***
Йорвет открыл глаза, слегка поморщившись от боли, долбящей виски, и сел на кровати. Комната лисьего лекаря тонула в предрассветной тьме. Небо только-только начинало светлеть. Сон… Да. Это был только сон. А он, кажется, не видел снов с того самого дня, как очнулся в этом прóклятом мире. Головная боль потихоньку отступала. Йорвет провел ладонью от лба до подбородка, смахивая оставшееся покалывание в висках и сумбур в мыслях. Значит, память возвращалась. Сама, вопреки прогнозам лекаря. Это не могло не радовать. Сомневаться в том, что увиденное — фрагмент потерянных воспоминаний, не приходилось. Оно было слишком подробным и ярким, наполненным эмоциями, ощущениями и связанными мыслями для простого сна. В нем было чересчур много деталей, которые, будь это в самом деле просто игра усталого сознания, скорее всего, смазались бы по пробуждении: четкое время суток и время года, погода, характер собственной раны, ее состояние… Да Йорвет даже мог назвать имена тех разведчиков, которые пришли к нему с докладом, и они в самом деле служили под его началом и вместе с ним ушли из Вергена. Определенно это одно из потерянных воспоминаний. Йорвет на секунду едва-едва приподнял уголки губ и оперся локтями на колени, воскрешая перед глазами сцены из видения. Видимо, в засаде под Лок Муинне погиб не весь отряд, а те, кто выжил, продолжили путь. И там они столкнулись с кем-то из людей, кого почему-то он не убил, а… спас? Йорвет был не настолько безумен, чтобы оставить отряд на зимовку в Синих горах, а, значит, причин прикармливать главоглаза, чтобы служил своеобразной охраной, у него не было. И чем же этот dhoine оказался так полезен, чтобы сохранить ему жизнь? Йорвет снова прокрутил в голове сон, пытаясь выхватить из него хоть какие-то детали, подсказавшие бы, кто бы это мог быть. Но, увы, сколько б ни старался, никаких особых примет или чувств к странному собеседнику, кроме глухого раздражения и беспричинного нежелания убивать, вспомнить не мог. Даже голос, и тот толком в голове не отложился. Кажется, довольно звонкий. Не как у ребенка, но моложавый. Вроде бы. От раздражения на самого себя Йорвет скривился. Свешенная с колена ладонь невольно сжалась в кулак. Он просто обязан вспомнить. Наверняка одно воспоминание потащит за собой другие и поможет поскорее понять, как он здесь оказался. Он должен выяснить, кем был этот dhoine. Он наверняка как-то со всем происходящим связан… Но сколько б Йорвет не пытался найти ответ — без толку. В голове в отношении всего, что касалось этого человека, была лишь звенящая пустота. За дверью послышались торопливые, немного шаркающие шаги, перебиваемые не менее быстрыми, но более твердыми. За проведенное у лисов время Йорвет уже настолько привык к ним, что научился безошибочно определять, кто из ар сейчас к нему зайдет. Сейчас шли оба. Йорвет с подозрением покосился в окно, где тусклая полоска рассвета с момента его пробуждения едва ли стала шире. Что им понадобилось в такую рань? Дверь тихонько приоткрылась, и внутрь комнаты заглянула обеспокоенная морда Рарша. Встретившись с Йорветом взглядом, лис удивленно дернул ушами и тут же прижал их к голове, делая шаг внутрь. — Ёр!.. — хотел было он поздороваться, но запнулся о порог и, запутавшись в ногах и неловко маша руками, едва не растянулся на полу. Йорвет чуть дернул уголком губ и приподнял бровь, в который раз за эти месяцы поражаясь чужой грации. Но взгляд зацепился не за пытающегося поймать равновесие лиса, а за движение в дверном проеме. Там на секунду мелькнули седые волосы Шеррара и его, как всегда, недовольная морда. Не прикрытая забывчивым лекарем дверь довольно громко захлопнулась «сама собой». Рарш же наконец-то собрал свои конечности и подошел ближе. — Ёрвет! — по-нормальному поздоровался он с ним, давя из себя улыбку и прижимая к голове уши. — Как ты себя чувствуешь? — с искренним участием спросил он, пряча пальцы за рукавами рубахи и беспокойно их теребя. Кончик хвоста метался из стороны в сторону, подметая пол. Ссутулившись, он всем своим видом демонстрировал вину и выглядел, как побитая собака. Йорвет на вопрос лишь пожал плечами, про себя хмыкнув. «Как он»? После поданной им же отравы? Очень своеобразная и своевременная забота… — Лучше, чем вчера. Уши лиса опустились еще ниже, а выражение лица стало еще более виноватым. Лекарь отвел взгляд. Похоже, он в самом деле сожалел. — Прости, — коротко и тихо выдохнул лекарь и все-таки нашел в себе силы посмотреть Йорвету в лицо. — Прости за вчерашнее, — повторил он и тут же принялся куда более громко, торопливо и многословно оправдываться: — Я бы никогда не дал тебе яд! Ты же понимаешь это? Но Сол!.. Она грозилась, что иначе его будут пить Шеррар и Ари! Разве я мог что-то сделать? Это не моя вина! Я… Йорвет раздраженно вздохнул, заставив лиса резко замолчать. Слушать это откровенно не хотелось. Предательство остается предательством, какой бы необходимостью оно ни было продиктовано. Но Йорвет понимал, что семья и чужак, которого выходил — несоизмеримые вещи. Впрочем, как и собственное благополучие и жизни тех, кто помог. Йорвет мрачно усмехнулся. Стоило ли вчера так подставляться?.. Задумавшись, он чуть наклонил голову к плечу, рассматривая замершего перед ним Рарша, у которого на лбу большими буквами была написана мольба о прощении. За то, что тот, кто им обязан жизнью и знаниями о мире, все-таки оказался для него менее важным, чем брат и его дочь. Идиот. Просто излишне добрый идиот. Иногда доброта хуже глупости. — Это была проверка для Старолесья, — прервал он было вновь начавшиеся путанные изъяснения Рарша, даже не дослушав их. — Если бы она хотела убить меня, то сделала бы это еще в лесу — это очевидно, — судя по удивлению, промелькнувшему на лице Рарша, очевидно это было кому угодно, но только не ему. Йорвет едва сдержался, чтобы не съязвить. — Давая тебе ту дрянь, Сол наверняка предполагала, что ты догадаешься о том, что это. И если б ты не выполнил приказ, то вашей семье в самом деле пришлось бы это пить, потому что тогда под подозрения попали бы и вы. Ты поступил так, как был должен. «Но это совсем не значит, что я тебе это просто так забуду и не поостерегусь пить что-либо из твоих рук», — добавил про себя Йорвет. И, усмехнувшись своим мыслям, дополнил их важным уточнением: «Если Предназначение меня с тобой снова сведет». Все-таки хотелось верить, что здесь и сейчас он попрощается с этими трусоватыми лисицами навсегда, чтобы найти дорогу домой. Рарш, не углядевший подтекста слов Йорвета и его настоящего отношения, воспрял духом. А вместе с духом воспряли и уши, приподнимавшиеся по мере речи Йорвета все выше и выше. Вскоре вслед за ними дрогнули и уголки губ, и под конец лекарь с явным облегчением выдохнул. — Не держи на меня зла, хорошо? — попросил он, заглядывая Йорвету в глаза, как преданный пес. Тот равнодушно кивнул. Они в расчете. Свой долг перед его семьей он закрыл, остальное исключительно на его совести. Лекарь же, получив прощение, всеми силами постарался перевести тему, рассыпавшись в советах по уходу за ранами. Конечно же, на втором столетии жизни их слышавший в первый раз и, безусловно, ни разу не применявший на практике Йорвет благополучно пропустил эту речь мимо ушей. Рарш, видимо, прочитав по его лицу отношение к своим словам, быстро заткнулся. Чуть помявшись из-за повисшей паузы, лекарь на пару минут отвернулся к столу, чтобы, немного погремев склянками, протянуть ему пару бинтов и зелий. — Возьми. В дороге пригодится, — предложил он, немного смущенно улыбнувшись. Йорвет, недолго колеблясь, взял предложенное. Зелья — к дьяволу, он все равно в них ни черта не смыслит, а вот перевязка ему точно пригодится. — Спасибо, — сухо поблагодарил он. Рарш в ответ широко улыбнулся. — Шеррар тоже хотел с тобой поговорить, — добавил он, поворачиваясь к двери. — Сейчас его позову. Йорвет не успел ни удивиться, ни возразить — несколько секунд, и Рарш уже впустил в комнату своего мрачного брата. Бросив им двоим напоследок что-то добродушно-бестолковое, Рарш спешно вышел и даже — о чудо! — ничего не задел и ни обо что не ударился. Впрочем, звуки за дверью оповестили, что с выводами Йорвет определенно поторопился. — В чем дело? — так же спокойно и равнодушно, как и с его братом, спросил он Шеррара. Но вместе с этим и немного поменял позу, распрямившись и оперевшись руками на край постели, чтобы в случае чего быстро встать. До этого седой лис не горел желанием с ним общаться, и такая перемена вызывала… как минимум, недоумение. Шеррар вступать в разговор не спешил, внимательно всматриваясь в его лицо, будто бы искал ответ на какой-то неозвученный вопрос. Йорвет смотрел прямо, не отводя взгляд. В какой-то момент ему показалось, что всегда холодные голубые глаза седого лиса немного потеплели. Наконец-то собравшись с мыслями, он четко с расстановкой произнес: — Между семьей и чужаком я, не раздумывая, выбрал бы первое. И даже если бы в том флаконе был смертельный яд, нисколько б не сожалел о выборе. Йорвет скрестил руки на груди и в тон ему ответил: — Тогда мне очень повезло, что яд дали не тебе. Староста едва-едва улыбнулся. — Извинения без сожалений по сути — ложь, поэтому просить прощения за отравленную воду не буду, — все так же ровно продолжил он.— Хотя что-то мне подсказывает, что тебе совсем без надобности и наши извинения, и благодарности. Йорвет едва сдержал открытую усмешку. Острый слух, сродни эльфскому, который дал этой лисе подслушать разговор с его братцем от и до — вот, что ему подсказывает. Ну и здравый смысл. — Но несмотря на это ты помог нам сначала с едой, затем — с отрядом Сол. А ведь мог оставить самих разбираться со всем этим. Но ты так не поступил. Почему? — Ради того, чтобы услышать твою благодарность, определенно стоило рисковать, — съязвил Йорвет. Староста шутку оценил и коротко улыбнулся в ответ. Правда, приблизившись к Йорвету на пару шагов и немного наклонившись к нему, все же вкрадчиво поинтересовался: — И когда же моя благодарность стала так дорого стоить? — Где-то между «если б не Рарш, то я точно не стал бы тебя искать» и «уберись отсюда, пожалуйста, как можно дальше и как можно скорее». Ужасно не люблю чувствовать себя кому-то обязанным, знаешь ли. Тем более, что позже возможности вернуть долг, скорее всего, не представится, — под конец сбавив градус сарказма, добавил он. Шеррар распрямился и стал необычайно серьезным, обдумывая эти слова. Спустя пару минут он сказал: — Я не буду тебя отговаривать искать дорогу домой, но… Если что-то пойдет не так, то ты всегда найдешь здесь приют. Слово Рыжего Лиса с Драконьих гор, — он приложил правую руку к груди и сжал ее в кулак. В контексте настоящего цвета волос старосты клятва звучала неправдоподобно, но его очень внимательный взгляд и искренне озабоченное выражение лица говорили о том, что эти слова для него совсем не пустой звук. Йорвет медленно кивнул, принимая обещание. Кто знает, может оно и пригодится. Шеррар в ответ улыбнулся почти так же искренне, как и брат, заставив Йорвета удивиться. А затем, спрятав кончики пальцев в рукаве, лис достал оттуда веточку ивы. — Ари передала, — протянул он ее Йорвету. Тот немного растерялся, но, помешкав, все же подарок принял, покрутив между пальцев почти голый гибкий черный прутик. И что ему с этим делать?.. Староста, видимо, прочитав по его лицу недоумение, пояснил, все так же удивительно спокойно и без всегда сквозившей между строк агрессии: — Мы почитаем ивы, как деревья памяти и скорби. Видимо, Ари так пыталась сказать, что будет по тебе скучать, и просила не забывать Старолесье. Йорвету оставалось лишь устало вздохнуть и отложить подарок на прикроватный сундук к отданным лекарем бинтам и зельям. Брать его с собой он, конечно, не собирался. — Как она? — между делом спросил он, просто чтобы заполнить тишину вежливым напрашивающимся вопросом. Староста пожал плечами и так же безразлично ответил: — В порядке. Ей не впервой прятаться, когда в деревню прибывают гости. Вернулась, когда все легли спать. Пока сидит в подполе у соседей. Повисло молчание. За окном уже почти рассвело. Пора собираться. — Благодарю за гостеприимство, — небрежно бросил Йорвет, вставая с постели и слегка морщась. Перевязанную ногу немного тянула боль. Отвернувшись от старосты, он принялся собирать свои скромные пожитки и одеваться. — Йорвет… — Что? — устало и недовольно переспросил он, обернувшись к лису. Ему уже порядком поднадоел этот разговор. Но увиденное определенно стоило того, чтобы обернуться. Староста, тот самый мрачный и откровенно считавший дни до его ухода седой Шеррар, поклонился ему, сложив руки перед собой в напоминающий молитвенный жест. — Спасибо, что помог… и не держи на нас зла.***
Айрин перебирала личный запас трав и зелий, по привычке проверяя, не исчезло ли за ночь ничего из сумки. Конечно, Рыжие Лисы из старых горных деревень никогда бы не опустились до воровства у гостя. Но для Айрин этот нехитрый ритуал давно стал настолько же обыденным, как необходимость время от времени точить меч. Некоторые привычки сильнее разума. Особенно те, что родом из детства и о которых не дают забыть. Забавно. Многие маги считают, будто бы двоедушие — удел лишь потомков Драконьих Всадников. Учитывая, что именно от них и пошли многочисленные королевские и дворянские роды, у Айрин был только один вопрос: почему же тогда среди двоедушных большая часть всегда была из простого люда, а иногда даже из ворья? «И много ты их повидала за службу? — проворчал в ответ Айшегер. — Воров в отряде и раньше было всего-то два человека. Не сгущай краски.» «Сколько раз я просила не лезть в мои мысли?» — беззлобно огрызнулась Айрин, не став спорить. Отчасти он был прав. Времена, когда ей приходилось ловить за руку вороватых новичков и в назидание ломать им кисти, уже давно прошли, хоть и было их далеко не двое. А привычка проверять вещи осталась. Тихонько в соседней комнате зашумели вставшие ары, староста мельком заглянул к ней в горницу, чтобы разбудить. Но, поняв, что Айрин уже не спит, быстро ушел вместе с братом к роу… эльфу. А еще точнее, Йорвету. Пожалуй, лучше даже в мыслях звать его по имени и не путаться каждый раз с названием его расы. Айрин посильнее затянула веревку, стягивающую мешок с вещами, и посмотрела в окно. Над горами только-только появилась узкая полоска рассвета, закрытая рваными темно-сизыми облаками. Айрин мысленно отметила точку, до которой солнце должно подняться, прежде чем она пойдет за Йорветом. Задерживаться не стоило. Она продолжила сборы. Меч — в ножны, кинжал — за голенище сапога, мешок — на левое плечо: ведущая рука должна оставаться свободной. Айрин бросила короткий взгляд в окно, хоть и понимала, что отведенное время еще не истекло, и привалилась к стене, скрестив руки на груди. Пальцы неторопливо отбивали рваный ритм по плечу, а мысок сапога им вторил. Мысли скакали с одной на другую. Думалось обо всем — от возможной реакции отряда на нового лучника до того, что сегодня она, наверное, впервые за последнюю… неделю? Пару недель? Месяц?.. Не важно. Важно, что она выспалась. Сегодня у нее ни разу за ночь не заболела нога, в голову не пролезла ни одна дрянная мысль, и она не увидела ни одного дурного сна. Она просто легла и тут же уснула. И это было восхитительно. Айрин чуть изменила позу, отклеившись от стены, и растерла немного затекшую шею. В доме гулял сквозняк. Осень в этом году обещала быть очень холодной. В дверь постучали — три быстрых удара, длинная пауза, а за ней ещё два удара с небольшим интервалом. Условный знак отряда. Айрин покосилась в окно — возле дома не было ничьих следов. Чуть помедлив, она достала меч из ножен и крадучись подошла к двери. Дойдя до нее, она прислушалась. С той стороны не было слышно ничьих перешептываний, ничьих попыток вырваться, сдавленного мычания или угроз, не бряцал тихонько металл кольчуги или взятое наизготовку оружие. Только переминался с ноги на ногу незваный гость, беспокоя слегка скрипящие под ним половицы крыльца, подвывал осенний ветер да изредка перекликались птицы. Выждав пару напряженных минут, Айрин резко распахнула дверь, наставляя клинок на незваного гостя. Но на пороге не было никого, кроме отступившего на шаг Таммита, поднявшего перед собой руки. Айрин выдохнула, опуская меч. Еще раз внимательно осмотревшись, она отошла в сторону, пропуская его внутрь, и прикрыла за ними дверь. Убрав оружие, она приподняла в приветственной улыбке уголки губ. Таммит ответил тем же: бегло прошелся по ней взглядом с головы до ног и слегка кивнул. — Я пришел его осмотреть, — как всегда, коротко, четко и исключительно по делу сказал он. Под «ним», видимо, подразумевался иномирец. Айрин покачала головой. — Не нужно. Уверена, местный лекарь прекрасно справится с этим и без тебя, — едва заметно хмыкнула она. — Лучше поторопи остальных. Нам пора выдвигаться. Собираемся там же, где и вчера, и возвращаемся в горы. Таммит молча кивнул, но не поспешил уйти. Айрин чуть нахмурилась, вопрошающе наклоняя голову к плечу. Таммит медлил, и она прекрасно видела по его чуть нахмуренным бровям и прикушенной щеке, что он никак не решался что-то сказать или спросить. Она не выдержала первой. Как и всегда. — Что-то еще? — раздраженно уточнила она. Лекарь выдохнул, будто бы только и ждал этой отмашки, и наконец-то озвучил мучивший его вопрос: — Он пойдет с нами? Айрин скрестила руки на груди, отступила на полшага назад, оставив одну ногу на прежнем месте, и недовольно прищурилась. — Да, — резковато ответила она. — В качестве лучника. Пока Фаиль не вернется в строй. А, может, и ещё дольше. У тебя какие-то возражения? Таммит замялся с ответом. — У меня — нет. А вот у других… как знать, — на грани слышимости произнес он, задумчиво глядя куда-то поверх ее головы. — Какие возражения могут быть у других? — едва ли не по слогам от начавшего закипать в ней недовольства спросила Айрин. — Из-за чего? Потому, что я нашла до смерти нужного нам лучника? Не мели чепухи, Таммит. — Дело не в нем, Айрин, и ты это прекрасно знаешь, — ответил он до зубовного скрежета спокойно. Он, демоны его дери, всегда оставался спокойным, даже когда все вокруг сходили с ума. И иногда это ужасно раздражало. Особенно, когда он так прозрачно намекал на ее несостоятельность, как командира. Айрин сделала несколько плавных шагов к Таммиту, подойдя вплотную и не отпуская его взгляда, сжала его плечо, немного наклонив к себе. — Тогда пусть те, кого это так беспокоит, спросят напрямую у меня, а не продолжают прятаться за вашими с Иглаем спинами, — тихо, но жестко ответила она и, отпустив ничуть не поменявшегося в лице Таммита, добавила: — А вы вместе с ним и Керой наконец-то прекратите их покрывать и плодить бунтовщиков в отряде. Мало вам было зимы? Таммит промолчал, не став в очередной раз заводить старую песню о том, что уже у всех них давным-давно истекли сроки присяги, что по сути страны, которой они присягали, уже нет, что на голодный желудок и с отсутствием теплых вещей в мороз как-то не очень думается о принципах и идеалах, а тем, кому все-таки думается, очень не нравятся ее методы. Она все это и без него прекрасно знала, вот только чего-то получше никто так и не предложил. Вернее, предлагали. Как там говорил этот байстрючонок недобитого дворянского рода? «Умереть с честью». Бросить прямой вызов врагам, назначив место встречи, и с гордо поднятыми головами встретить смерть в неравном бою. Предел мечтаний выросшего на красивых и не имеющих ничего общего с жизнью сказках молодого гонористого дворянчика. Вот только Айрин все-таки позволяла себе такую трусость, как желание еще немного пожить. Необязательно счастливо и, скорее всего, недолго, но все же подольше, чем пара недель, перед тем, как ее переправят в захваченную столицу, чтобы торжественно казнить на площади. Айрин про себя только фыркнула. Горсть идейных идиотов во главе с бывшей девчонкой-матросом с пиратского корабля. Хороша команда по спасению страны от захватчиков, ничего не скажешь. «История знала компании и похуже, которые одерживали победу», — спокойно заметил Айшегер. «Давай обойдемся без воодушевляющих лозунгов, — поморщилась она в ответ. — Если бы не ты, меня бы тут уже давно не было». Их начинающийся спор прервал Таммит, решивший зайти к теме разговора с другой стороны: — Он не варулвен. И даже не человек. — А тебя это вчера сильно волновало, когда ты его лечил? — скептично приподняла бровь Айрин. — Что-то я не заметила в тебе особой брезгливости, когда ты ему разжимал челюсти и вливал в рот антидот, как делал бы это для любого другого человека. Ты меня пугаешь, Таммит. С каких это пор ты стал разделять учения воултанской церкви? Таммит поджал губы. — Не разделяю. Но ты его только вчера встретила и уже сегодня берешь в отряд. Причем встретила, когда он шпионил за нами… Айрин его перебила: — Об этом кто-нибудь знает? — Нет, — нехотя ответил он. — Тогда пусть знают, что он тот, кто прикрывал нас со спины во время вчерашней засады. Что же о вопросе доверия, к которому ты ведешь, то после сыворотки мархоры его раса значения не имеет. Я точно знаю, что он ее выпил, сама задавала ему вопросы и слышала на них ответы. И я точно знаю, что от него будет толк. В отличие от притащенной тобой рыжей девки, от которой все еще проблем больше, чем пользы. — Тана старается как может, — спокойно вступился он за нее. Айрин шумно вздохнула, закатила глаза и покачала головой. Есть все-таки что-то вечное на этой земле. — Влипать в неприятности? О да, это я вижу. Кажется, за эти несчастные два месяца, что она с нами, она собрала все возможные способы сдохнуть под ближайшим кустом и утянуть за собой остальных. Она бесполезна, Таммит, — настойчиво повторила Айрин. — А у нас не так уж много времени, сил и средств, чтобы кормить еще один бесполезный рот. И не надо мне говорить, что из нее выйдет толковый лекарь. Когда она перестала падать в обморок при виде открытой раны? Неделю назад? Или и вовсе не переставала? Не говоря уже о том, что и травница из нее паршивая и она до сих пор учится у тебя. Помимо этого, она не умеет держаться в седле, худо-мальски не знает, куда и как бить, и особого интереса к восполнению пробелов в своих знаниях не испытывает. — Однако бузину со смердянкой она больше не путает, — едва-едва заметно улыбнулся он. — Какое счастье! — всплеснула руками Айрин. — Есть надежда, что если ее снова допустить к готовке, то она не потравит нас всех к чертям! Таммит виновато улыбнулся, коротко вздохнув. Айрин скривилась, как от зубной боли, махнув рукой, и уже без лишнего ерничества предупредила: — Я говорю более, чем серьезно, Таммит. Пока я не решила, оставлю ли ее в ближайшей безопасной деревушке, или нет, но я очень близка к тому, чтобы бросить эту неумеху в лесу, не дожидаясь удобного момента. Либо следи за ней лучше, либо, клянусь, я лично напою ее сон-травой и брошу под ближайшим кустом. Если нам еще раз придется тратить время на разгребание возникших из-за нее проблем, как вчера, или вытаскивать ее из очередной передряги, так и будет. Ясно? Таммит посерьезнел и кивнул. Айрин отчетливо видела в его глазах осуждение и недовольство. Но она уже слишком к этому привыкла, чтобы обращать ещё и на это внимания. Забот и так было по горло. Бросив взгляд в окно, она поняла, что выделенное роу… эльфу на прощание и сборы время истекло, и, чертыхнувшись, направилась за ним. Однако стоило открыть дверь, ведущую в короткий и узкий коридор, отделявший еще две комнаты от кухни, как Айрин столкнулась с уже полностью собранным роулишем, стоявшим, облокотившись спиной на стену совсем близко к кухонному косяку. Айрин приподняла бровь. И давно он здесь околачивается? Роу… эльф отзеркалил ее жест и лишь коротко уточнил: — Мы идем? Немного помедлив, она кивнула. Ладно… будет считать частично подслушанный разговор первым шагом к вливанию в их ряды.***
Отряд собрался там же, где и вчера вечером — у дома гончара, который жил на самом краю лисьей деревни. Ни Шеррар, ни Рарш никого провожать не вызвались, а остальные жители Старолесья предпочли до ухода гостей прятаться по домам. Лекарь ушёл раньше них с Сол: она отослала его вперед выполнить отданный в самом начале их разговора приказ. Как только за ним закрылась дверь и шаги перестали быть слышны снаружи, Йорвет задал наиболее беспокоящий его сейчас вопрос: — Что ты планируешь рассказать обо мне остальным? Сол пожала плечами, переместив вес с одной ноги на другую. — Тебя это волновать не должно: я сама тебя представлю. Просто слушай, что я говорю, и запоминай. В любом случае, из лжи там будет только название твоей расы. Уж не обессудь, — она коротко усмехнулась, — но твою историю попадания в наш мир я пересказывать не буду. Скажу, что ты роулиш. Их родина далеко на юге в нескольких месяцах морского пути. Живут в королевстве Бровер. Наёмники, преимущественно мечники, живут кланами, крайне неохотно покидают свою территорию, из-за чего у нас, как понимаешь, отнюдь не частые гости. Чернокожи и светловолосы. Это все, что ты должен знать. Уверена, исходя из этого, как отделаться от расспросов, ты придумаешь. Йорвет, по мере выслушивания этого «блестящего» плана, невольно отзеркалил жест Сол, отступив на полшага, оперевшись на левую ногу и скрестив руки на груди. Он едко усмехнулся. — Кажется, притвориться немым при такой «подробной» легенде будет самым безопасным решением. Сол дернула уголком губ. — Делай, как знаешь. Немота в твою легенду прекрасно вписывается, — колко подметила она и спокойнее добавила: — По поводу помощи нам скажешь, что загорцы не давали твоему судну покинуть порт, пытались переманить на свою сторону, но мало предложили. Ты отказался, они устроили травлю на почве расовой ненависти, сожгли корабль, и вот ты здесь. Ищешь дорогу домой, которую я обещала организовать за помощь нам. Немного не успевающий за речью Йорвет, чуть помедлил с ответом, нахмурившись, переводя про себя сказанное, после чего поморщился, но нехотя кивнул. Его амнезия в самом деле вписывалась в эту легенду так же прекрасно, как и немота. И обе, что весьма забавно, вполне соответствовали действительности. По крайней мере, к настолько быстрой речи еще придется привыкнуть. Йорвет уточнил лишь одно: — Кто такие «загорцы»? Сол вздернула бровь. — Народ, захвативший Крагонкрин в прошлом году. Воултанцы. Живут за этими горами, поэтому «загорцы». Они долгое время были вассалом нашей империи. Но у неё случились не лучшие времена, а в Воултане власть захватил сильный маг, загнавший под каблук церковь и возжелавший «исторической справедливости», — саркастично закончила она. — Чародей-храмовник? — недоверчиво переспросил Йорвет, невольно чуть наклонив голову вперёд, чтобы лучше понимать, что Сол говорила. Она делала это очень эмоционально, живо, бойко и резво. И ещё как-то чуднó тянула слог «ра». Йорвет терялся в догадках, было ли это просто особенностью выговора самой Сол, или же так и надо было говорить, а он просто перенял акцент ар. Та чуть нахмурилась и с едва уловимым раздражением поправила: — Хра-мов-ник. Ну да. Что-то в этом роде. — У вас очень странная церковь, если она приняла в качестве главы колдуна. — Не то что бы её кто-то спрашивал, — усмехнулась Сол и развела руками. — Я не осведомлена обо всех деталях, но, очевидно, на престол сесть ему помогли. Воултан всегда был беспокойным краем, который присоединяли и держали в узде железом и кровью. Как понимаешь, желающих независимости в нем самом всегда было хоть отбавляй. Просто нашелся кто-то, кто всех устроил и смог договориться с остальными. «Не знает деталей». Плохо. В первую очередь, для нее самой. Учитывая, что империю уже как год захватили, можно было озаботиться и разузнать побольше о своем противнике, найти слабые места и использовать недовольство им… Вернон Роше бы так и сделал. Так бы сделал и сам Йорвет. Но он сам был бывшим военным офицером, а Роше — главой специального королевского подразделения. Здесь же похоже в самом деле партизаны в самом паскудном с точки зрения стратегии смысле. Плохо организованные, мало информированные, к тому же, отрезанные от остального мира глубоко в горах. Нет, с ними он чародея точно не найдет. — О какой исторической справедливости ты говорила? Сол скривилась, будто увидела всплывший труп утопца, погрызенный рыбой. — Спроси об этом самих воултанцев, — язвительно предложила она. — Уверена, они тебе много чего расскажут о том, как их, бедолаг, угнетали и принижали имперцы. Что они там любят больше всего говорить? Ах да! Что их настолько угнетали, что они все, бедняжки, даже вынуждены поголовно говорить на имперском и слышат родную речь только в церкви! Йорвет безразлично хмыкнул. — Мой народ может то же самое сказать и о людях. Сол махнула рукой. — Война есть война. Каждая сторона всегда уверена, что их борьба «правее» и «святше». Без привязки к ушам, — она приподняла перед собой ладони, почти тут же опустив, — и прочим конечностям. Мне не приходилось жить в Воултане, зато приходилось еще до войны усмирять там бунты или выгонять из таких же лисьих деревень отряды их мелких князьков, решивших обложить ар данью. По-моему тот, кто сам носил рабский ошейник, не захочет его надеть на другого. Воултанцы же это делали и делают. И сейчас в этом весьма преуспели, — она бросила короткий взгляд в окно. — Ладно, хватит болтовни. Нам пора убираться отсюда. Если остались вопросы — задашь их сегодня ночью на стоянке. Только подальше от чужих ушей. — Я не идиот, — дернул уголком губ Йорвет. Уже на подходе к ожидающим их остальным членам отряда, Йорвет достаточно четко понял две вещи. Во-первых, отряд Сол не просто маленький, а крошечный. Он пересчитывал ее людей несколько раз, но в счете в пределах пальцев двух рук сложно ошибиться. Вместе с Сол и им самим в отряде было лишь десять человек. Учитывая, что вчера в бой с карателями они вступили в том же количестве и, если ему не показалось, в том же составе, то это наталкивало на мысли, что это, собственно, все силы Сол, которыми та сейчас обладает. Десять человек и две по минимуму навьюченные лошади со всеми, очевидно, имеющимися пожитками. Бывало и лучше, конечно. Даже в самые плохие годы, когда движение скоятаэлей не пользовалось особой популярностью среди нелюдей. Несомненно, небольшим группам скрываться от преследования в разы проще, но… Какой смысл тогда так усиленно искать Сол? При таком раскладе от ее людей вреда должно быть чуть больше, чем от мелкой разбойничьей шайки. Оставив этот вопрос себе на размышление, Йорвет сделал второй вывод об отряде, частью которого согласился стать. И это заключение заставило его незаметно скривиться и покачать головой. Шума этот не самый большой отряд создавал столько, сколько не издавала даже стоянка сотни скоятаэлей. Ругань, переклички, попытки старших осадить младших, их хорохоренья перед редкими женщинами и друг дружкой… Все знакомо. Даже слишком. Правда, настолько шуметь его скоятаэли могли себе позволить, лишь когда были свято уверены, что ни он, ни Киаран этого разгильдяйства не заметят. Но стоило им с Сол показаться в поле их видимости, а кому-то из тройки самых крикливых голов обратить на это внимание остальных, как разговоры стихли. Все подобрались. Быстро скользнув по ним взглядом, Йорвет подметил, что в их глазах враждебности не было — только любопытство пополам с подозрительностью. Он остановился рядом с Сол справа от нее, скрестив руки на груди. Та чуть повернулась к нему и обвела ладонью отряд: — Иовет. — Услышав очередную вариацию своего имени, он поморщился. Что за проблема у местных с произношением нескольких идущих друг за другом гласных? — «Белые драконы». «Белые драконы» — Йорвет. Роулиш, наемник, прибыл из-за моря по заказу… — начала она представлять его так, как они усвоились. Сол не отступала от уговора и не пыталась расширить уже озвученную легенду, проговаривая только то, что было необходимо. Кто он, откуда, почему согласился помочь и как здесь очутился. — Частично потерял память, а потому не помнит, как здесь оказался, что подтвердил под добровольно принятой мархорой. Она скосила на него чуть прищуренные глаза, а в ее голосе едва заметно мелькнуло ехидство, на что тот в ответ быстро недовольно дернул уголком губ. Сол лишь ухмыльнулась, будто своим мыслям, и, как ни в чем не бывало, продолжила: — Как мы все вчера убедились, — сказала она после того, как обозначила, кто им помог с налётом, — отменный лучник, к тому же мечник. Я приняла решение взять его в отряд в обмен на обещание помочь с возвращением домой. Рябой высокий парень из троицы младших членов отряда, как их для себя определил Йорвет, на это хмыкнул и, наклонившись поближе к уху смуглого соседа, громким шепотом произнес: — А обещанного, как известно… — Кому-то есть что сказать? — не дала ему договорить Сол, мрачно на него взглянув. Рябой усмехнулся и по-шутовски замахал перед собой руками, в открытую гримасничая и глумясь. — Нет-нет, командир, как можно! — Прекрасно, — съязвила она. — Это просто прекрасно, Эгарт, что хотя бы здесь тебе нечего сказать. Остальные отозвались на это коротким смешком, но рябой ничуть не оскорбился, а в самом деле, будто цирковой артист, посмеялся с остальными и изобразил полупоклон. Сол, к удивлению Йорвета, лишь мрачно посмотрела на этот балаган и даже не попыталась никого призвать к порядку. — В таком случае… — с плохо прикрытым раздражением продолжила она и вдруг замерла на полуслове, будто что-то вспомнила. — Вы лисам зерно оставили? — резко сменила тему Сол. На такую внезапную перемену настроения, кажется, никто, кроме Йорвета, внимания не обратил — все только недружно кивнули, а крепко сложенный белобрысый парень… вернее даже мужчина, от чьего бока не отлипала такая же белобрысая девица помладше него, добавил: — Еще вчера, командир. Без иронии, кривляний и издевок. Спокойный вымуштрованный солдат. Но не дворянин. Скорее порода Роше — умная, беспризорная, а потому диковатая, зато преданная своим принципам и, как правило, одному человеку, собака. А еще он явно постарше каждого из троицы рябого, но угадывать возраст Йорвет не брался. Все же эльфы испытывали те же проблемы с определением точного возраста людей, как и люди — эльфского. — Хорошо, — как-то разом подуспокоившись, но будто бы все еще продолжая что-то про себя обдумывать и оттого хмуриться, кивнула Сол. — Значит, — она раздраженно тряхнула головой, — Йорвет пока за тебя, Фаиль. А ты окончательно переходишь на мечи, пока зрение не восстановится. Сол посмотрела на до этого молчавшего мужчину, чей цвет кожи тоже выдавал в нем выходца юга. Только в отличие от смуглого парня из компании рябого, этот был, наверное, ровесником лекаря или того белобрысого, который напомнил Роше. Фаиль внешне выделялся сильнее остальных. Смуглый и черноволосый среди преимущественно светлых от кожи до ресниц людей он был на полголовы ниже любого мужчины в отряде. Вровень ему была, пожалуй, только Сол, которая самому Йорвету доставала лишь до середины груди. Его волосы уже тронула седина, а и без того узкие, как две щелки, глаза все время подслеповато щурились и часто моргали, словно пытались избавиться от какой-то пелены. Присмотревшись, Йорвет понял, что они в самом деле были мутными. На слова Сол он молча и не выказывая никаких эмоций кивнул, даже не повернув к ней голову и не прекратив гладить по шее лошадь, которую держал под уздцы. Казалось, что она ему в разы интереснее происходящего вокруг и командира в частности, но Сол хватило и этого. Она дала отмашку остальным: — В таком случае, двинулись. Возвращаемся в горы. — Опять? — возмутился рябой, оставшись вместе со своей троицей на месте, пока остальные принялись исполнять приказ, направившись прочь из деревни. — Ты уймешься сегодня или нет? — огрызнулась в ответ белобрысая девица, только-только отлипнув от бока своего, очевидно, любовника, напомнившего Йорвету Роше. Что примечательно, он на этот собачий лай даже не обернулся, в отличие от самой Сол. — Да, опять, — раздраженно и жестко ответила она. — И будем возвращаться столько, сколько потребуется. Есть какие-то возражения? Рябой только шумно фыркнул, опустив голову. — Нет, командир, — вдруг ответил вместо него самый молодой член его компании и отряда в принципе. По крайней мере, Йорвету показалось, что этот белокурый мальчишка по меркам людей едва перешагнул порог юношества. — Но по-моему мы ходим кругами, — на этих словах он гордо вскинул подбородок, приняв вид преисполненного собственной важности благородного рыцаря при разговоре с челядью. Йорвету он уже не нравился. — Дык… это возражения и есть, Чарш, — как-то устало-недовольно заметил тот мужчина, который немного напомнил Йорвету Роше. — Не запамятовал, что за них положено в военное время? Сол шумно вздохнула и ушла вперед, встав впереди медленно поползшей вглубь леса группы. По сути… сбежала. А приободренный этим мальчишка продолжил: — Если уж на то пошло, то… — начал было расходиться он, но белобрысая девица его резко осадила: — Если уж на то пошло, Чарш, — передразнила она его, — то тебе, видно, надо было уходить еще зимой с остальными. Так что же ты все еще здесь, а, благородный Драконий Всадник? Мальчишка, услышав последние слова, так и замер, застыв с раскрытым на полуслове ртом. Понадобилось несколько секунд, чтобы он его закрыл, поджав губы под явственный зубовный скрежет. К его лицу прилила кровь — мальчишка пошел пунцовыми пятнами, и заалевшие щеки раздулись уже от негодования, а не пустой гордости. Глядя в лицо довольной собой девицы, мальчонка снова было открыл рот, чтобы что-то ей ответить. Но её любовник перехватил его взгляд и, посмотрев ему прямо в глаза, хмуро покачал головой. Белокурый рыцаренок тут же сдулся. Но делать вид, что ничего не было, не пожелал и, гордо задрав голову, с самым независимым видом оскорбленного достоинства быстро зашагал вперед, не оглядываясь на остальных и почти догнав сбежавшую от него же Сол. Йорвет, глядя на это все более становящееся похожим на цирковое представление, подумал, что эпитет «благородный», прозвучавший в адрес мальчишки — не просто попытка его задеть, а в какой-то степени правда. Больно манера поведения типичная для носителей голубой крови. Иной вопрос, почему эта шпилька настолько глубоко его задела. Бастард? Белобрысая парочка, тем временем, сразу же после этого перешла на шипящий полушепот, на котором стала выяснять, кто и кому только что не то сказал и кто перегнул палку. Слушать малосодержательный разговор Йорвет не захотел и вынес из него лишь то, что отдаленно похожего на Роше мужчину зовут Иглай, а его девицу — Кера, и что они, судя по всему, в самом деле любовники. Отвернувшись от шумной пары, которая с полушепота плавно переходила на отнюдь не тихие выяснения отношений, он посмотрел в спину Сол, рядом с которой вел под уздцы лошадь подслеповатый, но ни разу не споткнувшийся Фаиль, а поодаль от них нахохлившись шел мальчишка-Чарш. В хвосте плелись лекарь, рябой и смуглый коренастый парень из его компании, шумевший больше всех вместе взятых. Сборище… Йорвет даже не находил подходящего определения, чтобы одним словом назвать этот разномастный сброд, который вместе держало непонятно что. Общая цель? Что-то он сомневается, что у того же рыцаренка могут быть общие стремления с Роше-Иглаем. Нет, безусловно, они могли быть, и могли быть заключены в присяге, клятвах кому-то или чему-то, едином желании свободы своей родине, но… В плохие годы об идеалах вспоминают единицы. Особенно среди людей. И для того, чтобы объединить тех, кто совершенно не похож друг на друга, под флагом далекой от шкурного интереса цели, нужно быть лидером до мозга костей и самому гореть этой целью. Сол же пока на такого человека походила мало. Почувствовав на себе чей-то назойливо-пристальный взгляд, Йорвет резко обернулся. Третья в отряде, помимо Сол и любовницы Роше-Иглая, женщина тут же испуганно опустила глаза вниз, спрятавшись за лекарем. Внимательно присмотревшись к ней, Йорвет понял, что эта та самая рыжая девица, которая после его боя с Сол вышла из-за хаты гончара, трясясь от страха. Что ж, свет дня ей смелости не прибавил. Зато прибавил еще большей болезненности виду. Тощая, кожа синюшная, руки мелко дрожат. Старается даже не отбрасывать тени и держится за лекарем и за него, как будто он последняя веточка, удерживающая ее от падения в пропасть. А тот не очень-то и возражает. Вон, кивнул на седло второй груженной лошади и помог в него залезть, подсадив. Держится она в нём, кстати, очень неуверенно. Уж не об этой ли девице лекарь с Сол и говорили? И сколько ей лет? На вид она даже младше того вспыльчивого мальчишки-дворянчика. И на что тогда Сол вообще рассчитывала, беря вчерашнего ребенка к себе в отряд? Невесело хмыкнув сам себе под нос, Йорвет устроился в хвосте разрозненной стайки людей, пока продолжив молча наблюдать.***
Отряд ушел глубоко в лес к пещерам, которые, как Йорвет и предполагал, пронизывали Драконьи горы на манер кротовых нор. Хоть что-то, помимо людской низости, постоянное во всех мирах. Правда, наличие пещер тянуло за собой закономерный вопрос, кто их населяет, потому что в родной Сфере такие уютные тёмные и труднодоступные расщелины всегда были заняты монстрами. Или же были руинами эльфских городов, что в общем-то первого совершенно не отменяло. Дорога до схрона «Белых драконов» заняла почти весь день — остановились они, только когда дошли до цели, уже под вечер. Сол, выведя отряд на небольшую площадку у склона мелкой скалы, повернулась к остальным и махнула рукой: — Привал, ночуем. Завтра с утра выдвигаемся на восток в Фрелей. Для тех, кто не знает, — едко усмехнулась она, пройдясь недовольным взглядом по шумному молодняку, в ряды которого невольно затесался плетший в хвосте Йорвет. — Да, он в самом деле существует, да, империя всегда знала к нему дорогу и, да, «Белые драконы» тоже. Но болтать об этом на каждом углу необязательно и очень вредно для здоровья. И, да, я вас туда отведу. Если этим я ответила на все ваши неозвученные очень «важные» вопросы, то перейдем к действительно важным. Фрелей расположен глубоко в горах, — серьезнее продолжила она. — Намного глубже, чем мы с вами за эти полтора года когда-либо заходили. Добраться до него не просто сложно, а очень сложно, но более чем возможно. Те из вас, кто ходил еще при другом командире, это подтвердят. А еще они вам скажут, что дорога займет недели полторы в быстром темпе, но пойдет она через горные пики, ущелья и каньоны, в которых живет тьма самых разнообразных тварей. В связи с чем, пока мы не начнем лезть наверх, штопаем зимнюю одежду, снимаем все, что потеплее и попрочнее, с карателей и максимально пополняем запасы трав, оружия и продовольствия. Его расходуем очень экономно — на горных вершинах, если помните зиму, его нам будет всем ой-как не хватать. — Иначе говоря, грабим воултанцев столько, сколько можем? — с едва уловимой брезгливой иронией поинтересовался рыцаренок. Сол мрачно на него посмотрела. — Именно. Еще вопросы? Вопросов у Йорвета было много, но они были явно не для лишних ушей. — Никаких, — снова за всех ответил Роше-Иглай. Удивительно, но ни шуток, ни кривляний в рядах молодняка это ни у кого не вызвало. Кивнув ему в ответ, Сол как-то устало объявила: — Тогда привал, — после чего скрылась за развесистым деревом, которое прикрывало узкий проход в пещеру, увитый каким-то желтым колючим родственником плюща. Как только она ушла, Иглай быстро занял её место и споро распределил обязанности: — Райанн, Эгарт, соберите хвороста на костер. Фаиль — за стряпчего. Таммит… — он повернулся к лекарю, к которому жалась рыжая девчонка. — За травой сейчас пойдете? Тот задумчиво посмотрел на горизонт. Солнце уже ползло к закату. Немного помедлив, он покачал головой, не став ничего объяснять. Но Иглаю хватило и этого. — Тогда… сам знаешь. От белых духов надыть бы чего-нибудь. Лекарь кивнул. — Чарш, — Иглай посмотрел на до сих пор дующегося, а потому держащегося особняком рыцаренка, — натаскай воды. Тот недовольно скривил губы, но спорить не стал. Очевидно, этот Иглай почему-то пользовался чуть большим авторитетом в отряде среди молодежи, чем командир, раз никто из молодняка и слова против не сказал, и даже рябой со своим другом просто и без кривляний ответили «будет сделано» и пошли за валежником. — В первый дозор пойду я, Кера и… — взявший на себя роль помощника командира Иглай посмотрел в упор на Йорвета. Догадавшись, что он боится ошибиться в трудном для местных имени, Йорвет еще раз ровно, без эмоций представился: — Йорвет. Хорошо. Иглай едва заметно благодарно улыбнулся и быстро ему кивнул, пояснив: — Раз ты пока у нас единственный лучник, иди наверх, — он махнул рукой себе за спину на скалу. — Там обзор хороший. У тебя… — он замялся, пытаясь подобрать слова, — со зрением как? Йорвет недовольно дернул губой. Нет, в сравнении этого идиота с Роше он определенно погорячился. — Вы вчера дрались в пятидесяти шагах от меня. Я не промазал ни по одной мишени, — вкрадчиво ответил Йорвет, вздернув бровь. На его взгляд, напрашивающийся ответ был очевиден. Иглай поднял перед собой руки. — Я просто спросил. Первый дозор до полуночи. Сменимся на Чарша, Эгарта и Айрин. Йорвет чуть нахмурился, услышав незнакомое имя. Взгляд заскользил по членам отряда. Их достаточно мало, чтобы за день разобраться, кто есть кто, и выучить имена. Белобрысую парочку зовут Кера и Иглай, вздорного рыцаренка — Чарш, лекаря — Таммит, а его рыжую девчонку — Тана. В последнем Йорвет был уверен наверняка: именно так ее сегодня в пути окликнул рябой Эгарт. Тот все время околачивался в компании шумного смуглого Райанна. Оставались только тоже смуглый, но старший и в разы более молчаливый Фаиль и… Сол. Но ее же каратели звали ведьмой-Сол. Тогда что значит «Айрин»? Видимо, очередное незнакомое слово. Решив не выставлять своих проблем с языком на показ, Йорвет, как и остальные, просто кивнул и ушел на назначенное ему место поста. По дороге он отметил, что несмотря на то, что молодняк и старожилы весь день будто бы специально искали повод зацепиться языками, на стоянке они действовали спокойно и слаженно. Не возникало споров, кто и почему что должен делать, не было попыток увильнуть от возложенных обязанностей. Как бы и что бы кому не нравилось, все просто выполняли приказы, помогая остальным, даже если всего несколькими часами ранее испытывали терпение друг друга на прочность. Чувствовалась чья-то рука, которая твердо установила этот порядок, как единственно правильный. И почему-то Йорвету слабо верилось, что это была одна из маленьких, так резво вчера махавших мечом женских ручек. Он пошел вдоль скалистой площадки обрыва назад, ища тропку, ведущую наверх, которую видел по пути сюда. Эльфский слух без труда различал и непривычные голоса здешних четырехлапых птиц, изредка мелькавших в ветвях, и происходящее на стоянке, и шуршавших по кустам в поисках хвороста Эгарта с Райанном. Последние почему-то решили, что проверить его отнюдь не дружелюбные реакции на глупые шутки, подкравшись со спины — отличная идея. Йорвет повернулся к ним еще до того, как они приблизились к нему хотя бы на пять шагов, и остановился, мрачно приподняв бровь. Младшие и, очевидно, не самые сообразительные члены отряда были весьма удивлены тем, что их раскрыли. Эгарт смешался, верно почувствовав, что их компании не рады, а вот его друга не смутило ничего. Он белозубо улыбнулся во весь рот, качнув головой и отбросив густые смоляные пряди со лба, громко хмыкнул: — А ты, друг, так же слухаст, как и глазаст! С этими словами он сделал к Йорвету пару шагов, занося руки… …чтобы похлопать по плечам. Правда, это Йорвет уже осознал после того, как рефлекторно сделал шаг назад, сжав ладони на рукоятях мечей. Привычка. Люди редко подходят так близко с благими намерениями. Райанн замер. Весь его вид кричал не хуже него самого, насколько он этим жестом задет и озадачен. Его друг позади него тут же напрягся и чуть подался вперед, нахмурившись. Йорвет криво усмехнулся, убирая руки с мечей и выставляя их перед собой, как это делал пару минут назад Иглай в разговоре с ним. — Не припомню, чтобы мы были друзьями. Смуглое лицо напротив приняло вовсе оскорбленный вид. — Как это не друзья?! — возмутился Райанн так громко, что у Йорвета заложило уши, и он сделал еще шаг назад. Правда, этот родич краснолюдов, судя по силе его голоса, сделал навстречу три, размахивая перед собой руками, как ветряная мельница. — Мы же теперь один отряд! Почти одна семья! Мы все варулвен — значит, все в одной лодке, а с одной лодки, друг, никуда ты не денешься, — он все-таки хлопнул Йорвета по плечам, но, на его счастье, тут же руки убрал, указав ими обоими сначала на Йорвета, затем на себя: — Ты же варулвен? И я варулвен. А значит… — Врульвен? — прервал поток этих близких к пьяным признаниям в любви рассуждений Йорвет. — Ну да, — пожал плечами Райанн. — Варулвен. Ты же варулвен? — Что это? — чуть помедлив, осторожно уточнил Йорвет. Заинтересовавшийся Эгарт подошёл ближе. — А что, в Бровере двоедушных нет? Йорвет медлил с ответом. Хотя бы потому, что в нем звучало слово, которое он до этого момента не слышал. Но компания явно интеллектом не блистала, а потому можно было себе позволить вопросы о том, что для местных очевидно. Все равно же спишут на то, что он чужеземец или какую-то другую до смешного близкую к истине чушь. — Может, и есть. Да только я не помню, — уклонился от прямого ответа Йорвет. — И местный понимаю через раз. Так что такое «варульвенн»? Рябой переглянулся со своим другом, пожав плечами. — Ну дык… двоедушные, — пояснил он. Йорвет покатал на языке новое легко угадывающееся по смыслу, но плохо укладывающееся в голове слово. — Те, кто имеет две души? — уточнил он. Воспринимать это буквально было бы странно. Услышь Йорвет это словцо при других обстоятельствах, подумал бы, что речь о лицемерах или предателях, но этот вариант перевода плохо вписывался в контекст разговора. Райанн и его друг кивнули. — Да-да, друг. Так и есть. — Как это? — Ну… как говорят жрецы Единого… — начал было Райанн, назидательно приподняв указательный палец, но Эгарт поморщился и, скрестив руки на груди, перебил его: — Как-как… Болезнь такая, навроде раны. Если тебя ножом пырнут, что в теле будет? — Рана. — Дырка будет, — фыркнул рябой. — Её заткнуть чем-то надо. Тряпкой, например. Вот то же самое, только дырка в душе, а вместо тряпки — другая душа, давно умершая. Вот тебе и варулвен. Йорвет… как бы ни было это неприятно признавать, растерялся, со скрипом представляя, как это должно работать. — То есть… одна душа вместо другой? — с подозрением уточнил он, уповая на то, что правильно понял все, что ему сказали. — Да нет же, — нахмурившись, покачал головой Эгарт. — Одна душа заполняет дыру в другой. Ну… как заплатка. Райанн активно закивал. — Да-да, как заплатка! Это ты, друг, метко подметил! — искренне улыбнулся он и одобрительно хлопнул рябого по плечу, а Йорвету с видом знатока добавил: — А заплатка, друг, если хорошо приделана, вовсе на одежде незаметна, потому что… — Потому что нормально приделана, — вздохнув, снова перебил его Эгарт, за что удостоился неодобрительного взгляда от друга. — Что? Харé свою дермагогию по поводу и без разводить. Короче и проще надо. — Ничего ты не понимаешь! Размеренная мудрая речь — главное качество настоящего мужчины… Йорвет отвел лицо в сторону и шумно фыркнул, покачав головой. Балаган. Видят Дана, самый настоящий балаган. — Так что там с заплатками и душами? — едко хмыкнул он, возвращая этих резко умолкших цирковых шутов к теме разговора. Райанн пренебрежения в адрес своих слов не оценил, а Эгарт, видимо, за компанию решил оскорбиться и поддержать друга. Насупившись, он грубовато уточнил: — А чего тебе ещё неясно? — Многое, — хмыкнул Йорвет, скрестив руки на груди. — Из-за чего эта болезнь возникает, как проявляется, как две души друг с другом в одном теле живут… — Неплохо живут, — не меняя тона, отозвался рябой. — По лесам бегают, служат непонятно кому и за что, с хамами из чужеземцев болтают… — Пока хамишь мне только ты, — нарочито спокойно заметил Йорвет, дернув уголком губ, и так же веско добавил, чуть приподняв брови: — Что не самое разумное в отношении того, кому подставляешь спину. Рябой хмыкнул, поджав губы. Тут же в разговор влез всполошившийся Райанн, пытаясь свести мелкий конфликт на нет: — Эй-эй! Ну чего вы как петухи драчливые?! Мы ж все в одной лодке, верно он говорит! Кончайте уже, пошипели и хватит! — замахал руками он, вставая между ними, словно оба были готовы броситься друг на друга с кулаками. Что в общем-то было бесполезно, учитывая, что рябой был одним из немногих в отряде, кто Йорвету был вровень по росту, а Райанн ниже любого из них двоих почти на голову. Да и не собирался Йорвет с ним драться. В конце концов, это было бы нечестно: провоцировать на бой того, кто заведомо в нём не получит ничего, кроме переломов в лучшем случае. Все-таки он заключил с их командиром договор, и пока показывать своё настоящее отношение было рано. Рябой упрямо смотрел на него в упор, не опуская глаз, но чем дольше это продолжалось, тем меньше решимости на его лице оставалось и тем сильнее он вжимал голову в плечи. Он снова поразительно верно и легко считывал, где кончается малоинтересное для Йорвета бодание за крупицу власти в отряде, а где начинается хорошо заретушированная неприязнь, пограничная с ненавистью. И ее он боялся. Абсолютно верно боялся. Но это тоже кое о чем говорило. Например, о том, что с ней он никогда не сталкивался. Под конец рябой и вовсе сделал полшага назад. — Э, друг, — в очередной раз подал голос Райанн, снова хлопнув Йорвета по плечам. Опять. Йорвет вынужденно опустил голову чуть ниже, обращая внимание на второго человека. — Мы просто хотели помочь, разъяснить… К чему эти угрозы? Мы же теперь один отряд, в конце концов! Как можно не доверять тому, с кем засыпаешь каждый день? Йорвет криво усмехнулся. «Один отряд». Точно. Но желательно ненадолго. Иначе он в этом нескончаемом цирке умом тронется. — Конечно, — выдавил он, насколько хватало елейности тона, чтобы в открытую не язвить, мирный ответ. — Я просто хочу понять, каково это жить с двумя душами. И как эту вашу болезнь определять и чем она опасна. — Значит, ты не варулвен, — сделал гениальный вывод рябой, остановившись позади своего друга. Йорвет насилу удержался от аплодисментов. Маэбди, как они до своих лет дожили?.. Он пожал плечами, лишь мазнув по Эгарту взглядом, и снова обратил все свое внимание на его друга, демонстрируя готовность внимать той ахинее, которую ему сейчас с умным видом будут впаривать. — Ладно-ладно, друг, — миролюбиво покивал ему Райанн. — Объясню, что сам знаю, — и ненадолго замолчал, почесывая шею — видно, раздумывая, с чего начать. — Ну… Тебе она, раз ты не варулвен, вряд ли грозит. Она только по наследству передается. Маги говорят, что от Драконьих Всадников. Болезнь знати, значит… — Йорвет скептично посмотрел на стоящих перед ним людей. Райанн снова оскорбился и всплеснул руками. — Э! Не надо на меня так смотреть, друг! Я Райанн Мелек ур Рохевер — наследник Мелека Травора ур Рохевера, главы купеческой гильдии Зеленогорья, что в жены взял Мерису Берск ур Рохевер, чей род… Йорвет из скопления непонятных и ни во что не складывающихся звуков уловил лишь название местности, в которой располагался так нужный ему город магов: — Зеленогорье? Райанн глубоко кивнул с широкой улыбкой на лице: — Да-да, именно оно! То, что на юге. Йорвет осторожно качнул головой. Надо будет его как-нибудь и об этом расспросить. Или… — А Фаиль? Он тоже с юга? Райанн снисходительно и шумно фыркнул. Почти как лошадь. — Фаиль? Да какой он южанин. Он же ж за Зеленогорьем в холмах жил. Да и вроде он как большую часть жизни при храме Единого провел… — он переглянулся с Эгартом, и тот неуверенно пожал плечами. — Ладно, так что там с болезнью королей и знати? — немного разочарованно и потому раздраженно направил их он в нужное русло, невольно зацепившись взглядом за рябого, который все еще в эту группу риска не вписывался. Тот вновь проявил чудеса сообразительности и верно понял подозрения Йорвета. — А я что? А у меня наследственное, — повел он плечом. — У брата моего прадеда было. Вот и у меня вылезло. Единственного из семерых, — как-то мрачно хмыкнул он. — Да. Потому что так только маги и считают, — с важным видом кивнул Райанн. Йорвет помассировал висок, укладывая полученную информацию в голове и размышляя насколько ей можно верить. Посмотрев рябому над плечом, он заметил, что к ним неторопливо шла любовница Иглая, Кера, поэтому пока Йорвет решил свернуть расспросы, но разошедшегося Райанна было уже не остановить: — Во-от, — протянул он. — А варулвенизм, друг, его ни с чем не спутаешь… — О, вот они — главные матроны всея отряда, — насмешливо хмыкнула Кера, поравнявшись с ними. — Всех обсудили, кумушки? Райанн как-то неуловимо переменился в лице, встав к ней полубоком. Улыбка у него стала очень натянутой. Эгарт быстро шмыгнул за спину Райанна, предусмотрительно убравшись с линии огня. Учитывая, что южанин был ниже его почти на голову, выглядело это очень забавно. — А тебе, милая, чего надо? — почти так же елейно, как Йорвет пару минут назад, уточнил у неё Райанн. — Вашего оруженосца ищу. Чарша не видели? — Не видели, — все так же улыбаясь, покачал головой он. — А ты у Иглая пойди спроси. Он у тебя, кажется, все знает. Любовница Иглая остановилась. В её глазах блеснул недобрый огонек, и она, медленно подойдя к Райанну, уперла руки в боки и чуть наклонилась вперед, ровняя с ним рост. — А я у вас спрашиваю, — мрачно сказала она. — Чарша не видели? Райанн прицокнул. — Что за глупая женщина, а? — обернулся он к Эгарту через плечо, который всеми силами старался стать как можно меньше и незаметнее. — Ей уже ответили, а она все не понимает. Вот верно говорят, что женщину Единый лепил, когда устал. Еще раз тебе говорю, глупая ты женщина… — Он у ручья, — спокойно прервал начавший разгораться на ровном месте конфликт Йорвет, кивнув себе за спину. У него уже сегодня достаточно от этих дрязг болели и уши, и голова. Кера резко обернулась, недовольно и недоверчиво на него посмотрев, но Йорвет ответил предельно спокойным взглядом. Он постарался максимально доходчиво без слов донести, что он над ней не подшучивает и не выгораживает этих двоих, но и срываться на нем тоже не надо. И Кера вняла, медленно кивнув, и, неторопливо развернувшись, зашагала в нужном направлении. Уже уходя, она бросила ему: — Спасибо. А с вами я потом разберусь. Райанн, стоило ей отойти подальше, недовольно цыкнул в сторону и негромко заворчал: — Дурная баба. Больно много на себя берет. Если она спит с помощником уже двух командиров, это совсем не значит, что она имеет право нам указывать. Гнёт из себя не пойми что… — Ага, — как-то обреченно вздохнул рябой. — Только из виду не упускай, что она нам обоим и без него навалять может так, что костей не соберем. Пошли. — Да ты вообще на чьей стороне! — вскипел Райанн, но Эгарт только махнул рукой и уже двинулся в сторону кустов. — Идем. Нам еще хворост собирать. Все еще ворчащий на все и всех, и женский род в частности, Райанн нехотя засеменил следом, стараясь подстроиться под длинный шаг рябого. Йорвет, посмотрев им вслед, хмыкнул, оставив рассуждения об услышанном на потом. И пошел себе дальше искать тропинку на скалу, куда в общем-то изначально и собирался. Проходя мимо ручья, он невольно стал свидетелем разговора Керы с Чаршем. — Эй! — вместо приветствия крикнула она, как только вышла к водоему. Рыцаренок даже не повернулся. Кера подошла ближе. — Эй, я с тобой разговариваю! Мальчишка шумно вздохнул и, обнявшись с ведром с набранной водой, обернулся, неторопливо поднявшись с колен. — Что-то не так? — холодно поинтересовался он, задрав подбородок. Вид преисполненного собственной оскорбленной гордости его не покидал, все четче и ярче дорисовывая портрет малолетнего людского рыцаря в одном из их худших вариантов, которые Йорвету приходилось видеть. Заносчивый юнец, не представляющий из себя ничего без имени своего рода, чья «древность» хорошо если сравнится с возрастом самого Йорвета. Девица замялась, замерев от мальчишки на расстоянии вытянутой руки. Не зная с чего начать, она, неловко переступая с ноги на ногу с минуту, молчала, пока наконец воодушевленно не предложила: — Давай помогу, — и протянула руку, чтобы забрать ведро. Мальчишка предложения не оценил и лишь отступил на полшага, пряча ведро за спиной. — Слушай, хорош дуться! Как ребенок, честное слово! — раздраженно фыркнула Кера, уперев руки в боки. Рыцаренок с все тем же выражением лица, будто недостойная его внимания чернь кидает в его светлейшество грязь, ничего не говоря, обошёл ее по большой дуге и, держа подбородок высоко поднятым, зашагал в сторону лагеря. Девица осталась на месте, прожигая взглядом ему в спине дыру, чего, видно, благородный рыцарь не ждал. Уже прилично отойдя от ручья, мальчишка все-таки не выдержал игнорирования собственной персоны и молчания длиной в целый день и, оглянувшись через плечо, с почти что детским запалом бросил: — А ты как неотесанная крестьянка! Кера закатила глаза: — Так я она и есть, — и, коротко усмехнувшись, опустила руки и все-таки пошла за ним. — Стой! Да стой, кому говорю! — нагнав его, она положила ему руку на плечо, вынудив повернуться к себе. Мальчишка послушно остановился, лишь недобро зыркнув на неё из-под своей длинной белокурой челки. Высказав, что горело с утра, он подрастерял и рыцарственность образа, и спесливую заносчивость, и вид оскорбленного достоинства. Дав злости волю, которая, судя по всему, отскочила от Керы, как неумело выпущенная стрела из слабого натянутого лука от своей цели, рыцаренок ссутулился, опустив лицо в пол и превратившись из людского рыцаря в самом паршивом смысле этого слова в обычного — по меркам любых рас — обиженного мальчишку. — Не держи обиды, ладно? — в разы мягче и спокойнее попросила Кера, не отпуская его плеча. — Я не со зла, а… Ну ты знаешь. Чарш как-то обреченно вздохнул и угукнул. — Ладно, — пошел на мировую он. Кера улыбнулась. — Ну вот и славно. Ну давай тогда тебе, что ли, хиляк, помогу? — она снова протянула руку за ведром и снова его не получила. Мальчишка еще раз не менее обреченно вздохнул. — Нет, — упрямо ответил он и продолжил идти. — Да в чем проблема-то? — недовольно фыркнула Кера, тряхнув куцым коротким хвостом, который непонятно чего ради собирала на затылке. — Это потому что я женщина? — Да. Как оказалось, это был опасный ответ. В разы более опасный попытки мальчишки ее задеть. Кера мгновенно вспыхнула и очень быстро начала распаляться. — Если я женщина, это совсем не значит, что… — Кера, — устало вздохнул Чарш, — ты иногда ищешь проблем там, где их нет. Мне воспитание не позволяет дать тащить женщине тяжёлое ведро с водой. — Да какое оно тяжёлое?.. — Кера, любой женщине. Та только закатила глаза. И злость в ней погасла так же неожиданно, как и зажглась. — Что, и Айрин? — усмехнувшись, пихнула она его локтем, заставив пошатнуться, из-за чего тот снова недовольно на неё посмотрел. — Даже ей, — буркнул он, и оба пошли в лагерь, продолжая переговариваться о том о сем. Скрывшийся же за дальним деревом Йорвет дождался, пока они уйдут, и бесшумно прошёл к ручью, а от него — к нужной тропинке. Поднявшись наконец на склон, Йорвет по достоинству оценил выбор места. Ближайший перевал, который по дороге сюда никак не обойти, был как на ладони. Еще до того, как враги хотя бы подойдут к горе, они уже будут замечены, в отличие от дозорных, которых скроет даже от самых зорких глаз густой вечножелтый лес. Йорвет присел на пружинящую подстилку из опавших иголок под ближайшим деревом, поджав под себя ногу, и усмехнулся своим мыслям. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь эльфская одежда самых естественных для леса цветов — зеленого и коричневого — будет не идеальной маскировкой, а, наоборот, главным отличием, не делающим его прекрасной мишенью разве что для слепого. Впрочем, свод тихо шумящих желтых крон был достаточно густым, чтобы скрыть в своей тени одного эльфа, а ночью все кошки одинаково серы. Солнце садилось быстро, небо спешно мешало краски от пурпура до черной синевы. Гулявший на высоте ветер все сильнее трепал одежду и все упорнее под нее лез, кусая и вгрызаясь в кости. Чем выше в горы, тем ощутимее дыхание зимы. И тем печальнее перспектива переждать ее здесь. Он и так провел здесь слишком много времени — ему нужно как можно скорее вернуться домой, а для этого разойтись с Сол: как только ляжет снег, спуститься с гор, не зная всех троп, станет практически невозможно. Задумавшись об этом, Йорвет невольно опустил взгляд вниз, к основанию скалы, наблюдая за движениями своих вынужденных соотрядников. Костёр развели где-то в пещере: дым вытекал наружу серым маревом из увитой колючим плющом расщелины, где его тут же рассеивали горные ветра, не оставляя ни единого ориентира для чужих глаз. В пещеру же сносили хворост и воду, там же, судя по всему, хранились припасы. Лошадей Фаиль без чьих бы то ни было указаний, сняв седла, отвёл к ручью, где, видимо, помыл и дал напиться, а по возвращении привязал неподалеку от схрона. Накрыв их плащом и дав фураж, он задержался, чтобы проверить копыта животных. Пока они ели, он сидел рядом с ними, гладя их и о чем-то негромко рассуждая вслух. В каждом движении этого человека чувствовался опыт и немалая любовь к лошадям, как у бывалого конюха или заводчика. Привыкший к тому, что люди с юга и, из Зеррикании в частности, славились, как раз тем, что были одними из лучших коневодов, Йорвет в упор не понимал, чем же этот «ненастоящий южанин», со слов Райанна, отличался от него самого. Пока Фаиль возился с лошадьми, наружу выбрался лекарь в компании долговязой рыжей девицы. Оставив её с праздно шатающимися Эгартом и Райанном, выполнившими свои поручения, он открыл металлическую флягу, которую держал в руках, и оросил из нее вход в пещеру каким-то зельем. Йорвет подозревал, что это все тот же сок одной из местных трав, которую лисы в сочетании со спиртом использовали для розжига зеленого огня, дающего защиту от белых духов. Расставить, как лисы, по периметру схрона горящие факелы партизаны, конечно, себе позволить не могли, поэтому, видимо, ограничились лишь обозначением для этих тварей границы, которую им не пересечь. Рарш упоминал, что это тоже работает. Правда, в разы менее эффективно, чем факелы, но выбирать особо не приходилось. Лекарь пошел вкруг скалы, проводя настолько большую границу, насколько хватало зелья, а остатками снова окропил вход и вернулся в схрон. Следом за ним туда же вернулись и все остальные, кто не ушел в дозор. На этом лагерь на время стих. Йорвет, не имея возможности слышать, о чем говорят внутри пещеры, остался наедине со своими мыслями. Усиливающийся к ночи ветер становился все холоднее и злее. Его тоскливая песнь разносилась над горным перевалом, залитым до краев окаймляющих его вершин светом выползшей из-за туч огромной луны. Лес шумел тысячью пожелтевших листьев и иголок, казавшимися в полутьме почти серебристыми. Открывшаяся картина была воистину прекрасна. Не будь людей внизу, а сам Йорвет узником этого мира, то она бы могла быть даже великолепной. Он следил за вверенным ему постом внимательно, не отрываясь. Натянутый лук вместе со стрелами лежали рядом в сайдаке. Клубы уходящего из схрона дыма превращались в гонимый дыханием гор туман, который вскоре окрасился едва уловимыми запахами стряпни и трав. Не прошло и часа, как, к очередному удивлению Йорвета, из схрона с тарелками наперевес вылезли Эгарт и Чарш и пошли к местам, занятым несущими дозор Керой и Иглаем. Следом за ними вышла и Сол. Отойдя на пару шагов от входа в пещеру, она задрала подбородок и поднесла сложенную козырьком руку к глазам. Немного покрутив головой и заметив Йорвета, она пошла к нему наверх уже известной тропой. — Впервые вижу дозор, в котором дозорному разрешено есть, — едко хмыкнул Йорвет, как только шаги Сол стали отчетливо слышны за спиной. Та на секунду замерла, не дойдя до него самую малость, но, в отличие от Райанна с Эгартом, быстро справилась с удивлением и, поравнявшись с ним, рассеянно пожала плечами. — До пересменка час. Считай, что тебя уже сменили. Это… что-то вроде традиции. Она протянула ему тарелку баланды с ложкой, слегка качнув держащей их ладонью. — Ешь. — Кажется, в прошлый раз то, что я взял из твоих рук, было отравлено, — язвительно подметил он, но, помедлив, все-таки принял предложенное, отказавшись лишь от ложки. Он достал свою, вырезанную, пока сидел без дела у лисов, из одной из внутренних петлиц куртки. Сол фыркнула и отвернулась, подойдя ближе к краю обрыва — видимо, таким образом переняла пост. — Можешь не переживать, яд дознавателей у нас кончился, — в тон ему ответила она. — Антидот к нему, кстати говоря, тоже. — На меня потратили последнюю дозу? Я польщен. Йорвет повозил ложкой по дну тарелки, размешивая кашу, и, зачерпнув немного, попробовал. Вполне съедобно. По крайней мере, определенно лучше кулинарных изысков некоторых членов его отряда и вареной коры. Покосившись на Сол, он заметил, как она скрестила руки на груди и переступила с ноги на ногу, отставив одну назад. Будто хотела к нему обернуться, но обошлась лишь полуповернутой через плечо головой. — Ну, и как тебе? — Что? Каша? — Кончай ерничать. — Она все-таки к нему повернулась. Правда, лишь на секунду, чтобы продемонстрировать раздраженно нахмуренные брови и дернувшийся вниз уголок губ. — Ты прекрасно понял, о чем я, — добавила она, уже снова глядя прямо перед собой. Хмыкнув себе под нос, Йорвет снова поболтал комочки по дну тарелки и осторожно поставил ее рядом с собой на еловую подстилку, понадеявшись, что никто из насекомых не решит полакомиться его ужином. — Ты об этой пародии на отряд, который держится вместе лишь чьими-то старыми усилиями? Чьими кстати? Мое ему восхищение. Линия плеч стоявшей впереди маленькой темной женской фигурки стала жестче. Сол дернула в его сторону головой, но тут же ее опустила, как и руки, которые сжала в кулаки. Но ничего ему не ответила — лишь громко хмыкнула. — Как только сдохну, обязательно ему передам, — после недолго молчания ответила она и отступила еще ближе к краю, положив одну из ладоней на рукоять меча. — Появились новые вопросы? — Да, — сказал Йорвет, откинувшись спиной на ствол дерева позади себя. — Кто такие варулвен? Сол повела плечом. — Мне казалось, Эгарт и Райанн тебе все уже объяснили. По крайней мере, эти двое всем уши прожужжали про то, что в Бровере нет двоедушных. — В самом деле нет? — Понятия не имею. Йорвет фыркнул, а Сол снова повела плечом. Немного помедлив, он вздохнул и заметил: — Вопроса это не отменяет. — Его взгляд зацепился за какого-то паучка, который медленно спускался по почти незримой паутинке ему на колени. — Потому что в рассуждениях о заплатках и вторых душах я совершенно потерялся. Сол коротко рассмеялась. Йорвет посмотрел на нее. Приятный смех для не самой приятной внешности. — Я немногое тебе об этом могу рассказать. — Йорвет скривился. Какая «неожиданность». — Потому что вдаваться в пространные россказни жриц Единого о том, что весь мир пропитан жизнью, а жизнь — это какая-то магия, которая на самом деле не магия, а глина, из которой лепятся души, не хочу. Я не настолько готова им верить. Но, — она развела руками, — лучше их примера, пока никто не придумал. Следи за мыслью. Если весь мир — это глина, то мы в нем — лишь ее часть, которой кто-то придал форму. Каждому из нас. Обжег. Научил, как ходить, есть, драться, что делать можно, а что нельзя. — Сол покрутила ладонями. — Пролепил детали. Но есть фигурки с изъяном. Глины им досталось меньше, чем остальным, а с возрастом она становится хрупкой, и в какой-то момент… — Она цокнула языком и раскрыла пальцы веером. — Они трескаются. Образуется дыра, которая почему-то окружающей глиной сама по себе заполняться не хочет, — хмыкнув, Сол пожала плечами и опустила руки. — А дыра все растет и растет, и фигурка, то есть человек, все сильнее ее ощущает и медленно сходит с ума. Жрет землю, родных не узнает, забывает как дышать, перестает ходить… В лучших случаях. А в худших и наиболее частых начинает бросаться на окружающих, пытаясь у других фигурок недостающий кусочек глины отобрать. Убить, то есть. Йорвет внимательно слушал, чуть приподняв брови. Ему требовалось время, чтобы поспевать за чужой речью. И осознавать сказанное. — Вот тебе и варулвен, — как-то наигранно весело заключила Сол. — А чтобы их всех не убивать, как зверей на охоте, наши имперские маги вместе со жрицами придумали способ, как недостающий кусочек глины в фигурку с изъяном вправлять. Берется душа давно умершего и подселяется к варулвен. Если подселенец уже достаточно разложился до глины, то есть почти себя не осознает, слаб и в общем-то почти ничего о своей прошлой форме-жизни не помнит, то он легко дополнит собой недостающий кусочек. Ну или варулвен его. Если сам уже почти «глина». Вот и получаются двоедушные. — С одной душой, — заметил Йорвет несостыковку. Сол коротко рассмеялась, обернувшись и встав к нему полубоком. Она развела руками. — У народа язык длинный, да слух тугой. Мало кто из крестьян в принципе варулвен и двоедушных различает. Да, душа одна. Только, как говорят, с памятью двух. После обряда, если тот удачно прошел, могут внезапно вкусы поменяться, появиться привычки, которых не было, навыки, или чужие воспоминания всплыть. Но с этим жрицы разбираются. После обряда двоедушных пару месяцев при храмах держат, чтобы не сорвались. — То есть?.. — С ума не сошли от перемен в себе. Или от нового тела и года на дворе, — хмыкнула она и скрестила руки на груди. — Ну или чтобы болезнь не вернулась. Из десяти в обряде выживает половина, иногда семеро. Из них двое точно сойдут с ума, повесятся или снова станут варулвен. Но это лучше, чем ничего. В Воултане, Лэйгаре и Лестраде их просто сразу убивают. Йорвет смотрел прямо перед собой, укладывая услышанное в голове. Картина выходила безрадостной. — Это урожденное? — полуутвердительно уточнил он. — Врож-денное, а не у-рож-денное, — слегка скривилась Сол и кивнула. — Да. Не заразишься, не бойся. — И рождаются с этим лишь потомки Драконьих Всадников, — припомнил он то, что говорили Райанн и Эгарт. — Кто это кстати? Сол как-то безразлично хмыкнула. — Драконьи Всадники — это драконьи всадники. Название более чем говорящее, не находишь? — Если есть всадники, то есть и драконы, — усмехнувшись, вывел напрашивающуюся зависимость Йорвет. — А мы сейчас в Драконьих горах. Я здесь уже несколько месяцев, но пока ни одного дракона не заметил, хотя не заметить их сложно. Соответственно напрашивается вопрос: где драконы? — Вымерли, — просто и коротко ответила Сол, чуть дернув уголком губ. — Поэтому нет ни драконов, ни их всадников, но упоминать их всех по поводу и без в империи очень любят. Говорят, именно драконы помогли людям освоиться на материке и не допустили большую часть войн, избрав своими наездниками будущих королей, через которых говорили с остальными. «За что, очевидно, и поплатились», — про себя заключил Йорвет, заметив до боли знакомый сюжет. Он мрачно усмехнулся. Разница была лишь в том, что, в отличие от огнедышащих ящеров, полного геноцида Aen Seidhe все же удалось избежать, пусть они и планомерно к нему шли. Задумавшись об этом, Йорвет помрачнел и задумчиво постучал костяшкой пальца себе по колену, слушая одним ухом, что говорила Сол. — Что же до того, что варулвен якобы получаются лишь из тех, в чьем роду отметились Драконьи Всадники… — она качнула головой, недоверчиво хмыкнув. — Я служу в «Белых драконах» без малого почти пять лет. Раньше нас было больше раз в пять-десять. И среди этого числа всегда было достаточно самого разного сброда, а вот благородных почему-то крайне мало. Йорвет неопределенно качнул головой. — Потому что за сброд некому заступиться, — безразлично озвучил он свою мысль, не собираясь ее развивать. Но Сол подошла ближе, чуть наклонив голову к плечу, нахмурившись и поджав губы — всем своим видом выражая несогласие, но готовность выслушать. Йорвет раздраженно вздохнул и пояснил: — Девчонка-найденыш, три кмета, одна кметка, знахарь, полагаю, из их же сословия, рыцарь с юга, похожий на рыцаря, как собака на корову, и чей-то бастард. Вас всех объединяет лишь то, что, если вы сдохнете, вас никто не будет искать. Вашу смерть не будет никто расследовать, чтобы найти виновного, а родных, если им самим не все равно, просто поставят перед фактом. В отличие от дворянских детей, которые наверняка могут себе позволить пригласить в дом и мага, и жрицу и щедро им заплатить за молчание. Сол слушала его, чуть приподняв рассеченную шрамом бровь, но та по ходу его речи опускалась, уступая место грустной ухмылке. Она яснее всего давала понять, что Сол сама об этом думала. Отвернувшись, под конец она нехотя кивнула и как-то грустно и одновременно зло хмыкнула: — Мы варулвен, и этим все сказано. Она снова пошла к краю обрыва, немного подволакивая ногу. — Еще остались вопросы? Йорвет немного сменил позу, сев ровнее, и кивнул в ответ. — Да. Что у тебя с ногой? — ткнул он наугад в очевидное больное место, чтобы посмотреть реакцию. Сол повернула к нему голову, зло сверкая глазами. — То же, что и у тебя с глазом, — елейно ответила она, вернув ему ту же шпильку. — Это не имеет никакого отношения к делу, Вет. — Йор-вет, — недовольно поправил он, поднимаясь на ноги. — В моем имени не так уж много слогов, чтобы его не выговорить. — Забавно это слышать от того, кто половину слов не выговаривает вовсе. И тебе только так кажется: для имперского оно слишком чудно́е. Чем тебе не угодило сокращение «Вет»? Йорвет недовольно скривился. — Любовью людей превращать имена в клички. Мое имя Йорвет, и никак иначе, Сол. — Айрин, — больше недоуменно, чем раздраженно протянула она, окончательно к нему развернувшись. — Меня зовут Айрин. Айрин Сол фар Саен. Сол — имя отца, фар Саен — рода, Айрин — личное. Об этом тебе ары не рассказывали? Подошедший к ней ближе Йорвет нахмурился, покачав головой. — Но каратели называли тебя не иначе, как «ведьма Сол». Та пожала плечами. — Они воултанцы, — спокойно заметила она. — А в Воултане хоть и говорят только на имперском, имена дают по-другому. А может просто им так лучше звучит. Не знаю и знать не хочу. — Кажется, у Райанна имя тоже звучало по-другому, — не удовлетворился ответом Йорвет и припомнил еще одну деталь. Сол скептично задрала бровь. — Как? Все, что у него может звучать «не так» — приставка перед именем рода, потому что он дворянин, а не член императорской семьи. Ур — приставка дворян, магов, рыцарей и другой знати, зур — их бастардов, ар — императорской семьи, мар — кметов. Законнорожденных, конечно же. Йорвет дернул уголком губ. Вопрос с ее ролью в отряде нашел ответ. Как же он сразу не догадался. Это многое объясняет. Значит, если она член правящей династии, но не «ар», а «фар», то она императорский бастард. Тогда ее нахождение на роли командира более чем объяснимо. Во-первых, по праву рождения, во-вторых, как знамени в борьбе против захватчиков, в-третьих, по причине прямой заинтересованности. И тем смешнее ее грусть от несправедливого ухода от службы дворянской крови. Йорвет скрестил руки на груди и, фыркнув, язвительно поинтересовался: — И много прямых потомков Драконьих Всадников служило вместе со «сбродом»? Сол… вернее, Айрин, опешила, нахмурившись, будто бы не сразу поняла, о чем он. Но сообразила быстро. Недобро прищурившись, она наклонила голову к плечу и сделала к нему два шага, подойдя вплотную. Правда, учитывая, что ростом она не вышла, жест смотрелся скорее уморительно, чем грозно. Но голову Йорвет послушно опустил и даже немного насмешливо наклонился, не отпуская прямого взгляда. Оба смотрели друг на друга, Айрин молчала. Йорвет видел по ее глазам, что она жаждет ему ответить, но, видимо, правда слишком колола глаза, чтобы кичиться словами, что и кому на роду написано по праву колыбели. А другому людские короли не обучены. И от того Йорвету было даже интересно, что она ему ответит и какие слова сейчас перебирала в голове. Оправданья?.. О нет. Явно не с таким гневом в глазах. Да и не та порода. Такие не оправдываются. — Как минимум двоих Саенов «Белые драконы» помнят, — наконец выдохнула она, разомкнув поджатые в нитку губы. — Как минимум. Даже это «жалкое подобие на отряд», — кивнула она головой вниз. — Хотя они видели всего ничего. Она отступила, сделав шаг назад, но не опустила взгляда. Понимая, что большего сказать не может, но стоя на своем. Знакомо. И почти привычно. Чуть помедлив, Йорвет хмыкнул, неторопливо распрямившись и опустив руки. Соглашаясь не продолжать спор, но оставаясь при своем мнении. — Еще вопросы? — резковато уточнила Айрин, а Йорвет подумал, что будь у него такие говорливые дозорные, как они с ней, взмылил бы им шеи за "внимательность". Но он тут не командир, и волнения о дисциплине в отряде для него ограничены лишь возможными последствиями ее нарушения для собственной шкуры. Впрочем, кажется, в любом случае пока он получил достаточно пищи для размышлений. Пока. Качнув головой, Йорвет отвернулся от Айрин, направившись к дереву, под которым лежал его сайдак и миска с кашей. — Почему «Белые драконы»? — мимоходом спросил он, особо не заботясь об ответе. Сол фыркнула, возвращая себе менее суровый вид напыжевшейся мышки, и бросила в ответ какую-то нелепицу: — Потому что мундиры красные. Йорвет повернул к ней голову, приподняв бровь. — Традиция, — выдала она еще более сакральный ответ и, подойдя ближе, почти весело хмыкнула: — Кажется, у тебя каша с мясом. В тарелке барахталось порядка трех… ну пусть эта помесь светлячка с термитом с фалангу его пальца будет муравьем. — Они ядовитые? — флегматично поинтересовался Йорвет, вытаскивая одно за другим утопшее насекомое из остывшей еды. Его эта мелкая неприятность трогала мало. В конце концов, это было более чем предсказуемо, но говорить с набитым ртом невежливо, Айрин ему возможности спокойно поесть перед разговором не дала, а единственным местом, в котором коренные жители Драконьих гор не добрались бы до еды, был его желудок. К тому же, будь ситуация в отношении пропитания в разы хуже, чем сейчас, то эти жучки в самом деле были бы лишь мясом. Избирательность в еде — не то, чем могли похвастаться скоятаэли в голодные годы. — Да нет, — веселясь, хмыкнула Айрин и подколола: — Хотя точно не знаю. Будешь проверять? — Если только на тебе, — отозвался Йорвет и, поведя плечом, за которым уже был закреплен сайдак, по привычке пожелал: — Dearme. — Чего? Йорвет только вздохнул и махнул рукой, передавая пост.