It was all I wanted for the longest time — to open my eyes and see you there. To stretch out my hand and touch the soft, yielding warmth of your skin. But now I have learned the secret of distance. Now I know being close to you was never about the proximity» — Lang Leav. **
~~*~~
Энн ничего не оставалось, кроме как разлечься на новой непривычной кровати и начать рассматривать трещинки на потолке, составляя из них созвездия. Переполненное эмоциями сердце буквально вдавливало ее в матрас, и Энн упивалась своими ощущениями. Мог ли человек умереть от такого количества счастья? Книга ее мамы о языке цветов лежала у нее на груди, и Энн могла поклясться, что чувствует, как впитываются в кожу сохранившиеся доказательства материнской любви. Быстрые шаги Дианы послышались у двери, но ее дорогая родственная душа не спешила нарушать царившую в комнате тишину. Энн, словно солнце, лучилась счастьем, и Диана замерла на пороге, не сводя с нее глаз. Тогда, с поспешностью чертика, выскакивающего из табакерки, Энн села на кровати и ошеломленно посмотрела на Диану. — Я хочу услышать всю историю целиком, — торопливо и взволнованно объявила она. — Что именно ты ему сказала? Диана вошла в комнату, на ходу любуясь своей аккуратно заправленной кроватью, стоявшей прямо напротив кровати Энн. Сев рядом с ней, Диана смущённо изогнула брови. — Боюсь, я сделала ему настоящий выговор, после того как он сказал моему отцу, что не помолвлен, — начала Диана. Виноватые нотки исчезли из ее голоса, когда она схватила руку Энн и продолжила: — Дорогая, он никогда не получал твоего письма. Ты бы видела лицо Гилберта, когда я упомянула об этом. Рот Энн в изумлении приоткрылся, она начала путаться в словах: — Я… Но я ведь оставила его… Как это вообще возможно — вот так просто не получить письмо посреди белого дня? — она побледнела. И когда заговорила вновь, сожаление звучало в каждом ее слове: — Ох, кому как не мне это знать. Человек, как оказалось, может попросту разорвать письмо, прежде чем прочесть, и выкинуть остатки в окно… — Энн простонала. — Что же там было?! Диана, собрав воедино все ее сбивчивые реплики, взяла со стола ручку Энн и протянула ей. — Знаешь, ты можешь просто узнать это у него. Энн взяла ручку так, словно та была сделана из чистого золота и украшена древнейшими кристаллами. По какой-то причине вид этого предмета всколыхнул в ее мыслях воспоминания — Гилберт с тяжело вздымающейся после бега грудью стоит у ее крыльца. Его глаза полны таким всеобъемлющим обожанием, что, кажется, подойди она ближе — обязательно утонет. Но больше всего на свете ей хочется быть именно рядом с ним. Ошеломляюще сильное чувство снова начало заполнять ее сердце, и Энн сделала глубокий вдох. — Ты боишься того, что он может ответить? — тихо спросила Диана. Отрицательно покачав головой, Энн закусила губу и постаралась в точности вспомнить возникшее в груди чувство, когда Гилберт поцеловал ее. — Нет. Что-то мне подсказывает — все, что он напишет, будет невероятно поэтично. — Ну, обычно Гилберта поэтичным не назовешь. — Напротив, дорогая Диана, когда мужчина раскрывает то, что у него на сердце, это уже само по себе поэтично. Диана схватила одну из подушек Энн и бросила в нее. На секунду Энн испугалась: было бесчувственно с ее стороны говорить о любви, когда Диана только-только закончила свой роман с Джерри. Но затем та усмехнулась и бесцеремонно плюхнулась на кровать. — Все понятно! Ты поцеловала мальчика всего один раз и внезапно стала экспертом? — поддразнила Диана. Мурашки пробежали вниз по спине Энн. Спрятав лицо в ладонях, она приглушила восторженный смех. — Три раза, Диана! Мы поцеловались три раза! — поправила она, прозвучав при этом настолько влюбленной, что Диана не удержалась и рассмеялась. Глядя на нее, Энн не могла дождаться, когда они расскажут обо всем Коулу, и тете Джо, и… — С кем это ты целовалась три раза, Энн?! Смех Энн и Дианы резко оборвался, стоило Джози Пай шагнуть в комнату. Следом появились и остальные девочки, которые теперь, затаив дыхание, ждали ее ответа. Энн сдержала смешок и постаралась не дать эмоциям отразиться на лице. Девочки выглядели так глупо! Глаза Руби были шире, чем Энн могла себе вообразить, а Тилли так крепко сжимала губы, как будто только это могло сдержать рвущиеся наружу вопросы. Энн и Диана снова сели на кровати и выпрямили спины, как настоящие леди. — С Гилбертом, — максимально нейтрально ответила Энн, что было действительно впечатляюще, учитывая, насколько счастлива она была признаться, с кем именно целовалась. Девочки так и раскрыли рты от удивления, а Энн вдруг подумала — что если одной из них все еще нравится Гилберт. Но ее сомнения продлились всего секунду, а в следующее мгновение комната наполнилась торжествующими, восторженными и растерянными воскликами. Девочки накинулись на нее с вопросами, и Энн как могла старалась ответить на каждый из них. — Гилберт Блайт?! Энн, ты никогда не говорила, что он тебе нравится! С каких пор?.. — С начала этого года! Или, может, всегда? Точно, всегда. — А он хорошо целуется? — У меня недостаточно опыта, чтобы судить, но целоваться с ним было совершенно невероятно. — Я думала, он обручен с… — О, я тоже. Но, судя по всему, он закончил их отношения ради своей «безответной любви». — Безответной любви? — вмешалась Диана. — Он и правда думал, что его чувства невзаимны? Энн пожала плечами. — Думаю, все дело в недопонимании. Я до сих пор до конца не знаю, как так вышло. Возникла небольшая пауза, прежде чем Джейн, скрестив руки на груди, спросила: — Ну так и где же он? Разочарование болезненно кольнуло сердце Энн. Этот день был настолько великолепен, что даже ей со своим богатым воображением было сложно поверить в реальность произошедшего. Но ведь таким могло быть целое лето, если бы только Энн не была такой… Такой глупой! В итоге им удалось разделить лишь пару коротких моментов, прежде чем Гилберт умчался в Торонто. Гордость и любовь к нему затмили разочарование, но последнее было достаточно сильным, чтобы Энн опустила взгляд в пол. — Он будет учиться в Университете Торонто. Думаю, мисс Стейси все-таки удалось связаться со своей подругой. Гилберт сказал, что ему необходимо попасть туда уже сегодня. Поездка предстоит долгая, так что он сейчас как раз в пути. Энн не смогла удержаться и улыбнулась. Гилберт выглядел таким милым, когда махал ей на прощанье из кареты. Она догадывалась, он отказался бы от колледжа в ту же секунду, попроси она его остаться. Но, несмотря на то, как чудесно было бы провести день в объятьях, целуя его и проясняя все недопонимания, будущее Гилберта было на первом месте. И теперь, когда Энн стала частью этого будущего, она уже не боялась отпускать его в огромный яркий мир. — Что ж, похоже, вы теперь в настоящих отношениях, — взволнованно проговорила Руби. Энн опустила взгляд на ручку, лежавшую на ее ладони, и снова посмотрела на девочек. Отношения с Гилбертом? Энн хотелось бы этого, даже несмотря на перспективу долгой разлуки. Не говоря уже о том, что он разорвал почти состоявшуюся помолвку ради нее. Все внутри Энн сжалось в тугой узел, когда ее захлестнула новая волна нежности. Гилберт Блайт отказался от девушки, воплощавшей собой идеал, к которому всегда стремилась Энн, отказался от Сорбонны, и все для того, чтобы вновь попробовать добиться ее. — Я… Я думаю, мы действительно в отношениях. Только на расстоянии, — осторожно подытожила Энн. — Я добавлю это к своему списку вопросов. Хочу знать наверняка. — Мы рады за тебя, Энн, — сказала Диана, положив голову на ее плечо. Энн коснулась щекой волос подруги, уложенных в высокую прическу, и вздохнула с облегчением. Дни, подобные этому, были настоящим благословением, когда само Провидение напоминало: на небесах о ней не забыли. Энн взяла Диану за руку, переплетая их пальцы, и поднесла к губам. —~~*~~
Изливать свои чувства на бумагу Энн больше всего любила в тихие вечерние часы, под покровом лунного света. Сев за новый письменный стол, она подумала, что ручка и бумага еще никогда не служили такой важной цели. «Дорогой Гилберт, Я похожа на мою маму. Настолько похожа, что на мгновение я подумала, будто смотрю на собственное отражение. Но над портретом было написано прекрасное имя «Берта», а внизу — еще одно, не менее прекрасное, «Уолтер». И меня переполняет чудесное тепло, когда я произношу эти имена. Что ж, кажется, я упустила важную часть этой истории. Мэттью и Марилла снова навестили меня после твоего отъезда. Они успели побывать у женщины, у которой я жила будучи ребенком, и вернулись с книгой о языке цветов (Готовься получить парочку засушенных цветков в ближайшем будущем, потому что, должна признаться, у меня теперь их целая коллекция!). Эта бесценная книга принадлежала моим родителям, и именно в ней я и нашла портрет мамы, нарисованный моим отцом. Я никогда не перестану удивляться тому, как удалось мне, девчонке со столь жалким прошлым, обрести такую замечательную семью! Я имею в виду не только Мариллу и Мэттью, но и всех родственных душ, которых я повстречала на своем пути (Конечно же, твое имя есть в этом списке и подчеркнуто дважды). Сегодняшний день научил меня быть бесконечно благодарной за любовь, и я потрясена этим откровением до глубины души. Интересно, знакомо ли тебе это чувство. Как ты, должно быть, помнишь, у меня осталась пара вопросов. И в обмен на твои честные ответы, думаю, с моей стороны будет справедливо кое-что объяснить. Вот только я не уверена, откуда мне следует начать. Что тебе уже известно? Хмм… Что ж, пожалуй, я просто начну с самого начала. Гилберт, ты должен понимать, что любовь — очень новое понятие для меня. Я впервые столкнулась с ним, только когда переехала в Зеленые Крыши, и никогда прежде я любви и в глаза не видела. Спасибо Марилле и Мэттью — теперь я знаю, что значит быть частью настоящей семьи, что значит быть любимой. Но впустить тебя в свое сердце было совсем другим делом. Я пыталась разобраться в том, что узнавала из книг, сопоставляла это со своими чувствами, но все было куда сложнее, чем я ожидала. О, это совсем не значит, что чувства давались мне так тяжело. Напротив, любить тебя — так же легко и захватывающе, как любоваться звездами из моего нового окна. Но осознать эти чувства, принять их, позволить себе поверить, что человек вроде тебя может заинтересоваться мной… Вот где возникли трудности. Так продолжалось до тех пор, пока мне не удалось полностью успокоиться. И меня словно молнией ударило: «Я влюблена в Гилберта Блайта!». К слову, я тогда здорово напугала Диану. Прости, что мне потребовалось так много времени, чтобы осознать свои чувства. Какая-то часть меня задается вопросом, как бы все могло сложиться, разберись я во всем раньше. Тем не менее, я чрезвычайно благодарна за то, что ты решил попытаться еще раз и появился у моего крыльца сегодня, такой же великолепный, как и всегда. Скорее всего, тебе жутко любопытно узнать о записке, которую я тебе написала. Если честно, я не могу объяснить, почему ты ее так и не получил. Я оставила ее прямо под кувшином с водой на кухонном столе. Интересно, где эта записка сейчас? К счастью, ее содержание было весьма коротким и во всех смыслах милым. Я вложила новую копию в это письмо, чтобы ты наконец получил то, что тебе предназначалось. У меня осталось еще много вопросов, но, думаю, лучше я сперва узнаю, что ты обо всем этом думаешь (Я все равно не могу отправить это письмо, пока ты не напишешь мне первым и я не узнаю твой адрес). Но есть еще один вопрос, который я задам, потому что, хоть я и уверена на 99%, мне хочется полностью развеять все сомнения: мы теперь в отношениях? Ты наверняка прежде хочешь узнать, что я думаю на этот счет. Так вот, мне бы очень этого хотелось, даже если потребуется ждать четыре года. Или дольше. Говоря откровенно, Гилберт, все, чего я хочу, это ты. О! А сколько стоит билет на поезд от Острова Принца Эдуарда до Торонто? Я бы хотела начать откладывать деньги, чтобы как можно скорее повидаться с тобой. Что ж, любовь моя, думаю, я отняла у тебя уже достаточно времени. Прошу тебя, не забывай, что я все время думаю о тебе и уже скучаю так сильно, что не выразить словами. Навсегда твоя, Энн. (P. S.: Где, во имя всего святого, ты научился так целоваться? Нет, не говори мне, я не хочу знать.)»