***
Ближе к вечеру следующего дня Адриан сидел в своём кабинете, просматривая многочисленные бумаги и отчёты, цифры в которых совершенно не лезли в голову. Хотелось бросить все дела и закрыться от всего мира на неделю, утопая в собственном чувстве вины и саморазрушения. Родители связывались с ним утром и аккуратно спросили про Маринетт, но всё, что ответил Агрест: «Всё не так просто». После его рассказа правды девушке, которая пять лет не вылезала из его головы, затмив собой всех остальных, он увидел всю ситуацию и понял, насколько неверным было его решение. Адриан сожалел. Очень сильно. Когда он услышал плач Дюпен-Чен, единственное, чего ему захотелось, так это прекратить её страдания и отпустить, если она захочет. Хотя договор не позволяет это сделать в полной мере, Адриан был готов к переговорам. Шумно выдохнув, парень откинулся спиной на кресло, ненадолго отложив рабочие вопросы. С тех пор, как две семьи заключили брачный договор, Агрест принял большую часть дел семейного бизнеса, что его жутко бесило, ведь это было одним из условий его родителей. Только тогда они согласились начать вести переговоры с семьёй Дюпен-Чен. Почти весь свой подростковый период он избегал большой ответственности, предпочитая свободу в своей работе, но тяжёлая ноша всё равно настигла его. Адриан готов был завыть, однако он прекрасно понимал, что рано или поздно ему бы пришлось наследовать семейный бизнес. И оставшаяся часть прав отойдёт белокурому после свадьбы, после чего Агрест станет полноправным руководителем целой империи, в которую его родители вложили немало сил и времени. Конечно, раньше ему не особо хотелось углубляться в это, но, честно говоря, Адриан оказывает глубокое уважение своим родным — их усилия достойны восхищения. И теперь он просто обязан поддерживать всё, что построили месье и мадам Агрест. Это тяжело. Парень на пару мгновений прикрывает глаза и делает несколько глубоких вдохов, стараясь расслабиться и на некоторое время забыться, отключиться от реальности. Тишина, прерываемая периодическим тиканьем настенных часов в доме, въедается в сознание и начинает действовать на нервы. Из-за этого Агрест недовольно шикает и возвращается к работе, понимая, что сегодня ему просто не суждено отдыхать. Но погрузиться в рабочую атмосферу ему мешает пришедшее уведомление на телефон, которое Адриан сразу же читает. Конечно же оно от Феликса. Но вот содержимое заставляет нахмуриться и почувствовать очередную боль, которую хотелось вырвать из груди и больше никогда не ощущать. «Я понимаю, что у тебя работа и много других дел, но сегодня нам нужно почтить память Луизы. Мы тебя ждём». Белокурый сжимает в руках телефон, рьяно раздумывая над тем, как поступить. С одной стороны, у него действительно очень много работы, плюсом Маринетт дома, с ней так же много нерешённых вопросов — они ведь даже не поговорили ещё о случившемся, однако… С другой стороны — Адриан не мог пропустить столь важное событие, если это так можно назвать. Ужасное слово… Если Дюпен-Чен будет в раздумьях, если с ней будет Алья и прислуга… Разве от одной ночи что-то изменится? Адриан должен быть со своими родными в такой момент, он не может подвести их. «Я буду». Быстро напечатав ответ, зеленоглазый бросает надоевшие бумаги и наспех одевается, не забыв взять телефон. Выходя из кабинета, он невзначай бросает взгляд на недалеко находящуюся комнату девушки, и его вновь пробирает чувство вины. Всё это время, до настоящего момента, Алья пробыла с подругой, но от Маринетт ни слуху ни духу. После того, как Адриан вернётся, он снова попытается выйти с ней на разговор и больше не повторит своей ошибки. Не в этот раз. В его отсутствие ведь ничего не случится, верно?***
— Нет! — Маринетт… — Я сказала нет! Алья тяжело вздыхает и подпирает подбородок ладонью, наблюдая за разгневавшейся девушкой, что очень быстрыми и большими шагами меряет комнату, при этом отчитывая подругу. Сезер не впервые слышала в свой адрес от неё что-то вроде «Предательница!», «Ты тоже на его стороне?», «Как ты могла?!» и прочее-прочее… Конечно, она понимает, что чувствует Маринетт, особенно после рассказа полной версии происходящего, но Алья желала только лучшего подруге. Даже если это означало подчиниться подписанному договору о браке. — Я понимаю, почему ты отказываешься, но подумай: ты уже подписала все бумаги, у вас назначена дата свадьбы, твоим родителям отошла четвёртая часть акции компании семьи Агрест. Ты банально по юридическим причинам не сможешь отказаться! — постаралась объяснить ситуацию Алья, чтобы Дюпен-Чен взглянула на всё другим взглядом. И, завидев, как та собралась возразить, шатенка продолжила: — И не говори мне о том, что ты попытаешься найти выход из этого положения! Ты не хуже меня знаешь, что не получится. Маринетт остановилась около окна и недовольно посмотрела в сторону Сезер, не желая признавать, что она права. Сложив руки на груди, девушка нахмурилась ещё больше, когда в мыслях пронёсся образ Адриана, уговаривающего её довериться ему ещё раз. Её жутко бесила вся эта ситуация: она так не хотела снова ввязываться в новый поток лжи и чувствовать, как родные люди делают больно. Мало того, что девушка столько лет подвергалась тирании матери, которую без слов поддерживал отец, так они умудрились ещё просто-напросто «продать» собственную дочь, не думая о её благополучии. Просто прекрасно! Как вообще можно так поступать, зная, что это твой родной ребёнок?.. — Маринетт, милая, — девушка снова тяжело вздыхает и встаёт, подходя к брюнетке. — Я помню, сколько всего тебе пришлось пережить в том доме, сколько подчиняться им, — Алья поджимает губы и заглядывает в глаза подруги. — Но сейчас это твой шанс на свободу и шанс всё исправить. Что тебя останавливает? Дюпен-Чен взволнованно смотрит на Алью и чувствует, как сильно бьётся собственное сердце. С тех пор, как она узнала правду от Агреста, в её душе поселилось недоверие ко всему и всем, в особенности к семье Агрест. В детстве они всегда были добры к ней, и это самое яркое воспоминание, но плохие поступки остаются плохими поступками, какой бы важной причина не была. Так считает Маринетт. И, глядя в обеспокоенные глаза Альи, она чувствует себя чертовски паршиво. — Ложь. Меня останавливает его ложь. Сезер слегка приподнимает уголки губ, и голубоглазая удивляется этому. Что случилось с Альей, раз она косвенно принимает сторону Агреста? — Ты рассказала мне, что зачинщиком договора был Адриан, но ты не объяснила, почему он сделал это, почему решился на обман, — уклончиво начала Алья, внимательно наблюдая за эмоциями подруги. Маринетт не знает, что ей сказать, что подумает шатенка, что скажет — ей страшно от этого. Или она просто не хочет принимать правду, которую Адриан открыл ей. Девушка не знает. — Я не одобряю его методы, но мне кажется, что он просто не знал, как сблизиться с тобой. — И зачем же ему это? — скептически интересуется брюнетка, искренне боясь услышать ответ. Если Алья скажет это, она не поверит. С ума сойдёт раньше, чем поверит в это. Сердце не переставало бешено колотиться в грудной клетке, раздражая Маринетт всё больше, и Сезер заметила это, легко улыбнувшись. — Если я скажу то, что действительно думаю, ты прислушаешься? — Алья, — девушка нервно выдыхает и пытается унять лёгкую дрожь в теле. — После произошедшего я не знаю, что думать, и мне безумно не хочется снова возвращаться в этот круг лжи, тем более думать о причинах поступка этого придурка. Я понятия не имею, зачем он это сделал, но Агрест явно с головой не дружил в то время. Сезер не прекращает улыбаться и внезапно осознаёт, что Маринетт боится собственных чувств. Прошёл месяц с первой встречи пары за столь долгое время, и в их отношениях точно что-то поменялось. По крайней мере Алья знает это, потому что верит кое-кому. — Патрик рассказал мне, что вы целовались и обнимались на своей помолвке. — Алья! — девушка мгновенно залилась румянцем, вспоминая тот поцелуй в саду, от которого до сих пор хотелось отчаянно взвыть. — Это была игра, не более! Шатенка весело посмеялась над подругой, улыбаясь её небольшой невинности, когда дело доходит до искренних чувств. Алья смотрит на неё и не перестаёт улыбаться, замечая, что Маринетт действительно полегчало. Разговоры о самых банальных вещах помогли расслабиться и почувствовать небольшой прилив сил, и Дюпен-Чен очень рада присутствию подруги. — Спасибо тебе за твою поддержку, за то, что не оставляешь в трудный момент, — поблагодарила Маринетт, наконец улыбаясь и обнимая Алью. Сезер всё знала и без слов, поэтому мгновенно приняла в свои тёплые объятия девушку, облегчённо вздыхая. Это дорогого стоит. — Для этого и существуют друзья, помнишь? Маринетт едва сдержалась от непрошенных слёз и мысленно поблагодарила подругу ещё раз, понимая, насколько же ей всё-таки повезло что с Алей, что с Патриком. Это единственные два человека, которым она может доверить свою жизнь, если потребуется. Они никогда не подводили её, всегда были рядом, подставляя своё плечо, не осуждали, не обманывали и всегда оставались верными друзьями. Девушка никогда в жизни не была так благодарна им, как сейчас. С её шестнадцати лет и по сегодняшний день прошло девять лет их дружбы. С Альей брюнетку познакомил именно Патрик, после чего они объединились, и их трио стало самым крепким и нерушимым. Со скольких приёмов на пару часов они сбегали, сколько времени провели, обводя вокруг пальца родителей голубоглазой — столько воспоминаний было, по пальцам не сосчитать. Иногда Маринетт скучает по тем временам исключительно из-за друзей, потому что те эмоции всегда были взрывными и непередаваемыми. — Ладно, раз уж другого выхода из данной ситуации нет, то признаю — ты права, — с глубоким вздохом произносит брюнетка, возвращая былую дистанцию. Она смотрит в глаза Альи и некоторое время думает, чувствуя, как сердце настороженно отбивает ритм. — Я хочу поверить ему снова, правда хочу, но… Я боюсь. — Просто поговори с ним, вам это нужно, — комментирует Сезер, кладя ладонь на плечо девушки. — Бояться — это нормально. Но если бы ты всегда велась на поводу у страха, вряд ли бы у тебя сейчас было своё дело. Маринетт слабо улыбается и в который раз осознаёт, что подруга права. Собственные эмоции настолько плотно заполонили глаза, что ей не хотелось ничего другого, кроме как уехать из этого дома, разорвать все связи и начать жить своей жизнью — той, которую всегда хотела. Ей нравилась перспектива сделать скандал, подать в суд, раскрыть глаза обществу на настоящих обманщиков, однако от этого ничего бы не поменялось. Она просто-напросто потеряла бы свою репутацию, и более того, родители засудили бы её, лишив множества возможностей. Девушка копала себе яму, пока Алья отчаянно пыталась спасти её, чтобы всё исправить. Теперь всё будет по-другому, потому как она восстаёт из собственного пепла. — Ты всегда спасаешь меня, моя фея-крёстная. Не знаю, как благодарить тебя, — мягко улыбается Маринетт, чувствуя, как внутри всё наполняется приятным теплом. На душе становится легче. Алья шутливо отмахивается и подмигивает ей. За сим действием следует глубокий вдох брюнетки и её растущая решимость в глазах. — Хорошо, тогда нужно сейчас же поговорить с ним. — Боюсь тебя расстраивать, но Адриана нет дома. — А где он? Алья с сожалением поджимает губы, вмиг меняясь в лице. Маринетт выжидающе вскидывает бровь, не понимая резкую смену настроения Сезер. Что такого могло с ним случиться? — Алья? — Он уехал провести время с семьёй, почтить память недавно умершей сестре. Дюпен-Чен резко округляет глаза, ощущая, как по спине проходятся мурашки. — Погоди, какой сестре? — Луиза Грэм де Ванили. Маринетт ушам поверить не может. Она чувствует, как к горлу подступает ком, из-за чего говорить становится сложнее. Грэм де Ванили… Младшая сестра Феликса, которой было шестнадцать лет. Девушка смахивает первые слезинки и шумно выдыхает. Она помнит Луизу совсем крохой, пока ей ещё можно было проводить время в особняке Агрестов. Малышке было от силы два года. Голубоглазая прикрывает рот рукой, думая над тем, как ей поступить. Всё это время, пока она ругалась с Адрианом, пока выясняла правду, в семье Грэм де Ванили случилось горе, о котором она ни слова не знала. Мама Феликса, он сам, его отец… Они молчали на протяжении всего ужина, улыбались, смеялись. А девушка заварила там такую кашу, вываливая на них свои эмоции. Маринетт чувствует небольшой укол вины, понимая, какой же дурой она была, хотя и не знала про столь печальную новость. А самое ужасное в данной ситуации то, что Адриан всегда держал при себе все эмоции, проживая всё самостоятельно. Он уехал почтить память сестре. Сестре, которую очень любил, с которой проводил много времени, ведь семья Грэм де Ванили была для него словно родной. — Боже, Алья, я такая дурочка, — шепчет Маринетт, смахивая непрошенные слёзы. Голубоглазая делает глубокий вдох, после чего подходит к своему шкафу и достаёт вещи, намереваясь переодеться. — Поведаешь о своём плане? — Мы едем в город. — Маринетт, Адриану сейчас тоже тяжело. Я не думаю, что он обрадуется, когда увидит тебя на пороге дома, учитывая вашу ситуацию, — честно высказывается Алья, наблюдая за действиями подруги. — Мне незачем заявляться к ним, — кратко отвечает девушка, завязывая хвост и переводя взгляд на Алью. — Он сам найдёт меня. Я уверена в этом. Маринетт решительно смотрит на шатенку и ощущает внутренний прилив сил. Именно этого ей не хватало всё время — ощущения силы, лёгкости, ясности. Проведя сутки с Сезер, девушка успокоилась, посмотрела на многие вещи под другим углом и поняла для себя кое-что важное. Возможно, она не сможет доверять Адриану так же, как раньше, но ей нужно постараться хотя бы поговорить с ним ещё раз и на этот раз без сцен. Слишком много всего навалилось. Ей нужна ясность во всём, даже если придётся переступить несколько принципов. — Едем в город, значит? — улыбается Алья, узнавая в девушке, стоящей напротив, свою подругу. Дюпен-Чен мягко кивает и улыбается, продолжая сборы. С этого момента всё будет по-другому. Она обещает себе это.***
— Нет, нет, нет! И это тоже нет! Недовольный мужской голос разнёсся по длинному коридору. Вокруг, как сумасшедшие, бегали рабочие, перенося детали от различных конструкций с одного места на другое, пока главный архитектор данного проекта руководил ими. Сроки приближались, а работа не продвинулась и на миллиметр, что очень сильно раздражало Патрика — главного героя сегодняшних сплетен. С тех пор, как он принялся за новую работу, сотрудничая с одной из компаний, его нервы потихоньку сдавали. Работа, как назло, вставала на месте, стоило ему отвернуться или заняться планированием более важных деталей. Именно поэтому мужчина отчитывал работников, как детей, хотя ему этим заниматься не нужно было. Всему виной отсутствие должного наблюдения. Неужели со стороны партнёра нельзя было прислать человека, способного проконтролировать процесс, пока Патрик занимается более важными делами? — Вы издеваетесь надо мной?! Почему я должен следить за каждым вашим шагом, чтобы вы нигде не накосячили? Всё, с меня хватит! Шатен шумно выдыхает, чувствуя, как сейчас просто взорвётся на месте, и направляется в свой ненадолго предоставленный кабинет, где он обычно проводил большую часть времени, возясь с чертежами. — С меня точно хватит. Чтобы я ещё раз работал с ними… Патрик старается глубоко дышать, чтобы успокоиться и вернуть контроль над эмоциями, но перед глазами проносятся безумные дни в этом проекте, и ему хочется прибить всех к чёртовой матери. Зайдя в кабинет, он прикрывает дверь и направляется к столу, осматривая недавно сделанные чертежи. Если не выполнить намеченное уже сегодня, проект может потерпеть крах и… Ламбер чувствует, как всё внутри закипает, одновременно с этим нарастает тревога. — Как можно так долго тянуть работу, чёрт вас побери… — И как всегда злой и жёсткий начальник, — неожиданно в помещении разносится тихий женский голос, что слегка пугает Патрика, ведь он думал, что находится здесь один. Обернувшись назад, кареглазый замечает девушку, которую хотел бы никогда не встречать. — Это сексуально. Довольно и соблазнительно улыбаясь, шатенка игриво склонила голову вбок, прищуриваясь и заглядывая в полюбившиеся глаза желанного мужчины. — Ребекка, что ты здесь забыла? Я тебя сюда точно не приглашал, — Патрик хмурится и опирается поясницей о стол, наблюдая за тем, как Фавр де Поль медленно подкрадывается к нему мелкими шагами, словно кошка. — М-м-м, как же грубо с твоей стороны. Особенно после того, через что мы прошли вместе, — промурлыкала девушка, нарушая дистанцию и приближаясь к Ламберу так близко, что между ними остаются жалкие несколько сантиметров. — Я скучала, сладкий. — А я вот не особо. — Перестань вести себя так, словно тебе семьдесят. Не твой образ, уж я-то знаю, — ухмыляется Ребекка, касаясь его затылка и зарываясь пальцами в мягкие волосы. Она замечает его ответную, не совсем положительную реакцию на свои действия, и это забавляет её. Патрик напрягается всем телом, когда чувствует, как девушка проходится пальцами по его груди, плавно спускаясь вниз, и ловит рукой её ладонь. — Зачем ты явилась сюда? — стальной голос Ламбера разносится по комнате, и Ребекка видит, как играют желваки на его прекрасном лице. Девушка лукаво улыбается и двигается к молодому человеку ещё ближе. — Я соскучилась. — Не верю ни одному твоему слову. Говори правду! — Патрик, милый, неужели ты думаешь, что мне от тебя что-то нужно? — интересуется Фавр де Поль, а затем расплывается в хитрой улыбке. — Кроме дикого и страстного секса ничего, разумеется. Патрик усмехается, тяжело вздыхая. — Перефразирую свой вопрос: что ты делала на помолвке в доме Маринетт и Адриана? И тут парень чувствует, что попал в точку, замечая, как проскакивает в карих глазах напротив понимание и что-то ещё такое… чего он не может понять. А за этим следует натянутая улыбка Ребекки и её недолгое молчание. Шатен понимает, что постепенно начинает закипать от злости, и его пробирает от переполняющих эмоций. — Хватит играть со мной! Что ты делала на помолвке? — Кажется, иногда ты забываешь, что, в основном, вопросы здесь задаю я, так что… — в одно мгновение девушка вырывает свою ладонь и, пользуясь замешательством парня, придавливает его спиной к столу, приставляя к горлу появившийся из ниоткуда пистолет. — Слушай меня внимательно, сладкий, и будь искренним во избежание пробитой головы. Патрик до боли сжимает челюсти и мысленно корит себя за прошлое, за то, что когда-то связался с девушкой, от которой теперь не спрятаться. Ребекка никогда не делает чего-то просто так, это он вызубрил как «дважды два». — Если ты кому-нибудь расскажешь про нашу встречу, клянусь, я найду тебя снова, и на этот раз предупреждение станет реальностью. Ты знаешь, я шутить не буду, — полушёпотом начинает девушка, слегка надавливая дулом пистолета на горло Ламбера. — А теперь расскажи-ка мне всё о наступающей свадьбе нашей сладкой парочки. Всё, что знаешь, ничего не утаивая от меня. Я люблю честность, тебе ли не знать? — Зачем тебе они? — Скажем так, бизнес, связи, всё такое. Дикая улыбка девушки начинает настораживать, и Ламбер чувствует грёбаное беспокойство, сводящее его с ума. — Я не понимаю твоего вопроса. Обычная свадьба влюблённых, что здесь такого? — находясь даже под дулом пистолета, Патрик продолжает играть свою роль, не давая желанные ответы уже недовольной девушке. — К тому же, раз они нужны тебе как партнёры, зачем тебе что-то узнавать от меня про их свадьбу? Как-то не состыковывается, знаешь ли. Ребекка хмурится и надавливает оружием сильнее, вызывая у парня лёгкое шипение. Ситуация приобретает новые обороты, когда девушка снимает пистолет с предохранителя. Ламбер ехидно улыбается и ловит безумный взгляд шатенки, вдруг понимая, чего та добивается. — Зачем тебе они? — Повторяешься, — шепчет Фавр де Поль, прищуриваясь. Она понимает, что Патрик её испытывает, специально тянет время и играется с ней, чтобы выведать информацию, но сегодня девушка непреклонна. Слишком много потеряно, чтобы сейчас просто так отступать. — Что тогда, что сейчас ты не боишься смерти. До сих пор не понимаю, почему ты отказался вступить в нашу организацию. Ты был бы прекрасным консильери. Заинтересованный взгляд Ребекки проходится по лицу мужчины, ловя каждую эмоцию. Патрик хмурится и чувствует, как начинает злиться, вспоминая прошлое. Если бы не эта безумная девушка, он бы жил так же спокойно, как и раньше. Однако… — От мафии живыми не уходят. Я так жить не хотел, убивая невинных людей, как это делаете вы, — процедил Ламбер, не сводя с неё взгляда, полного презрения и ненависти. То, через что он прошёл несколько лет назад, полностью поменяло его жизнь, вызывая каждый раз не самые лучшие воспоминания. Ребекка слегка улыбается, приближаясь к лицу парня, едва касаясь его губ. — Всё ещё обижаешься на меня, да? А как же наши незабываемые ночи, пока вокруг бушует война? Уже забыл? Патрик ненавидел себя каждую секунду всё сильнее, понимая, какую ошибку в прошлом совершил. Он ненавидел Ребекку, которая, словно искуситель, шептала непристойности и давала самые жуткие советы, делая жизнь каждого настоящим кошмаром. Ненавидел себя за то, что повёлся на её слезливые истории, после наблюдая, как она убивает ни в чём неповинных людей. Чёрт возьми, он сам чуть не сделал это! Самая ужасная его ошибка была в том, что парень что-то чувствовал по отношению к ней, просыпаясь на утро рядом с обворожительной чертовкой. — Я же вижу по твоим глазам, что ты всё помнишь до мелких деталей, которые все забыли, — не прекращает шептать девушка, невесомо касаясь его губ и прижимаясь телом ближе. Будто змея, она умело обводила его каждый раз вокруг пальца, получая от него то, что хотела. Ламбер не мог больше терпеть это, чувствуя, как раздражается всё сильнее, именно поэтому он свободной рукой быстро вытаскивает второй пистолет девушки из-под её кожанки, приставляя его к виску Фавр де Поль. — Нашёл, — бархатным тоном произносит парень, довольно улыбнувшись. Мгновенно Патрик меняется в лице, всерьёз настраиваясь на негативный исход данного положения. Девушка усмехается и поджимает губы, осознавая, что за столько лет он не растерял своих навыков. Более того, шатен по-прежнему хорошо знает её. — Вот это ты зря, дорогой. Ну что, как в старые-добрые? Кто первый, тот и победил. — Спустя столько лет ты вышла в свет, заявилась ко мне на работу, начала угрожать, а теперь требуешь информацию о свадьбе Агреста. Не многовато ли для одного дня? Ребекка растягивает губы в ехидной улыбке и пристально смотрит в глаза Ламбера, ощущая, как в крови плещется адреналин и как ритмично бьётся сердце в грудной клетке. Прямо сейчас они находятся в кабинете Патрика, в который в любой момент может кто-нибудь зайти и застать данную картину, пустив панику по всему зданию; их пистолеты нацелены друг на друга, каждый ждёт подставу и готовится выстрелить, если что-то пойдёт не так. Это ли не наслаждение для настоящего мафиози? Патрик был настроен решительно, приставляя оружие к голове девушки, чтобы хоть как-то остудить её пыл. Он не первый год знал её и прекрасно понимал, на что способна Ребекка, если её не сдерживать. Если она пришла к нему, то это неспроста. Ей нужна информация, которой парень владеет, но делиться не хочет. Одновременно с чувством решимости шатен ощущает тревогу и опасность, которую излучает мадемуазель Фавр де Поль. — Пора заканчивать этот спектакль, тебе так не кажется? — в одно мгновение сладкое наслаждение ситуацией меняется на серьёзность, с которой девушка смотрит на бывшего партнёра, и в этот момент Патрик понимает, насколько сильно ошибался. — Повторюсь: расскажи мне всё, что знаешь о грядущей свадьбе. — А если я не хочу? Давай, мы можем оба выстрелить и погибнуть максимально глупым образом. Каждый останется со своими так и не решёнными вопросами. Ты этого хочешь? Давай! — постепенно тон Патрика начал повышаться, и ему было плевать, услышат его подчинённые или нет. — Подумай хорошо, сладкий, иначе сегодня вечером ты можешь найти у себя дома свою мёртвую возлюбленную, — заметив, как резко поменялось выражение лица напротив, Ребекка довольно улыбнулась. — Скажи… Почему мне приходится постоянно напоминать тебе о возможностях нашей организации? Почему каждый раз ты так упрямишься и не идёшь навстречу? Мне придётся убить Изабель, чтобы ты начал сотрудничать? Чёртов козырь, который парень совершенно не ожидал. Он не может рисковать жизнью девушки, которую очень сильно любит, но и не может отпустить Фавр де Поль без ответа на собственные вопросы. Патрик старается придумать выход из ситуации, пытается подобрать правильные слова, чтобы начать разговаривать с Ребеккой по-другому, но, видимо, для этого слишком поздно. Девушка не пойдёт на компромисс, и в этом виноват только он. Ламбер тяжело вздыхает, на секунду прикрыв глаза. Если бы он раньше всё предвидел… «Прости, Маринетт…» — Что конкретно ты хочешь услышать от меня? Голос парня звучал как безусловная победа Ребекки над ним, и это не могло её не порадовать. Однако дело нужно закончить. — На какой срок назначена свадьба? — Через две недели. О месте и времени меня ещё не уведомляли. Девушка сводит брови к переносице, мысленно продумывая план. Если Патрик не врёт, то всё идёт просто идеально. — Какие отношения связывают нашу сладкую парочку? — задаёт, казалось бы, банальный вопрос шатенка, внимательно следя за реакцией Ламбера. Он удивлённо приподнимает брови, глядя на неё, и Ребекка надавливает дулом пистолета ещё сильнее. — Пробитая голова твоей возлюбленной. Хорошо подумай, прежде чем дать ответ. — Исключительно деловые, — тяжело сглотнув, отвечает мужчина, чувствуя, как на душе скребутся кошки. Маринетт убьёт его, если узнает. Но у него просто нет выбора, иначе пострадает невинный человек, а этого он хотел в самую последнюю очередь. — Ведь можешь, когда хочешь, — Ребекка растягивается в довольной и широкой улыбке, легонько хлопая ладонью Патрика по щеке. — А теперь отдай мне пушку, и я уйду без жестоких последствий, — её шёпот снова распространяется по комнате, а в глазах загорается игривый огонёк. Шатен недоверчиво смотрит на неё, но всё же подчиняется, аккуратно вернув девушке оружие. — Небольшие указания на будущее: как только мадемуазель Дюпен-Чен сообщит о радостной новости, сразу же сообщи об этом мне. Ты меня понял? — Ты сейчас серьёзно? Предлагаешь шпионить? — Всяко лучше, чем мёртвая невеста, — невинно улыбается Ребекка, замечая хмурое лицо мужчины. — Ну-ну, не печалься так, сладкий. Будь послушным и хорошим мальчиком, и все останутся живыми. Почти. Фавр де Поль окончательно убирает пистолет за пазуху и отходит от Патрика, намереваясь покинуть кабинет. Оборачивается она уже около двери, улыбаясь и спрашивая: — Надеюсь, мой номер у тебя остался? — Удалил при первой выпавшей возможности, — грубо отвечает Ламбер, выпрямляясь и мрачно глядя на девушку. Та усмехается и подмигивает ему, проговаривая: — Не будь таким сердитым, Патрик, тебе не к лицу. — Зачем тебе Маринетт и Адриан? — До скорой встречи, малыш, — послав ему воздушный поцелуй, Ребекка быстро удаляется из помещения, оставляя Патрика с вопросами. Он и неприятная тишина, таящая в себе бесчисленное количество невысказанных слов. Как всегда. Недовольно шикнув, парень возвращается к чертежам и не может думать ни о чём другом, кроме как о внезапном появлении призрака его прошлого. Ламбер был не в восторге, учитывая произошедшее и понимая, что его жизнь снова превратилась в сплошной кошмар. Мало того, что угрозы были направлены в адрес его невесты, так и Маринетт зачем-то понадобилась Фавр де Поль. Патрик не может перестать корить себя за прошлое, за то, что когда-то связался с Ребеккой, и он понятия не имеет, как всё исправить. Его любимая может пострадать, а то и вовсе погибнуть. Его жизнь теперь контролируют, отдавая приказы на расстоянии, ему придётся передавать всю информацию, которой поделится лучшая подруга. Это… ужасно. Парень тяжело вздыхает и, не выдержав, резко сбрасывает все приготовленные чертежи на пол, судорожно думая о том, как ему поступить в такой непростой ситуации. Угрозы, угрозы, сплошные угрозы… Патрик знал о Ребекке всё, и он так же знал, что с ней шутки плохи. Выследит, найдёт и убьёт. Достаточно было одного предупреждения, чтобы шатен всё понял. И вновь перед ним встаёт нелёгкий выбор. Дерьмово. Однако непонятно до сих пор одно… Зачем мафии понадобились Маринетт и Адриан?***
Очередной день заканчивался прекраснейшим закатом в оранжевых и голубых красках, вовлекая всех жителей Парижа в любование последними лучами солнца. Слегка прохладный, но освежающий ветерок проносился по улицам оживлённого города, унося за собой газеты из рук местных жителей и играя с волосами приехавших туристов. Утром на балконах и в садах постепенно распускаются цветы, уведомляя жителей о наступившей весне, к вечеру зажигаются многочисленные фонари, а ночью некоторые люди набираются смелости и выходят на улицу, наслаждаясь небольшой свободой. Адриан, наблюдая за жизнью в городе, в котором прожил почти всю свою жизнь, постепенно расслаблялся, вспоминая, каково быть свободным. Никто не кричит «Можно взять автограф?», никто не просит сфотографироваться, он может спокойно гулять по улицам, не боясь, что его кто-то заметит. Смотреть за тем, как люди широко улыбаются, обнимаются, веселятся и просто становятся счастливыми, находясь рядом друг с другом, напоминало ему о том, как важно ценить настоящее. Сидя в машине, парень задумчиво смотрел в одну точку, думая, стоит ли что-то предпринимать. С тех пор, как он уехал к родителям, где пребывала семья Грэм де Ванили в полном составе, спустя час ему пришло сообщение от прислуги, в котором говорилось о том, что Маринетт уехала вместе с Альей. Первая реакция «А не сбежала ли она?», но, подумав, Агрест отбросил эту мысль. Девушка не могла так поступить, понимая, что на ней лежит большая ответственность, ведь подчиниться договору рано или поздно придётся. Как бы ей того не хотелось. И, долго не думая, после законченного вечера дома он отправился в город, на поиски любимой невесты. Долго искать не пришлось, потому что Адриан нашёл её попивающей кофе в одной малоизвестной кофейне. Девушка была в кепи и маске, не позволяющей её узнать, а вот Сезер узнать было не проблема. Некоторое время парень просто наблюдал издалека, находясь за углом какого-то дома, откуда открывался хороший обзор. Он не хотел нарушать их времяпровождение. Адриан ловил каждую эмоцию со стороны Маринетт, медленно разглядывал каждую деталь в её внешности, пытался понять, в каком она сейчас состоянии, и, к его счастью, выглядела брюнетка действительно бодро и хорошо. На душе стало легче, когда он увидел улыбающиеся и пленяющие его душу глаза, наполненные радостью и спокойствием. И этого ему было вполне достаточно, учитывая, сколько боли принёс ей сам Агрест. Нарушать её покой сейчас равносильно тому, что он в очередной раз всё испортит. Немного потерпеть, и позже он сможет поговорить с ней. Но сейчас… Сейчас Адриан не может оторвать от неё глаз, жадно ловя каждый взмах руки. Сутки ему хотелось увидеть её, поговорить, даже коснуться… Больше всего он боялся потерять её, так что, если жизнь решит сломать его, к сожалению, это случится быстрее. Но долгое наблюдение пришлось прекратить, когда девушки решили выйти из кофейни, кажется, прощаясь. Мельком он услышал реплику Мари, желающую вернуться ненадолго в свою мастерскую. И тут Адриан подумал, что да, вот он, шанс! Однако, находясь сейчас около мастерской мадемуазель Дюпен-Чен, парень осознавал, что весь его энтузиазм очень быстро утих. Битый час сидя в машине, белокурый долго раздумывал над тем, как поступить, как завести разговор, что сказать. Было несколько возможных вариантов развития событий, и ни один из них его не устраивал. Поэтому он, понимая, что волнуется как подросток на первом свидании, плюёт на всё и с лёгкой дрожью в теле направляется в здание, прямо к Маринетт. «Будь, что будет». На входе его встретила девушка, работающая в штате у Дюпен-Чен. Агрест правда не знал, какой график работы в мастерской его невесты, поэтому был немного удивлён, заметив здесь нескольких работников. — Добрый вечер, месье Агрест. Вам к мадемуазель Дюпен-Чен? — приятная внешне девушка вежливо начинает с ним разговор, и с последующей репликой Адриан немного медлит, находясь словно в прострации. — Эм, да. Она у себя? — Да, конечно. Предупредить мадемуазель о вашем приезде? — Нет, спасибо, это сюрприз. Адриан чувствует себя максимально неловко, понимая, в каком положении оказался. Ну конечно, весь Париж знает об их помолвке, а люди, увидев здесь жениха их начальницы, конечно, разнесут слухи что-то вроде: «Он даже с работы забирает её! Нет, ну это точно любовь!». От таких мыслей Агрест слабо улыбается, пока идёт к кабинету Мари в сопровождении её сотрудницы. Ни одна из них не стала переходить черту в общении или тем более строить глазки, как это делали все остальные девушки, и это удивило парня. Нет, у него нет раздутого эго, просто факт остаётся фактом. Не будь у него красивой внешности, не было бы и предоставленных возможностей в мир моды, как говорится. А женское внимание идёт бонусом. — Дальше я сам, спасибо, — остановившись около кабинета Дюпен-Чен, белокурый благодарно улыбается, и сотрудница, кивнув, удаляется прочь. Адриан смотрит на дверь и, глубоко вздыхая, легонько стучит, ожидая ответа по ту сторону. Но ничего не было. Поэтому, решив немного побыть плохим, парень тихо заходит в помещение, застав довольно милую и уютную картину: Маринетт мирно спала на многочисленных эскизах, положив голову на сложенные руки на столе. Её верхняя одежда находилась на небольшом кожаном диванчике, находящемся по правую сторону от двери, окно, расположенное за мебелью, было слегка приоткрыто, впуская свежий воздух. Адриан не мог не улыбнуться, глядя на милую и безобидную во сне девушку. Аккуратно прикрыв дверь, Агрест тихими шагами направляется к дивану и старается не издавать ни звука, чтобы не разбудить брюнетку. Поэтому, никуда не торопясь, он решил осмотреться в кабинете, примечая каждую незаметную деталь. По левую сторону от окна находился её большой круглый стол, усыпанный бесчисленными эскизами к предстоящей Неделе моды, чуть дальше, вплотную к стене, был расположен шкаф, по-видимому хранящий в себе большое количество необходимых материалов и тканей, левее от него — ещё один, но уже небольшой книжный шкаф, набитый книгами и модными журналами, а сзади девушки висели настенные часы. Справа от дивана располагалась маленькая тумба, на которой стояла ваза с цветущими и приятно пахнущими цветами. Запах был великолепный. По кабинету были развешаны несколько картин малоизвестного художника, около рабочего стола размещается парочка стульев, и остаётся небольшое пространство, занимаемое манекенами, одетыми в прекрасные платья, которые Маринетт, видимо, ещё недоделала. В целом кабинет девушки показался Адриану достаточно уютным и действительно хорошо обставленным. Помещение было выполнено в светлых тонах, и это было очень даже в её стиле. Парень улыбается собственным мыслям и, сложив руки в замок, переводит взгляд на спящую девушку, укравшую его сердце пять лет назад. Она выглядела такой беззащитной и мирной. В процессе их совместного сожительства целый месяц Адриан ни разу не видел её спящей, и данное открытие теперь казалось ему чрезмерно милым. Так и хотелось укутать её во что-нибудь тёплое, пустить в свои объятия и спрятать от всего мира, разделив это чувство только с ней. И в этот момент, любуясь любимой девушкой, Агрест осознаёт, что влюбился по уши. Даже отношения — если их так можно назвать — с Лилой не давали ему таких эмоций, как Маринетт, мирно посапывающая за своим рабочим столом. Ох, эта девчонка Росси… Адриан был таким глупцом, приведя к ним домой эту наглую мадам. Теперь он понимает, как выглядела та сцена в глазах Дюпен-Чен. Агрест вспоминает о девушке, с которой однажды начал «отношения», плавно перетёкшие в постоянный секс, ради того, чтобы попытаться забыть Маринетт, и мысленно бьёт себя тысячу раз. Так увлёкшись собственными чувствами по отношению к голубоглазой, он совершенно забыл о Лиле, с которой нужно расстаться, пока не поздно. И расстаться правильно, иначе ему может прилететь по репутации, ведь он помолвлен. «Чёрт возьми, вот надо было мне лезть в это дерьмо…» — проносится в мыслях парня, пока он взволнованно продумывал каждую версию расставания с девушкой, давно не интересовавшей его. Хотя, вернее сказать, никогда не нравившейся, кроме хорошего секса, который она без вопросов обеспечивала ему, наслаждаясь тем, что её парень — главная модель Парижа. — Что ты здесь делаешь?.. — тихий и заспанный голос разносится в помещении, практически пугая Адриана, ведь он, не заметив, как задумался, пропустил пробуждение Маринетт. Она, недоумённо глядя на него, начала осматриваться вокруг, взяв в руки смартфон. На часах почти десять часов. — Чёрт, опять засиделась… Адриан боялся лишний раз шелохнуться, вновь наблюдая за девушкой, постепенно отходящей от сна. То, как она потирала глаза, как зевала и прикрывала рот ладонью, пытаясь понять, как она так быстро уснула, заставило сердце парня биться быстрее. Точно влюбился, другого оправдания он дать не может. — Ау-у, я вроде не привидение, чтобы на меня так долго пялиться, — помахав рукой, Маринетт смотрит на Агреста и мысленно отмечает его растерянный вид. Вспомнив о сегодняшнем рассказе Альи, она частично понимает его состояние, но, кажется, дело не только в этом. Он всё ещё не знает, как начать с ней разговор об их фальшивом браке и её родителях. Белокурый не знал, что сказать, потому что все мысли внезапно улетучились, оставляя после себя грёбаную пустоту. Очень вовремя. Тот факт, что Маринетт разговаривала с ним, вела себя спокойно — очень спокойно — и даже намеревалась продолжить с ним диалог, безусловно радовал Агреста. Это значило о том, что не всё потеряно и у него есть шанс на искупление. Однако что-то поменялось в ней. Вчера она видеть его не хотела, а сегодня сидит в одном помещении с ним и пытается поговорить. И ещё… Поменялся её взгляд. Он обязан всё выяснить. — Я ведь могу говорить искренне? — на пробу уточняет парень, вглядываясь в сверкающие голубые глаза напротив, освещаемые небольшим светом фонарей за окном, и получает в ответ лёгкий кивок. — Я хотел поговорить. Адриан неотрывно смотрит в её глаза и чувствует, как его сердце готово выскочить прямо здесь и сейчас. Сейчас он не хочет фальшивить, играть и лицемерить уж тем более. Ему необходимо честно поговорить с девушкой и расставить все точки над «i». После эмоционально тяжёлого дня парень хочет ясности и спокойствия, и этот момент идеальный для решения появившихся проблем. Маринетт некоторое время вглядывается в него, наблюдая, изучая, и будто мысленно что-то решает для себя. — Хорошо, только не здесь, — спокойно отвечает девушка, встав из-за стола и начав собирать вещи. Адриан почувствовал себя немного лучше, получив положительный ответ, потому с небольшим воодушевлением повторил действия брюнетки и помог надеть пальто, так как на улице всё-таки довольно прохладно для весны. Маринетт принимает его помощь, как ни странно, и старается никак не комментировать это, надеясь на его понимание. Собственно, так и происходит. Выходя из кабинета, девушка даёт небольшие указания сотрудницам и направляется к выходу вместе с Адрианом под восхищённые взгляды девушек. К счастью, она этого не замечает, в то время как Агрест незаметно улыбается. — Мы можем куда-нибудь сходить и всё обсудить, — предлагает парень, остановившись с мадемуазель Дюпен-Чен около входа в здание. Маринетт недолго думает и соглашается, позволяя выбрать место Адриану, после чего он ведёт её к машине, не забыв при этом открыть дверь, как полагается настоящему джентльмену. Белокурый не мог не улыбаться, чувствуя небольшой прилив сил, и временами девушка ощущала его настрой, вежливо помалкивая. И, наконец, они тронулись с места. Адриан всё время думал о причинах странного спокойствия Маринетт, ведь он до сих пор прекрасно помнил её первую реакцию, последующие оскорбления в его адрес — что вполне заслуженно, как он считает — и её быстрый побег в комнату. Неужели она смогла так быстро отойти от всего? Парень не верит в это, что-то здесь нечисто. Возможно, Алья действительно волшебница, кто знает. Маринетт не знала, как прокомментировать ситуацию. С одной стороны, ещё утром ей хотелось послать парня далеко и надолго, но с другой — она понимает, что им нужно адекватно поговорить и решить все вопросы. Да и не только это. Дюпен-Чен не знает, что делать с появившимися чувствами. Ни Алья, ни Патрик не знают об этом, и она не хочет рассказывать, понимая, что сама ещё не разобралась во всём. Ей так хотелось держать дистанцию с Адрианом, не подпуская к себе ещё ближе, но каждый раз сердце предательски билось при встрече взглядов, касании рук и разговорах… Маринетт пугалась этих чувств, осознавая, что не желает снова окунаться в них с головой, особенно к тому, кто обманывал и планировал подписание договора пять лет. Кто знает, на что ещё он может быть способен? Ночной Париж — настоящая мечта туристов, фотографирующихся на фоне Эйфелевой башни. Многочисленные фонари усыпали самые оживлённые районы, по улицам гуляли люди, веселясь и наслаждаясь атмосферой. Хотя погода оставляла желать лучшего, награждая жителей лёгким холодом и прохладным ветерком, сама обстановка в городе вдохновляла и заряжала. Маринетт улыбается проходящим компаниям, наблюдает за тем, как молодые парочки смеются и обнимаются, внезапно понимая, что так выглядит счастье. Быть беззаботным, наслаждаться каждым моментом, громко смеяться, проводить время вместе, не нарушая свободу другого, и просто быть счастливым. Постепенно в ней просыпается зависть и чувство сожаления. Она никогда не гуляла так с друзьями, не состояла в длительных отношениях и всю свою жизнь провела под замком. Ей двадцать пять, а вспомнить нечего, кроме бесконечных уроков и огромного текста перед глазами. «Леди должна вести себя подобающе, чтобы её уважали». Столько правил, запретов, а жизнь… Жизнь проходит! Маринетт чувствует, как внутри неё поднимается волна ненависти по отношению к родителям, и вдруг осознаёт для себя одну важную вещь: не важно, что случится, как расставит всё жизнь, она больше никогда не вернётся в родной дом и к людям, продавшим её за жалкие бумажки. Для неё этих людей больше нет. Пребывая в своих мыслях, она не заметила, как Адриан остановился около башни Монпарнас, выходя из машины. Пару секунд она не понимала, что происходит, пока до неё не дошло, когда Агрест открыл дверь и подал ей руку. — Скажи мне, что мы направляемся не в ресторан «Ciel de Paris», — молится девушка, принимая его руку, пока Адриан хитро улыбается и закрывает дверь машины. — Господи, Агрест, ты меня убиваешь… — Я рад, что тебе понравилось место, — довольно улыбается парень, дожидаясь, пока Маринетт смирится с его выбором. Она бросает на него строгий взгляд, тяжело вздыхая, в то время как Адриан невинно пожимает плечами, мило улыбаясь. — Пойдём. Не решившись подать руку, парень зовёт Дюпен-Чен за собой, ведя себя как истинный джентльмен. Достаточно того, что она согласилась на ужин с ним, хотя и с целью поговорить. Адриан хотел сделать этот вечер особенным, и ночной Париж мог помочь ему в этом, а хороший ужин — закрепит дело. Поэтому он не стал терять шанс. Маринетт не знала, что сказать, понимая, что белокурый немного тянет время. Но на самом деле она проголодалась, так что отказываться от щедрого жеста не станет. В конце концов, это просто ужин, где они обсудят будущее. Так ведь? Вплоть до нужного этажа на лифте пара молчала, лишь изредка переглядываясь. Каждый думал о своём, размышляя о пройденном дне. Маринетт молчала, не решаясь начать разговор, потому что так или иначе свелось бы к одному — к соболезнованиям и её небольшом сожалении. Иногда в мыслях проносились картинки её тирады в доме Агрестов, и ей становилось немного стыдно. Уже тогда семья Грэм де Ванили и семья Агрест всё знали и так упорно создавали вид, что ничего не случилось, когда всё внутри девушки просто умирало от чувства обиды. Плохо было не только ей. Своей правдой она только усугубила ситуацию, нагрузив своими проблемами всех присутствующих, хотя и не знала случившегося. В какой-то момент ей хотелось перемотать плёнку и сделать так, чтобы этого момента не было. А Адриан… Он всё время хранил всё в себе, не делясь ничем личным, и отчасти Маринетт понимала его. Они друг другу никто, чтобы делиться чувствами и проблемами, но Дюпен-Чен помнит обеспокоенные глаза мадам Агрест на вечере их помолвки, помнит, как она просила приглядеть за её сыном. Означало ли это то, что Адриан проживает внутри себя не только потерю в семье, но и острое чувство вины, преследовавшее его с ужина у родителей? Скорее всего, да, так и было. По крайней мере, она предполагает. Взрослый Адриан Агрест отличался от того, которого девушка помнила, и было сложно понять, о чём он думает и что хранит в душе, пока на его лице выступала лёгкая улыбка. Казалось, именно сейчас для Мари начала открываться истина после их недавнего разговора, в процессе которого она узнала правду. Неужели он столько лет не забывал её и действительно ждал?.. Более того, как Адриан признался тогда, он скучал. Постепенно щёки девушки стали пунцовыми, когда она вспомнила его слова. Чёрт возьми, только не сейчас, когда парень стоит рядом и помогает снять пальто, отдавая его персоналу ресторана. Когда они заняли столик, откуда открывался великолепный вид на мерцающий ночной город и Эйфелеву башню, Маринетт не смогла не засмотреться. Всё казалось таким красивым, бесподобно волшебным и настоящим. Она редко позволяла себе подобное времяпровождение, и получается очень зря… Слов не находилось, чтобы описать эту красоту. И Адриан заметил мгновенно появившийся восторг и восхищение в голубых глазах, успев запечатлеть в своей памяти. Теперь слова девушки о том, что её запирали дома, не казались ему выдумкой или преувеличением. Неужели родные родители могли так обходиться с собственным ребёнком? Отвлекая девушку от разглядывания видов, Адриан подозвал официанта, и они быстро сделали заказ. Теперь у них есть небольшое время ожидания заказов, которого им должно хватить на то, чтобы обговорить все вопросы. Оставшись наедине, Агрест не знал, как начать разговор. Он сохранял с Маринетт долгий зрительный контакт, явно осознавая, что она ждёт от него вопросов. И это тяжело. Правда тяжело. Девушка не пыталась избежать его взгляда, выдерживая лёгкое напряжение в воздухе с достоинством. И всё же… В данный момент изумрудные глаза не были такими яркими и озорными, как в их первую встречу спустя много лет. — Думаю, пока у нас есть время, можно поговорить. — Ты ведь хотел, — пожимая плечами, комментирует мадемуазель Дюпен-Чен, чувствуя себя в самом деле неловко. Примерно она понимала, как ощущает себя сам парень, однако с чего-то начать нужно. — Что ты решила касаемо нашего договора? — спрашивает Адриан, внимательно следя за сменой эмоций на лице брюнетки. Это один из главных вопросов, который очень сильно интересовал его, ведь пару дней назад Маринетт рьяно отказывалась выполнять условия. Хотя, может, не только поэтому ему интересно. Сможет ли она прожить с ним три года бок о бок, не желая их скорейшего развода? Девушка, поджав нижнюю губу, некоторое время задумчиво всматривалась в напряжённое выражение лица напротив, мысленно окончательно расставляя всё на свои места. Рискнуть всё же стоит. — Несмотря на всё что произошло, — глубоко вздыхая, начинает Маринетт, — я согласна довести дело до конца. Иначе говоря, браку быть. Адриан на мгновение застывает, пристально разглядывая голубоглазую, и не может поверить в то, что она так просто согласилась. Так легко? Никаких ссор? Никаких «Я не буду участвовать в этом, придурок»? Это что-то новенькое. Но, если говорить честно, парень искренне рад, потому что у него появился шанс всё исправить. Вернее, помочь Маринетт и вернуть ей всё то, что она потеряла, будучи подростком. Возможно, у него получится искупить вину перед ней… — Можно откровенный вопрос? — в ответ блондин получает положительный кивок. — Почему ты согласилась? Основная причина ясна — соблюдение договора, условия которого никто из нас нарушать не может. Но… всё же почему? Маринетт не знала, что ему ответить, потому что он попал в самое яблочко. Это та часть вопроса, о которой ей не особо хочется говорить, однако же… Наблюдая за глазами Адриана, в которых читалась вся его душа, девушка хотела сказать правду. — У меня есть небольшое условие. — Какое же? — заинтересованно спрашивает парень, боясь упустить хоть одну деталь их разговора. Он был так напряжён, что ни разу не обернулся на проходящих и сидящих людей, ни разу не посмотрел на открывшийся вид из ресторана. Адриан был полностью увлечён происходящим между ними, и отвлекаться на что-либо другое не было даже смысла. В его поле зрения только она и её желания. — Я хочу начать этот этап без вранья, — начала Дюпен-Чен, слегка наклонившись вперёд к парню и глядя прямо в глаза. — Если ты хочешь от меня честности и искренности, покажи пример, и я последую ему. Адриан заворожённо смотрел в ответ и чувствовал, как сердце предательски отбивает бешеный ритм. Грёбаное влюблённое сердце! Он понимал смысл слов, который девушка пыталась донести до него, и понимал, что это его возможность показать ей, что на этот раз всё будет по-другому. Глядя в её уверенные и сияющие голубые глаза, в которых крылось столько боли, Адриан хотел лишь одного — всё исправить. Он осознавал, что больше боли Маринетт не вынесет от него, и этой минуты хватило, чтобы он принял одно из самых важных решений в своей жизни. — Я обещаю тебе, что от меня ты больше не услышишь ни одной лжи, чего бы это не касалось. Клянусь. Серьёзность, с которой парень говорил это, вселила в Маринетт надежду и веру в то, что некоторые вещи изменятся для них после этого вечера. Она внимательно вглядывалась в его глаза, подмечала любые детали во внешнем виде, прислушивалась к интуиции, пытаясь понять, стоит ли в очередной раз доверять ему. Один раз она это уже сделала — было больно. Сделать ещё раз? Страшно. Очень страшно. Но если между ними не будет хотя бы малейшего доверия, то как они в дальнейшем смогут сотрудничать? Поэтому девушка с тяжёлым сердцем решила снова рискнуть, немного открывшись Агресту. — Отвечая на твой вопрос… Я согласилась только из-за своего будущего, — постепенно тон девушки начал снижаться. Адриан не желает перебивать и покорно слушает дальше. — Выходя за тебя замуж, я смогу освободиться от обязанностей своей семьи и жить спокойной жизнью. Но перед этим ты поможешь мне проучить родителей. Парень видел в её глазах ненависть к этим людям и понимал, насколько ей тяжело давались все воспоминания. Ему страшно представить, на что способны месье и мадам Дюпен-Чен, раз собственная дочь мечтала сбежать из родного дома. И, как ему кажется, Маринетт явно не поделится этим — он понимает. Однако всё, что Адриан может сделать для неё в данной ситуации, это помочь и поддержать. И он сделает это. Решившись на нечто большее, Адриан аккуратно накрывает ладонь девушки своей, вызывая её слегка удивлённый взгляд. — Я не подведу тебя. Обещаю. Бархатный тон, фраза, которая предназначалась только ей, и его безумно искренние сверкающие глаза в полутьме заставили поверить её в его честность. Маринетт никогда не видела, чтобы он на неё так смотрел. От этого сердце пропускает удар и едва не уходит в пятки, когда глаза напротив излучают тепло и нежность, от которой хочется таять. Девушка слегка краснеет, когда осознаёт прикосновение Адриана, и земля практически уходит из-под ног. Сие явление делает её ещё более очаровательной в глазах парня, из-за чего он засматривается дольше обычного, смущая Мари. Ему кажется, или парень превращается в сопливого влюблённого из мелодрам?.. — Маринетт, наши взаимоотношения начались с не очень хорошей ноты, но я очень хочу исправить всё, потому что, — Адриан делает глубокий вдох, — ты мне небезразлична. Дюпен-Чен хочет что-нибудь сказать, ответить, но её сердце, кажется, сейчас просто выпрыгнет из груди. Нахлынувшие из ниоткуда чувства вновь озадачили её. Почему ей так хочется верить ему, несмотря на обман длиною в пять лет? Почему, чёрт возьми? — Я уже говорил это, скажу снова и буду продолжать говорить до тех пор, пока ты не поверишь в это, — решительность в глазах парня окончательно добила Маринетт, заставив замолкнуть и молча внимать всем его словам. — Я виноват перед тобой, прости… — Нет, погоди… — словно проснувшись от длительного сна, Маринетт взволнованно поджимает губы и резко прерывает Адриана, вводя его в ступор. Перед последующей фразой следует её тяжёлый вздох. — Я не уверена, что смогу полностью доверять тебе, как ты хочешь, — это отзывается болью в сердце Агреста, но вполне заслуженно. — Не знаю, была ли это судьба или ещё что-то, но если бы твоя семья не предложила этот фальшивый брак, не могу представить, что бы со мной стало. — Ты о чём? — Мои родители готовы на всё ради финансов, и я очень сильно сомневаюсь, что они стали бы смотреть на качества моего будущего мужа, — закатив глаза, девушка тяжело вздыхает и ощущает отголосок злости на некогда родных людей. — В этом случае мне немного повезло, потому что твою семью я знаю давно, и мы с тобой можем договориться и терпеть друг друга всё оставшееся время. — Терпеть, значит? — приглушённо и безобидно смеётся Адриан, до сих пор не отпуская её ладонь. Маринетт улыбается, понимая, что данная фраза явно не про них. Точно не про них. Если бы они терпели друг друга, вряд ли бы между ними появились чувства, которые девушка не желает признавать. — Ну, хорошо, мадемуазель Дюпен-Чен, я это запомню. — Ты же знаешь, о чём я говорю, не отнекивайся, — хихикает брюнетка, окончательно расслабляясь в компании Агреста. — Возможно, мой будущий мог быть намного хуже нынешнего жениха, кто знает. — Я понял, о чём ты говоришь, но всё же это не снимает с меня ответственности за содеянное, — тяжело вздыхая, Адриан опускает взгляд вниз, осознавая свою главную ошибку за всю жизнь. — Возможно, если бы я просто подошёл к тебе, ничего этого не было бы. Всё могло быть по-другому. — Возможно. Маринетт не сводит изучающего взгляда с парня, всё ещё ощущая тепло его руки, и внезапно приходит к осознанию, что вся ситуация едва ли не насмешка судьбы. Они всё своё детство провели бок о бок, а спустя пятнадцать лет встретились, но уже в новых ролях и с новыми обязанностями. Адриан чувствует вину, и это его наказание, однако у него есть шанс, которым он обязан воспользоваться. Несмотря на его обман, у девушки есть возможность раз и навсегда избавиться от связывающих нитей с её семьёй, и она с удовольствием примет его помощь. Даже если снова придётся преодолеть страх и нежелание делиться с кем-либо подробностями своей жизни. Им необходимо взаимное полное доверие, но получится ли это, покажет только время и поступки. В одном она уверена точно — после сегодняшнего дня всё поменяется, и теперь Маринетт готова бороться за то, что любит всей душой. Даже если придётся столкнуться с самым главным испытанием в её жизни, она не отступит.