Не обижайте колдуна

До сегодняшнего дня я наивно полагала, что магия — всего лишь трюк, обман зрения и подстроенная «случайность» с целью обмануть людей. Даже отец говорил, что те люди, которые видят магию в том или ином, наслаждаются не магией и даже не красочно выполненным трюком, а тем, что их обманули. Все это казалось мне вполне логичным, пока я не выползла из канализации в противоположном конце города — почти возле своего дома и вдалеке от здания «Вестника Вэйланда», где все началось. Если магии не существует, то как я оказалась так далеко? Кто меня оттуда перенес? Как это работает? В какой момент меня «кинуло» из офиса в катакомбы под городом? Эти вопросы клевали меня подобно своре голодных чаек, так что первым делом, войдя домой в хлюпающих и тошнотворно вонючих сапогах, я сбросила все с себя и направилась в душ, где вдоволь наревелась над пережитыми ужасами прошедшего дня. Но ужасы, скорее всего, только начинались. Потому что, очистив тело и волосы от грязи, а разум — от назойливых вопросов и мыслей, я вновь собиралась выйти на улицу. Но путь мой лежал не в полицию, нет. Я жаждала попасть на карнавальную площадь, чтобы перекинуться парой ласковых с Тамзином. Только вот для этого нужно было отыскать новые шмотки и обувь. — Ужас… — Спускаясь вниз по лестнице мимо наших с отцом фотографий, я зажала нос ладонью. Вонь от оставленной в прихожей одежды сделалась настолько невыносимой, что канализацией и дерьмом провонял весь первый этаж. Так что я взяла мусорный мешок и без сожаления запихнула туда зловонные сапоги, вонючие штаны, грязную разодранную кофту… А вот кожаную куртку было жаль. Все-таки мне ее только недавно подарил отец, и было чертовски обидно за ее грязный, изодранный вид. «Спасибо» гребанному Тамзину и не менее гребанному Анри. Пока я рылась в шкафу в поисках новой одежды, радио, включенное на столе, гнусаво-тревожным голосом рассказывало мне о «страшной кровавой бойне» в офисе «Вестника Вэйланда» с пятьюдесятью найденными трупами и незаметно сбежавшим с места преступления маньяком. — Еще бы, — хмыкнула я себе под нос. Я бы страшно удивилась, если бы Анри добровольно сдался стражам правопорядкам. Зачем ему это? Он скорее всего «телепортировался» вместе со мной в катакомбы, а потом растворился в темноте. Собравшись в дорогу, я вновь взглянула на мамино фото, но в этот раз ее лицо почему-то показалось мне каким-то недовольным, смотрящим на меня с немым укором. Эллен Каллем, зачем ты на меня так смотришь? — Что? — спросила я у нее, поправив на плече небольшой рюкзачок. — Не переживай. Я теперь не с пустыми руками туда иду. Я вооружилась насколько, насколько могла вооружиться обычная девушка: надела на ноги панковские сапоги с железными вставками на носках, повесила на шею остроугольное украшение, похожее на меч, которым в случае его можно воткнуть неприятелю глотку, и даже положила в рюкзак отцовский армейский нож. Конечно, вряд ли бы отец был в восторге от того, что я трогаю его личные вещи, но еще бы меньше он обрадовался, найдя меня мертвой. Так что все риски были оправданы. Также я положила с собой бинты, иголку с ниткой, сильные обезболивающие таблетки, запасной мобильник, фонарь и портативную «батарею», от которой все это можно зарядить. Многолетний опыт игры в хорроры подсказывал мне, что в моих начинаниях может пригодиться любая мелочь. Так что отцовские спиртовые настойки тоже пошли в расход. Исключительно ради того, чтобы промывать раны. А еще я на всякий случай прихватила с собой «Легенды Сахвары». Книга была толстой и тяжелой, так что вполне могла сойти за щит, который даже ножом не пробьешь. Я была готова к войне. Только вот с кем: с Анри или Тамзином? Судьба продолжала держать меня в неведении. — Надо было еще взять с собой зонт, — прошипела я, вздрогнув от резкого порыва ветра, выйдя на крыльцо. Над крышами соседских домов висела грязная дымка, а вдали, к югу над пригородным шоссе собирались грозовые тучи. Чтобы обогнать бурю я вызвала такси и поехала к площади, с тревогой взирая на мрачные улицы и пролетающие мимо огни из окон домов. Что-то во всем этом казалось мне ненормальным. В голове то и дело мелькал вопрос: а не сплю ли я? Заплатив таксисту и выйдя на площади, я вновь оказалась среди разноцветных палаток, подсвеченных прожекторами и софитами. Пускай небо и почернело, как вороново крыло, людей это не беспокоило: колесо обозрения продолжало крутиться, музыка — играла, а гости парка продолжали развлекаться, смеяться, пить дымящиеся напитки и соревноваться в предложенных конкурсах с киданием дротиков и стрельбой по бутылкам. А в воздухе, как и прежде, приятно пахло жаренным попкорном и сладкой ватой. — Где же ты, страшила… И все-таки количество людей меня напугало. Пробираясь сквозь толпу, я не понимала, почему полицейские после кровавого инцидента в «Вестнике» не прикрыли в одночасье все городские мероприятия, включая гастролирующий карнавал. Как будто они не предполагали, что, прогулявшись по белым коридорам офиса, убийца не решит заглянуть на костюмированный праздник и спрятаться средь посетителей. — Ага! А вот и он. Человек в цилиндре стоял ко мне спиной, о чем-то разговаривая с молодой парой. Он жестикулировал руками так активно, что кружевные манжеты едва поспевали за его рукавами. Я подошла чуть ближе и опешила: ну и длинный же гад! Сидя с ним в палатке, я и не подозревала, что он такой высокий. Как бамбук. Или богомол в человеческом обличии. Как минимум выше меня на полторы головы, и это сделало его в моих глазах еще более жутким. — Тамзин Кейр! — позвала я его, грубо вклинившись в разговор. Мужчина обернулся и у меня непроизвольно открылся рот. Ну какой же это Тамзин? Лицо обвисшее, в морщинах, усеянное неприятными старческими пятнами. Глаза впали в глазницы. Щеки обвисли, как у спаниеля. Из-под цилиндра старика торчали редкие белесые волосенки, а спина его была чуть сгорблена под тяжестью холёного старого сюртука. — Идите, — почти шепнул он людям, с которыми только что разговаривал. Те оставили нас вдвоем, но в этом не было нужны. — Извините, я обозналась… Что-то в чертах старика все же показалось мне знакомым, но я не предала этому значению. Уже было развернулась, но он потянул меня за запястье. — Какой у тебя милый плащик, Имриш, — воркуя, проскрипел старик, и его светлые глаза ярко заблестели во впалых влажных глазницах. — Неужели для меня наряжалась? — Тамзин?! — Собственной персоной. — Не может быть! Ему на вид нельзя было дать и восьмидесяти. Скорее всего — ближе к сотне. Старый и облезлый, как останки мамонта в музее. Костлявый и иссушенный. Рядом с Тамзином витал резкий запах болезни, от которого слезились глаза. — Я знал, что ты придешь. — Он улыбнулся мне одной из тех улыбок, которыми обычно старики радуют своих внуков, приехавших к ним в гости. — Я ждал тебя. — Нам нужно поговорить, Тамзин. — Я знаю, идем. И мы медленно побрели в сторону его палатки. Хотя «побрели» — это еще сильно сказано. Тамзин ковылял по площади как умирающее животное, будто подыскивая камень, под который можно лечь и помереть. А через несколько шагов и вовсе остановился, глянув на меня из-за плеча. — Что приключилось с твоей рукой, Имриш? — Поранилась. — Я взглянула на ладонь, замотанную бинтом. Похоже рана опять разошлась, так как бинт с левой стороны слегка окрасило красным. — Нужно быть осторожнее, — старик поковылял дальше, медленно переставляя ноги. — Я бы не хотел, чтобы с тобой что-то произошло. Я не смогла сдержать саркастический смешок. В конце концов именно он «призвал» Анри и натравил его на меня. Не хотел бы он… Да сейчас! Так я ему и поверила. — Может, тебе найти трость? Так быстрее пойдешь. Тамзин волочил ноги со скоростью улитки, громко шаркая ботинками. Настолько медленно, что мне показалось, будто он специально тянет время, пытаясь вывести меня из себя. — Ты что же, считаешь меня слабым и неспособным стариком, который даже ходить не может? — Я… — От его пристального взгляда, вновь брошенного через плечо, я судорожно сглотнула. — Нет. Не считаю. — Вот и славно. Мы почти пришли. Палатка Тамзина нисколько не изменилась за прошедшие пару дней в отличии от него самого. Мы вошли внутрь, и старик тяжело присел на свое прежнее место. Но вопреки его приглашающему жесту сморщенных костлявых рук я осталась стоять у входа. — А теперь расскажи, что приключилось с тобой, Тамзин. Я ведь еще вчера видела, как ты скакал со скрипкой. Ты же не был таким старым! — Все просто. — Старик подался вперед к столу, деловито поставив на него локти. Возраст скрипел в каждом его слове. — Когда мы увиделись с тобой в первый раз, я принял свой самый лучший образ, который бы мог тебе понравиться. Тогда ты пришла ко мне за развлечениями и магией, а сейчас, как я понял, ты пришла за мудростью. А за мудростью, как известно, ходят к старикам. — Извини, конечно, но мне сейчас глубоко плевать на твою мудрость. — Как грубо, Имриш. — Знакомая издевательская ухмылка возникла на лице мага. — Неужели тебя не учили, как нужно разговаривать со старшими? — Грубо? Еще нет. Я едва себя сдерживаю. И это было правдой. Я убрала руки в карманы плаща и сжала кулаки. Одна едкая ухмылочка Тамзина воспламенила гнев внутри меня, и он рвался наружу, как из-за раскрывшихся створок жаровни. — О-о-о-о, — протянул старый маг, еще шире растянув уголки обвисших губ. Да он издевается, паскуда! — Сделай все, как прежде. Пожалуйста. — Я пыталась говорить тверже, но глядя на старика вся моя уверенность куда-то улетучивалась. — Отмени свою магию. Сделай так, чтобы Анри исчез. Верни его в книгу. — Ага, — старик откинулся на спинку стула, — то есть теперь ты веришь в магию? — Возможно, — буркнула я. — Что, прости? — Верю, — выдавила я из самых печёнок, признавая его правоту. И свою вину за то, что в нее не верила. — Что? Я молча воззрилась на мага исподлобья, пытаясь унять раздражение, смешанное с чувством стыда. — Извини, я стал немного глуховат. — Тамзин наигранно прочистил ухо пальцем. — Ты не могла бы повторить громче? И четче, пожалуйста. Скотина, да все он слышал! Слышал и откровенно тащился от нашего разговора. Ему нравилось выжимать из меня слова по капле, как сок из апельсина. Я набрала в грудь воздуха и проорала так громко, как могла: — Я верю в твою гребанную магию! — Превосходно, — маг торжествующе ухмыльнулся. — Просто прекрасно! — А теперь отменяй ее. — Ха! С чего бы? — С чего бы?! — Ну ты же сама этого хотела. — Тамзин непонимающе пожал плечами. — Все от недостатка внимания. Разве нет? По сути… каждая женщина мечтает о том, чтобы ее преследовал настойчивый поклонник с симпатичной мордашкой. — Да! — вырвалось у меня с рыком. — Но меня преследует не поклонник, а какой-то ненормальный бессмертный маньяк! — А разве это не одно и то же? — Маг дернул седой бровью. — По крайней мере он также одержим. Словно влюбленный. Э-э-эх, молодость! Взгляд Тамзина под нависшими веками сделался отстраненным и в то же время счастливым как у дряхлых стариков вспоминающих свои лучшие деньки на закате дней. — Хватит корчить из себя старика! — Не могу. Я и есть старик. «Сука!». Мое терпение лопнуло как воздушный шарик, в который одновременно вонзилось несколько сотен игл: — Послушай сюда, старпер! — Я подошла к столу и оперлась на него руками. Свечи опасно вздрогнули, покачнулись, но не упали. — Не уходи от темы! Верни Анри обратно в книгу! И срочно! — Да что ты? — Взгляд Тамзина изменился и погрубел. Похоже, слово «старпер» его задело. Или, может, его разозлило, что я повысила на него голос. — А мне какой с этого прок? Мне интереснее посмотреть, что будет дальше. — Ты слышал, что сегодня случилось в «Вестнике Вэйланда»? Анри же порешает весь наш чертов город! — И? — В светлых глазах старика закралось безразличие. Почти такое же, как у Анри, когда тот смотрел на поверженного мистера Гармора. — Ты не верила в магию и попросила, чтобы я тебе что-то доказал. Или удивил? Не помню. В любом случае такова цена. За твое невежество. — Ах ты старый хрыч! Лицо Тамзина искривилось в презрении. Словно я какое-то мерзкое ничтожное насекомое, которое ему даже в глаза смотреть недостойно, не то, чтобы что-то требовать или просить. — Разбирайся сама, Имриш, — осклабился он. — Развлекайся! Ты всегда считала себя зрителем с заднего ряда, молчаливым наблюдателем, которого так жестоко… — Тамзин театрально приложил руку ко лбу, — жестоко обделила судьба! Но теперь ты — королева сцены! Как ты и мечтала. Блистай же! Покажи им всем! — Да пошел ты! Он только рассмеялся мне вслед. Погано и глумливо. А потом захлебнулся в приступе утробного кашля. Я выбежала на улицу и слезы защипали веки. Захотелось убраться от палатки Тамзина как можно дальше, но меня хватило лишь на то, чтобы дойти до ближайшей скамейки посреди площади и бессильно плюхнуться на нее. Увы, я никогда не считала себя стрессоустойчивой, но этот день буквально меня доконал. Люди безразлично проходили мимо, шуршали попкорном и делились с миром звонким смехом. Никому не было дела. Никто не видел, как меня медленно поглощало чувство отчаянья и слабости — как будто кто-то привязал к моей спине огромный валун и тот с каждой секундой становился все тяжелее, прижимая меня к земле. Я подтянула к себе колени и уперлась в них лицом. «Что дальше-то делать?» — спрашивала я, предаваясь унынию. Я ведь до последнего надеялась, что мой поход к Тамзину решит все проблемы; что тот отменит свою магию и жизнь вернется на круги своя. Но он отказал, выбив из моих рук все козыри. И что же оставалось? Бездумно идти войной на бессмертное чудовище, залезшее в личину Анри, или сразу же кинуться в его объятия, чтобы тот меня сразу растерзал и не мучил? Я достаточно долго воображала себе кровавые картины новых встреч с Гёстом, пока кто-то не сел на скамью рядом со мной. Отодрав лицо от коленей, я мельком глянула на незваного гостя. Снова Тамзин. В той же одежде и в том же цилиндре, но уже не старик, а деловитого вида мужчина, скинувший лет шестьдесят за прошедшие полчаса. Его худощавое лицо снова превратилось в ту глиняную маску, по которой не читался возраст, а в волосы и брови вернулся цвет темного агата. По истине, завораживающая магия. Любой старый человек, которому смерть дышит в затылок, отдал бы за нее все, что у него есть. — Я, наверное, был с тобой слишком груб, — нежно промурлыкал Тамзин. — Вот, — и положил рядом на скамью сандвич в цветной обертке, наверняка купленный в ближайшей лавке, — тебе бы поесть. Я посмотрела на Тамзина с немым укором, глаза продолжали слезиться. — Не бойся, я не пытаюсь тебя отравить. Я себе такой же взял. — И с этими словами вытащил из кармана пиджака еще один бутерброд. Странно, но сейчас, когда он оказался рядом, на меня нахлынуло неожиданное умиротворяющее спокойствие. Как будто рядом с этим человеком я могла больше ничего не бояться. Если только его самого. Минуту-другую я молча смотрела, как он уминает аппетитный сандвич, но потом все же сдалась и потянулась к своему: — Спасибо. — Хотя странно было говорить «спасибо» человеку, который оживил маньяка-убийцу и превратил мою жизнь в кошмар. Я развернула обертку и жадно впилась в бутерброд зубами. Боги, как же вкусно! За весь прошедший день я так ничего и не съела, так что первая крошка съестного, блаженно попавшая в рот, разбудила во мне задремавший энтузиазм и разогнала по углам тревоги. Дурного настроения и след простыл. — Ну что, вкусно же? Я прожевала, прежде чем ответить: — Скажи честно: ты пришел, чтобы дальше издеваться надо мной? — Скорее я пришел ради дружеской беседы. — То есть маньяка своего отменять не хочешь, а дружить — хочешь? Тамзин пожал плечами, выкинув свою обертку в мусор. — Одно другому никак не мешает. Я недовольно уставилась в чернеющее небо: по цвету оно уже напоминало смолу, но все никак не могло разразиться дождем, как будто кто-то специально оттягивал ливень всеми возможными способами. — И-и-имриш… — вдруг протянул маг, словно пробуя слово на вкус. — Имя у тебя интересное. Откуда оно? Я повернулась к Кейру, заметив, что он опять подвел глаза карандашом. — Мама меня им наградила. — А что с ней случилось? Меня напряг его вопрос, и я медленно положила сэндвич на колени. В смысле «случилось»? Вряд ли у меня на лбу черным маркером было написано, что наша семья пережила какую-то страшную трагедию. Либо Тамзин пару мгновений назад мысленно ковырялся у меня в башке, если он так умеет, либо знал что-то, чего не знаю я. — К чему такие вопросы? — Искреннее любопытство, не более того. Каждое его слово — точно острый нож. Разговор — словно битва. Казалось, что, если я скажу что-то лишнее, эту информацию Тамзин тут же использует против меня. Меня это пугало, но в то же время я не могла отрицать, что мне нравилось это чувство опасности, пляшущее мурашками по телу — Отец говорит, что она умерла. А я думаю, что она уехала и не вернулась. — А если я скажу, что не то и не другое? — Ч-что? Рот пересох как земля в пустыне. Наши с Тамзином взгляды встретились, и он улыбнулся мне голодной улыбкой, словно лиса, забредшая в курятник. Ну точно сущий дьявол! — Ты мне сразу ее напомнила. Тот же взгляд. То же лицо. — Сука, что ты сделал с моей матерью?! Меня будто громом поразило. Я уже сжала кулак, чтобы вмазать Тамзину по впалой скуле, но он тут же отпрянул назад и скорчил непонимающе испуганную мину. Его руки медленно поползли вверх, словно я наставила на него пистолет. — Имриш, поверь мне на слово — я ничего с ней не делал. Я просто был с ней когда-то знаком. Я заглянула ему в светлые глаза, пытаясь различить в них ложь. Но там не было и намека: взгляд серьезен, чист, отчасти даже печален. С лица стерта ухмылка. Либо он говорил правду, либо он потрясающий актер. — Она, как и ты, любила книжки, — продолжил Тамзин. — Но не те, которые ты читаешь, а другие. Старые, древние, запретные. Она приходила за ними ко мне, пыталась постичь их мудрость, вобрать в себя их силу. Но, к сожалению, когда человек пытается постичь что-то неведомое, это что-то может его настичь. Тут уместнее будет задать другой вопрос… — Ухмылка на его лице вдруг снова расцвела, обнажая черные зубы, а в глазах вспыхнул зеленый дьявольский огонь. — Не что я сделал с ней… А что она сделала со мной? — Ах ты старая скотина! — Я кинула в него недоеденным сандвичем. Конечно же, он пришел ко мне не для «дружеской беседы», а чтобы морально добить и посмотреть, что из этого выйдет. Светлые глаза мага заволокло зеленой дымкой. Я могла поклясться, что они источали слабый призрачный свет. — Иногда дети обязаны расплачиваться за ошибки родителей. Или идти тем же тернистым путем, повторяя его. — Не втягивай меня в это! Мимо скамьи сновали люди — разукрашенные актеры и гости, но они будто нас не замечали. Никто не смотрел в нашу сторону, словно скамья была пуста. Тамзин подвинулся поближе и положил мне руку на плечо, вцепившись в него узловатыми пальцами. Его глиняное лицо исказилось в какой-то странной надежде, но возможно мне это лишь показалось, поскольку эмоции на его «маске» угадывались также сложно, как и возраст. — Имриш, милая, — его горячее дыхание коснулось моей щеки. — Ты уже запуталась, как муха в паутине. Пауку осталось тебя только сожрать. — Сука! Я поднялась, отряхивая плечо в том месте, где он ко мне прикоснулся. Отошла на несколько шагов, но Тамзин окликнул меня. Нехотя пришлось обернуться: — Что за… В его руке появились старые карманные часы на длинной цепочке. Он начал раскачивать их, как маятник гипнотезера: — Тик-так, тик-так, — издеваясь, приговаривал Тамзин. Паскудная ухмылка стала только шире. — Времечко уходит. Твой драгоценный Анри скоро придет по твою душу. Беги куда угодно, прячься, но он все равно тебя найдет. И убьет всех, кто будет рядом с тобой. — Гори в аду, Тамзин! — Не могу! — Он возмущенно развел руками. — Меня выгнали оттуда! Я одернула рюкзак за лямки и пошла прочь с площади, сгорая от гнева. Я что ему, кукла какая-то, чтобы со мной играться? — Угрожает он мне, мать приплетает. Ха! Чертов козел. Я вспомнила про отцовский нож, ждущий своего часа в темноте рюкзака. Интересно, какова вероятность, что Тамзин при помощи магии постоянно смотрит в будущее, пытаясь предугадать события наперед? Если я сейчас развернусь на каблуках, быстро достану нож и всажу ему в грудь, он это увидит? Успеет ли увернуться? Будет ли ждать? — Успокойся, Имриш. — Я потерла пульсирующие болью виски. Необдуманная попытка убийства посреди площади при огромнейшем количестве свидетелей меня не прельщала, как и то, что Тамзин возможно чего-то подобного от меня и ожидал. Пришлось успокаивать себя тем, что я пришла к нему не зря. По крайней мере ему удалось чуть приоткрыть для меня дверь в мир правды и заставить вновь задуматься над проблемой, которая долгие годы не давала мне покоя. Где мама? Где наша Эллен Каллем? «Что она сделала со мной?» — крайне специфичная фраза, которую можно было понять как угодно, в любом понравившимся варианте. Это была бессмыслица, доведенная до абсурда. Да что Эллен Каллем могла с ним сделать? Хрупкая женщина из дремучего захолустья, работающая медсестрой за полставки. В те времена, когда она еще жила с нами, я не помнила ее со старыми книгами в руках. В Эллен Каллем не было ни капли магического. Она не увлекалась травничеством, не прятала в кладовке котлы и летучие метлы, не устраивала шабаши, не разговаривала на мертвых языках и уж точно не интересовалась фокусами. Магическими разве что были ее отношения с отцом: он любил ее столь сильно, что после ее исчезновения так и не женился. Хотя претенденток на роль новой женушки у него хватало. Я дошла до остановки, окутанная спасительным сомнением. Животрепещущий вопрос промелькнул в голове, как молния в темном небе: а знал ли Тамзин вообще мою мать? Может, это была его очередная уловка, которой он решил себя поразвлечь? У меня не было никаких оснований верить магу. Ни доказательств, ничего, разве что его слова, пропитанные ложью. Но с другой стороны… Лучшие лжецы всегда говорят правду — они просто выбирают нужные её части и преподносят в выгодном для себя свете. — Вот скотина… Я уже собиралась вернуться на площадь и продолжить нашу «дружескую беседу», но меня вовремя одернул завибрировавший в кармане телефон. — Да? — Имри! — взвизгнул голос из динамика. — Ты жива! — Бывало и лучше. Ты вовремя взяла выходной, Салли. — Боже, как же я рада тебя слышать! Я думала ты погибла! Мне звонила Айрис, когда ты приехала к мистеру Гармору, а потом… — Как я понимаю ты уже в курсе, что случилось с нашим «Вестником». Из трубки послышались тихие всхлипы. — Это ужасно! Когда услышала — не поверила! Мне Мэлани обо всем рассказала. Она у меня тут, в гостях сидит. Мэлани… Я задумалась. Неужели та самая тихоня из офиса? Мэлани Гриффит. Тощая, как палка, с осунувшимся лицом и светлой копной сальных волос до пояса. — Она была в «Вестнике», когда все случилось? — Нет. Когда она приехала к офису, он уже был оцеплен полицией. Но, кажется, ее даже это напугало. Она уже второй час сидит у меня на кухне и пьет зеленый чай. Имри… — Салли перешла на шепот. — У нее кружка трясется в руках. — Ну… — Мне на нос упала гигантская холодная капля. Секунда, и по асфальту забарабанил дождь, вынудив меня спрятаться под козырек остановочного павильона. — Все мы люди разные. И воспринимаем все не так, как другие. — Тут дело не в восприимчивости, Имри. Мэл говорит, что что-то знает о сегодняшнем нападении. Знает, почему оно произошло. — Да? — Я чуть не прыснула со смеха, хотя, признаться, смеяться тут было не над чем. — Я бы тебя так и так набрала, но она сама меня об этом попросила. Она хочет с тобой что-то обсудить. И ждет тебя у меня. Из-за дождя под козырек набилось столько народу, что мне пришлось покинуть его и накинуть на голову капюшон. Небо продолжало клубиться над домами и площадью черными маслянистыми разводами. — О… Зря я оглянулась на площадь. Один взгляд на Тамзина сбил меня с мысли, и я тупо уставилась на него, растягивая неудобное молчание. — Имри? — пискнула Салли. Кейр, возвышаясь над прохожими, стоял почти на краю площади, горделиво расправив плечи. Очевидно, ждал меня. Как будто почувствовал, что я мгновение назад собиралась вернуться. В его козлиной бороде виднелись проблески серебра. Завидев меня, маг учтиво кивнул и вытащил из рукава маленькую фарфоровую кружечку. Затем поднес ее к лицу и постучал по ней тонкими пальцами. Это что, приглашение на чай? Насколько оно сейчас было уместно? Внутри что-то волнительно затрепетало. Как у мотылька, который летит на огонь, зная, что подлети он ближе — сгорит без остатка. Я даже успела представить себе, как мы с Тамзином сидим в его палатке на безлюдной площади, в тепле и уюте, слушаем как по навесу умиротворяюще стучит дождь… А потом вообразила, как туда врывается Анри со своим смертоносным кинжалищем и под смех Кейра добивает меня, как несчастных ребят из офиса. Наваждения как небывало. — Я еду, Салли. И показала Тамзину непристойный жест, оставив того стоять под дождем в одиночестве.