***
В очередной день, после утомительных занятий в университете, Чимин по новой традиции мчался в кошачью кофейню, чтобы увидеть своего человека, которого уже без стеснения мог обнимать и обнюхивать с ног до головы, никого не стесняясь. Он даже не знал, мог ли, но все равно позволял себе практически всё, что приходило в голову. Вечером, после того, как несколько котят-беспризорников набили свои животы и разбежались по углам, Чимин застал Намджуна на кухне, мило беседующего со своей сестрой, которая держала на руках спящего сына. Именно там в дверях Чимин и подумал, что всё же, возможно, совершил большую ошибку. Он был так окрылен тем, что нашел Намджуна, как вторым бокалом полусладкого опьянен своим счастьем, что совсем не подумал, а чего же в действительности нужно его драгоценному человеку и кто для него Чимин на самом деле. Он в ту же секунду вспомнил историю Чонгука, о жертве, которую тот собирается принести, лишь бы остаться рядом с тем, кем дорожит. Намджун тоже очень дорог Чимину, но гибрид, уже сделав свой окончательный выбор пару недель назад, слишком поздно подумал о последствиях. Джуну определенно нужна семья. Он так трепетно относится ко всем, кто ищет тепла и заботы, и те находят его здесь, под его крылом, во время каждого сумасшедше вкусного обеда, за любым разговором или напускным наставлением. Он ведь так любит этих детей, что наверняка хотел бы завести своих. Может ли Чимин дать ему это, и захочет ли этого старший? Всё, чего хотел гибрид в тот самый момент, это скорее сбежать на свежий воздух и подумать, не бредит ли он и точно ли эти переживания оправданы. Но сделать это тихо у него не вышло, поэтому пришлось впервые соврать. — Ты что, уже уходишь? — только заметив притаившегося гибрида, Джун тут же оставил сестру следить за духовкой, в которой подходило бисквитное печенье, — уже почти готово. — Джин-хён позвонил и просил прийти пораньше, — придумывал на ходу Чимин, стараясь не давать проницательному мужчине поводов для беспокойства. Это было сложно, потому на него и посмотрели тем вопросительным взглядом, а Чимин про себя только сильнее изводился, потому что как можно чувствовать кого-то буквально насквозь, как делает это с ним старший, — не сомневаюсь, печенье получится очень вкусным. — Если удастся, я сохраню для тебя парочку, — успокоил Намджун и проводил Чимина до двери. — Кино завтра всё ещё в силе, так ведь? — Конечно. Жду с нетерпением, хён. Было бы странно, не обними Чимин его на прощание, поэтому немного осторожно сделал это, продолжив глупо улыбаться, и даже помахал, протискиваясь на улицу и быстро исчезая из виду.***
Чимин просто не может так поступить. Намджун ждёт его, даже прислал утреннее сообщение с парой чёртовых сердечек, из-за которых нельзя продолжать себя так вести. Джина тоже обманывать достаточно сложно, но Чимин ещё не разобрал собственные мысли, чтобы просить какого-то совета, и разговор с Намджуном кажется куда более правильной идеей. Пусть это и испортит всё волшебство сегодняшнего дня, всю ту сказку, которая, кажется, даже как-то снилась. Но Чимин не знает, с чего следует начать. И его молчание, постоянные паузы в разговорах, начинают беспокоить Намджуна, который крепко держит его за руку, пока они прогуливаются пешком до торгового центра. Ладонь Чимина такая горячая, что в пору думать, что тот успел перегреться на солнце, и поэтому, подцепив взглядом палатку с мороженым, старший предлагает задержаться в парке. Чимин даже не может сосредоточиться на сладости, пахнущей той самой любимой мятой, и уже откровенно забывается в своих переживаниях, как в дремучем лесу поздней ночью. — У тебя что-то случилось? — осторожничает Намджун, всё же не стерпев, — мы можем пойти куда-нибудь ещё, если ты не хочешь в кино. Или может тебе нехорошо? Твоё мороженое… Он смотрит, как мятного цвета шарик в чужом рожке подтаивает под прямыми лучами солнца, растекаясь дорожкой прямо по руке Чимина, который, наконец, поднимает свой взгляд выше уровня горизонта. — Помнишь, ты рассказывал мне, почему Чонгук не хочет оставаться человеком? — издалека пытается начать младший, а в глазах собираются блестящие на свету слёзы, — кажется, я начинаю понимать его. — Тебя так это тронуло, малыш? — охает Намджун, слегка горбясь, чтобы поймать этот неприятный его сердцу взгляд, — если бы я знал, то- я не подумал, Чимин-а. — Мне кажется, я должен извиниться, — боясь совсем разреветься, парень трёт глаза и осмеливается наконец посмотреть в ответ, а альфа в Намджуне, кажется, готов разорвать себя самого с такого зрелища, — мне стоило остаться котом, потому что я правда хочу быть с тобой. А теперь я буду не больше, чем проблемой, да и какая женщина в здравом уме захочет, чтобы возле её мужа крутился кто-то вроде меня? — Какая женщина, Чимин? Подожди- — Ты так заботлив со всеми и, наверняка, будешь замечательным отцом, но мне так неприятно думать о том, что для меня нет рядом с тобой места. Я уже не представляю, каково это — не чувствовать твой запах и не видеть твое лицо каждый день, но я даже об этом у тебя попросить не могу, — Чимин всё же плачет, тихо и коротко всхлипывая в потоке слов, а солёные капли текут по покрасневшим щекам, собираются в уголках пухлых губ и срываются с подбородка, — это извинение за то, что я такой эгоист. Просто я был так счастлив, что всё же смог найти тебя, что совсем не подумал о том, чего ты хочешь сам. Кажется, Намджун все понимает. Он в ужасе с горьких слёз, выбрасывает почти нетронутое мороженое в ближайшую урну и крепко обнимает плачущего омегу, прижимая того к своей ломящейся от ударов сердца груди, и выдыхает рвано, когда дрожащие руки цепляются за футболку на его спине. — Это моя ошибка, Чимин, — тянет осторожно Джун, зарываясь носом в его золотистую макушку, — я правда думал, что ты обо всем догадался, но мне стоило убедиться. Ох, чёрт побери, идём. Он осторожно отстраняется, пытаясь слегка улыбнуться, и берёт Чимина за руку, переплетая пальцы с его мягкими и слегка трясущимися. Они идут молча около пяти минут вглубь парка, где нет ни души, где солнце не атакует и не обжигает кожу. Джун останавливается рядом с лавочкой и давит младшему на плечи, чтобы тот скорее присел, и сам опускается перед ним на корточки, медля лишь для того, чтобы вытереть его мокрые горячие щёки. — Послушай меня, — Джун вздыхает и, переполненный самыми светлыми чувствами к парню напротив, просто не может не улыбнуться ему, чтобы хоть как-то утешить, — тебе совершенно точно не за что извиняться. Ведь это именно ты нашёл меня, когда я думал, что больше с тобой никогда не встречусь. И твой запах… Он делает со мной невероятные вещи и, я думал, что если ты чувствуешь то же, то обо всём знаешь. Но я должен был убедиться, верно? А ещё должен был попросить прощения за то, что оставил тебя. Я ошибся, понадеявшись на то, что моя подруга сможет за тобой присмотреть, и когда она сказала, что ты сбежал — это было ужасно. Ты ведь знаешь, что пахнешь травой? Такой яркий и сочный для меня запах, и мне казалось, что с того дня, как я прикоснулся к тебе в том переулке, он везде меня преследует. И это успокаивало, потому что значило, что я не могу о тебе забыть. — Что? — Чимин, кажется, даже не дышит, пока слезы всё стекают и падают, оставляя мокрые пятна на светлых джинсах, — откуда ты… Ты помнишь тот день? Намджуну кажется крайне необходимым сделать короткую паузу, чтобы он мог оставить легкий поцелуй на мокрой щеке омеги. — Даже если бы не увидел порванное ушко и сломанный кончик хвоста, я бы всё равно тебя почувствовал, как и ты меня. Ты ведь даже не знал, как я выгляжу, верно? Чимин успевает лишь раз дернуть головой, неловко икнув после перенесённой истерики, прежде чем прямо на его глазах на макушке старшего появляются кошачьи уши ровного цвета молочного шоколада. Те дергаются, словно стряхивают невидимую пыль, а за его спиной рассекает воздух мощный, темный, почти уходящий в черный в приглушенном свете аллеи хвост. — Я уж думал, что и забыл, как это делается, — Намджун даже оборачивается, чтобы убедиться, что действительно вышло, — нужно было показать тебе с самого начала. Тц, я правда был уверен, что ты догадался, и подумать не мог, потому что ты был таким открытым и ласковым. Видимо, счастье и мои мозги растопило. Не успевает альфа улыбнуться, как Чимин налетает с крепкими объятиями, роняя их прямо на асфальт. Тот игнорирует немного болезненный стон Намджуна, ударившегося пятой точкой, и даже не ясно, то ли плачет, то ли смеётся ему в плечо, обвивая ногами поясницу. Выглядят они со стороны совершенно нелепо, правда обоих это совершенно не волнует. — Ещё немного, и я точно умер бы от ужаса, — стонет омега, сердечный ритм которого отбивает чечетку, — ты гибрид, черт возьми! Ты правда… Он снова плачет, и это уже точно. Ему хочется заново исследовать хёна своим слепым обонянием, каждый сантиметр его кожи, вдохнуть эту мяту так глубоко, как это только возможно, и в конец убедиться, что это не парфюм или любимое мыло, а настоящий природный запах. Чимину плевать на то, что он был таким дураком, не способным понять элементарное, потому что сейчас это совершенно бессмысленно. Гораздо важнее теплые ладони на спине и в волосах, размеренное дыхание, обжигающее плечо, и конечно же взаимность, которую он, само собой, чувствовал от Намджуна с самого начала, но глупо не брал в расчет. Теперь омега теряется в своих желаниях. Он хочет и дальше прижиматься к старшему, чтобы так же жарко и до прилипшей к коже одежды, до ломоты в конечностях крепко, но и посмотреть на него, в его глаза и на очаровательные ямочки, в каждую из которых нужно обязательно уткнуться кончиком носа. Чимин упирается в его плечи и дышит так, будто сейчас задохнется, но вместо простого любования, припечатывается к этой улыбке своими губами, заставая врасплох их обоих. Повисает внезапная тишина и, кажется, даже гул с проезжей части рядом с парком мгновенно прекращается. Чимин резко распахивает глаза и выглядит так, будто это его целуют без разрешения, да и так неумело, что выть хочется. Ему даже мерещится, будто темные зрачки старшего вытягиваются по вертикали, и это не столько пугает, сколько восхищает гибрида и окончательно разрушает омегу в нём. Брови Намджуна сталкиваются у переносицы, но Чимин не чувствует опасности в его хищном взгляде. В нём что-то другое. Поэтому неуверенно отстраняется, для чего-то причмокнув ещё раз, и сутулится, пряча взгляд, потому что без взаимности ощущает себя уж совсем неловко. — На- надо встать, — заикается Чимин и поднимается с чужих бедер, тут же протягивая в помощь руку. Намджун, который всё ещё не поймет, остановилось ли его сердце или наоборот настолько бешено бьётся, что даже не разобрать, дёргает из стороны в сторону ушами, прислушиваясь, есть ли кто поблизости. — Мне неловко, хён. Скажи уже что-нибудь, — канючит омега, теребя край чужой футболки и всё ещё не поднимая взгляда. — Чимин, ты можешь показать его? — неожиданно просит старший, и Чимину хочется опять побыть идиотом, чтобы не понимать, о чём речь. Почему-то прямо сейчас это кажется чем-то очень смущающим, — твой хвост. Мне очень хочется увидеть его сейчас. Чимин, чьё тело атакуют жгучие мурашки, не успевает вильнуть рыжим кончиком хвоста, тут же вздрагивая от странных ощущений. Он поворачивает голову, чтобы поджать в усмешке припухшие губы при виде их переплетённых хвостов, и прикладывается ухом к груди старшего, который тоже зачарованно наблюдает, словно этот момент обладает каким-то волшебством. Его ладонь быстро находит горячую щеку омеги, и он наклоняется ниже, чтобы возобновить то, на что у самого не хватило ни смекалки, ни смелости. Им уже не нужно никакое кино, на которое они опоздали ещё возле палатки с мороженым. Намджун пытается вложить в этот поцелуй всё, что так переполняет его сейчас. Всю нежность, которую ощущает к тому, к кому тянет обе его сущности, всю уверенность в собственных словах и даже желаниях, в которых Чимин только рядом и, в идеале, навсегда. Он не может сдержать улыбки, когда слышит довольное урчание любимого, и сам, кажется, готов напрячь связки, потому что это всё так сказочно. И если бы он не нуждался в разрешении, то без колебаний бы прокусил каждый сантиметр его шеи, привязав к себе окончательно, хоть и знает, что с меткой им совсем не нужно спешить. Чимин скребется пальцами по груди старшего, спускаясь ниже к ребрам, будто прося передышки, но не торопясь просто отстраниться. Ему почти нечем дышать, в глазах немного мутно, но он лучше задохнется сейчас, чем вдруг окажется, что это всё сон. — Ты замечательный, — почти шепчет Намджун, пока «его» запыхавшийся котенок прячет своё смущение в широкой улыбке, скрывающей и блестящие лёгким возбуждением глаза. Чимин не строг к себе, он просто знает, что мало чем выделяется из толпы, что не может похвастаться какими-то достижениями, большим умом и уж тем-более опытом. Он не любимчик преподавателей, далёк от топа учеников, а его имя не будет знакомо большинству студентов университета. Внешность немного подпортили неприятные обстоятельства прошлого, и это заставляло иногда комплексовать, но с первого дня встречи с Намджуном Чимин ни разу не вспомнил обо всем этом. — Ты такой замечательный, — повторяется Намджун с безобидным смешком, почти фырчаньем, улыбаясь так красиво и тепло, что вместо сердца в груди Чимина образуется какая-то податливая бурлящая масса, из которой в этот момент можно сотворить что угодно. — Нужно их спрятать, — тихо рассуждает Чимин, скорее меняя тему и снова глядя на то, как хорошо сочетаются цвета сплетенных хвостов. Неестественный изгиб его собственного вдруг кажется каким-то правильным, — и мне нужно… Нужно позвонить хёну. Хочу остаться с тобой сегодня. И Чимин смотрит так, словно спрашивает на это разрешения, словно Намджун вообще в состоянии отказать. Младший набирает номер, пряча лицо в чужой груди, что медленно вздымается от ровных вздохов, и с трудом подбирает слова, когда Сокджин отвечает на звонок. — Если ты будешь упираться, то очень сильно испортишь мне настроение, — предупреждает Чимин. — Ты ещё утром был не в духе. Всё точно в порядке? — Да, всё отлично, хён. — Тогда я просто надеюсь, что ты не прогуливал уроки полового воспитания и твой Намджун достаточно благоразумен, чтобы ухаживать за молодым студентом, — Джин громко вздыхает, стараясь звучать максимально серьезно, — если что, то я не планирую воспитывать ещё и твоих котят. Отключаюсь. Щёки Чимина воспламеняются вновь, когда он думает, что Джун мог это услышать. Чимин не прогуливал занятия, но, кажется, проспал пару из них, потому что в голове неожиданно не оказывается чего-то конкретного, что он должен знать наперед. И каких к чёрту котят? Ещё минуту назад они только поцеловались впервые. — Так понимаю, этот альфа тебя отпустил, — заметно нарочно делает акцент Намджун и первым отстраняется, тут же беря младшего за чуть вспотевшую ладонь и тянет за собой прочь из парка, — идём, наше свидание в самом разгаре. Свидание. Ну хоть в чем-то Чимин не обманулся.