаких знаков внимания и подарков ни от вас, ни от клиентов — это я запрещаю. И это будет прописано в его контракте, как наёмного работника. — На таких условиях может работать только прима, а не какая-то рядовая танцовщица. — А вот и госпожа временная прима. — Директор Аэрнторт, я думаю, вы сейчас достаточно себя контролируете, чтобы понимать, что такой шанс упускать нельзя. А я, так и быть, буду заменять его в остальные четыре дня. Две примы в один вечер — это немыслимо. И да, условия моего контракта также придётся пересмотреть. — Госпожа, не нужно — это излишнее… — Но она зацокала каблуками, обходя его по кругу. — Видела тебя в твоём образе, тогда он показался мне сырым. Да, ты грациозен, красив, но увы, излишне зажат. Теперь я вижу сексуального омегу, который явно вошёл во вкус собственной крови. Ты будешь золотоносной жилой этого клуба. И чем больше ты будешь приносить денег, тем выше будет и моя зарплата, так что да, мальчик — это ответственность. — Директор что-то вякнул про правила, и что клиенты могут быть недовольны. — Прима недостижима, именно в этом будет его новая фишка, а не во второсортных ухищрениях. Хотят на него посмотреть, пусть приходят на его программу , в остальном полная загадка и неопределённость. Да — это сработает. Детали обсудили довольно быстро. Но контракт так и остался не подписан. Пока сама всё не перепроверю и не вчитаюсь, он сюда не ступит. Рен был счастлив. Так что? Придётся хорошенько постараться не дать ему даже задуматься о том, чтобы обратить внимания на какого-то другого альфу. Домой мы не спешили, так что свернули более долгим путём. Наши крохи, как и большинство детей их возраста, лучше спят на улице, а здесь нет авто, так что воздух чистый практически везде. Наверное, мы увлеклись и немного заплутали. Нам предстояло пройти промышленным кварталом, и сегодня, как назло у них выставочная ярмарка. Что это такое? Так это когда представители ремесленников и прочих профессий разбивают шатры и демонстрируют свои товары. На такие выставки не приходят клиенты, здесь по большей мере закупаются директора лавок и иных торговых точек. В таких местах можно расширить список поставщиков. Но были и такие зеваки, как мы. Для них были разбиты крохотные палатки с разной дребеденью. Именно одну такую палатку я и присмотрела. Я не обратила внимание, если бы не Рен, он ни с того, ни с сего прибавил шагу. Остановились ,и да ладно. — Любимый, давай зайдём? — Он остановился в десяти шагах от меня и отказался, ему холодно, он хочет домой. Да сейчас. — Давай зайдём, я кое-что присмотрел, хочу глянуть поближе. Он ворчливо поплёлся за мной. Я вошла, придерживая для него дверь. Миленькая девушка с убранными волосами и белыми хлопковыми перчатками, чтобы не оставлять на украшениях пятен , мило нам улыбнулась и пригласила внутрь. Искусственный свет отбивался от витрин, создавая немного мистическую атмосферу. — Сайрен, глянь, какая милая безделушка. — Это был небольшой медальончик из золота в виде полумесяца с несколькими инкрустированными прозрачными камешками. — Тебе нравится? — Нет. Ты знаешь, я не люблю украшений. — Знаю. Кроме брачного браслета, у него даже запонки самые простые. А большая часть рубашек по крою и вовсе без нормальных рукавов, так что аксессуаров у него, даже как для омеги, слишком мало. — Знаю, но матушка подарила Инель и Аннабет серьги, вот хочу глянуть к ним и медальон. — Бета в самом тёмном углу менял цвет лица с каждым моим словом. Ещё чуть-чуть и носом кровь пойдёт. — Они ещё совсем крохи, но в любом случае он не подойдёт , слишком вычурный и массивный. — Сайрен пытался делать вид, что не замечает взгляда беты-знакомого и вообще, что он не понимает, что я просто их злю. — Тогда выбери, что подойдёт, и мы пойдём. — Рен поджал пухленькие губки, явно сердясь. — Зачем? Куллош, прекрати издеваться и пошли. — Улыбнулась, притягивая его за талию ближе к витрине. — Ты сейчас привлекаешь к себе лишнее внимание, а я просто хочу купить дочкам побрякушку. Ты же разбираешься в них и видишь, что из них стоящее, а что безделица, за которую и грош фальшивый отдать жалко. — Выбираю, и мы пойдём? — Путаю нос у него в волосах. Это мой омега — это первое, и второе - это послание. Им не стоит забываться. То, что я не порчу им предприятие , не значит, что упустила их из виду. Мы выбрали два крохотных ажурных медальончика в виде бабочки и цветочка, очень тонкая ювелирная работа. Мне понравилось, но я не собиралась их оставлять, а была намерена выбросить по дороге. Но… Как всегда, «но». Аннабер очень плакала, и я хотела её успокоить болтающейся побрякушкой. Её крохотные кулачки сжались на подвеске и она сунула его в ротик. Понятно, то, что папочка омега не жалует украшения, дочкам не передалось.