***
— Турнир Трёх Волшебников? — повторил Энтони Лестрейндж, повернувшись, чтобы с любопытством посмотреть на свою тётю. — Для одного из Блэков было бы честью участвовать в нём. — Если только тебя выберут, — скучающе сказала Беллатриса. Энтони улыбнулся, пытаясь не выдать раздражения. Он боялся и уважал свою тётю, но то, как она всегда относилась к нему… это было почти невыносимо. — Ну разумеется, его выберут, — фыркнул отец Энтони, Рабастан. — Ведь Сириус организует этот турнир? Мы просто скажем ему, что хотим, чтобы Энтони представлял Дурмстранг. — Не будь дураком, — сказала Беллатриса, жестом веля дяде Рудольфу подлить ей вина в бокал. — Из Дурмстранга в Хогвартс будет отправлено несколько учеников. Там чемпионов выберет Кубок огня. — Но… — Кроме того, учеников, которых пошлют в Хогвартс, должны рекомендовать влиятельные личности. И учитывая, сколько именитых наследников обучается в Дурмстранге… нашему малышу Энтони понадобится столько голосов, сколько возможно. — Мы втроём и Сириус, безусловно, проголосуем за него, — ответил дядя Рудольф, и Энтони чуть не кивнул в знак согласия. Однако он не хотел показаться слишком самоуверенным, опасаясь спровоцировать Беллатрису выбрать кого-то другого всем назло. Женщина улыбнулась и пожала плечами. — У Сириуса в Дурмстранге есть крестник. — Как его зовут? — спросил Энтони. — Он поступил до или после введения вступительного экзамена? — После, — ответила Беллатриса. — Он один из так называемого золотого поколения. Гарри Поттер. Однако не только его тебе стоит опасаться. А с другой стороны, тебе повезло, что Кассиус Мелифлуа не будет участвовать — он в этом году заканчивает школу. С ним было бы трудно соперничать. А ещё есть Виктор Крам с целой толпой поклонников. — Да что он умеет, кроме как играть в квиддич, — воскликнул Энтони. — Он не боец! Что уж говорить о том, что Виктор, который был однокурсником Блэка, был неуклюжим, неловким, даже разговаривал кое-как. Чтобы он стал чемпионом Дурмстранга? Смех, да и только! — Однако людям он нравится, — возразил дядя Рудольф. — Возможно, они захотят посмотреть, как Крам сможет показать себя. Некоторые будут смотреть турнир только ради него. Что думаешь, Рабастан? — Дурмстрангу нужна победа, — ответил тот. — Его не будет представлять кто-то, кто не сможет выиграть, а только привлечёт больше аудитории. Школа не упустит возможность показать своё превосходство. Энтони кивнул, чувствуя облегчение. — Я один из лучших дуэлянтов в Дурмстранге, — вставил он. — Так сказал Крауч. — Один из лучших, — повторила его слова Беллатриса. — Не самый лучший. Энтони приложил все усилия, чтобы сдержаться. Иногда он действительно ненавидел свою тётю и её снисходительное отношение. — У меня ещё есть время для подготовки, — сказал ей Энтони, и Рабастан кивнул. — Да, ты прав. У нас в запасе ещё много времени. — Время пролетает очень быстро, — напомнила Беллатриса им обоим, прежде чем допила своё вино и встала. — Посмотрим, что из этого выйдет. Отбор состоится только после летних каникул. Постарайся впечатлить своими способностями нужных людей, и, кто знает, может, тебя выберут чемпионом. — Нет смысла сейчас суетиться и красоваться перед важными шишками, — сказал Рабастан. — Энтони и так не промах! — Позволь, я дам тебе совет, дорогой племянник, — сказала Беллатриса. — Любой ребёнок золотого поколения — сильный соперник. Тебе стоит всегда об этом помнить.***
Сириуса уже чуть ли не тошнило от огневиски. Не только от вкуса, но и от запаха. Отчасти ему надоел и сам Джеймс, но Блэк не хотел признаваться в этом. Каждый раз, когда эта мысль приходила ему в голову, он чувствовал себя виноватым. Джеймс пережил такую страшную трагедию и… «И вместо того, чтобы быть сейчас рядом с Гарри, он думает только о том, какой он несчастный», — мысленно закончил Сириус, наблюдая, как его друг заказывает ещё одну пинту пива. Плохой из Блэка друг. Он даже понятия не имел, как помочь Джеймсу. Помочь ему преодолеть боль и вернуться к Гарри. Возможно, оно и к лучшему, что Турнир Трёх Волшебников пройдёт в Хогвартсе. Если бы Гарри выдвинули как одного из кандидатов на чемпиона Дурмстранга, мальчик жил бы в Хогвартсе целый год, и Сириус мог бы присматривать за ним. Для этого всего-то нужно было убедить нескольких ведьм или волшебников рекомендовать его. — У нас в штабе все пытаются урвать отпуска в летние каникулы, — внезапно сказал Джеймс. — Это так напрягает. — Разве ты не должен делать то же самое? Или Гарри придётся провести лето в одиночестве? — Мне, что ли, его с ним проводить? Сириус отвёл взгляд от барменши и непонимающе посмотрел на друга. — А кому же ещё? Джеймс тупо пялился на него долго и тихо, прежде чем тяжело вздохнуть. — Как я могу вообще встретиться с ним? Сириус, ты думаешь, что я не понимаю, что я его почти что предал? — Но тогда… — Это неважно. Ему в любом случае будет лучше без меня. — Как ты вообще можешь так говорить? — стукнул кулаком по столу Сириус. — Откуда у тебя в голове такие мысли, Джейми? — Гарри учится в Дурмстранге, — сказал Джеймс. — Он сумеет позаботиться о себе. Я ему не нужен. Я уже… Я всё равно уже вряд ли смогу жить нормально. — Я тебя не понимаю, — возразил Сириус. — Что за бессмыслица. Какое отношение это имеет к тому, что ты проводишь со своим сыном мало времени? — Дело не в том, что мне в тягость проводить с ним время, — вяло сказал Джеймс. — Я просто… Я не хочу, чтобы это было в тягость ему. Я так его подвёл, Сириус. Я не хочу видеть его, потому что не хочу, чтобы он видел меня таким. — Я не понимаю, — вздохнул Сириус, и Джеймс пожал плечами. — Знаешь, я этому даже рад, — сказал Поттер. — Никогда бы не пожелал тебе испытать такое. Если бы у меня были хоть какие-то силы, я бы чувствовал себя виноватым, а не просто уставшим. — Уставшим и пьяным, — отметил Сириус. — Может быть, тебе стоит совсем бросить пить. Пока не натворил чего-нибудь непоправимого. — Предположим, я брошу, — сказал Джеймс, откинувшись на спинку стула. — Предположим, я брошу пить и начну проводить больше времени с Гарри… что ему с этого будет? — Джейми… — Слушай, дело в том, что… Лили больше нет. А я — корабль, который идёт ко дну. Всё, что я могу сделать сейчас, это позволить Гарри остаться на плаву. Если я… если я не отпущу его, то в итоге потоплю его с собой заодно. — Нет! Что ты такое говоришь! — Правду, Сириус. — Ты просто придумываешь себе оправдания, — хмурясь, сказал Блэк, — чтобы не видеть его. — Как скажешь, — наконец пробормотал Джеймс, его плечи поникли, лицо приняло отсутствующее выражение. — Ты настолько высоко забрался, что не представляешь, какой тяжёлый путь предстоит пройти Гарри, чтобы добраться до тебя. И что угодно может сбить его с ног. Если он… если он в итоге станет таким же Пожирателем Смерти, как я — которого швыряют от фронта к фронту — он будет обречён жить в постоянной опасности. Чем выше он заберётся в этой иерархии, тем безопаснее будет его жизнь. — Так, давай, вставай-ка, — прервал его Сириус, поднимаясь. — Я провожу тебя домой, и ты поспишь. Может быть, когда ты проснёшься, ты увидишь мир в его истинных красках. — Проблема не в мире, дружище, — сказал Джеймс, спотыкаясь, следуя за Сириусом. — Проблема во мне. — Тогда, возможно, тебе пора взять себя в руки, — ответил Сириус.***
Клеменс вернулся бледным и чуть ли не трясущимся от гнева. Гарри ничего не говорил, только сделал ему чашку кофе и поставил перед ним на стол. Если Гарри и держал свою палочку строго в пределах досягаемости, что ж, он делал это исключительно из соображений безопасности. Ему очень нравился Клеменс — возможно, даже слишком — но он мало знал о том, что Марвин мог натворить, когда злился. — Ты успел повидаться с отцом? — вдруг спросил Клеменс. Гарри мгновение колебался, прежде чем покачать головой. — Нет, — ответил он. — Я пришёл домой, а он был… ну, я не знаю, где он был. Наверное, где-то напивался с моим крёстным. Ты… Как у тебя всё прошло? — Как и ожидалось, — сказал Клеменс. — Я рад, что наконец сбежал от них. Хотя я услышал дома кое-что интересное. Это может касаться всех нас. — И что же? — спросил Гарри, надеясь, что новости, которые принёс Клеменс, никому не сулят проблем. — Я не вызнал всех подробностей, но, по-видимому, после летних каникул в Англии состоится какой-то турнир. Будут приглашены ученики из разных школ. — Интересно, должны ли мы участвовать, или это только для старших студентов. — Я думаю, что для всех, — сказал Клеменс. — На самом деле, мне кажется, что это в большей степени для нас, чем для старших. В конце концов, именно мы тут особенные. Думаю, нам всем придётся участвовать добровольно-принудительно, или хотя бы подать заявку. — Честно говоря, всякие соревнования — это не моё, — признался Гарри. — Но я хотел бы пожить в Хогвартсе какое-то время, раз именно там оно проводится. — Тогда мы должны хорошо тренироваться летом. — Это было бы здорово. Перед чемпионатом мира по квиддичу, верно? После него останется совсем немного времени. — Конечно, — сказал Клеменс и кивнул. — Можем обсудить это с остальными, когда они вернутся. Будем надеяться, что нам не придётся сражаться друг с другом, потому что Бьёрн просто жуть что вытворяет с палочкой в руках. — Бьёрн? — повторил Гарри удивлённо. — Я думал, что ты или Трулс самые сильные. — Не хочу хвастаться, но да, я хорош, потому что мой отец обучал меня, — сказал Клеменс. — У Трулса огромные магические резервы, и даже если он не знает никаких изощрённых проклятий, он может использовать простые раз за разом, не чувствуя усталости. Бьёрн, однако… он… хитёр в бою. Непредсказуем. — Да, он такой, — согласился Гарри. — Ты видел его в поединке? — Несколько месяцев назад он ходил на разборки со старшекурсниками, — сказал Клеменс, — а ещё я следил за ним в классе. Он легко схватывает новые заклинания. — Ага, — кивнул Гарри. Странно — как привычно думать о Бьёрне как о безобидном человеке, просто потому, что он был забавным и спокойным. — Я надеюсь, что нам не нужно будет сражаться друг с другом из-за этого турнира. — Вряд ли, — сказал Клеменс. — Думаю, что единственная причина для межшкольного турнира — показать, из какой школы выходят лучшие ученики. — Конечно, — прошептал Гарри, чувствуя странную боль в груди. — Показать, где воспитывают лучших бойцов. Умеющих выживать. — Всё в конце-концов сводится к выживанию. — Как ты думаешь, война начнёт сдвигаться на север от Италии и Испании? — Определённо, — вздохнул Клеменс. — Я слышал, во Франции и Германии уже прошли несколько сражений, так что… — Но разве это не удивительно, — начал Гарри, — насколько она всеобъемлющая? Ты подумай только: люди в Испании, Германии и из других стран… борются за идеалы правителя Англии. — Таково могущество Тёмного Лорда, — сказал Клеменс. — Оно… поражает воображение… Гарри молча наблюдал за своим другом несколько минут, ожидая, когда он продолжит. Но Клеменс ничего не добавил, и в конце концов Гарри встал и налил себе ещё одну чашку чая. — Наверное, сейчас мы можем только направить все наши усилия на учёбу, — сказал Гарри. — Больше внимания уделять дуэлям и держать ухо востро, чтобы сразу узнавать о любых новостях про этот турнир. — И при этом поддерживать нашу успеваемость. — Да. — Проще сказать, чем сделать, — вздохнул Клеменс — Это будет тяжело… иногда я просыпаюсь среди ночи, думая, что забыл сдать задание вовремя. Я постоянно нервничаю по поводу занятий, даже не помню, как я раньше жил без этого чувства… постоянной тревоги. — Но у тебя ведь всё хорошо, — напомнил ему Гарри, думая о Якобе. — Или тебя всё-таки волнует что-то конкретное?.. — Я часто ошибаюсь, — признался Клеменс и еле заметно дёрнул плечами. — Не пойми меня неправильно, я всегда готов исправить ошибку, но некоторые профессора словно… не хотят помогать. — Как профессор Кей, — согласился Гарри, кивая. — Бывает, сдаёшь ему огромное эссе, а в итоге переписываешь его потом полностью только потому, что он заметил в нём одну ошибку. — Да, это совершенно обесценивает все усилия, — вздохнул Клеменс, проведя усталыми пальцами по волосам. — Сколько ещё неудач мне предстоит пережить, прежде чем я научусь не принимать их близко к сердцу? — Мы отучились уже два с половиной года, — сказал Гарри, глядя на своего друга с беспокойством, написанным на лице. — Остальные как-нибудь переживём. — Переживём? Верно ты заметил, — фыркнул Клеменс. — Если сможем.***
— Я уже совсем его не понимаю, — сказал Сириус, осторожно наблюдая за оборотнем. Как так получилось, что именно ему Блэк рассказал о Джеймсе? А с другой стороны — кому волк скажет? К тому же, всегда приятно поговорить с кем-то — пусть и с таким животным — кто мог как-то отреагировать. — Полагаю, ты никогда не испытывал горе столь же глубокое, — ответил Люпин с раздражающим спокойствием, не отводя взгляда от книги на коленях. Сириус громко вздохнул и подавил желание топнуть ногой. — Что ты можешь знать о человеческих чувствах? — усмехнулся он, а Ремус — Люпин, чтоб его! Люпин, а не Ремус! — наконец-то оторвался от своей скучной книги, которая удерживала его внимание в течение последних двух часов. — Довольно много, — ответил Люпин. — Всё-таки родился я не оборотнем. Я был человеком, а в детстве меня укусили. Я подозреваю, что это… причинило мне в своё время больше боли, чем ты можешь себе вообразить. — Прекрати относиться ко мне как к идиоту, волк, — почти зарычал Сириус. — Почему ты не можешь просто… усечь наконец своё место? — Ты плохо думаешь обо мне из-за обстоятельств, на которые я не в силах повлиять. Я же думаю о тебе плохо из-за твоих собственных действий, — просто заявил оборотень. — Остаётся только надеяться, что однажды ты поймёшь, как сильно ты ошибаешься. — Погоди-ка. Ты же не хочешь сказать, что тебе на самом деле нравится быть оборотнем? — Поделюсь интересным наблюдением: единственные трудности, с которыми я столкнулся из-за своей сути, представляли люди и их отношение ко мне. — И ты никогда не хотел, чтобы ты умер вместо обращения? — без задней мысли спросил Сириус. Люпин закатил глаза, и этот жест сдул с него на короткий момент раздражающий налёт идеальности и невозмутимости. — У меня был младший брат. Он умер после того, как один оборотень, вместо того, чтобы обратить, решил его съесть. Пожалуй, тот оборотень, что обратил меня, оказал мне жест милосердия. — Милосердия?.. — Я могу умереть в любой момент. Он оставил этот выбор за мной. А право выбора — это роскошь, которую… мы нечасто можем себе позволить. — Ладно, как скажешь, — сказал Сириус пренебрежительно, пытаясь не показать, насколько его обеспокоили слова Люпина. — Вернёмся к Джеймсу и его хромическому… — Хроническому. — …Ребячеству. — Это не ребячество, — сказал Ремус. — Он потерял уверенность в себе. Может быть, он даже в депрессии. — Ни в какой он не в депрессии, — тут же заявил Сириус. — Он же не плачет целыми днями. Честно говоря, думаю, он должен скоро оправиться от своего горя. — Депрессия и горе — это не одно и то же. — Да тебе-то откуда знать? Сириус ожидал, что оборотень как-то отреагирует. Что опять попытается ему внушить, что у него тоже есть чувства и как тяжело ему живётся. Вместо этого Блэк получил в ответ странный взгляд и безрадостную улыбку. Люпин ничего не сказал, вместо этого решив переключиться на свою книгу, оставив Сириуса молча смотреть на него. — Я просто не понимаю, что у тебя в голове, — сказал Сириус через некоторое время. — У твоего рода есть неконтролируемые примитивные позывы? Ты всегда хочешь убивать? Ты постоянно чувствуешь голод? Человек в твоих глазах — добыча или хищник? — Я уверен, что в любой из книг об оборотнях, написанных именитыми авторами, ты найдёшь всё, что тебе интересно, — растягивая слова, отрезал Люпин. Сириус нахмурился. Если бы это было правдой. Проблема заключалась в том, что Блэк в самом деле пытался перечитать одну из своих любимых книг, «Непредвзятое исследование оборотней» Гордона Кэрроу, и временами находил в ней… поразительные неточности. Всего несколько месяцев назад Сириус с восторгом проглотил книгу, нетерпеливо вчитываясь в каждое предложение, но теперь… каждый абзац казался жонглированием каких-то надумок, а не результатом полноценного исследования. После наблюдения за Люпином в течение долгого времени он заметил, что в книге было так много неправд. Это тревожило, потому что в голове Сириуса начали появляться мысли, которые там быть определённо не должны. Как будто мало ему было Джеймса, Турнира Трёх Волшебников и участия в нём Гарри, и других проблем! Он не мог дождаться, когда Джеймс возьмёт себя в руки и вернётся к нормальной жизни.***
— Такое ощущение, что мы сто лет не виделись, — воскликнула Филиппа, с энтузиазмом обнимая Гарри. — Твои волосы отросли? Не хочешь подстричься? — Нет, мне нормально, — ответил Гарри, сжав её в объятиях. — Как у тебя дела? Хорошо провела каникулы? — Ну ещё бы, — сказала Хайди, пробегая мимо них. — Ты обязана рассказать мне всё о показе в Милане, Филиппа! — Конечно, — сразу же согласилась итальянка, ярко улыбаясь подруге. — Зайдёшь ко мне позже? Я наделала фотографий, хочу, чтоб ты взглянула. — Я только пойду отнесу вещи в свою комнату и немедленно прибегу, — пообещала Хайди. — Так что увидимся через минуту. — Хорошо, — сказала Филиппа и повернулась, чтобы посмотреть на Гарри. — Присоединишься к нам? — Вряд ли. В другой раз, наверное, — ответил Гарри. — Трулс скоро должен быть здесь. Кстати, ты получила моё письмо? О Кубке мира по квиддичу в этом году? — О да, и я думаю, что это блестящая идея, — сказал Филиппа, кивая. — Ладно, мне нужно идти. Я зайду попозже, поболтаем. Увидимся! — Увидимся, — ответил Гарри ей вслед, чувствуя себя счастливым от осознания того, что Филиппа вернулась уже не такая понурая. Так и должно было быть. Его однокурсники снова тут, громкие, разговорчивые и радостные. На мгновение Гарри, стоя перед своей квартирой, забыл о своих проблемах. В это мгновение он подумал о том, насколько прекрасным был бы мир, если бы люди были счастливее. Если бы улыбки красовались на каждом лице, а доброта окружающих стала бы привычкой, а не роскошью. «Жаль, что я не могу поделиться с Томом этим чувством, — подумал Гарри. — Этим счастьем, которое наполняет меня и не оставляет места ни для чего другого, пока не исчезнет». Эта мысль почему-то показалась важной. Достаточно важной, чтобы запомниться. Не желая бессмысленно стоять в коридоре ещё неизвестно сколько, Гарри оставил входную дверь открытой и вернулся в свою квартиру. Он знал, что Трулс рано или поздно зайдёт. Тот не заставил себя долго ждать. Каникулы длились всего несколько недель, и всё же Гарри заметил небольшие изменения в своём друге. Не только то, что его волосы теперь были достаточно длинными, чтобы собирать их в хвостик, но и… что-то в его движениях, почти напряжённых. Может быть, даже чуть агрессивных? — Теперь вы с Клеменсом лучшие друзья, я так понимаю? — спросил Трулс, сидя на стуле и наблюдая, как Гарри мыл пару кофейных кружек, которые они использовали. — Теперь он тебе нравится? — Он неплохой, — признался Гарри, думая о том, как можно ещё описать Марвина. — Но он… это не ты. Клеменс был похож на ястреба или орла — он был свободным хищником, который мог выжить самостоятельно. Но он не пользовался доверием Гарри, и независимо от того, насколько они сблизились, Поттер не думал, что сможет рассчитывать на помощь Клеменса. Он просто не был ему преданным другом. — Я получил твоё письмо о поездке на чемпионат мира по квиддичу, — сказал Трулс спустя минуту странной, неловкой тишины. — Конечно, я с вами. Уже сказал родителям, чтобы они ничего от меня не требовали летом. — Не хочешь в таком случае провести со мной несколько дней? — спросил Гарри, даже не заметив, как вопрос сорвался с губ. — Я всё равно не думаю, что летом мне будет чем заняться. Кроме квиддича, я имею в виду. Папа… наверное, всё равно уедет. На все каникулы. — Я с удовольствием, — тут же заверил его Трулс. — Мы можем тренироваться вместе или ещё чем-нибудь заняться. — Кстати о тренировке, — начал Гарри. — Ты слышал что-нибудь о каком-то турнире, который скоро состоится? — Турнире? Нет. А ты что-то знаешь? — Ага. Да, я… Да. Сейчас расскажу.***
— Я всё ещё думаю, что начинать утро понедельника с истории магии слишком жестоко, — застонал Бьёрн, когда они вошли в класс. — Я засну, и ничто меня не разбудит. — Кроме звона монет, — сухо сказала Филиппа, садясь рядом с ним. — Или голоса Митты Эрлинг, — весело добавила Хайди. — Она, кстати, до сих пор даже понятия не имеет, кто ты. — Ненавижу вас всех, — буркнул Бьёрн. — Даже тебя, Гарри. — Чего? — возмутился тот. — Я-то вообще при чём? — Ты ухмыляешься! Это что, побочный эффект твоей новой дружбы с Клеменсом? — Я хорошая компания, — тут же возразил Марвин. — Ну да, конечно, — вставил Трулс, заработав искренне недоумевающий взгляд Клеменса. — Что ты хочешь сказать? — Ничего. — Интересно, когда придёт профессор Любен, — поспешно прервал их Гарри, чувствуя себя неуютно из-за почти враждебного напряжения между Клеменсом и Трулсом. — Он обычно рано появляется, да? — До восьми осталось две минуты, — отметил Николай. — На улице довольно холодно, но я думаю, что немного полетаю после занятий. Кто со мной? — Если будете наперегонки, я принимаю ставки! — оживился Бьёрн. — Я в деле, — усмехнулся Трулс. Клеменс также кивнул. — Да, конечно. Можно постепенно настраиваться на чемпионат мира, — сказал он. Гарри усмехнулся, чувствуя довольство каждый раз, когда кто-то упоминал летние каникулы. У него уже всё чесалось от нетерпения скорее оказаться там, на игре, наслаждаясь каждым моментом. — Думаешь, мы увидим там Крама? — Конечно! Мы теперь можем хвастаться всем, что знакомы с ним! — Говори за себя. Я не намерен делать что-то подобное. — Это сейчас ты так говоришь. Вот подожди… — но не успел Бьёрн закончить, как был прерван появлением профессора Любена, который, казалось, был в настроении хуже некуда. Обычно спокойный мужчина был явно зол и сильно хмурился. — Ребята, — начал он, — по плану сегодня мы должны были изучить политические последствия, которые оказали маггловские войны на волшебный мир. Однако из-за… непредвиденных обстоятельств меня обязали обсудить с вами кое-что другое. «Всё лучше, чем снова говорить о войне», — подумал Гарри. Любен оглядел своих немногочисленных учеников со смесью жалости и раздражения, прежде чем продолжить: — Турнир Трёх Волшебников… о, я вижу, некоторые из вас уже слышали о нём. Однако это не имеет значения — сегодняшняя лекция не потребует активного участия от кого-либо из вас, но попрошу слушать внимательно. Хоть я и ознакомлю вас с исторической частью данного события, в будущем эта информация может быть полезна. Хотя я сомневаюсь… в здравомыслии тех, кто решит принять участие. «Он явно не одобряет идею проведения турнира, — подумал Гарри. — Или он ну очень сильно хотел поговорить о войнах магглов». — Турнир Трёх Волшебников — это соревнование, в котором принимают участие три школы, выдвигая своих чемпионов. Он был впервые проведён в 1294 году, участники демонстрировали свои магические способности, интеллект и мужество, — рассказывал профессор Любен. — Чемпионы соревнуются за почести, которые достаются победителю, Кубок и денежный приз. Следующий турнир состоится в этом году. — Что? — вскрикнула Петронелла. — Подождите, мы же не обязаны участвовать, правда? Мы… — Вы не обязаны участвовать, — немедленно заверил профессор Любен. — Через несколько недель вам выдадут анкеты, которые вы заполните только в том случае, если хотите, чтобы вас выдвинули на участие. После того, как вы отправите их — к концу апреля — ваши имена будут добавлены в список. — Список… участников? — нерешительно спросил Якоб. — Список номинантов на участие. Семь студентов будут выбраны на основе рекомендаций и предложений и отправятся с директором Каркаровым в школу чародейства и волшебства Хогвартс в Великобритании, где и будет проходить турнир. — А что делать с занятиями, которые мы пропустим? — спросил Клеменс. — Если кто-то из нас поедет в Хогвартс — как долго они там пробудут и что будет с нашими уроками? — Вы останетесь там почти на весь учебный год, — сказал профессор Любен. — Конечно, позже этот момент прояснят подробнее. Нужно приложить много сил, не только чтобы стать чемпионом Дурмстранга, но и дойти до победы. Будьте безжалостны и хитры — этот турнир не игра. — Этот турнир опасен? — Его перестали проводить после 1792 года, когда число погибших за все предыдущие годы достигло трёхзначного числа. Турнир чрезвычайно опасен, и я сомневаюсь, что правило, разрешающее убивать конкурентов, отменили. «В идеале, — подумал Гарри, — было бы здорово войти в часть группы, которая отправится в Хогвартс, но при этом не становиться чемпионом. Интересно, захотят ли Трулс и Клеменс участвовать…»***
Том устал. Прошло довольно много лет с тех пор, как он в последний раз чувствовал себя реально уставшим. С начала года деятельность повстанцев активизировалась в Италии и Испании, слишком легко распространившись на Францию и Швейцарию. Однако наиболее тревожным было положение дел в Ирландии, сражения, казалось, становились всё более ожесточёнными изо дня в день, как и успешные покушения оппозиции на людей Тёмного Лорда. Том уже потерял трёх видных генералов в Дублине, и даже мысль о потере более талантливых людей была просто неприемлемой. Проблема заключалась не столько в том, что погибли генералы, сколько в том, что они были убиты. Двое из трёх были найдены мёртвыми в своих палатках. Напрашивался вывод, что либо повстанцы каким-то образом наняли суперпрофессиональных убийц, либо в рядах его армии завелись предатели. Том не был настолько наивен, чтобы думать, будто среди его солдат совсем нет предателей, прячущихся и ожидающих возможности нанести удар. Он просто… не ожидал, что эти крысы будут настолько опытными, что преуспеют в устранении высокопоставленных Пожирателей Смерти. Он просчитался, возможно, из-за своего истощения. Том никогда не спал много, но теперь время отдыха сократилось всего до нескольких часов раз в две ночи. Стратегии, одну за другой, необходимо было тщательно обдумать и отшлифовать. Необходимо было принимать ежедневные политические решения, рассматривать жалобы, назначать подчинённым миссии, сохраняя при этом нормальный вид, чтобы поддерживать спокойствие и непринужденность британской общественности в отношении войны. — Ты пахнешь болезнью, — сказала ему Нагайна, и Том зевнул в ответ. — Я просто устал, — сказал он. — Но вскоре всё наладится. У меня почти готовы несколько блестящих планов, которые уже скоро можно будет привести в действие. Сейчас мне нужно только подтвердить два из них, а затем я смогу отдохнуть. — Война началась? — спросила Нагайна. — Твои двуногие слуги только о ней и говорят. — Они дураки, — пренебрежительно ответил Том. — Война началась уже довольно давно, и даже если бы я сейчас подтвердил это публично, ничего бы не изменилось. Не стало бы вдруг проводиться больше или меньше боевых действий. Только поднялась бы паника. — А что твой мальчишка? Он знает? — О войне? Я бы этому не удивился. Это очень вероятно. Я бы сказал да, он по крайней мере подозревает. — Хм. — Кроме того, — добавил Том, — он не мой. Кстати о Гарри, может ли его способность оказаться полезна сейчас? Том ещё не знал всего, на что был способен Гарри, но даже то, о чём Том прознал, открывало широкие возможности. Готов ли Гарри использовать этот потенциал? — Было бы весьма полезно, если бы он мог… поговорить с генералами, которые были убиты, — пробормотал Том. — Спросить, кто их убил. Есть ли в наших рядах шпион. Узнать, что произошло. — Думаешь, он тебе поможет? — Возможно, но вряд ли просто так, — ответил Том. — К счастью, я могу дать ему мотивацию. — Что ж, звучит многообещающе. — Я могу дать ему то, что ему нужно. И поскольку его отец не горит особым желанием принимать участие в жизни сына, мальчишка останется без присмотра. В его возрасте… я уверен, он чувствует нужду в каком-нибудь наставничестве. Чтобы не чувствовать себя потерянным. Для безопасности и стабильности. — И ты можешь дать ему это? — Я могу дать ему силу, — сказал Том. — А с силой он будет в безопасности.