Капкан для охотника

— Охотник, вам приказано немедленно вернуться на место дислокации, повторяю, немедленно вернитесь на место дислокации основного состава, как слышите меня… То, как надрывается рация, Крис слышал великолепно. Однако никак не спешил ставить об этом в известность назойливого связиста. Он не привык греть задницу сутками напролет в теплом местечке, пока вкрай оборзевшие выблядки из Сопротивления отвоевывали себе все новые территории. Хотелось действий, хотелось вновь почувствовать запах пороха и приготовить себе на завтрак отбивные из так вовремя замаячивших на горизонте вражеских бойцов. Свой позывной Крис получил не зря и уж точно не заради красного словца. В охоте ему не было равных, как и в укрощении строптивых животных. Одна из его последних наград, Серебряная звезда, являла собой апогей удачной охоты на распоясавшихся обмудков. После которой цена за его голову резко повысилась. Сам Крис только посмеивался над раззадоренными врагами и не упускал шанса взвинтить свой ценник ещё выше. В конце концов, должна же любая охота чего-нибудь да стоить. Вот и сейчас, получив данные от Атланты, типа не менее выебистого, чем прибывшая на день раньше него карамелька, но весьма удачливого в своём деле, Крис мигом собрал маленький отряд и, подгадав момент, когда вышестоящее начальство будет вне досягаемости, чтобы не докладывать ему о планах и не просить разрешение на операцию, он направился в зону предполагаемого противника. Ещё больше подстегивающим на служебное нарушение Криса фактором являлось то, что возможная горячая точка находилась на западной границе, той самой, куда был отправлен патрулировать младший брат. Лиам откровенно скучал, весь воинственный настрой его сошёл на нет, и прибывшего братца с новостями о возможной заварушке встретил чуть ли не с фанфарами. Было принято решение действовать на опережение, дроны действительно засекли отряд повстанцев невдалеке от границы. И, отдавая приказ о нападении, Крис заранее чувствовал себя победителем. А мысль о том, как холеная карамелька будет восторгаться его идеально проведённой операцией, отзывалась в сердце сладким предвкушением. И тем горче было осознавать свою ошибку, видеть, как его бойцы падают, словно сбитые кегли в боулинге, и понимать, что ему самому вместе с братом пришёл конец. Сопротивление применило неиспользуемое ранее дальнострельное оружие, убрав половину солдат задолго до прямого столкновения. И уже зарывшись в окопе по самую макушку, Крис готовился к последнему подвигу в свой жизни. — Я задержу их, отступайте к чертовой матери! — громогласный рык потонул в звуках стрельбы и взрывов. Бестолковый мелкий истерично мотал головой, пытаясь донести до старшего брата, что от него он ни ногой. — Если подыхать, то вместе! — вякнул оболтус и слег с простреленной конечностью. — Блять! — только и вырвалось у облажавшегося капитана. Кто бы мог подумать, что все закончится так бесславно, и самого Охотника загонят, как глупую добычу. Ожившая рация стала если не чудом, то, как минимум уебической неожиданностью, а угадав в голосе говорившего знакомые интонации, Крис едва окончательно не лишился рассудка. «Куда ж ты лезешь, бестолочь?!» — хотелось завопить во все лёгкие. Бестолочь, тем временем сохраняя полнейшее хладнокровие, продолжил: — Охотник, повторяю, говорит Гюрза, немедленно доложите обстановку. Да что там, блять, докладывать, когда бои перешли чуть ли не в рукопашную, и единственной мыслью у Криса было — защитить брата. Как игрушки раскидав двоих вконец оборзевших обмудков, Крис упустил момент, когда третий выпустил в него остаток обоймы, благо пули попали в броник. Упав от ударной волны на живот, он готовился к контрольному выстрелу в голову, вместо которого послышался только слабый стон и звук падающего на землю тела. За долю секунды оглянувшись, Крис успел только уловить взглядом, как карамелька, та самая, холеная и выпендрежная, одним только незаметным и быстрым ударом в шею лишает чувств очередного подоспевшего мудака из Сопротивления, а следующий падает на землю, сраженный точным одиночным выстрелом из модернизированного Глока. — Надолго завис? — выплюнул разозлённый, как настоящая змея, подполковник. - Собираем раненых и валим. Вот-вот должна прибыть авиация и зачистить территорию. Вперёд, поднимай братца, мои ребята прикроют. Уже сидя в вертолете и придерживая за плечи младшего брата, Крис видел финальную сцену боя. Отряд Сопротивления, быстро сориентировавшись и сгруппировавшись, отступал под натиском авиации. Подполковник, сидящий в соседнем кресле, только со злостью поглядывал на разворачивающееся действие. Покосившись на так и не выпущенный из руки пистолет, начинать разговор Крис передумал, хотя и не сомневался, что по прибытии на базу подполковник сам выскажет ему и оставшимся в живых бойцам его отряда все, что он о них думает. И ладно, если удастся отделаться малой кровью. До базы долетели быстро. Слишком быстро, на взгляд Хиддлстона. Он бы многое отдал, чтобы побыть в небе чуть дольше, чтобы видеть это бело-голубое, прозрачное, чистое. А внизу квадратики полей и редкие постройки, будто игрушки. В детстве отец подарил ему игрушечный город, и они вдвоем несколько дней подряд клеили здания, светофоры, маленькие автомобильчики, даже железную дорогу, по которой потом пустили поезд. Собственный город маленького Тома занимал весь письменный стол, и отец разрешил ему делать уроки в своем кабинете. Сидя в глубоком мягком кресле за огромным тяжелым столом из настоящего красного дерева — в их время пластика и стекла жуткий раритет — Томми ощущал себя необыкновенно взрослым, каким-то внушительным. Том прикрыл глаза, отдаваясь воспоминаниям. Почему-то он не очень отчетливо помнил лицо отца, зато как наяву мог услышать его запах — немного свежего одеколона, немного мяты и еще что-то неуловимое, чему Том не мог найти названия — для себя он говорил просто: отец пах уютом. Именно отец, не мать, хотя, казалось бы, кому еще создавать уют в доме, как не матери? Справа что-то уперлось Тому в бок, и воспоминания исчезли. Это развалившийся в соседнем кресле капитан раскидал свои локти, совершенно бесцеремонно пихаясь. Чертов Хемсворт, неотесанная скотина, самый лучший десантник, не угодно ли? Том не лгал несколько дней назад, когда говорил, что только протекция коммандера Реннера удержала его от того, чтобы не включать этого дуболома в состав группы по захвату Лидера Сопротивления. Охотник. Серьезно? Ну и кто сегодня на кого поохотился? Том усмехнулся — если бы только этот Охотник знал, за кем ему на самом деле вскоре предстоит гоняться. Мысль позабавила — это было бы даже интересно, если бы Хемсворт не вел себя так вызывающе, так откровенно по-хамски. Вспомнив лапу Криса на своем бедре, Том брезгливо поморщился. Почему они все думают, что имеют право так вести себя? Он знал, что привлекателен, в конце концов зеркала придумали давно, а у него самого есть глаза. Вот только он сам никогда никого не считал достаточно привлекательным для того, чтобы удостоить своим вниманием больше, чем на одну ночь. И дело даже не в том, что он считал себя в чем-то лучше других. Нет. Ему просто было все равно. Прочитав чертову уйму книг, хороших и не особо, где авторы воспевали такое простое и понятное, казалось бы, для всех чувство, как любовь, Том сам за всю свою жизнь этого чувства не испытывал. А по молодости даже думал, что с ним что-то не так. Ведь даже секс не привлекал его ни с какой стороны. В первый раз познав женщину, Том решил, что, должно быть, его привлекают мужчины, потому что процесс, хоть и привел к разрядке, не казался ему чем-то эдаким, чем-то сладким, тем, из-за чего совершаются безумства, о чем его приятели говорили с замиранием сердца. Тогда Том решил попробовать с мужчиной. Результат был таким же. Еще несколько контактов не изменили мнения Тома о сексе. К своим тридцати с небольшим годам Том не понимал, из-за чего весь сыр-бор. Подумаешь, секс. Ну и что? Ничего же особенного. К тому же терять время на все то, чтобы несколько раз ритмично двинуть бедрами — на ухаживания, свидания и прочее — у Хиддлстона совершенно не было времени. Он учился. А потом делал карьеру. Он стремился попасть на самый верх в самой элитной службе Внешней разведки Империи. Потому что у него была цель. Даже не так — Цель. С заглавной буквы. Только она имела значение. А все остальное — наносное. Как и этот дурачок Хемсворт. Думает, что увидев могучие плечи и белозубую улыбку, он, Том, повиснет на нем, как, вероятно, висли очень и очень многие — размечтался! Тому даже нравилось дразнить этого бугая — как тогда, на пробежке, когда, резко остановившись, Том принялся наклоняться. Блондинчик, увидев это действо, выпустил пар через ноздри с таким шумом, что Том еле сдержался, чтобы не засмеяться в голос. Редкостный идиот. Хотя иногда, крайне редко, Том ловил на себе взгляды Хемсворта — такие, которые смущали. Такие, в которых он мог запутаться. Теплые. Ласковые даже. Черт его знает, в такие взгляды хотелось закутаться, как в теплый плед в непогожий день. Странные взгляды — Том не хотел их замечать. Как самого Криса предпочел бы не замечать. Таких, как Крис, Том повидал. Большинство из них думало, что им достаточно впечатлить хрупкого на вид Тома своими внушительными размерами, как будто возведя эти размеры в ранг. Ха! Тому тоже было, чем перед ними похвастаться. А женщины — все они считали, что у них между ног воистину царствие небесное, и именно поэтому Том должен был…. Да он просто был им должен — начиная с букетика на первом свидании и заканчивая булыжником на безымянном пальце после тех самых поступательных движений бедрами. Но насчет булыжника — это они зря. Ох, зря! Но всем им простительно. Они не знали о том, что у Тома была Цель. Они не были виноваты, что так раздражали Тома. Все, кроме Люка. Люк был…. Нормальным. Люк был верным, простым и понятным. Книжным мальчиком. Романтиком. Люк нравился Тому. По-человечески. Пожалуй, Тому хотелось бы иметь такого младшего братишку. Чтобы было с кем поговорить, кому рассказать о Цели. Когда карьера Тома пошла вверх, он забрал Люка из заштатного архива при штабе и сделал своим адъютантом. Хотя бы для того, чтобы было с кем поговорить. Как бы Тому было ни жаль, но полет закончился. Он слез по трапу и, бросив на протянувшего ему для страховки руку Хемсворта взгляд, которым, он был уверен, можно было испепелять — О! Он умел так смотреть. Он тренировался часами перед зеркалом, оттачивая умение пригвождать собеседника к полу одним только взмахом ресниц. Так вот зыркнув на Хемсворта так, что тот как будто бы даже стал меньше ростом, Том с некоторой ленцой поинтересовался: — Потери, капитан Хемсворт? — Двадцать три человека, — пробормотал Крис, передернув могучими плечами. — Не слышу, капитан! — повысил голос Хиддлстон. — Двадцать три человека, сэр! — рявкнул Хемсворт. — Но мы прибыли на помощь патрулю лейтенанта Хемсворта, иначе… — Иначе, капитан, потерь не было бы совсем! — в голосе Тома звенела северная сталь. — Вы со своим братцем вступили в прямой контакт с противником, хотя ему, как командиру отряда, было приказано вести наблюдение. Вы понимаете, что вас ждет, капитан? — Но я… — Это трибунал, Хемсворт, — совершенно спокойным тоном, как будто речь шла не о военном суде, а о приятном пикнике, сказал Хиддлстон. И кивнул головой неизвестно откуда возникшему рядом Люку Виндзору: — Капитана Хемсворта под арест! Немедленно! Раненых в медчасть! Люк молча кивнул. Крис так же молча сплюнул. Дни тянулись, как мерзкая жвачка. Его изолировали ото всех, не сообщали даже о самочувствии брата. Единственный, кого он видел, это охранник, трижды в день приносивший миску с отходами, которую он почему-то называл едой. К концу недели прибыл военный прокурор вместе с адвокатом. Устроили ему форменный допрос, прошлись по всем статьям, хотя и чисто для галочки. И только после того, как прокурор вышел и дал адвокату наедине переговорить со своим клиентом, первым делом Крис допытался о Лиаме. — Вам сейчас о себе думать, капитан, а не о брате. Прокурор будет требовать самую высокую меру наказания в условиях военного времени. Надеюсь, вы знаете, что это значит? — Так что с моим братом? — сглотнув вязкую слюну, прохрипел скорее всего уже бывший капитан. Адвокат окинул его скептическим взглядом и всё-таки сжалился: — По предоставленной мне информации, он семимильными шагами идёт на поправку и даже дал показания в вашу пользу, но я бы не стал радоваться. К показаниям родственников в любом суде относятся пренебрежительно. Хотя и многие из остальных бойцов, патрулирующих западную территорию, тоже на вашей стороне. Скажем, результаты сложились где-то 70 на 30 в Вашу пользу. И естественно, показания высшего офицерского состава будут учитываться в первую очередь. Подполковник Хиддлстон, инициировавший трибунал, также заявлен на суде, как один из свидетелей. Как и коммандер Реннер, который настроен по отношению к вам более положительно. Так что шанс мизерный, но есть. — Вы сейчас себя обманываете или меня? О каком мизерном шансе идёт речь? — О шансе, что вас разжалуют и отправят на исправительные работы. Согласитесь, что это лучше, чем смертная казнь. — Не соглашусь, — мрачная усмешка больше напоминала оскал, — мне нахрен не уперлось остаток жизни отмывать сортиры. Я военный, а для военного есть только два пути: путь славы и подвигов или смерть. И мне не нужен адвокат на суде, я готов полностью понести причитающееся мне наказание. Безликий адвокат, Крис не счел нужным даже имя его запомнить, от бесхребетного Гарри-один хрен-Ларри и то пользы было больше, только ядовито усмехнулся: — Что ж, похвально, но для нашего времени — весьма глупо. Кому нужен ваш героизм и патриотизм, когда вокруг творится такой бардак? — Ты говоришь о моей чести, ублюдок! — скрипнул зубами Крис. — Понятие чести давно устарело, я думал, вы умнее, капитан. Империи нужны бойцы, готовые прыгать на задних лапках по её первому зову, а неугодных и проблемных она просто рассеивает в прах. В любом случае, удачи вам. И быстрого безболезненного расстрела. Последнюю фразу склизкий уебок бросил, выходя за дверь допросной. И ещё четыре прожитых дня в полной изоляции. Когда какие только мысли не приходили в голову. Крис вновь и вновь прокручивал в воспоминаниях проваленную операцию, иногда сладостно мечтая о смерти на поле боя, проклиная чертова Хиддлстона, который явился в самый эпицентр событий и буквально вытащил их всех за задницы. А потом давал себе мысленную оплеуху: не подоспей подполковник вовремя, потерь среди личного состава было бы значительно больше, парни не должны были расплачиваться за его идиотизм и самоуверенность. Вдоволь пострадав над злодейкой судьбой и послав ещё пару проклятий той самой чертовке Удаче, которая не просто развернулась к нему спиной, а ещё и подложила свинью по всем фронтам, Крис возвращался мыслями к подполковнику. Тот на практике оказался ещё более безбашенным, чем сам Крис. Воспоминания о том, как он невидимым глазу движением руки уложил соперника на лопатки, а потом прошиб башку другому, причём идеально отточенным ударом ноги с разворота, заставляли внутренности сжиматься. А мысли об этих самых ногах на собственных плечах становились все более настойчивыми. И даже бешенство из-за того, что знакомство с этим же самым подполковником стало для него роковым, отступало на задний план. Как жаль, что ему уже никогда не удастся показать этой карамельке, что он, Крис, тоже чего-то стоит. Как чертовски жаль. Полубредовые мысли нарушил шорох за железной дверью. А потом тихий настойчивый шепот: — Эй, Хэмсворт! — Эээ... Ты? Какого ты здесь делаешь? Как ты вообще сюда попал? — Я разведчик, забыл? — торжествующая улыбка не выдержала тяжёлого взгляда будущего смертника, Атланта шумно выдохнул и продолжил. — Наш бравый подполковник оказался той еще паскудой, после вашей выходки раздал офицерских звездюлей всем, кто попался под руку. Я даже видел, как он довел до слез милашку повариху Бэтти. Видите ли, шастала она в неположенном месте. — Неужели и лучшему разведчику досталось? — внезапный гость как-то быстро разбавил тяжелую обстановку. Атланта только потоптался возле камеры, оглянулся по сторонам и уселся возле железной двери. Вытащил фляжку из нагрудного кармана и, сделав большой глоток, протянул Крису через окошко. — Между прочим, коллекционный. Пройдоха не обманул, виски действительно оказался отменным, обжег горло и мигом согрел внутренности. — Я три дня сидел на губе. Камера почти рядом с твоей, изучил все входы-выходы, пройти охрану, как два пальца об асфальт, а настроить камеры наблюдения, чтобы они показывали правильные вещи — я мастак. — Не сомневаюсь, — сделав ещё один глоток, Крис передал фляжку внезапному собутыльнику и нетерпеливо продолжил: — Тебя-то за что наказали? — За то, что передал вам данные в обход вышестоящего офицерского состава, вернее, в обход одного самого выебистого офицера. Из камеры донеслись смешки. — Вот ты ржешь тут, задницу отсиживаешь, а в части такая херня творится. — Что? Что там ещё случилось? — Позавчера наши взяли заложника из Сопротивления, — прервав движением руки возможные вопросы, горе-разведчик продолжил: — Сволочь не успел свою капсулу с ядом принять и раскалываться никак не хотел, сколько его наши парни не мутузили. Так его наш подполковник взялся разговорить. — И? — Хм… через полчаса вышел из допросной, как ни в чем не бывало, и приказал тело убрать. Парни зашли, а там жмурик с вышибленными мозгами. А ты тут страдаешь, за свою задницу переживаешь. — Это ты меня успокоить решил, что Хиддлстон ещё тогда мне мозги не вышиб?— окончательно развеселился Крис, вновь принимая фляжку с волшебным пойлом. — Конечно! Тебе, можно сказать, за красивые глазки подарили почти лишний месяц, — тихо заржал наглючий гад. - А ещё поступили данные об операции «Барсов». Они подчистую выкосили вверенную территорию. — В смысле подчистую? Там же и мирные были, а не только дятлы с оружием! — Приказ Империи, — хмыкнул Атланта. — Которая, как видишь, выращивает таких бездушных падлюк, как Гюрза… и таких долбоящеров, как ты, — очередной ржач прервала стукнувшая по голове фляжка. — Хээй! — Заткнись, всю охрану перебудишь. — Кстати об охране, мне пора, у них через полчаса смена караула. — Зачем ты вообще припёрся? — вполне по-доброму пробурчал Крис. — Ну надо же было поддержать боевого товарища! Ладно, шучу, на самом деле хотел немного потрепаться, а с кем можно свободно почесать языком, как не с послезавтрашним жмуриком? — Что? — А ты не знал? У тебя трибунал через два дня. Бывай, Охотник!