29 декабря 2100 года
Огни бульвара Санта—Моника в этот вечер ярко освещали одну из главных развлекательных артерий города, по которой к центру Лос—Анджелеса стекались потоки машин и одноместных магнитопланов. Празднование уходящего года обещало стать в этот раз особенно пышным и торжественным — в историю уходило целое столетие, ознаменовавшееся техническим прогрессом и покорением ближнего космоса. На главной площади города поставили огромную, в несколько десятков метров высотой ёлку, переливающуюся неоновыми огнями и невесомой мишурой, и мини-дроны, пролетая над ней, создавали видимость падающего снега. Часы медленно отбивали время, остававшееся до начала нового века. На этом празднике жизни не нашлось места Натану Фостеру, который неделей ранее срочно эмигрировал в Китай. Он вылетел в грузовом отделе какого-то сверхтяжелого транспортника, направляющегося в Поднебесную для закупки дешёвого сырья и поднявшую на борту около двухсот тонн груза для обмена с китайскими властями. Избалованный и изнеженный Натан чуть с ума не сошёл за двенадцать часов полёта, сидя в холодной, непроветриваемой грузовой кабине, которую к тому же страшно трясло. Его несколько раз вырвало на какие-то запакованные тюки, обкленные плотной лентой, и чудный аромат сопровождал старшего брата Радислава всю дорогу до пункта назначения. Натан даже думать не хотел, что находилось в испорченных им вещах; оставшийся путь он просто лежал, свернувшись эмбрионом на полу, и молился только о том, чтобы все это побыстрее закончилось. Там, в Китае, он должен был начать новую жизнь с чистого листа, однако торжественный момент прощания с прошлым был безнадёжно испорчен. Фостер-старший матерился и обещал себе никогда больше не входить на борт любого воздушного судна; он проклинал тот момент, когда познакомился со своим братом и узнал о существовании Яна. Наравне с дикой тоской по своему возлюбленному и ненависти к младшему брату, Натан испытывал нечто вроде сожаления о потерянных днях на бывшей родине, которая встретила его тюремной камерой. Он был бы счастлив, любим, богат, если бы только в один прекрасный день не согласился на предложение матери отомстить своему сиблингу и завладеть сердцем его любовника. Сейчас, лёжа на холодном железном настиле, Натан как никогда понимал фразу о том, что благими намерениями вымощена дорога в ад. В двадцать пять лет его ждало светлое будущее командора, высокая зарплата и тёплое место под задницей. По факту же он летел в заблеванной кабине воздушного грузовика и строил планы по вынашиванию мести Радиславу. Жизнь несправедлива. Предпраздничное веселье не затронуло ещё одного непосредственного участника недавних событий. Накануне сочельника Филатова пригласили в какой-то крупный бойцовский клуб для проведения показательного поединка с одним из его лидеров. Им, к обоюдному удивлению, оказался хороший знакомый Радислава Джес Рэмси, какое-то время выступавший вместе с ним в сборной. Рад усиленно тренировался последний месяц после расставания с Яном, стремясь хотя бы так заглушить ноющую боль в сердце, поэтому к этой встрече подошёл в прекрасной физической форме. Они провели неплохой показательный бой на радость фанатам, после которого решено было присудить победу дружбе, но Джес начал настаивать на продолжении поединка. Рад несколько раз сделал предупреждение своему вымотанному сопернику, который под конец схватки начал применять грязные приёмы, а потом, разозлившись на подлую игру Джеса, ударил его ребром ладони по глазам. Джес тогда временно выбыл из строя, а Радислав вышел из этого неприглядного боя победителем, однако все впечатление было безнадёжно испорчено. Соперник обвинил его во всех смертных грехах, в нечестной игре и запрещённых приёмах, и послал Рада из своего клуба далеко и надолго. Вспыливший Филатов не остался в долгу, и доказательство своей невиновности тоже выложил не в самых красивых выражениях. По итогу тех дней, прошедших с момента возвращения на планету, Радислав разошёлся со своим любимым, вышвырнул старшего брата из страны и поругался с одним из хороших друзей. Продуктивно. Перед самым Рождеством он зашёл в один из многочисленных уютных ресторанов, выстроившихся в ряд вдоль бульвара Санта—Моника. Приглушенный свет мягко лился из окон на мостовую, как бы приглашая уставшего после двухчасового шатания по городу Радислава посетить это заведение. После промозглой сырости снаружи тепло ресторана стало для него уютным и домашним, напомнив дни его детства, когда они с лучшим другом, набегавшись, усталые и замёрзшие, возвращались ночью в свой крохотный блок. Девушка за прилавком показалась ему смутно знакомой. —Дина Андерсен? —уточнил Радислав, пристально вглядевшись в её лицо. Та подняла на него взгляд, помрачнела и кивнула. «Охрененная у меня репутация», — иронично подумал Рад, подходя к стойке бармена. «Даже она меня терпеть не может». —Чем могу быть обязана? —холодно спросила та. —Американо, —попросил Филатов, оплачивая свой заказ касанием часов на руке. Дина так же молча достала чашку и на скорую руку приготовила ему вкусный горячий напиток, который прекрасно согревал с улицы. —Спасибо. Некоторое время они сидели в тишине, каждый думая о своём. С этой девушкой их не связывало абсолютно ничего; несколько лет назад у Радислава были тёрки с её младшим братом, которые впоследствии утряслись, однако неприятный осадок остался. Сейчас Рад вполне себе хорошо общался с тем парнем, но Дина, видимо, так и не простила ему их короткой напряжённой вражды. —Не ожидал тебя здесь увидеть, —наконец произнес Рад, грея руки о тёплую чашку. —Я тоже, —с некоторым неудовольствием отозвалась Дина. —Это твоё хобби? —высказал очевидное Филатов. Его собеседница происходила из очень богатой семьи. —Да, — признала та. —Рик тоже этим увлекается. Радислав обаятельно улыбнулся. —Он говорил мне. Дина делала вид, что очень увлечена перекладыванием кофейных чашек. Филатов рассматривал праздничные украшения ресторана, думая о том, что этот Новый год обещает быть ещё более грандиозным и торжественный, чем все предыдущие. —Я слышала, вы расстались с Яном, —негромко произнесла Дина, расставляя стаканы и рюмки по местам. Радислав перевёл на неё взгляд. —Давно. Полгода назад. Старшая сестра Рика не знала о его спасательной операции на Венеру. По крайней мере, не должна была знать. Как и все остальные. —И что ты чувствуешь? —неожиданно для Рада спросила она, поднимая на него взгляд. В точности такой же, как у её младшего брата. —Он же погиб на Венере, верно? Филатов усмехнулся. Дина явно умела выбрать тему для разговора. —Да. Мне жаль. Андерсен-старшая с недоверием кинула него взгляд. —Просто жаль? Радислав улыбнулся. —Скучаю. Это было абсолютной правдой. Даже учитывая тот факт, что Ян вместе со своими людьми, которых так бездарно кинуло правительство, находился сейчас не на Венере, а на Земле. Лишнего Дине знать не следовало. —Ты слишком спокойно об этом говоришь. По тебе не скажешь, что ты потерял близкого человека. Рад попытался сделать отсутствующую мину. —Мы же расстались. Нас больше ничего не связывало. Дина изобразила понимание. —Мне было обидно за него. Рик боготворил Яна, —девушка забрала его пустую чашку и знаком предложила новую. Радислав отказался. —Он был для него кумиром, чуть ли не идолом. Так убивался, когда узнал, что они застряли. —В последнее время они редко общались, —вставил он. Вот будет номер, если Дина по изменившемуся настроению довольного младшего брата поймёт, что Ян нигде ни разу не погиб. Пусть лучше думает, что они прекратили общение. —Они были хорошими друзьями, —задумчиво произнесла его собеседница, вытирая мокрые чашки. —Мне действительно грустно за Яна. Филатов опустил взгляд. —И мне тоже. На минуту в холле повисла тишина. Слышно было, как тикают стрелки старомодных часов, оформленных в стиле 19-го столетия. —Так ты уверен в том, что он погиб, —ещё раз зачем-то повторила Дина, убирая наконец чистые стаканы и принимаясь за перебор тарелок. В её голосе не было ни капли сожаления или сочувствия. —Ну да, —с иронией отозвался Филатов. —Их корабль взорвался. За окном красиво падали редкие снежинки. Тоска по Яну грызла сердце, отдаваясь в груди ноющей тупой болью, которая теперь всегда была вместе с ним. —Окей, —протянула Дина, не отрываясь от своего занятия. —Несмотря на наши плохие отношения, я верю в твою компетентность в таких вопросах. Именно поэтому я бы хотела узнать у тебя, Демиан, —в её интонациях звучали самые обыкновенные дружелюбные нотки, сквозь которые, впрочем, проскальзывало что-то не то, — объясни мне пожалуйста, каким образом его тело оказалось сегодня утром в моей цветочной клумбе? —Дина со звоном кинула нож на прилавок и подняла на Радислава тяжёлый взгляд. —Мне кажется, что ты сейчас чего-то не договариваешь. Вопрос повис в воздухе.***
Ах, эти белые розы, Жёлтые тюльпаны… Очнувшись, Ян долго не мог понять, где находится. Сверху на него падал снег, а снизу спину неприятно холодила влажная земля. Никаких белых роз и жёлтых тюльпанов поблизости не наблюдалось и в помине, и Ян искренне не понимал, какого хрена он поперся в этот сад за цветами посреди ночи. Из недавнего прошлого он не помнил абсолютно ничего, кроме, пожалуй, того факта, что за эти несколько дней он оторвался больше, чем за всю свою жизнь. Догонялки с полицией, игры наперегонки в дорогих спорткарах, девушки в клубах, жестокие драки хрен пойми с кем и отвязные групповухи закончились чудным пробуждением в чужом дворе посреди густого палисадника. Ян помнил, что стонала ему одна из тех девушек, вместе с которыми он за каким-то хером залез в чужой сад: «Лекс, ты потрясающе смотришься, зая, ты такой эротичный. Выеби меня прямо здесь, прошу...». Под своим именем его из этой тусовки не знал никто; он изменил свою внешность до неузнаваемости, оставив нетронутыми только глаза. «Что бы сказал Демиан, если б увидел меня сейчас», — с усмешкой подумал он, видя, как к нему неумолимо приближается разъяренная хозяйка дома. «Ржал бы до конца жизни». Через полчаса, разрулив вопросы с Диной и кратко обрисовав ситуацию (к счастью, старшая сестра его друга оказалась на редкость понимающим человеком), Ян вернулся в свою квартиру Лайт—Сектора и сразу же открыл окно на полную, не боясь того, что его могут увидеть. Морозный ветер дул в лицо и обжигал щеки, выметая из комнаты всю пыль, которая накопилась здесь за время его отсутствия. Ян постоял у окна минут десять, закрыв глаза и вдыхая свежий утренний воздух, а потом скинул с себя верхнюю одежду и, и не обращая внимания на температуру, устроился за столом. Дорогой ноутбук включился мгновенно. Ян отключил геоданные и запустил одну из многочисленных видеопрограмм. Не глядя нашёл в строке адресатов знакомый до боли номер и кликнул на иконку с фотографией любимого человека, показывавшую статус оффлайн. Радислав заходил восемь часов назад. Ян включил камеру, отредактировал угол наклона и запустил видео. Загорелся красный индикатор. Запись пошла. —Привет, Дем.***
Через двенадцать часов после того, как короткое видео было прислано ему на почту, Радислав, договорившись с Диной насчёт абсолютного молчания, прилетел домой и заметил уведомление личного помощника о том, что ему пришло сообщение. Он принял горячий душ —это было особенно приятно после холода декабрьского Лос—Анджелеса, —заварил кофе, заказал себе ужин и, удобно устроившись в одеяле, открыл входящие. Дыхание перехватило с первых же секунд записи. —Привет, Дем. Его любовник и бывший лучший друг. В каком-то плане, Радислав не удивился. Он ждал этого. Их история ещё не была закончена. —Неделю назад я отправил Натана в Китай, —произнёс Ян, безотрывно глядя в камеру. —Можешь не искать его. Здесь он больше не появится. Скажи Леонардо, —мужчине, у которого Рад арендовал корабль в обмен на просьбу убить Натана, —что его смерть подстроил ты. Я дам тебе необходимые материалы. Наше дело закрыто. Хейз взял пульт и включил батареи. Закрыл окно, откинулся в кресле. Радислав обратил внимание на то, как отчётливо выделяются вены на его мышцах. Ян сидел в свободной футболке и спортивных штанах. —Я слышал, вы разосрались с Джесом, —продолжил он, скрещивая руки на груди. —Он не говорил тебе, но причина в том, что его парень слишком много общался с тобой в последнее время. Джес просто начал ревновать. Радислав слегка приподнял одну бровь. Иронично. —Хотел сказать тебе спасибо за то, что устроил моих людей. Это было абсолютной правдой. Филатов обеспечил каждого из них поддельными документами и временным местом жительства. Итан, Эрнест и Даниэль улетели в Бразилию, Лайла с Марией сумели окольными путями вернуться к своим семьям, а Александр Кинг вообще рванул в Австралию. Участь остальных тоже не вызывала вопросов. —Ты прекрасный друг. Радислав с очень красноречивым выражением лица глянул в экран. Вот сука. Он пообещал себе во что бы то ни стало накатить Яну в следующий раз, когда они встретятся. И плевать, что они друг другу никто. Просто чтобы в светлой голове его любовника больше никогда не возникало и мысли о том, что они могут быть друзьями. —Знаешь, Дем, —задумчиво произнёс Ян, глядя куда-то в сторону. —Я был так счастлив в тот день, когда ты прилетел. Меня бесило то, что ты постоянно лезешь в мои дела, но я был очень рад тебя видеть. Не думал, что кому-нибудь могу так обрадоваться, —Филатов удивлённо посмотрел на изображение Хейза. Такие откровения он слышал от него впервые. Обычно их холодный мальчик редко когда проявлял настоящие эмоции. —Сейчас я понимаю, —продолжил Ян задумчиво, —что сами мы бы вряд ли смогли вернуться. В лучшем случае —с потерями. Хочу сказать тебе спасибо за то, что спас наши задницы, —он посмотрел прямо в камеру. Взгляд изменившегося до неузнаваемости Яна, казалось, проникал в самое сердце. —Я вёл себя как свинья, —тихо добавил он. Радислав усмехнулся. Раз пошли такие признания, значит, тот хочет сказать ему что-то реально важное. Рад примерно догадывался, что. —Прости меня за Альфреда, — твёрдо произнёс Ян, не отводя взгляда от камеры. —Я был не прав, —в его глазах на мгновение промелькнуло выражение острой неудовлетворенности и злости. —Это был только мой проеб. Радислав удивлённо приподнял бровь. То признание, которого он ждал почти весь последний год, наконец было озвучено. Ян, может, пошёл на это только из желания сойтись с ним снова, но он нашёл в себе силы хотя бы подтвердить свою ошибку. —Мне нет смысла сейчас оправдываться. Ты все знаешь сам, —Ян облизнул языком ранку на губе. —Насчёт Натана. Ты ошибался, когда говорил, что я его люблю. Я любил тебя через него. Он для меня был идеальным тобой. Дем… —его собеседник глянул прямо ему в глаза усталым и потускневшим взглядом, —я должен был выиграть эту войну. Я, а не ты. Мне было принципиально важно разобраться с Натаном самостоятельно, без твоей помощи. Для тебя это были просто личные разборки, а мне надо было доказать тебе, —глаза Хейза потемнели, —что я все ещё такой, каким был до того, как ты меня… —он отвёл взгляд от экрана. —Я ведь уже проиграл тебе однажды, —хрипло произнёс Ян. —Ты не знаешь, что я тогда чувствовал. Мне хотелось умереть, но ты не давал этого сделать. Я должен был взять реванш… хотя бы так. Радислав скривил губы в насмешливой улыбке. Он узнавал Яна даже здесь. Каждый поступок его любовника имел под собой логическое обоснование. Со стороны тот странный набор действий, осуществленный Хейзом на борту «Кассандры», казался странным, диким и безрассудным, но Раду были вполне понятны его мотивы. Ян стремился спасти Натана, одновременно с этим уведя из-под удара Филатова, и сделать это так, чтобы утереть нос Радиславу. При этом ему необходимо было считаться с возможностью погибнуть на чужом корабле, доверяя ненадежному слову Натана, и угробить Рада, который физически не мог выстрелить, зная, что на истребителе его брата находится Ян. Операция сложная, требующая максимальной концентрации и самоконтроля, без гарантий и вторых шансов. Если бы Натан взял с собой хотя бы несколько хорошо обученных, вооружённых солдат, Яну пришёл бы конец. Если бы Хейз ошибся в характере своего разбалованного доверчивого любовника, военный корабль Радислава мог бы взорваться в семидесяти миллионах километров от дома. В каком-то смысле все трое буквально ходили по грани —Ян балансировал между желанием спасти Натана и стремлением обезвредить его, Рад едва не угробил одним выстрелом своего любимого, а Натан вынужден был довериться на слово своей бывшей любви. В итоге один из них победил полностью, второй —остался только с половинным выигрышем, а третий улетел в Китай, спасая свою задницу от властей. Игра с отрицательной суммой, русская рулетка, ставки один к пяти тысячам. Ян сыграл в эту лотерею. И выиграл. —Ты уже в курсе, —продолжил он, и в его взгляде Рад уловил какой-то далёкий отголосок нежности, —я сох по тебе с начала 98—го. Не думал, что втюрюсь в лучшего друга, —Ян усмехнулся. —Ты сам знаешь, я несколько раз мог тебя грохнуть… или вскрыть себе вены. Сначала мне очень хотелось это сделать, –признался Хейз. —Потом понял, что нет смысла. Я сам охреневал с того, что мы встречаемся. Иногда хотелось порвать это все и забыть. Жениться на Лауре или на Аньке. Улететь в другую страну, чтобы ты не смог меня найти, — Ян слабо улыбнулся. — Заметь, я ни разу этого не сделал. Хотя ты иногда вымораживал так, что убить тебя хотелось. Радислав фыркнул. Ну ещё бы. —Наша история так глупо закончилась, —с горечью произнёс Хейз. — Мы даже после гонки за титул смогли помириться. И разошлись из-за такой херни. Филатов саркастично поджал губы. Если для Яна турне на другой конец системы было всего лишь херней, он не знал, чем ещё тогда можно пронять его невпечатлительного любовника. —Прости за то, что называл тебя извращенцем, когда ты ко мне лез, –Ян нехарактерно для себя замедил речь. —По факту, я тоже извращенец, — с тоской добавил он. —Потому что до сих пор сохну по тебе как девчонка. Ты охуенный, Дем… —на лице Хейза наконец-то проявились хоть какие-то эмоции. —Нат не смог бы заменить мне тебя. Ты же орал, что знаешь меня лучше, чем я сам. Так какого хрена ты не видел, что я в тебя так втрескался? Мне даже Рик говорил, что я веду себя как-то странно, —голос Яна стал жёстче и громче, —а ты считал Натана моим парнем. Уверен, что ты сейчас сказал бы, —Хейз попытался изобразить улыбку. Получилось плохо. —И повторяю снова — ты не прав. Я настолько ебанутый, что иногда представляю наши разговоры, как ты споришь и ржёшь надо мной. Слушаю твои любимые песни, говорю тебе свое мнение, рассказываю последние новости, —Ян все-таки сорвался. —Когда я в детстве думал о том, что ты можешь умереть, то обещал себе не забывать о тебе и все время болтать с тобой мысленно. Так же я делаю сейчас. Филатов облизнул пересохшие губы. —У меня остались твои духи, — продолжил Ян, глядя в камеру. — Ты все-таки пользовался теми, которые я подарил. А сам орал, что они пахнут дерьмом, — Радислав улыбнулся. —Я же говорил тебе, что у меня лучше вкус. Ты забыл в моей квартире половину своих вещей. Спасибо, —улыбка Рада стала ещё ярче. —Хрен я их тебе теперь отдам. Привычка отбирать друг у друга шмотки стала для них своеобразной традицией. —Твой старый ноутбук тоже остался у меня. Два гигабайта порнухи, я впечатлен, –Ян говорил это с непробиваемой моськой. —И хоть бы одна разнополая. Радислав выпал в аут на этом моменте. —Вот сука, — со смешком прошептал он, разглядывая черты Яна на экране. Врет, сволочь, и даже не краснеет. —А ещё ты спёр мою любимую футболку, —добавил Хейз. —Крыса. —От крысы слышу, —парировал Радислав, зная, что собеседник на экране его не услышит. —Кто бы говорил. —Демиан… — продолжил Ян, резко меня тему. Его голос незаметно изменился. —Ответь на последний вопрос. Филатов увеличил звук. —Недавно мне пришло приглашение из Сомали, — Хейз прикусил нижнюю губу. —Мой друг предлагал мне участвовать в разборках на стороне местного лидера. Возможно, самому занять его место. Я должен принять решение сегодня вечером. И если ты сейчас откажешь, —щеки Яна стали бледнее обычного, — завтра меня здесь не будет. Уеду в другой регион, как и мечтал. Я больше не встану у тебя на пути и не буду мешать тебе в твоих делах. Мне двадцать три, —Хейз поправил камеру, — самое время, чтобы начать все сначала. Тебе достаточно сказать нет. Ян сделал вдох. —Дем, ты дашь мне второй шанс? Филатов прикрыл глаза. Он знал, что в конце услышит именно это. В конце концов, Сомали — не самое худшее решение для Яна. Скорее, наоборот. Там он сможет раскрыть себя полностью. —Жду твоего ответа, — произнёс напоследок Хейз, кусая опухшую от таких издевательств нижнюю губу. —Я люблю тебя, Демиан, —дрогнувшим голосом добавил он, все-таки не сдержавшись. Ян протянул руку и выключил камеру. Запись оборвалась. Радислав выключил планшет. Кинул его на диван, отставил в сторону пустую чашку. Встал с дивана, чтобы устроиться на любимом подоконнике и встретить традиционно закат с кофе и шоколадом. Солнце медленно садилось за горизонт, провожая 29 декабря 2100 года и приближая момент перехода в новое столетие. Снег за окном прилипал к стеклу и образовывал странные узоры, которые потом медленно стекали вниз. Внизу, на пересечении Бойл—авеню и Роджерс—стрит, ключом била жизнь, проезжали машины, пролетали низкополосные магнитопланы и шумела толпа людей, тусящих в одном из самых фешенебельных районов города. Здесь же, на высоте сорокового этажа, было тихо. Ян улетал в Сомали с рассветом. В 2101 году ему должно было исполниться двадцать четыре года. Им обоим. В одну весну. «Я всего дважды пропускал дни его рождения», —подумал про себя Радислав. «В восемнадцать и девятнадцать лет. Когда мы поссорились». Он достал смартфон и набрал номер Хейза. С окна его квартиры было отчётливо видно, как взлетел и взял курс огромный двухэтажный лайнер на Тайвань с опознавательными знаками на борту. Пока шёл гудок, Радислав проследил, как многотонная машина заложила вираж и выровняла свой полет, маневрируя в пределах одной полосы. Там, на другом конце провода, его собеседник наконец принял звонок. —Ян, возвращайся.