Не обижайте колдуна

Найти Томаса глубокой ночью, чтобы поделиться с ним самыми дурными опасениями, оказалось не так просто. Сначала я, как умалишенная, бродила по темной стоянке от машины к машине и разглядывала спящих артистов через окна, а затем, сообразив, что народ может спать еще и в палатках на площади, отправилась туда. — Боже, что я делаю… — пролепетала я, обнимая себя за плечи. Сегодняшняя ночь оказалась холодной, темной и ветреной. По какой-то причине не работали даже фонари на главной улице. Небо заволокло тучами. Площадь казалась мертвой и пустой. Софиты не горели, музыка не играла, люди не галдели, никто не смеялся, попкорн не хлопал и не жарился, а черные силуэты палаток благодаря разыгравшемуся воображению превратились в огромных монстров из ночных кошмаров. Без Тамзина здесь все выглядело по-другому. — Тамзин… Меня пронзило острой болью в районе груди, и та отозвалась резью в глазах. Но в этом не было никакого смысла. Под словом «исчез» ведь можно было подразумевать все что угодно. Такой человек, как Тамзин, не мог умереть. Но его часы — я все еще сжимала их в руке — красноречиво намекали именно на этот исход. — Возьми себя в руки, Имриш. Тщетно. Мои усилия успокоиться унесло прохладным порывом ветра, и я непроизвольно застучала зубами. Зря я, наверное, вышла из трейлера в пижаме, но возвращаться обратно уже было глупо. Так что я плелась невесть куда на деревянных негнущихся ногах, слушая шарканье своих шагов и собственное сдавленное хныканье. А что, если Тамзин умер? Что тогда? Мало ли, как умирают маги. Вдруг люди вроде него просто растворяются в воздухе, когда за ними приходит смерть. Или, например, рассыпаются прахом. Изабелл сказала, что Тамзин исчез без вещей, но она не уточнила, была ли на кровати или возле нее на полу небольшая горка странного серого порошка. Вдруг на этом правда все закончится? Мне придется вернуться домой к отцу. Искать новую работу. И жить той жизнью, которая мне не нравилась, без перспектив и будущего; жить «правильно», как заставляли маму. Без захватывающих приключений и ярких эмоций. Без чувств, способных воспламенить душу. Казалось бы, я нужна была Тамзину, чтобы всего лишь спасти его от Эллен. Но это не так. Это не я нужна была ему. Это он был нужен мне. Как глоток свежего воздуха или как вода в жаркий засушливый день. Только осознала я это слишком поздно. — Имриш? — За спиной послышались шаги. Свет от фонаря растянул по брусчатке мою скрюченную тень. — Это ты? Я думал тут какая-то собака скулит. Я искала Томаса, но он сам меня нашел. От горя мысли текли медленно, так что я сначала обернулась и лишь потом уловила смысл его слов. Мне стало стыдно за «скулеж» и за пижаму. Хотелось сказать Томасу какую-нибудь гадость, но я просто показала ему часы. — Что? — Он посветил мне в руку фонарем. Томас ничего не понял. — Мне звонили из больницы. — Мой голос задрожал. В горле появился отвратительный привкус паники. — Сказали, что Тамзин исчез. Тамзин, а не «мистер Кейр», как его тут все называли. — Как это, «исчез»? Из-за яркого фонаря в руке артиста я не могла разглядеть его лица. — Исчез без вещей. Растворился. — Я потрясла протянутой рукой и всхлипнула. — И еще его часы остановились. Скорее всего, он… — Не может быть, — мужчина перебил меня и опустил фонарь вниз, показав свое серьезное и бледное лицо, очерченное густыми тенями. Если днем Томас был похож на диснеевского принца, то сейчас с растрепанными волосами, торчащими в разные стороны, он больше походил на медузу горгону в мужском исполнении. Причем, весьма грозного вида — палец в рот не клади. — Он не умер. — Сказал Томас, будто пытаясь убедить в этом самого себя. Ветер подхватил его слова и унес прочь. — Он такими глупыми вещами не занимается. — Но его часы… — Чепуха, — артист отмахнулся от меня. Я отметила, что Томас сам одет в какой-то растянутый свитер, и перестала терзаться из-за своей неприглядной домашней одежды. — Что теперь делать? У Томаса ушло несколько секунд на раздумья, прежде чем он развернулся и позвал меня за собой. — Старый как мир человек, а бегать за ним надо, как за маленьким ребенком, — недовольно бормотал он себе под нос. — Как же это надоело. Мы прошли мимо обшарпанной палатки, где раньше Тамзин принимал гостей, и я чуть не расплакалась. Хотя, наверное, уже не стоило из-за этого переживать. Я потрогала щеку, и та оказалась мокрой. Я возненавидела себя за слабость. Вскоре мы с Томасом, непонятно зачем, вернулись на стоянку. Ветер задувал и завывал, гнал по асфальту какой-то мусор: обрывки бумаг, сухие листья и целлофановые пакеты. Погода быстро портилась. Дело шло если не к буре, то к дождю. Чернильное небо клубилось над нашими головами. — Томас, а чего так темно? Даже фонари не работают. — Не знаю. Похоже во всем городе света нет, — предположил он. Я вспомнила, как после смерти Эллен без электричества остался весь палаточный городок, так что мои подозрения насчет гибели Тамзина только окрепли. Носоглотку засаднило. Мы прошли мимо тамзиновского трейлера и стройных рядов припаркованных машин, где спали люди. Мимо фургонов, в которых перевозили шатры и палатки, уходили все дальше. Непонятно куда, зачем и почему. — Томас, что ты задумал? Я одернула за рукав свитера, он обернулся: — Нужно найти мистера Кейра. Осмотреть больницу и по возможности ее окрестности. Он не мог просто взять и испариться. Я распахнула глаза: — Сейчас? Ночью? Тебя никто туда не пустит. В больнице и без того переполох. — Сидеть сложа руки я тоже не буду, — Томас говорил серьезно, вряд ли его получится остановить или переубедить. — Если есть шанс найти мистера Кейра, то нужно его использовать. Выход очевиден: — Я тогда еду с тобой. — Исключено, это… — Сильный порыв ветра прервал Томаса на полуслове и запутался в кронах ближайших к стоянке деревьев. Грохочущий шелест их листьев напомнил рев разъяренной толпы. — Ты останешься здесь на случай, если он вернется. А вернется ли? На самом краю стоянки томилась старая развалюха под цвет вчерашнего пиджака Томаса. Он достал ключи из кармана потрепанных джинсов и отключил сигнализацию. Открыл дверь. — Тебе точно не нужна помощь? — засомневалась я. Томас был единственным человеком, с которым я могла сейчас поговорить и не скрывать переживаний, и мне не хотелось, чтобы он уезжал. Точнее… я не желала оставаться одна на пустой и темной стоянке. — Однажды я уже вытащил мистера Кейра из пепелища, — напомнил Томас, захлопывая за собой дверь. Повернул ключ в зажигании и завел мотор. — Справлюсь и в этот раз. С ним не поспоришь. Если в свои шестнадцать лет Томас искал Тамзина в полыхающем лагере, сложно представить, на какое самоотверженное безрассудство он был способен сейчас. Артист передал мне в руки фонарь и снял автомобиль с ручника. — Я все осмотрю и вернусь, а ты оставайся здесь. Если ничего не найду, тогда будем думать, что делать дальше. — Его уверенный и обнадеживающе бодрый голос подарил мне призрачную надежду, что все еще не так плохо, как я себе навоображала. — Не исключено, что придется подключать к поискам всю труппу. Я кивнула, и артист включил ослепительно яркие фары. С утробным рычанием машина вывернула к выезду на главную городскую улицу. Вроде бы ничего не изменилось: завывал мерзлый ветер и шелестели деревья, но на душе стало как-то спокойнее. Так что я сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, и вернулась в трейлер Тамзина, подсвечивая себе дорогу фонарем. Внутри, как и прежде, безмятежно светилась оставленная лампа. Питался трейлер явно не от городской электростанции. В отличие от улицы тут оказалось очень даже тепло. Знакомый запах духов и сладких благовоний подействовал на меня опьяняюще. Я выключила фонарь, поставила его на стол и первым же делом полезла в свой рюкзак. Продрогшие руки с трудом нашли дурацкую салфетку с номером телефона сержанта. Не думала я, что она мне пригодится, но хорошо, что я ее не выкинула. — Леон? — спросила я, набрав номер. — Имриш? — Ответил мне весьма бодрый голос, но встревоженный неожиданным ночным звонком. Похоже сержант до сих пор не ложился спать. — Что стряслось? — Леон, мне звонила твоя Изабелл из больницы. — Слова полились из меня нескончаемым бессвязным потоком, мысли путались. — Тамзин, кажется, умер. Она сказала, что он «исчез», и Томас из его труппы поехал в больницу. Томас сказал, что попробует найти Тамзина, но я не знаю, что он задумал на самом деле. Ты сможешь ему помочь? Секундное молчание. Затем тяжелый, какой-то обреченный вздох. — Я понял. Выезжаю. Будь на связи. Я сбросила вызов, едва ли понимая, как Леон мог хоть что-то разобрать из моего лепета. Но хорошо, что так. Значит, по крайней мере Томас будет шариться по больнице не один, и в случае чего его не придется вытаскивать из полицейского участка за незаконное проникновение на охраняемую территорию. Я поднесла руки к лицу и подышала на них. Холодные как ледышки пальцы меня не слушались. Пришлось срочно заняться приготовлением какого-нибудь горячительного напитка. Например, кофе, раз спать я не собиралась и вряд ли бы смогла, если бы легла. Интересно, сколько я уже не спала, как нормальный человек? Несколько дней? Я не сомневалась: если так и дальше пойдет, то через пару-тройку дней я превращусь в заторможенного зомби с черными синяками под глазами. Голова и так уже казалась тяжелой и одновременно пустой, а веки уже набухали от недосыпа. Заварив кофе, я подошла к одному из окон трейлера. Вид на улицу меня одновременно и порадовал, и расстроил. Хорошая новость — снаружи заработали фонари, окрасив стоянку холодным синеватым светом, плохая — начался дождь. Причем, не обычная морось, а настоящий всепоглощающий ливень, тотчас растворивший мир за стеклом. Из-за стены дождя я потеряла из виду и площадь, и добрую часть припаркованных машин. Асфальт блестел как антрацит, пока ветер гнал по нему бурные потоки мутной воды. Капли тревожной и тяжелой дробью застучали по крыше, а от ветряных порывов трейлер иногда покачивался из стороны в сторону. — Вот дерьмо, — в который раз за день изрекла я и отхлебнула кофе. Меня-то дождь не страшил, а вот Томасу и Леону он вряд ли быстрее поможет найти Тамзина. Насколько это их задержит? На час или два? Сколько вообще продлится эта чертова буря? Я вернулась к кровати и взяла в руки телефон. На ярком экране высветилась неприятная, но ожидаемая надпись: «Нет сигнала». Получается, ливень отрезал меня от остального мира и до Леона уже дозвониться не выйдет. Безысходно поразмыслив над этим, я пожала плечами, схватила часы Тамзина, кружку с кофе и ретировалась в «гостиную» с телевизором и диваном. При таком шуме с завывающим ветром подремать мне не удастся, но кто сказал, что я не смогу найти что-нибудь почитать или во что-нибудь поиграть, чтобы на время забыться. Я уже потянулась к геймпаду, лежавшему на столе, и почувствовала, как что-то изменилось. Причем дело было не в дожде и не в ветре. Что-то еще. Я бы не сказала, что у меня замечательно развита интуиция, но она забила тревогу и заставила меня застыть на месте. Несколько долгих и напряженных секунд убедили меня в правоте: я явственно стала ощущать чье-то незримое присутствие. Наверное, благодаря необъяснимым колебаниям застывшего воздуха. Я старалась дышать тихо и ровно, ожидая, что незваный гость вот-вот выдаст себя вздохом, но ничего не происходило. Я знала, тишина в трейлере была обманчивой, и чувствовала, как что-то медленно приближается со спины. Но при этом не слышно было ни шагов, ни шуршания одежды. Он был беззвучен, как призрак. — Имриш… — прозвучал надо мной долгожданный шепот. Чужие бледные руки мягко обвились вокруг меня, и я, испугавшись, резко втянула воздух через ноздри. Тамзин, кто же еще. Живой и теплый. Я зря за него переживала. — Я думал, что ты ушла. — Он нагнулся и зарылся носом в мои волосы, отчего мурашки побежали по шее. — Я предпочла остаться. Неистовый грохот дождя по крыше, казалось, мгновенно затих, хотя я знала, что тот продолжал лить не переставая. Все вокруг погрузилось в странную жуткую тишину и как будто замерло. Двигался только Тамзин. Точнее, его горячие руки, которые нашли мои. Те стали поглаживать мои пальцы. Запястье. Поднимаясь все выше и выше к локтю. — Я думала, ты умер. — Быть искренней легче, когда не видишь лица собеседника. — Ненадолго, — вполголоса признался маг, нависнув над моим ухом. — У меня были причины, чтобы вернуться. Я, наконец, осмелилась опустить взгляд на наши руки и вдруг вырвалась из объятий Тамзина, как ошпаренная. Руки были не его! Да, с потрескавшимся и облупившимся черным лаком на ногтях, но моложе, чем когда-либо. Я обернулась и застыла, разглядывая незнакомца. Волосы — смоляные, без проседи и залысин, длинные и вьющиеся, чуть ниже плеч. Никакого серебра в бороде. Вернувшиеся к Тамзину годы смягчил его острые скулы и подтянули овал лица, отчего оно стало казаться каким-то уж больно наивным. Неизменным остался только взгляд серых глаз, да и то, в нем зажглась какая-то до сего момента незнакомая мне искра. Теперь маг был едва ли старше меня, если не одного со мной возраста. — Что? — Тамзин озорно улыбнулся и развел тощими жилистыми руками. Рубашки и камзола на нем не было. Спасибо, что хотя бы в больничных штанах. — Я тоже этого не ожидал. Но прошу, не обманывайся. Я все тот же ворчливый старик, каким ты меня помнишь. Внезапная радость сменилась тяжелым осознанием. Скольких людей он убил в больнице, чтобы вернуть себе силы? Бесспорно, молодость была ему к лицу, но она не стоила стольких жертв. — Сколько людей, Тамзин...? Можно было не продолжать. Он недовольно сжал тонкие губы. — Мне нельзя было в больницу, Имриш. Никто не может контролировать себя, когда лежит без сознания. Или в коме. Точно не знаю, где я был. Но организму это не мешает. Он просто запускает механизм самосохранения и начинает пожирать тех, кто слабее. В случае с больницей — всех вокруг. Вот и весь секрет. — Серьезно? — Примерно то же самое случилось на войне. — Тамзин повернулся ко мне спиной и продемонстрировал шрам под лопаткой со стороны сердца. — Меня подстрелили, а потом притащили в полевой госпиталь. Итог был тем же, но с более глобальным размахом. Я поглотил почти всех раненных пехотного полка, выжил, и за мной начали охоту. — Он вновь развернулся лицом, оно выглядело печальным. — Сегодня люди погибли не по моей воле, Имриш. Я этого не хотел. И если бы мог, то вернул бы все, как было. Лучше бы я потратил полгода на восстановление, чем… позволил бы всему этому случиться. Его слова прозвучали искренне. Я хотела и потому поверила ему. Но эмоциональные качели, раскачавшиеся слишком сильно, вновь унесли меня прочь. Как только в голове разрешался один конфликт, я тут же находила другой. — Так получается, это моя вина? — Похоже, за меня заговорила накопившаяся усталость. — Томас говорил мне, что тебе нельзя в больницу. Но не объяснил, почему. Я не знала, что все так выйдет! — Имриш? — Маг недоуменно вскинул брови. Я и сама удивилась, как легко меня пробрала паника. Она буквально подхватила меня волной цунами и смыла в водоворот переживаний. — Тамзин, это же ужасно! Я ведь ничего не сделала, чтобы вытащить тебя. Я думала, что в больнице тебе будет лучше. Да и та врач меня в этом убедила. Черт! Может, все-таки есть какой-нибудь способ повернуть время вспять? Один день это не двадцать лет. Давай попытаемся хоть кого-то спасти? Маг молча смотрел на меня. Вероятно, о чем-то раздумывал, но ничего не отвечал. — А те люди в пустыне? — Все, меня понесло. Мысли понеслись галопом, и их можно было остановить либо ударом по голове, либо выстрелом. Я мельком посмотрела на рюкзак. — Если бы я не медлила тогда в шатре, то, возможно, многие бы выжили. Не было бы толп мертвецов из гостей, а Эллен бы не гонялась за нами в виде трехметрового чудища! — Имриш, это было двадцать лет назад, — спокойно произнес Тамзин. Заживший шрам на его лице — тому доказательство. — Пожар бы случился в любом случае, и многие бы погибли. Этого нельзя было предотвратить. — Можно! — отозвалась я тоном обиженного ребенка. Мне надоело держать все в себе, я устала. Устала оправдывать себя и других. Весь прошедший день, который растянулся на целую вечность, я винила во всем Тамзина и мысленно клеймила его убийцей, но оказалось, что я ничем не лучше него. Да, пускай я и не бегала по «Вестнику» с огромным ножом, но это не отменяло того факта, что я даже не попыталась вытащить Тамзина из больницы. Незнание не освобождает от ответственности. Я зашипела не то от гнева, не то от разочарования. Глаза щипало, но слез не было. Зрелище, наверное, невероятно отвратительное и жалкое. Я прошла мимо Тамзина, даже не взглянув на него, и села на кровать, закрыв лицо руками. Я не хотела, чтобы он видел меня такой. Стыд обжег мне щеки. Вина легла камнем на сердце. Я была не лучше него. Не лучше матери и не лучше Честера, раз на то пошло. — Имриш, — Тамзин сел рядом, приобнял меня. Тепло его рук действовало успокаивающе. — Твоей вины тут нет. Все было предрешено, и сейчас уже ничего не исправить. Не взваливай на себя слишком многого. — Он глубоко вздохнул. — Я вернулся. Разве ты не рада меня видеть? — Рада. — Еще как. — Только я даже не знаю, кто ты. Тамзин, Улирих или еще кто-нибудь третий. — А-а-а, доктор Санчес разболтала? Не удивлен. Я убрала руки от лица и посмотрела на мага: — Так что, «Тамзин» — это псевдоним? — Для меня уже давно не существует никаких разделений. Я привык к этому имени. — А что до Улириха? — Это имя вызвало странное послевкусие и порезало слух. Из него Улирих, как из меня Каролина. — Это имя дали мне при рождении в окрестностях Нюрнберга. Уже очень давно. — И как мне тебя теперь называть? Нежная улыбка расцвела на его лице. — Как меня ни назови, я больше никуда не денусь. Чем лучезарнее и беспечнее становилась его улыбка, тем сильнее меня опутывала паутина его очарования. Я и не заметила, как сама начала улыбаться ему в ответ. — Имриш, все закончилось. — Тазмин не сомневался в том, что говорит. В его взгляде танцевали огоньки радости. — Мы выбрались. И выжили. Больше никаких мертвецов и пожаров. Мы свободны от этого сумасшествия. Но, знаешь, в нем я понял главное. — Глубокий и нежный взгляд пронзил меня в самое сердце. — Мы нужны друг другу. Дыхание перехватило, в хорошем смысле этого слова. Но поверь ему на слово и купиться на этот трюк было бы по меньшей мере глупо. — Зачем? Мой вопрос заметно обескуражил мага, и его обаятельная улыбка чуть померкла. Я-то знала, зачем он мне, но не понимала, зачем я ему, ведь я уже сделала то, что от меня требовалось. — Чтобы дополнить коллекцию твоих фотографий? — холодно предположила я. — Стать заменой Эллен или еще кого-нибудь? Исполнить роль очередной игрушки? А затем, лет через пятнадцать, на мое место придет другая. И цикл повторится снова. Я так не хочу. В этом нет никакого смысла. Тамзин взял меня за руки. Горячие пальцы коснулись ледяной кожи. — О нет, ты не права. На тебя у меня большие планы. — Да ты что? Попав в плен серых глаз, моя уверенность поубавилась. — Ты видела, чего смогла достичь Эллен? — вкрадчиво спросил он. — Думаешь, ты не сможешь так же? Да, я помнила: она точно что-то говорила про мой потенциал. Только неясно, как она его разглядела. Неужели это можно как-то почувствовать? — Я смогу научить тебя всему, что знаю. Может, даже больше. Я нашел тебя неограненным алмазом и готов потратить силы, чтобы отшлифовать твои таланты и показать, каких высот ты можешь достичь. — Хорошо, — я с трудом переваривала смысл слов Тамзина, — а тебе какая с этого польза? Помимо потенциала я также помнила, как мама назвала меня «батарейкой». А вдруг она права? Если так, то все вставало на свои места. К примеру, вместо того чтобы восполнять силы другими людьми, он бы мог «заряжаться» от меня. Чем не равноценный обмен? Он мне новую жизнь и знания, а я ему силу. Но вместо подтверждения моей теории он сказал совсем другое: — Мне надоело скитаться, Имриш. В одиночку. То время прошло. — Он говорил искренне, не отводил глаз. — Раньше я ставил себе различные цели и добивался их. Я повидал все, что мог и хотел. Познал многих женщин. Помпезных, начитанных, стервозных, малодушных. И мне все время приходилось притворяться кем-то другим, меняя маски. Ты представляешь, однажды мне даже пришлось заучить множество цитат из классической литературы, чтобы произвести впечатление на женщину с внушительным образованием. Но… — Погоди, — я перебила его. — А разве столь старые люди, как ты, не теряют интерес… ко всему? Не устают от жизни? Секундное молчание. — Я тебя умоляю. — Тамзин крепче сжал мои руки. Они, наконец, согрелись. — Кто-то теряет интерес к жизни и к двадцати годам. Толком ничего не познав, люди торопятся стать взрослыми. Не понимают, что мир полон сюрпризов и способен удовлетворить нужды любого человека. Счета нет удовольствиям! — Его глаза на миг вспыхнули зеленым призрачным свечением, чем напугали меня. — Но люди этого не понимают, они невежественны и глупы. Не умеют удивляться новому дню. Не различают оттенков. Не чувствуют течения времени. — А ты, хочешь сказать, различаешь? — Несомненно! Иначе бы я столько не прожил. Забился бы в какую-нибудь дыру и смиренно ждал своей погибели. — Он выдержал паузу и задумчиво поджал губы. — Помнишь, я тебе говорил, что способности просыпаются в раннем детстве? Если с тех пор сохранить в себе частицу детского восприятия и радоваться некоторым вещам, как в первый раз, то мир никогда не покажется серым. Сейчас только ленивый не знает, чем себя занять. Он замолчал, а я не знала, что сказать. Немного погодя, Тамзин вызывающе склонил голову на бок: — Ты перебила меня, это было некрасиво. — Да, прости. — Момент упущен. — Я сделаю вид, что ничего не спрашивала. Продолжай. Тамзин театрально закатил глаза. На нижних веках темнели разводы от черного карандаша. — Так вот, — он вздохнул, собираясь с мыслями, — оглядываясь назад на все свои прошлые триумфы и поражения, на пережитые годы, проведенные в пути, я впервые за долгое время нашел человека, с которым хочу этот путь разделить. Тебя, милая моя. — Маг внимательно смотрел на меня, словно пытаясь запечатлеть в памяти мое удивление. Или глубочайший ужас. Не знаю, что именно отразилось в моих чертах после его слов. — С тобой не нужно притворяться, скрывать свои способности, блистать интеллектом, рассуждать о высоком и спорить о политике. С тобой мне просто и легко. Скажи, разве так не должно быть? Разве этого не достаточно, чтобы быть вместе? Я мигом нашлась с ответом: — Простота означает скуку. — Не всегда. Разве тебе было со мной скучно? Может, плохо? — Плохо? Точно нет. Я не знаю. — Из груди вырвался нервный смешок. — За эти пару дней я пережила больше, чем когда-либо. Было весело. И познавательно. — Особенно если говорить о воспоминаниях, которые вернула мне мать. — Но если так будет и дальше, то... — Конечно, ты устала. Я вижу это, — Тамзин согласно кивнул. — Я дам тебе выспаться. Сразу, как только мы уедем отсюда. — Уедем? Я быстро заморгала, делая вид, что ничего не поняла. — По графику мы уже должны были сняться с места. Нас ждет следующий город. — Долгий, испытующий взгляд. Я явственно различила в нем какой-то странный голод. — Скажи, ты поедешь со мной? Этот вопрос поставил меня в тупик. Вот так вот просто взять и уехать? Так скоро? Столь спонтанно? Я пыталась произнести хотя бы слово, но они застревали в горле. — Нет, я не поволоку тебя силком, если ты никуда не хочешь. — Горячие пальцы сжали мои запястья, противореча его словам. — Я могу оставить тебя здесь, дать время все обдумать. Остаться здесь? Без него? Эта мысль, обещающая одиночество, показалась мне страшнее скорого отъезда. — Я поеду, — произнесла я и удивилась тому, как уверенно это прозвучало. Сердце от волнения застучало быстрее. — Но мне нужно будет собрать вещи. И отец... — я запнулась. — О, нет. Он же с ума сойдет, если я оставлю его одного. — А разве он уже не один? — Тамзин скептически изогнул бровь. — Ты давно не ребенок, Имриш. Твое будущее зависит только от тебя и твоих решений. — Он будет против столь скоропостижного отъезда. — Я могу с ним поговорить, — это прозвучало серьезно. — И что ты ему скажешь? — Я улыбнулась, не скрывая издевки. — «Здравствуйте, я увел вашу жену и вернулся за дочерью?» За ухмылкой Тамзина показались зубы. Вроде бы шутка ему понравилась, но в его чертах появилось что-то хищное, отчего мне стало не по себе. В светлых глазах вновь блеснул зеленый огонь: — Некоторые подробности придется опустить, но суть ты уяснила. — Только давай без всяких твоих мистических штук. Ладно? Не ломай ему голову. Он не последний для меня человек. — Конечно. — Тамзин наклонился ко мне, коснулся своим лбом моего. — Но я думаю, мое вмешательство не понадобится. Он отпустит тебя и смирится с этим. Так или иначе. Я прикрыла глаза, стараясь совладать с волнением. Сердце затрепетало как у маленькой мышки, загнанной в угол хищником, поскольку руки Тамзина продолжали сжимать мои запястья, словно нерушимые кандалы. Те самые руки, которые пытали и убивали людей. Беспощадные, как и их обладатель, способный на все. — Ты в курсе, что тебя Томас с Леоном ищут? — я попыталась перевести тему, но тщетно. Мысли путались. Я почувствовала его горячее дыхание на коже. Инстинктивно хотела податься вперед, чтобы ощутить вкус поцелуя, но сдержалась, поскольку предвкушение иногда лучше, чем сам процесс. — Я знаю, — маг понизил голос. — И что? — Пускай ищут и нас не трогают. Буря им в помощь. Он тут же прильнул ко мне и кровь ударила в голову. Только в этот раз поцелуй показался мне каким-то уж слишком… жадным. Поболее, чем в алькове. Дикий, почти первобытный, саднящий губы и разжигающий кровь. И чем дольше он длился, тем сильнее во мне вскипала чувственность. Руки Тамзина стиснули меня в объятьях, обвились за спиной. Поддавшись ему, я осознала, что с ума меня сводил не его парфюм. Он, конечно, тоже, но не настолько, как умопомрачительный аромат, исходящий от его кожи. Этому запаху вряд ли имелось подходящее название в словаре. Когда я с трудом отстранилась и открыла глаза, то увидела во взгляде мага желание, яркое, страстное и неприкрытое, окаймленное дьявольским зеленым огнем. Настолько неестественное, что захотелось закричать. — Больше никуда не денешься, — вполголоса заявил он. Очень походило на правду. А куда деваться? Выбора мне не предлагалось. Да и учитывая глухой вакуум, окутавший трейлер, даже если я начну вопить, срывая голос, меня никто не услышит. От неотвратимости единения у меня обмякли руки, и маг принялся священнодействовать дальше: творить свою магию, воспламеняя желания и чувства. Он оказался весьма требовательным, голодным до плотских удовольствий. Такая страсть, наверное, привела бы в ужас любую. Сердца бились в едином ритме, тела трепетали; пальцы гладили, блуждали, ощупывали. Осторожнее в тех местах, где были синяки. Обжигающим шепотом маг что-то бормотал мне на ухо, говоря на языке, который я не знала. Осторожно касался губами шеи и стягивал одежду. Вскоре мы остались без нее и продолжили изучать друг друга, позволяя себе все то, о чем раньше можно было только подумать. Я потянулась руками к его бедрам, но он не позволил мне руководить процессом. Поймав оба мои запястья одной рукой, маг прижал их к постели, а свободной потянулся к груди. Слишком напряженными и острыми были неведомые доселе ощущения. Почти что пытка, но желанная, которую хочется продлить. — Боишься меня? — шепнул он, замерев на краткий миг в ожидании ответа. — Нет. Зеленые глаза больше не пугали, а напротив вторили моим собственным желаниям. — Останешься со мной? — Да, — слово вылетело из сердца, минуя разум. — Хорошо. — Ответ его устроил. — Потому что уйти я бы тебе все равно не позволил. И начался танец, медленный и плавный. Мы упивались им и одновременно друг другом. Кожа на коже, жадные, голодные касания, прерывистые вздохи. Страстные желания вырвались наружу. Время замерло, а, может, понеслось галопом. Бешеный пульс отдавался эхом в ушах. Я что-то шептала, может, даже умоляла о чем-то, поддаваясь инстинктам и удовольствию. Оно растекалось теплом по телу, пока вдруг не взорвалось остро и оглушительно прекрасно. Раз за разом все сильней, пока не пришел черед Тамзина. Какое-то время мы лежали в обнимку, и я с трудом различала, где вымысел, а где реальность. Пытаясь выровнять дыхание, я с ужасом осознала, что слабая женщина почти наверняка умерла бы в его постели. Интенсивность желания была за пределами моего прежнего опыта. Это было ни на что не похоже. — О, боги… — слетело с моих губ. Я отстранилась и перевернулась на спину. — Богов тут нет. Только я. Я посмотрела на Тамзина: взмокший, с затуманенными, будто пьяными глазами и блуждающей улыбкой, тот лежал рядом со мной на скомканных простынях. Волосы растрепаны, костлявая грудь тяжело вздымается. Неужели все произошло на самом деле? — Я слишком долго этого ждал, — хрипло проронил он. — Много лет прошло. Я не смогла удержаться и съязвила: — Остался доволен? Взгляд резко метнулся ко мне, глаза сощурились. — Не знаю. Я не понял. Надо бы повторить. Я рассмеялась, когда снова прижал меня к себе, и указала рукой на окна. — Светает. — Да. Вижу. Кажется, распогодилось, — сказал он и уткнулся носом мне в висок. Глядя на светлеющее серое небо, я ощутила всю тяжесть навалившейся дремоты. Усталость брала свое, глаза закрывались. Подушка показалась мягчайшей периной прямиком из царства Морфея. — И что дальше? — Дальше? — Тихий и спокойный голос прямо возле моего уха. — Я стараюсь не загадывать будущее. Не люблю. Жизнь длинная. Особенно моя. — А моя? — Твоя тоже, если ты этого захочешь. Я бы хотел быть рядом столько, сколько это возможно. Знаешь, моя привязанность долго не ослабевает. И со временем становится только крепче. Вопросов было много, но сил на них не осталось. — Тамзин, я засыпаю, — веки потяжелели, вокруг все исчезло. — Отдыхай, милая моя. Я прослежу, чтобы тебя никто не потревожил.