Я сбежала, чтобы попасть в лапы гибриду

POV Аврил.       Прошло уже несколько дней с момента моего возвращения в Мистик Фолс. Я всё это время только единожды покинула дом, ради похода в магазин. Я купила всё необходимое, и какое-то время мне нет нужды выходить из дома. Я даже на пробежку пока не собираюсь. Мне нельзя позволить себе этого. Всё потому что в этом городе для меня совершенно не безопасно. Я поняла это в прошлый раз, когда была «помечена» гибридом. За время моего отсутствия я часто ловила себя на мысли, что ещё немного, и я свихнусь. Работа меня, конечно, отвлекала от порочных мыслей, но всё чаще мне требовалось выходить на встречи с мистером Реймондом. Поначалу, я упорно убеждала себя, что этот мужчина просто человек прошлых взглядов, и предпочитает решать вопросы лицом к лицу, потому я пыталась убедить себя в том, что он просто слишком дружелюбен, поэтому иногда брал меня за руку, а я отдёргивала её от жгучей боли. Но чем больше происходило разных неприятных для меня случаев, тем больше я убеждалась, что у него ко мне вовсе не деловой интерес. Окончательно я убедилась, когда он меня поцеловал. Это было так неожиданно, мы просто говорили о работе, я объясняла ему, как работает моя программа, и что она из себя представляет, как он резко наклонился и поцеловал меня. Я тогда так дёрнулась, что ещё немного и со стула бы упала, было так больно, словно губами с кипящей лавой встретилась, но я резко подавила в себе это ощущение, а потом ушла, сказав, что у меня появились внезапные дела.       Мистер Реймонд не плохой человек, хоть он и в отцы мне годиться, но он заботлив и внимателен, да и по нему не скажешь, что он уже перешагнул линию 40. Но это совершено не имеет значения, потому как он привык всё держать под контролем. Он слишком напорист, и часто не оставлял мне выбора в каких-то мелочах, вроде заказа в ресторане, или планов на вечер. Всё больше он лишал меня право выбора, и думаю, согласись я на отношения с таким состоятельным, но слишком эгоистичным человеком, то лишилась бы свободы. Он бы просто стал для меня очередным хозяином, а я с таким мириться ни за что не стану. Поэтому он сильно выводил меня из себя своей настойчивость, и недвусмысленными намёками. Но я подавляла в себе саму себя, чтобы и дальше работать со столь крупным клиентом, к тому же он порекомендовал меня и другим столь же влиятельным людям, как отличного программиста. Хотя, поначалу, когда я пришла на встречу с ними, они как-то подозрительно меня осмотрели, и должно быть подумали, что я из себя ничего не представляю, и мистер Реймонд мой «папик». Но когда я принялась за работу, они диву давали моему мастерству и таланту, что не могло не принести мне большого самоудовлетворения. Так что за эти 4 месяца я неплохо так заработала, уже сумма на миллионы пошла. Поэтому я не могу лишиться столь выгодного для меня клиента как этот старик. Иначе, испорть я с ним отношения, и моя репутация была бы разрушена. Так что пришлось терпеть. Я пока не достаточно обзавелась нужными людьми, чтобы без опасения о своей репутации, напрямую отказать домогательствам мистера Реймонда.       Но сейчас это не имеет значения, у меня есть куда более важные дела, нежели это. Этот чёртов волчара, который в последнее время уже снится мне, и является, когда я одна. Он даже говорит со мной, и вполне очевидно, о чём именно. Постоянно это одно и тоже, «ты не сможешь противиться мне вечно». В первый раз, я довольно сильно перепугалась его появлению, и тем, что он говорит, но потом сообразила, кто именно со мной решил поболтать. Так что после я его игнорировала, как бы он не пытался привлечь моё внимание. Он серьёзно, что ли? Если уж волчица так жаждет быть оттраханой, то ей следовало бы быть более изворотливой, чтобы я хотя бы засомневалась в своём намеренье сопротивляться. А так, говоря такие вещи, она только подогревала во мне упорство, и ярость на неё. Знает ведь, что я не стану терпеть отсутствие свободы, так какого чёрта лезет, со своими претензиями.       Пока я работала, пытаясь отвлечься от раздражающих мыслей, слушала успокаивающую музыку, которая негромко играла на колонках, и клацала пальцами по клавиатуре, набирая код. Я не торопилась, потому, как с такой не сосредоточенностью могу наделать ошибок, хоть и понимала, что в данный момент для меня лучше поторопиться, чтобы успеть до наступления течки. В прошлый раз она началась в начале шестого месяца, это, конечно, ни о чём не говорит, но мне бы хотелось надеяться, что в этот раз она начнётся примерно в то же время, иначе я просто не успею к сдаче работы. Но я никак не ожидала услышать звонок в мою дверь, довольно продолжительный, чтобы я не списала на мираж. Однако пока я не закончила набирать строку, я и с места не сдвинулась.       Что на этот раз? Опять эта вампирша будет на нервы мне действовать своей ревностью? Или ещё кто решил пожаловать, дабы омрачить мой сегодняшний день? Какого чёрта они вообще ко мне лезут? Я ведь не упрямлюсь, и сама не против, разрушить связь, даже пустила слух среди ведьм, что заплачу немалую сумму той, кто найдёт безопасный способ для нас обоих разрушить связь. Осталось только ждать, так что ещё им надо? Я даже доверила им свою безопасность во время течки, чтобы можно было взять яд у волчары. Что им ещё от меня надо? Идя к двери, я просто негодовала этой наглости детишек, которые то и дело норовят вывести меня из себя своей нетерпеливостью. А это Кэролайн так и подавно любит тыкнуть мне тем, что этот волчара её «парень»! Достали… Открывая дверь, я уже была готова рявкнуть на тех, кто побеспокоил мой покой во время работы, но уж никак не ожидала увидь её на пороге моего дома.       — Ну, здравствуй, Аврил. Не впустишь меня? — этот голос с лёгкой насмешкой, словно я несмышлёное дитя, эта лёгкая улыбка, как будто и не было никаких проблем между нами, и её статный вид, что зарождал у других чувство неполноценности. Я даже скрывать не стала своей неприязни, к той, что стоит у меня на пороге. Даже не дождавшись моего разрешения войти, она наглым образом шагнула за порог дома, чуть отталкивая меня со своей дороги, и теперь разглядывала мой дом.       — Так вот как ты сейчас живёшь? Довольно скудненький дом, и интерьер дешёвый, — её придирки заставили меня раздраженно цокнуть. Да, чтобы ты знала, я сама снимаю этот дом, и сама себя обеспечиваю, так что уж прости, что я не во дворце живу!       — Как ты нашла меня, мама? — недовольно отозвалась я, захлопывая дверь. И только потом, я пошла на кухню, чтобы выпить чего покрепче, потому как разговор с ней, порядком потреплет мне нервы.       — К нам домой не так давно наведывался один молодой человек, и расспрашивал о тебе. Вот мы от него и узнали, где ты живёшь, и о твоей связи с его младшим братом тоже, — с упрёком говорила она, расхаживая по гостиной, и с брезгливостью рассматривая мебель. Она даже к дивану не прикоснулась, цокая своими каблуками, дорогого бренда. Как обычно, идеальна внешне, что и придраться не к чему.       — И что с того? — раздражённо проговорила я, наливая скотч в стакан. Она же, обращая на меня внимания, высокомерно глянула, и стала приближаться ко мне. Так брезгливо отодвинув стул двумя пальцами, она разложила сухие салфетки на сидении стула, и только потом села. Серьёзно? Она что думает, я дом в свинарник превратила, что боится запачкать своё шикарное платье от Версаче? До чего же она меня раздражает.       — Я разве не учила тебя, в первую очередь предлагать что-то гостю? — с упрёком проговорила она, только сильнее меня раздражая. Какого чёрта она вообще припёрлась?       — В таком случае, могла бы предупредить, — беря пустой стакан, и плеская в него скотч, я поставила его перед ней. Если не сделаю как она хочет, то не смогу закончить сегодня работу, потому как она снова начнёт свою шарманку о этикете.       — Я пью со льдом, — ещё больше упрёка и недовольства с её стороны. А ещё с лимоном и зонтиком, а ещё лучше в каком-нибудь дорогом и престижном ресторане. Простите, таких не обслуживаем!       — У меня нет льда, — сдержанно ответила я, делая очередной глоток скотча. Не люблю я пить, к тому же ещё и так рано. Но бывает когда выпить просто необходимо, вот как сейчас.       — Не удивительно. Живёшь в такой дыре, откуда здесь льду взяться, — отодвигая стакан подальше от себя, она только и делала, что всё критиковала. Поэтому я решила сделать глубокий вдох, и полностью вылить в себя содержимое моего стакана.       — Зачем ты приехала? — сдержанно спросила я, выжидающе на неё уставившись. Хотя, я уже подозреваю причину её приезда.       — Я узнала, что моя дочь обзавелась связью с каким-то проходимцем. Поэтому мы сейчас же едем к нему, и я лично во всё разберусь, — вставая со стула, она даже не потрудилась поднять упавшие салфетки с пола, и пошагала к выходу. Я лишь обречённо выдохнула, ставя стакан на стол, и направляясь к выходу. Не поеду с ней, она поедет сама, и тогда не миновать беды. Этому гибриду ничто не помешает убить мою мать, если та слишком зарвётся.       — Только прошу, не создавай неприятности, — идя за ней, я прихватила свой телефон и ключи. Придётся отложить работу на какое-то время, иначе эта бестия не даст мне покоя. А ведь мне так не хотелось видеться с ней, и вообще возвращаться к той себе, которая послушно следует за матерью, и делает всё, что та скажет. Ненавижу эту часть себя, которую она во мне дрессировала годами.       Садясь в её машину, я естественно сделала вид, что не заметила её осуждающий взгляд моего внешнего вида. Ну, она та, что всю жизнь покупал мне только платья, куда реже юбки, но никогда не позволяла мне носить штаны, говоря, что это портит мою женственность. Наверное, поэтому я ненавижу выряжаться, и предпочту спортивки, элегантному платью, разве что если этого не требует моя работа. Я уж молчу о том, с каким она отвращением посмотрела на кроссовки, на моих ногах. Она постоянно говорила «кроссовки убивают ноги леди», и всё что я могла обувать это туфли, босоножки, лодочки, всё, что не делало бы меня «дикаркой». Это так раздражает, что сил моих нет!       Когда мы доехали, по тому маршруту, который я показала, она остановила машину, у сада дома Майклсонов, и мельком осмотрела дом из лобового стекла. Я же, ощущая лёгкое наваждение, уже не хотела вылезать из машины. Глубоко вдохнув, я почувствовала, как по моему телу пробежали мурашки, а внизу живота стало зарождаться томящееся ощущение. Открыв дверцу машины, я вышла на улицу, и это чувство лишь увеличилось. О Боги, дайте мне сил это вытерпеть…       — Дом довольно неплохой… Но это ни о чём не говорит, он мог получить его в наследство, или он вообще не его, живёт на шее своего старшего брата, — высокомерно говорила мама, подходя ближе к дому. Она хоть понимает, что гибрид точно понял, что я приехала, и теперь наверняка всё слышит? Что-то мне вдруг так стыдно стала за свою мать.       Доходя до дома, она позвонила в звонок, и ждала, когда ей откроют, а я стаяла чуть позади неё, и удерживала себя от побега. Прошу волчица, пожалуйста, только не сейчас, умоляю не зарождай во мне умопомрачительное вожделение к гибриду. Сейчас у меня есть дела куда важнее, мне нужно спасать мою мать от смерти. Она ведь точно не будет молчать и всё выскажет. А ведь то, что он вряд ли встретит её в костюме от Прада, вообще нереальное желание. Скорее всего, он будет одет обычно, в штанах и какой-то футболке, а для моей матери внешность это показатель статуса и размера кошелька. До чего же опасная ситуация. Когда дверь открылась, моё вожделение возросло в невероятной прогрессии, и я только и могла что сложить руки в карманах спортивок, и сжать их в кулаки. На пороге стоял Элайджа, и удивлённо смотрел на мою мать, которая приветственно улыбалась, а потом он смотрел на меня, и на то, как я неуверенно мялась, отводя взгляд в сторону.       — Миссис Лабонэир? Какими судьбами Вы здесь? — его холодно-вежливый голос, и статный вид, устроили мою мать.       — Раз я приехала в город, то хотела бы лично бы познакомиться с Вашим младшим братом. Должна же я знать, что за человек в связи с моей дочерью, — парировала женщина, ожидая, когда её пропустят в дом. Элайджа же, переведя на меня взгляд, смотрел, как я панически умоляла его не впускать её, мотая головой из стороны в сторону. А когда на меня обернулась мама, я делала вид, что сад по правую сторону от меня очень даже хорош собой.       — Миссис Лабонэир, Вы ведь не понаслышке знаете, как связь влияет на оборотней, — вежливо сказал он, намекая на моё присутствие. Да, я не это имела в виду! Её не пускай! Мою мать ни в коем случае нельзя пускать! И я очень пыталась передать это своим взглядом и жестами. Но видимо выходило крайне непонятно, раз он даже хмуриться начал, пытаясь разобрать мои намёки.       — В таком случае, она может подождать снаружи, — вроде и решение проблемы, но не в этом случае. Поэтому я стала лихорадочно мотать головой, но поняв, что он ничего не поймёт, я взяла маму за руку.       — Знаешь, думаю, я это переживу, ничего страшного, — со страхом с голосе, заверила её я. Да, плевать я хотела на нарастающее вожделение, которое может лишить меня рассудка, мне мать спасать надо! Я не оставлю её одну в такой ситуации.       — Ты точно справишься? — её обеспокоенный голос, заставил меня мысленно закатить глаза. Она уж явно сейчас не обо мне печётся, а том, что возможно ей придётся ждать, пока мы удовлетворяем своих внутренних оборотней, и самих себя.       — Да, но давай не будет там долго задерживаться. Ты познакомишься с ним, а потом мы уйдём. Мам, прошу, не наговори лишнего, — ведя её в дом, я хоть и понимала, что это вполне может закончиться очень плохо для нас обоих, но я не могу бросить свою мать одну в логове хищника. Как бы сильно я её ненавидела, она всё ещё моя мать, и мне не безразлична её жизнь.       Когда мы вошли в дом, конечно, было это безумное возбуждение, но я всеми силами постаралась засунуть его куда подальше. И этот грёбанный закон подлости, который подстроил нашу с ним встречу взглядами. Это было так притягательно, что я чуть было не сорвалась, но вовремя отвела взгляд в сторону. До чего же он красив, я это сразу заметила, но сейчас это не то, о чём мне стоит думать.       — Мама, познакомься это Никлаус Майклсон, а это моя мама Эвелин Лабонэир. Что же вы познакомились, а теперь давай уходить, — поспешно говорила я, а потом попыталась вывести мою мать из этого дома. Но она стояла на месте, и мне пришлось на неё посмотреть, и увидеть её презрительный взгляд, которым она окинула гибрида. Чёрт…       — И этот оборванец, и есть тот оборотень, с которым ты заключила связь? Аврил, я думала, что раз ты отказалась от мистера Сэймура, то у тебя есть кто-то на примете, но ты серьёзно? Ты променяла беззаботную, комфортную жизнь, в полном достатке, вот на это отребье? — она просто прыскала призрением, и сильным отвращением к моему партнёру, а я поначалу была в таком диком ужасе о том, как она отзывается о первородном гибриде, но потом, на меня накатила ярость.       — А даже если и так, то, что с того? — яростно закричала я, с искажённым от безумной ненависти лицо. Я её так ненавидела за мою жизнь, за всё, что она сделала мне, что просто не смогла удержать это в себе. Однако не прошло и нескольких секунд, как мою щёку огрели сильной пощёчиной.       — Да как ты смеешь повышать голос на свою мать, неблагодарная девчонка! — строго, с холодом и таким сильным отвращением в глазах на повышенных тонах, сказала она. Эвелин всегда так на меня смотрела, когда я не вела себя как подобает. Она всегда была слишком строга ко мне, и мне кажется, она ненавидела меня за то, что я родилась девочкой.       — Вот всегда ты так. Чуть что сразу бьёшь, или запираешь в чулане, — негромко отозвалась я, приложив руку к пульсирующему месту. Я помню ту маленькую комнату, в которой часто мама запирала меня, когда я плохо себя вела. Её стены полностью были исписаны лишь двумя словами «кротость» и «смирение», для мамы это была комната наказания, а для меня сущим Адом. Там всегда было тихо и тесно…       — Будь ты нормальной, не пришлось бы тебя наказывать, — с отвращением проговорила она, слаживая руки на груди. А я, словно снова стала той маленькой девочкой, которая всегда и во всём слушала свою строгую мать.       — Прости, я была не права, — опустив голову, покорно ответила я, сдерживая в себе рвущиеся слёзы. Не могу ей противиться… Какой бы я не была упёртой, она всю мою жизнь прививала мне эту покорность, поэтому только ей я не могу противиться. Не могу возразить ей, когда она так зла на меня.       — Была бы ты всегда такой послушной, и проблем бы не возникало. Но ты хоть представляешь себе, какие неприятности ты нам доставила, сбежав из дома? Мистер Сеймур был очень расстроен этим, ведь он так хотел, чтобы именно ты состояла с ним в связи. Нам пришлось принести ему личные извинения, и всё из-за твоего эгоизма, и какой-то там свободы. Я тебе столько раз говорила, у тебя нет свободы! Забудь об этом! Ты всего лишь вещь, у которой нет права голоса. Ты должна была делать, как мы тебе говорим, и таким образом отплатила бы нам, за то, что мы содержали, и тратили своё время на тебя. За твои 16 лет ты обошлась нам в немалую сумму денег, и должна была отплатить за это. Но ты не послушала нас, и сбежала. А теперь, что? Кем ты стала? Жалким ничтожеством, работающим за гроши, ты живёшь на помойке, и имеешь связь с таким же отбросом, как и ты, — скрестив руки на груди, уверенно говорила моя мать, прыская ненавистью ко мне. Я знаю, что она ненавидит меня, и это у нас взаимно, и конечно, я не раз слышала её оскорбления в мою сторону, так что я привычная к этому. И честно говоря, сейчас, испытывая такое унижение на глазах других людей, я вообще пожалела о том, что пришла сюда защищать эту женщину.       — Обо мне ты можешь говорить, что хочешь, я даже позволю тебе бить меня, сколько захочешь. Но не смей говорить о нём плохо… В отличии от тебя с отцом, он хотя бы считает меня за личность, — я со страхом смотрела на мать, но мне и правда не понравилось то, как она отзывается о моём партнёре. Да, мы не по собственной воле стали парой, и ненавидим друг друга за это, но он хотя бы не такой отброс как моя семья.       — И много это тебе дало? Ты что перестала жить на помойке, или может, обзавелась парой миллионов на личном счету? Раз он не может тебе этого дать, а ты не способна заработать столько, будучи таким тупым ничтожеством, то он отброс, — уверенно заявила она, при этом так мерзко ухмыльнувшись. Ну, вот, она снова всё свела к деньгам. Откуда в ней вообще такая жуткая жадность? Однако меня, её слова лишь больше разозлили, и я решила поставить её на место, сказав, кем на самом деле является так называемый «отброс».       — Он не отброс! — зло прорычала я, и, увидев, как она снова хотела что-то сказать, я перебила её, добавив, — его зовут Никлаус Майклсон, и он первородный гибрид, а не какой-то там отброс!       Впервые я так прямо, и без страха возразила матери. И пока я испытывала нарастающую гордость за себя, моя мать удивлённо на меня смотрела, а потом громко рассмеялась. Это было в издёвку, с отвращением и ненавистью ко мне. Но она так же резко прекратило смеяться, и посмотрев на меня с призрением, снова ударила по щеке.       — Да если бы такой мужчина обратил на тебя внимание, нам бы не пришлось продавать тебя той жирной свинье! Если уж и врёшь, то придумала бы что-нибудь более правдивое, — выпалила она, показывая своё истинное лицо. Сейчас даже макияж не спасает её от этого выражения призрения ко мне, и к мистеру Сеймуру, точнее к его жировым складкам, потным рукам, и постоянному запаху табака. Она омерзительна, всегда была такой, сколько бы не притворялась милой и вежливой женщиной.       — Знаешь, Эвелин, какого чёрта ты вообще приехала? Шесть лет от тебя ни слуху, ни духу, а тут на тебе, вспомнила, что дочь родила, и приехала. Что тебе на самом деле надо от меня? — отойдя от неё на несколько шагов назад, я пыталась казаться спокойной, но мои глаза были напуганными, потому как я и правда боюсь эту женщину. Никого в жизни я так не боюсь, как её. Даже это сильное вожделение к гибриду, в данный момент, меркнет на фоне моего страха. Но ведь это так жалко, показывать свой страх всем на обозрение. Но куда хуже я бы себя ощущала, если бы позволила слезам вырваться наружу.       — Мы договорились с мистером Сеймуром, и он согласился принять тебя снова. И можешь даже не пытаться соврать мне, я знаю, что ты до сих пор девственница, по запаху понятно… правда, в твои-то 22, это просто омерзительно, — выплюнула она, заставляя меня покраснеть от неловкости и отвести взгляд в сторону. Мне плевать на её призрение, но говорить о столь личном на виду у других очень смущает. Но то, что она запомнила дату моего дня рождения, которое прошло два месяца назад, удивляет. Мы ведь за все мои 16 лет, что я прожила дома, мой день рождения праздновали только в 16-тый год моей жизни. А до этого, она даже ни разу не поздравила меня с днём рождения.       — Ничего не выйдет. У меня ведь уже есть связь, так что… — договорить я не успела, потому что меня перебил её насмешливый смешок.       — Тоже мне проблема. Если он умрёт, никаких проблем не возникнет, — высокомерно заявила она, заставляя меня изумлённо на неё уставиться. Она что совсем меня не слушала? Ну, я, конечно, знаю, что она своего первого партнёра убила, а потом завела новую связь уже с моим отцом, но говорить о таких безжалостных вещах…       — Ты ведь не забыла, что мы здесь не одни, и он всё прекрасно слышит. Хотя, теперь я даже рада, что он гибрид, — я и правда не могла понять, почему она такая непрошибаемая? Как бы мне не хотелось признавать, но упрямством я пошла в мать, а упорством в отца. Но даже хорошо, что его сейчас здесь нет, он куда более мерзкий тип, чем Эвелин, и сразу бы стал торговаться за меня, набивая цену.       — Снова ты за своё… — закатив глаза, сказала она, заставляя меня бросить короткий взгляд на гибрида, что уже тянул руки к шее моей матери. Может и правда, моя волчица чуть сжалилась надо мной, и сейчас не так сильно требует ласк, а может, я слишком озабочена другими своими эмоциями, и они просто подавляют во мне вожделение.       — Даже если наша связь будет разрушена, я не вернусь домой. И уж тем более не стану заключать новую связь с той жирной свиньёй… он настолько мерзкий, что меня блевать тянет от одного его запаха пота. Да, его жировые складки, как бермудский треугольник, раз затянет, и хер выберешься! — начинала кричать я, сдерживая рвотный рефлекс, лишь от одного воспоминания о той свинье. И я не преувеличиваю, он, в самом деле, настолько жирный, что в дверь только боком войти и может.       — Как только вы обзаведетесь связью, тебя это волновать не будет, и его мерзкий запах, покажется тебе самым приятный, даже вкус его пота для тебя будет самым желанным, — она говорила это с отвращением, и издёвкой, а я же, чуть было не загадила рвотой пол чужого дома, вовремя себя сдержав, и глотнув всё обратно. А потом наступила ярость       — Я скорее с крыши спрыгну, чем пойду на такое! — гневно говорила я, сверла свою мать яростным взглядом. И самое ужасное в этом то, что она была права. Связь действует именно таким образом, что даже самый мерзкий оборотень из всех, для тебя будет желаннее любого другого человека на планете. Поэтому мне даже повезло, что мне попался на пути в тот день именно этот гибрид.       — Прыгай, если так хочется, но только после того, как мы получим за тебя деньги, — безразлично ответила она, а я печально отвела взгляд, понимая, что ей действительно плевать, буду ли я жить, или умру, а потом пришло осознание. А ведь и правда, для моих родителей нет ничего важнее денег.       — Сколько? — уверенно спросила я, ожидая ответа.       — Что «сколько»? — непонимающе спросила Эвелин, и я даже страх перед ней растеряла. Если мне хватит денег заплатить за свою свободу, то я сделаю это.       — Сколько вы хотите за меня? — после страха накатило возбуждение, и я сильно покраснев, взялась за свой локоть, словно пыталась построить преграду для выхода вожделения. Она же, посмотрев на меня с таким сильным скептицизмом, будто говорила этим: «откуда у такого ничтожества вообще могут взяться деньги».       — 3 миллиона долларов, столько мы запросили за тебя, — мне было плевать, что она с высокомерием на меня посмотрела, потому как я лишь облегчённо выдохнула. Ну, такая сумма у меня найдётся.       — Не думала, что буду сама выкупать свою свободу у родителей… Деньги перешлю сегодня, и больше меня с вами ничего связывать не будет, — уверенно, с облегчением ответила я, направляясь к выходу. Хозяева этого дома и так стали слишком многому свидетелями.       — Да, откуда у такой нищебродки вообще взяться такой сумме? — с издевкой спросила Эвелин, заставляя меня остановиться, только у самих дверей. Да, чтобы ты знала, у этой нищебродки на счету 7 миллионов долларов, которые я сама заработала, своим «тупым» мозгом.       — Не твоего ума дела, — нагло ответила я, и вышла на улицу, вдыхая кислород полной грудью. Как же оказывается хорошо разорвать узы, связывающие моё прошлое и будущее.       Отходя от дома, я наслаждалась свободой, и вспоминала все те трудности, через которое мне пришлось пройти в детстве. У меня не было ничего, того, что мне бы хотелось. Не было выбора, за меня всё решала Эвелин, в чём мне ходить, чем заниматься, с кем разговаривать, даже когда у меня приём пищи, тоже решала она. Я ходила на танцы, чтобы выработать прямую осанку, и элегантность в движениях, и иметь хорошую гибкость. Ходила на музыку, учась играть на рояли, ведь каждая уважающая себя леди, должна это уметь, занималась пением, чтобы уметь правильно поставить нужную интонацию в голосе, когда того требует ситуация. Ходила на рисование, чтобы научиться усидчивости, и порядку действий, а также иметь возможность поговорить об искусстве, если такая тема поднимется. Я ходила на рукоделие, чтобы уметь правильно зашить пуговицу, или научиться вышивать, чтобы можно было занять себя чем-то в свободное время. Занималась кулинарией, и всеми её видами, чтобы готовить для своего партнёра. Получала уроки этикета, чтобы знать, как правильно держать чашку в высшем обществе, какие приборы для чего подходят. Я даже уроки езды на лошади получала, и это единственное, что мне нравилось. Даже уроки танцев были для меня как пытка, потому как я училась вальсу, балету, и другим образцовым видам.       Всё, куда меня водила Эвелин было то, что ей казалось правильным. Все эти уроки я должна была выполнять идеально, иначе меня наказывали, запирая в чулане. Конкурсы красоты, где я тоже принимала участие, и если не занимала первое место, тоже была наказана. Различные чаепития со знакомыми моей матери, я тоже должна была там быть, чтобы заводить связи среди женщин с юного возраста. Я всегда должна была быть идеальной для всех, послушной, элегантной, никогда не жаловаться, что у меня болят ноги, или же я плохо себя чувствую. Своё истинное «Я», я должна была прятать глубоко внутри себя, и ни в коем случае не выпускать её. Ведь настоящая я неидеальна — она отвратительна, презренна, ненавистна, и омерзительна, как всегда говорила Эвелин. Когда я брала книги по математике, она отнимала их у меня, говоря, что таким воспитанные леди из богатых семей не интересуются. Поэтому я прятала книги, и занималась только по ночам, у меня не было учителя, который объяснял бы мне всё, что там написано, поэтому я сама со всем разбиралась. Потом перешла на физику. И это было единственным в моей тогдашней жизни, что я сама выбрала для себя. А уже потом я заинтересовалась программированием, и обучалась этому уже после того, как сбежала из дома. У меня хорошо получается запоминать числа, и понимать принцип кодирования, поэтому мне это давалось легко. Но мою мать такой любознательный ум только раздражал, и она всеми силами запрещала мне этим заниматься.       Идя по дороге домой, я достала телефон из кармана, читая пришедшее сообщение с лицевым счётом в банке, принадлежащем моему отцу. Всего один звонок в банк, в котором я была зарегистрирована, и нужная сумма денег уже была отправлена по тому счёту, которые мне недавно сбросили. Вот и всё. Теперь ничто не помешает мне стать свободной… Блин, слишком поторопилась, ещё же связь осталась. Но с этим мы разберёмся, главное не переспать с гибридом, иначе это будет конец всему. Стоит ему забрать мою невинность, и единственное, что может разорвать нашу связь — это чья-то смерть. Вряд ли кто-то из нас настолько самоотвержен, чтобы жертвовать собой ради блага другого. Получив сообщение о том, что деньги были переведены, я вернула телефон в карман.       Интересно, гибрид ведь не убил мою мать за те оскорбления, почему же? Уж явно не потому, что она моя мать. Может Элайджа помешал? Насколько я поняла, пока ехала с ним в одной машине, по направлению в Мистик Фолс он благороден, и не привык жертвовать невинными людьми. Но мне было бы всё равно, даже если бы они свернули ей шею, и выкинули на обочину. Она вовсе не невинна… Хотя, будь у меня выбор, я бы оставила ей жизнь, потому как я не она, и жертвовать кем-то на пути к своей цели не стану.       Дойдя до дома, я открыла дверь, и направилась на кухню, чтобы выпить ещё один стакан скотча, только эта порция была не чтобы заглушить раздражение, а чтобы отметить отсутствие двух раздражителей в моей жизни. Только сейчас я стала задумываться о том, если моя мать меня так ненавидела, то почему не родила кого-то ещё? Или её раздражал сам факт того, что у неё есть ребёнок? На публике она могла восхвалять детей, называя их «цветами жизни», а дома говорила, что я порчу ей жизнь, и лучше бы вообще не появлялась. А я наивная, любила её до определённого возраста и хотела порадовать хорошими результатами. Осознание реальности пришло в тот день, когда она познакомила меня с мистером Сеймуром, и его жировыми складками. Я знала это ещё задолго до этого, но надеялась, что мама полюбит меня, если я буду идеальной. А что насчёт папы… он всегда был на работе, и мало времени уделял мне, если проверка моих результатов по разным конкурсам, можно так назвать. И как бы они не относились ко мне, но они друг о друге заботились.       Идя на своё рабочее место, я взяла с собой бутылку со скотчем, и залезая на кресло с ногами, отпила глоток прямо с горла. Сколько бы я не пыталась себя убедить, что рада получению свободы, но внутри такая пустота образовалась после этого разговора с Эвелин. Мне уже было плевать, что гибрид со своим братом стали свидетелями этого, мне было больно. Я всеми силами пыталась заполучить свободу, но в действительности я просто хотела, чтобы родители порадовались за мои спехи, чтобы похвалили меня за проделанную работу. Они ведь должны быть самыми близкими для меня людьми, но были настолько далеко, что даже оббеги я всю планету, до них не доберусь. И это расстраивает… Очень сильно огорчает, что я и заметить не успела, как первые слёзы прорвались из моих глаз. Ну, вот, теперь я сегодня не поработаю.       Весь оставшийся день я проплакала из-за людей, которые этого не то, что не заслуживали, они были не достойны даже того, чтобы я одарила их прощальными словами. Но я ничего не могла с собой поделать, потому что как бы я не упрямилась, а больно всё равно. Я проклинала тот день, когда во время выдачи родителей, повелась на их обманчивые улыбки. И вроде они заботились обо мне и воспитывали, Эвелин много времени провела со мной, а отец оплачивал покупку книг по математике и физике втайне от матери, но я не могу вспомнить, ни одного счастливого момента из детства. Не могу вспомнить, как они хоть раз сказали бы мне, что любят. Они всегда были так холодны ко мне, безразличны, а я наивная, полагала, что так и должно быть, просто они проявляют свою любовь по-другому, не в словах, а в действиях. Продолжала убеждать себя в этом… А в действительности, я просто закрывала глаза на правду, чтобы не ранить свои нежные чувства к родителям. Может, поэтому я не умею любить кого-то правильно. Я раздражаюсь от людей, которые имеют ко мне интерес, и сама я не проявляю интереса к другим. Насколько бы он ни был добр ко мне, или внимателен, я всегда найду к чему придраться, лишь бы найти причину отказать ему во взаимности. Лишь бы снова не быть отвернутой небезразличным мне человеком. Я просто ужасна! Не хотела быть похожей на мать, а в действительности у меня многое от неё. Этого нельзя было избежать, ведь она была той, кого я видела чаще всего, и подсознательно брала пример. Некоторые её плохие качества я не перенимала, или же запрещала так себя вести. А от отца мне досталась упорство, и ответственность. Я всё доделываю до конца, и всегда тщательно выполняю работу. За это качества я ему благодарна, но только за него.       Сидя в кресле, я лила слёзы и пила скотч, не произнеся ни звука. Я просто вспоминала своё детство, и все те вещи, что делали меня идеальной в глазах других людей. Но даже если я призираю такое воспитание, когда я сбежала из дома, эти умения, ни раз спасали меня от голода и холода. Я часто выступала в каких-то барах либо аккомпаниатором, либо певицей, иногда было и такое, что уроки танцев помогали мне заработать. Затем я работала помощником повара, пока жила со своим учителем по программированию. Она была прекрасным человеком, только слишком ленива, и ничего кроме работы делать не хотела. Её звали Кайла. Как-то мы случайно столкнулись на улице, когда я уходила из бара, после выступление, разговорились, и она предложила мне пожить у неё. Я согласилась, потому как даже для меня, кто не активировал проклятие оборотня, я сильнее обычного человека, даже мужчины. И потом она узнала, что я увлекаюсь математикой и физикой, и предложила научить программированию. Пока я училась у неё, то работала помощником повара, в забегаловке недалеко от нашего дома. Кайла не была востребованным программистом, о ней вообще мало кто знал, и так было даже лучше, потому как она была хакером. Никто из нас не лез в личную жизнь друг друга, и мы не задавали лишних вопросов, а было о чём спросить. Я, например, по словам Кайлы, была слишком воспитана, и неосознанно вела себя «по аристократически», как она выражалась. Много чего умела, и вообще не была похожа на детей из плохого района. А она же была вся обколота татухами, и конечно, я замечала следы от уколов на её изгибах рук, хоть она и пыталась это скрыть. Иногда я заставала её ругающуюся с каким-то парнем, который требовал от неё денег, а когда уходил, оставлял её плачущей. Я не задавала вопросов, потому что мне нельзя было привязываться к ней. А она не спрашивала меня о том, почему время от времени, я неделю не выхожу из своей комнаты, и стону от боли.       Мне ещё 18 не было, когда она умерла. Передоз. Ничего удивительного, хотя я расстроилась, но не могла больше оставаться в том месте. Поэтому собрала свои вещи, и покинула город, даже не сообщив о её смерти полиции. Мне не нужны были проблемы, с учётом того, что я была несовершеннолетней и жила с незнакомой, по сути, для меня девушкой. Я мало что знала о её личной жизни, и о её прошлом. Я лишь знала, что она любила лапшу, которую продавали за углом нашего дома, и не любила когда шторы в её комнате были открыты, потому что глаза резало. Я только платила ей за аренду комнаты, и обучение, чтобы она не чувствовала себя жалкой, живя за счёт 17 летней девушки. Хотя, когда я переехала к ней, мне было ещё 16, это было спустя три месяца, после того, как я сбежала из дома.       После Кайлы я больше ни с кем не сожительствовала. Я начала продвигать себя как программист, сначала на сайтах для хакеров, с которыми меня познакомила Кайла, а потом, после моего 18-летия, я попробовала себя на одной работе, куда требовался программист для проверки их рабочей программы. Вот так всё и началось… С каждым разом обо мне всё больше людей узнавало, и среди них были и состоятельные люди, в сфере бизнеса. Я никогда не говорила им о своей фамилии, просто называла имя, как псевдоним. Они не возмущались, потому как нанять меня неофициально для них выгодней, чем запросить меня как государственного работника. Да, и закон я не нарушала, поэтому и претензий ко мне никаких, никогда не было.       Первое время я боялась, что родители найдут меня и вернут домой, но время шло, а они так и не объявлялись, и я понадеялась на то, что они просто смирились с моим побегом. Я до сих пор не знаю, почему они не стали меня искать. Может, и правда решили дать мне свободу… Нет, это немыслимо. Эвелин всегда говорила, что её у меня нет, и никогда я не буду свободной, родившись оборотнем-женщиной. Скорей всего они просто решили сделать вид, что меня и вовсе не существовало в их жизни, или вообще пожадничали тратить деньги ещё и на мои поиски. Не знаю, но и не хочу знать. Какой бы ни была их причина, эти шесть лет я прожила, пускай трудно, но зато сама.       Уже ближе к вечеру, когда я окончательно выбилась из сил, скотч уже закончился, а слёзы давно перестали литься из моих слёз, я поднялась с кресла, и направилась в свою комнату. Лучше мне не приниматься сегодня за работу, отдохну, как следует, высплюсь, а завтра с новыми силами и свежей головой доделаю то, что планировала сегодня. Приняв душ на скорую руку, я как-то с грустью поняла, что пока моя связь не разрушится, я не познаю настоящее удовольствие от секса. Не то, чтобы я не могла сделать это с Клаусом, но правда в том, что если он лишит меня невинности, то нашу связь больше нельзя будет разрушить, разве что смертью одного из нас. Но я не буду об этом думать, просто мне сегодня чуть более одиноко и грустно, чем в любой другой день. Хотелось бы, чтобы сейчас меня кто-то обнял, и сказал, что всё будет хорошо, что я справлюсь, какие бы трудности не возникли на моём пути. Но этого не произойдёт, потому, как такого человека рядом со мной просто не существует. И в этом есть и моя вина, потому как я слишком недоверчива. Выходя из душа, я вытерла себя от воды, и надела ночные шорты и майку, направилась к выходу из ванной комнаты. Дойдя до кровати, я увалилась в неё, и накрыла себя одеялом, довольствуясь хотя бы этим теплом. Не сказала бы, что я совсем не знаю, что такое человеческое тепло, но мой опыт совершенно другой, нежели любовный. И это уже начинает удручать. Мне 22 года, а я целовалась только с Клаусом, потому как мне было совершенно не до этого, работая в поте лица. Но как-то неловко признавать, что мой первый настоящий поцелуй был в 21 год, и то с тем, кому я чисто физически неспособна была сопротивляться, и я не имею в виду силу. Наверное, лучше не думать о таких печальных вещах, как моя неопытность в определённой сфере. Хотя, что касается теории, то тут я много чего знаю, и не только из книг или видео, но и в личной жизни видела, как это всё происходит у оборотней пар. Моя мать считала, что я должна была быть как можно более осведомлённой, чтобы не опозориться самой и не опозорить моих родителей.       Перевернувшись на другой бок, я потеплее укуталась в одеяло, и попыталась заткнуть свои мысли. Выходило довольно непросто, потому как они постоянно возвращались, но моё упорство здесь мне пригодилось. Поэтому я уже через пять минут засыпала, ощущая как моё тело сильно расслаблялось, и голова была немного свинцовой, от пролитых слёз. Хоть бы завтра не были глаза красными, или пухлыми, ведь я много проплакала сегодня. А ведь это было так давно, когда я лила слёзы в последний раз. Интересно, а из-за чего они вообще тогда бежали…? Конец Аврил.