Безымянное озеро

1878

      — Ты особенный, Джейсон, — всегда говорила ему мать, — в тебе есть сила, которая делает тебя таким. У меня тоже есть эта сила. Ты должен использовать её для того, чтобы исцелять. Не используй её для зла.       Его мать, целительница, повторяла эти слова в те моменты, когда в его душе накапливалось слишком много печали и тоски. Мать обладала магией и помогала людям, исцеляя сломанных и исправляя слабых. Её душа была чиста, как зимний снег.       Однажды её убили, погасив тот свет, который не давал ему сдаться под натиском отрицательных эмоций.       Он пробирался сквозь подлесок и ветви деревьев, которые царапали обнажённую кожу на его руках, обагряя её тонкими струйками крови. Но ему было не до боли, он был слишком напуган. Его нервы оцепенели от сильного холода. Всё, о чём он сейчас думал — бежать, бежать так быстро, как позволят сильные ноги. Всё это время он не мог избавиться от душераздирающего осознания, которое настигло его несколько мгновений назад.       Они выгнали его из дома после того, как убили его мать. Их ядовитые слова сотрясли воздух ранним утром.       — Ты убила её, ведьма! — взревели они в гневе. Мерцание факелов освещало сосновые ветви, висевшие над их головами. Крики и улюлюканье разбудили Джейсона, и он последовал на звук, выйдя из дома на поляну. Мать была там, в ночной рубашке, испачканной грязью и кровью. Её, привязанную к столбу, окружала толпа. Взоры были обращены к ней, и лица всех до единого были искажены гневом и презрением.       — Я не делала ничего подобного, — процедила его мать, и из её рта вытекла алая струйка. Джейсон никогда не видел, чтобы её лицо настолько кривилось от боли, — она умерла сама. Я не могла её спасти.       Крупный широкоплечий мужчина шагнул вперёд. Джейсон ощутил волну ярости, когда наблюдал за происходящим, прячась в тени дерева. Размахнувшись, мужчина влепил его матери пощёчину, что вызвало крики одобрения в толпе. Джейсон сжал кулаки, но по строгому взгляду матери догадался, что она уже почувствовала его присутствие. На её лице мелькнуло предупреждение, практически приказ.       Бежать.       — Эпоха волшебства завершилась, — громко сказал мужчина, — мы никогда не должны были доверять ни тебе, ни твоей злой магии.       — Но магия не исчезнет, она всё ещё вокруг нас, она всё ещё во мне, — произнесла Памела, и из её рта вытекло больше крови, — но вы портите её своей собственной тьмой. Твоя девочка не смогла пережить это, её болезнь слишком распространилась. Я пыталась, Фредерик. Я старалась спасти её.       Фредерик взревел от ярости, ударив её сильнее, чем раньше. Джейсона трясло. Он понятия не имел, как долго мать подвергалась жестоким мучениям. Тёмные круги под её глазами указывали на то, что она не спала. Она застонала от боли, но пристально посмотрела на Фредерика, возвышавшегося над ней, и в её глазах танцевало больше огня, чем во всех факелах в руках толпы.       — Где твой отпрыск? — спросила девушка, одна из сельских жительниц.       — Вы и пальцем его не тронете, — зарычала Памела, — он давно ушёл.       — Быть не может. Он ни на шаг не отходит от своей мамки, — издевательски отозвался другой человек, — где он? Ему ведь стоит узреть твою смерть?       Памела дёрнулась, но была слишком туго привязана верёвкой, чтобы вырваться. Джейсон же ощущал такую свирепость, что мог поджечь ею воздух, как спичка подожгла бы нефтяную лужу.       — Вы не тронете его, монстры.       Её взгляд устремился к тени деревьев. Джейсона терзали мучения. К несчастью, люди заметили, куда был направлен взгляд Памелы. Она проклинала себя за то, что раскрыла им местонахождение сына. Все головы разом повернулись к Джейсону, и Фредерик тут же бросился к нему.       — Беги, Джейсон! — закричала Памела.       Над ней блеснуло серебристое лезвие, вынесшее для неё смертный приговор. Тошнотворный шум толпы расколол утренний воздух. Джейсон стал свидетелем того, как голова его матери, отделённая от плеч, упала на землю с глухим стуком, а тело безвольно повисло. Она умерла.       У Джейсона не было времени оплакивать её. Шок грозил и его душу погрузить в вечную темноту, а большие и страшные люди были готовы обрушить на него свою ярость и огонь своих факелов. Джейсон резко развернулся — босые ступни скользили в грязи, усыпанной листьями — и изо всех сил рванул на соседний холм, после чего спустился в густую чащу, слепо ища дорогу.       Они были убийцами, забрали невинную жизнь, их намерения были ясны как фонарь, светивший за окном. Он должен был предвидеть это, прислушаться к своей интуиции. Но не прислушался. Он был всего лишь ребёнком. Хотел дружить с ровесниками, быть частью чего-то, кроме осуждений и проклятий. Одной мысли о предательстве этих людей было достаточно для того, чтобы он захотел отчаянно закричать во тьму. Если бы мог.       Он лишился дара речи много лет назад, когда его отец бросил семью. Поначалу идея никогда не заговорить не показалась ему ужасной. Тем не менее, чем старше он становился, тем больше хотел выразить словами. А слов не было. Мама считала его непохожим на других, а дети называли глупым. Для его описания нередко использовали разные слова, и каждое из них разрывало его и без того поражённое сердце. Но он молчал. Его рот стал бесполезным орудием, а язык отяжелел и практически отсох.       Джейсон обнаружил, что слова не смогли бы выразить его истинные эмоции в этот момент. Даже если бы он попытался, от них всё равно не было бы толку. Слова умерли вместе с его матерью.       Он должен был послушаться её в первый раз, но слишком испугался. Приказ, отразившийся в её глазах, наполненных ужасом, был прост. Но Джейсона страх связал так же сильно, как Памелу верёвка. Те люди в любом случае сожгли бы её, даже если бы он не наблюдал. Тем не менее, он стал свидетелем её смерти, чувствовал, как его душа разбилась на кусочки под давление стихии.       Он бы взревел от гнева и боли. Эти чувства кружились вокруг его головы, заставляли сердце кричать. Это разрывало Джейсона на части. Люди, с которыми он хотел сблизиться, желали его смерти. Он просто хотел быть их другом, получить признание среди соседей. Но, видимо, он хотел чересчур много. В их глазах он был монстром.       Внезапно Джейсон остановился, чтобы осмотреться. Он смутно различал сияние факелов, но больше полагался на слух. Сосредоточившись, он постарался абстрагироваться от природных шумов, пытаясь почувствовать образы убийц.       Джейсон очень хорошо знал любимый лес из-за того, что часто охотился в нём. Он стал опытным стрелком из лука и почти всегда возвращался домой с добычей. Некоторыми трофеями он снабжал деревню, но теперь, оглядываясь на ужасающие события, он должен был позволить им сдохнуть от голода. Всем.       Жгучая ярость кипела где-то в желудке. Джейсон сжал кулаки так сильно, как только мог, не обращая внимание на боль от ногтей, впившихся в кожу ладони.       Все они были убийцами. Образ обезглавливания матери так глубоко проник в его разум, что он не мог избавиться от этого. Её глаза горели в его душе, они были переполнены ужасом и болью. Той самой, которая заморозила его собственные вены, ожесточила его сердце. Деревья шептались вокруг него, скрывая существ под своими корнями. Джейсон мог слышать их, чувствовать их движения.       Джейсон почувствовал прохладный металл под кончиками пальцев, когда засунул онемевшие руки в карманы своего потрёпанного пальто. Это был медальон, подаренный ему на праздник самым близким человеком, погибшим так внезапно. Гладкая поверхность медальона ощущалась как лёд, мёртвый лёд — такой же, как единственная женщина, которую он любил и бросил в деревне. Нет, она сама сказала ему бежать. Он учёл её последнее желание.       Я постараюсь выжить, мама.       Зимний воздух обжигал лёгкие и кусал кожу. Снег пока ещё не выпал, и Джейсон был благодарен за это погоде. Сухие листья держались на ветвях, с шелестом развеваясь при очередном порыве ветра. Мир казался неподвижным, это был абсолютный контраст с хаосом, происходившим в жизни Джейсона.       Далёкие крики нарушили тишину. Джейсон напрягся и развернулся, чтобы снова бежать. Те люди были довольно далеко от него, но он не мог позволить себе расслабиться. Зная их намерения и собственную неспособность дать отпор, Джейсон решил не бороться. Он был уязвим, отчаяние, захватившее мозг, делало его слабым. Его мать хотела бы, чтобы он жил.       Джейсон был молод, но с трудом пробирался через упавшие стволы и густой подлесок. Для его неуклюжих ног, из-за стресса больше напоминавших желе, всё вокруг казалось непреодолимым препятствием.       Они приближались — он чувствовал жар их гнева своим затылком. Однако его собственная боль и раскалённая ярость превосходили ничтожные крупицы их эмоций. Людишки были фальшивками, не знавшими ничего, кроме собственных желаний, и не видевшими истинной красоты этого мира.       Джейсон выбежал на поляну. Ветви высоких деревьев, словно руки тянулись к утреннему небу. Джейсон огляделся вокруг и увидел сверкающую гладь воды, от которой отражались первые лучи солнца. Он слышал от матери истории об этом озере и его целебных свойствах. Памела использовала воду в качестве лечения для каждого пациента, в том числе и для той девочки, которую она так отчаянно пыталась спасти. Тем не менее, даже целебная вода оказалась бессильной. Душа девочки была повреждена настолько, что помочь ей было невозможно.       Вода блестела в розоватом свете, и Джейсон шагнул вперёд, пытаясь определиться с дальнейшим маршрутом. Он мог перебраться на другую сторону и по тропе добежать до ближайшего города. План казался логичным, и Джейсон, не колеблясь, бросился его воплощать.       Тогда-то он и заметил людей, проходивших через чащу с противоположной стороны. От их топота вода на озере пошла рябью. Сердце Джейсона упало куда-то вниз. Они устроили ему засаду, окружив со всех сторон. С ними были собаки, с чьих челюстей капала слюна. Собаки рванулись вперёд, и Джейсон отступил, босыми ногами войдя в воду. Его ступни оказались в вязкой грязи, и по позвоночнику пронёсся ледяной порыв. Джейсон почувствовал, как ему стало легче, когда его кожа впитала питательную воду, но не мог ни на чём сосредоточиться. Обжигающий холод мало помогал в борьбе со скорбью. С потерей, до сих пор беспощадно грызущей его.       На берегу озера стояла деревянная платформа. Изношенные доски были свидетельством того, что платформа на протяжении многих лет использовалась для проведения праздников. Доски вели прямиком к центру озера, глубина которого была неизвестна. Однако сейчас Джейсон не думал о возможной гибели, об опасности, что таят в себе потерявшие прочность доски.       В один миг люди настигли его. От страха Джейсон не мог пошевелиться. А они хватали его за руки и одежду, грубо обзывались и подталкивали вперёд, угрожая острыми орудиями и огнём. Вспышки света ослепляли его, он в беззащитном жесте поднял руки. Губы разомкнулись, но с них не сорвалось ни звука. Людям было плевать на его чувства. Они знали, что он не мог противостоять им всем. Он был всего лишь чудовищем, отродьем ведьмы. Долго разбираться они с ним не будут.       Дерево заскрипело под его ногами, вызывая дрожь и панику. Джейсон неуклюже согнулся, когда его схватили за ворот. Они тянули его, тащили к воде. Душа Джейсона наполнилась ужасом при мысли о бесконечной темноте в водной могиле. Слёзы текли по его лицу, а грязные руки людей волокли всё ближе к воде. Джейсон не мог двигаться, не мог кричать, не мог позвать на помощь. Он ничего не мог с этим поделать.       Затем его подняли в воздух, и он полетел. Одна секунда длилась целую вечность, прежде чем он рухнул в ледяные объятия озера. Шок от холодной воды заставлял его задыхаться. Он вынырнул на поверхность и закашлялся, давясь брызгами. И почувствовал, как собственный вес начал затягивать его на дно. Вода давила на его грудь, озноб покусывал кожу и уничтожал последние остатки воздуха. Джейсон медленно тонул, люди, стоявшие на берегу, уже пропали из его поля зрения. Вода накрыла его голову, окутала холодной тьмой, оглушая своим напором. Вскоре не осталось ничего, кроме нескольких пузырьков вокруг.       Свет сверху начал исчезать, а вместе с ним и его собственная воля к жизни. Картинка перед глазами размылась и почернела, мозг едва мог понимать опасность. Когда кислород покинул тело Джейсона, его сердце дало последний удар.       Со всплеском пузырьков Джейсон Вурхиз встретил свою смерть в объятиях холодного озера. Был выброшен как мусор, о котором хотелось поскорее забыть. Он был ничем, поэтому от него избавились.       Однако его разум задержался на грани между светом и тьмой. Ничего не чувствовал. Ничего не видел кроме бесконечного мрака. Озноб больше не прознал его кожу, не ломал кости и не разрушал душу. Джейсон застрял в чёрной материи, не имевшей границ. Он был вне этого мира. Лишённый всех ощущений.       Неожиданно в темноте что-то замерцало. Очень слабо, как лёгкий трепет пера. Нечто звало его, подобно сладкому пению сирены, делая внутренности невесомыми и обволакивая теплом. Но Джейсон не мог увидеть, что это. Не мог увидеть ничего, кроме бездонной чёрной пропасти.       Несмотря на отсутствие зрения, он почувствовал, как что-то тянулось вперёд, во мрак. Желание ухватиться за покой и радость, которых он был лишён, охватило его тело. Чувство нужности, которое он хотел бы испытать, будто на миг прикоснулось к нему и тут же пропало, когда его решимость упала до ледяной глубины. Что нашло его среди этой тьмы? Неужели он не погиб?       Вновь послышался звук, на этот раз ближе. Слова, прогремевшие среди тишины. Гул окружал, удерживая в невесомости. Одни и те же слова звенели, наполняя его неким покоем. И воспоминаниями о друге. Маленькая девочка играла с ним рядом с его домом. Она была лучшей из тех, с кем ему доводилось общаться. Она приносила свои игрушки и играла с ним, а затем заболела. Маленький, но сильный человечек, она начала буквально таять на его глазах, и Джейсон старался верить, что целительная магия его матери защитит её. Инфекция ослабила её, но она продолжала бороться. Джейсон вспомнил её блестящие каштановые волосы.       Эта девочка погибла. Эту девочку его мать пыталась спасти.       Эта девочка была единственным человеком, кроме матери Джейсона, который его полюбил.       Голос оставил его в темноте. А после него и мир — рассеялся и уступил теплу, которое загорелось, извергалось подобно вулкану прямо в его вены. Джейсон почувствовал, как пульсировала ярость, почувствовал сердцебиение, которым не обладал. Ледяной холод отступил от его кожи, чувство предательства и потери было вытеснено, а нечто новое полностью окутало его, не оставляя ничего, кроме себя.       Это чувство было гневом. Белым, раскалённым гневом, таким же огромным и глубоким, как дно озера, в котором он утонул. Его душа вывернулась наизнанку, а глаза открылись, увидев тьму. Маленький мальчик, нуждавшийся в любви, был поглощён зверем, рождённым из ненависти. Джейсон слышал мольбы своей матери, видел, как обмякло её мёртвое тело. Видел сердитые лица толпы, искажённые отвращением к нему. Он никогда и ни за что не обвинил бы свою мать. Ни на секунду не поверил бы в то, что это была её вина. Это всё они. Они сделали это.       Он ненавидел их, и ненависть начала разгонять кровь по его венам, зрение окончательно вернулось, холодная вода наполнила мягкую плоть глазных яблок. Джейсон моргнул, разрушая ледяные оковы, обвившие его веки. Он уже почти мог дышать, а к его конечностям возвращалась сила, гнев заставлял его мышцы работать. Мощным рывком Джейсон оттолкнулся от дна, стремясь к вспенивающейся поверхности воды. Свет раскалывал мрак, и Джейсон приказывал себе плыть к нему.       Он убил бы их всех. Оторвал бы конечности и оставил тела гнить на земле. Он поклялся насытить свою внезапную жажду крови и костей любыми способами. Они будут просить прощения, но он не предложит им пощады, как они не предложили её ему и его матери. Они не получат ни единого шанса. С этими мыслями Джейсон разбил зеркально гладкую поверхность озера и наполнил свои лёгкие восхитительным воздухом.       Джейсон Вурхиз возродился.