Мотылек из стали - 2

Марни любила своего бондмейта. Любила своих бет. Любила свое дело. Считала, что все происходящее вокруг правильно. Точнее, ее в этом убедили. Ева и Адам росли и крепли невероятно быстро, что, как оказалось, свойственно для всех новорожденных искр. Отличающиеся друг от друга всем, начиная от характера и заканчивая интересами, но совершенно верные друг другу друзья и сестры, Марни не желала их разлучать. Одна — чрезвычайно умная и способная к эмпатии, добрейшая и нежная, но совершенно неумелая в ведении боя, а другая — полная ее противоположность. Ева никогда не перечила ни ей самой, как дани, ни Дрифту, соглашаясь со всем, что ей говорят, чего не скажешь о взрывном и упрямом нраве Адама, которой палец в рот не клади — точно весь манипулятор отгрызет. Даже сейчас, наблюдая за тем, как Адам один за другим сшибает кулаком и сервоприводом мишени, используя всю свою ловкость и природную гибкость, как у большинства фем, без капли жалости пинком отправляет на другой край тренировочного полигона мишень в виде металлического чучела. Ее светло-голубые линзы не знали пощады и горели уверенным ярким стабильным светом, холод которых мог остудить чужой пылкий нрав. Выросшая высокой и выносливой в связи с тренировками, Адам не знала, что такое жалость к себе, заставляя и вынуждая работать над собой каждый день, чтобы быть, как ее кумир — Дрифт. Чтобы он гордился ею. Чего не скажешь о Еве, которая была легкомысленна и слишком проста в своей философии, но умная и терпеливая не по годам. Каждый день Марни уделяла ей время для эмпатии, тренируя ее стойкость перед чужими эмоциями. Врожденный дар, возможно, или ее личные старания, но уроки проходили не напрасно. В скором времени даже Оптимус признал ее успехи, когда Ева смогла взять под контроль одного инсектикона. Это успех. Оптимус размышлял не первый цикл и не сам один в одиночку, а время поджимало. И Еву, и Адам готовили для смиренной службы рядом с созданием Мегатрона и Омикрон — Магнетрона. Фемки понимали для чего они были созданы и знали свою цель. Одна из них… — Одна из нас, — говорит Адам, взяв сестру за тонкие фаланги пальцев из светлого металла. — Все равно ты и я всегда будем вместе. Дрифт диву давался — они так заботятся друг о друге. Такого понятия, как институт семьи у трансформеров не было. Не было никогда. Может, они очеловечились, когда жили на Земле, но Марни внедряла свои устои в маленькую ячейку общества. Часть Земли в Кибертрон. Но выбор рано или поздно надо было делать. Оптимус решил. Автоботы приняли решение. — Но почему она? — Удивилась Адам. — Ева не может выжить в Каоне. Ее же там задавят. Позвольте мне лучше. — Ева, как эмпат, лучше подходит для выбора союза, — объясняет Оптимус. — Вы должны были быть готовы к этому. Вас растили ради этого. Это огромная честь, Ева. А ты, Адам, можешь гордиться своей сестрой. Слишком красивая речь. По сути это была торговля будущим Евы ради будущего всего мира в Кибертроне. Она — жертва. Великая жертва для никчемного мира ради Кибертрона. Может, оно и стоило того, но откуда Адаму знать? Она не видела войну, лишь слышала о ней в красивых рассказов ветеранов. Эта встреча была предопределена Богами, никак не иначе. Эта встреча была долгожданной. Томительной. Такой интимной, что в воздухе содрогались все молекулы. Все. Оба фракции. Живые и мертвые были свидетелями знаменательности этого момента. Дрифт хмурится. Навострил антенны, но ничего не слышит. Вертит головой из стороны в сторону, пытаясь хоть что-то понять из коротких кивков и лёгких жестов. Рядом стоящая Омикрон, скрестив манипуляторы перед собой, в нетерпении тарабанила носком сервопривода по полу. Они переживают. Вектор и Оникс стояли поодиночке, скрестив манипуляторы перед собой. Вот он — момент. Ева и Магнетрон познакомились. Ради сегодняшнего момента столькие умерли, что на небе звезд не хватит по каждую искру. Их предназначение ради спасения и создания единого правителя двух фракции на грани свершения. Наследник Мегатрона молчалив, наблюдает за фемкой перед собой. В ней нет ничего неправильного. Она красива, изящна и воспитана. Омикрон не врала на счёт ее внешности. Ева была безупречна. Такая красота… И это создание когда-нибудь будет рядом с ним? Слишком хороша, он бы сказал. Слишком идеальна. Но… вдруг так и должно быть? Даже ее взгляд был… иным. Иным, веющий прохладой и успокаивающий. Чего не скажет о его — холодный, пристальный и требовательный. Актив в Каоне слишком суров даже в мирное время. Его тренировали день и ночь, он подзаряжался с оружием в тисках, готовый защищать себя и свою фракцию. Близнецы Дредвинг и Скайсквейк выбивали из него всю ветреную дурь, день ото дня выковывая нового Мегатронуса, способный повести за собой всех. Неся в себе позывные обоих создателей, Магнетрон с самого первого дня актива был поставлен в известность об этом дне. И вот тот момент настал. — Неловко-то как, — улыбнулась Ева, сияя светло-голубыми, почти белёсыми линзами. — Все смотрят и ждут от нас великих свершений. — … — Ты воин, да? — Желая найти удобную для бота тему, Ева решила самой начать разговор. — Мой создатель… Ты, наверно, уже слышал, что Дрифт тоже солдат… К-как и твой… Магнетрон продолжает молчать. Она осведомлена об их происхождений. Видимо автоботы не скрывают от неё правду о войне. Эта фемка… вторая из близнецов. — Чем ты увлекаешься? Чем можешь быть полезна, когда станешь частью моего актива? У тебя есть близнец, — наконец-то заговорил Магнетрон спокойным и даже холодным тоном, чем удивил фемку напротив. — Говорят, она достаточно умело владеет клинком, будучи ученицей Дрифта. Ты умеешь стрелять из каких-либо огнестрельных орудий? — Н-нет. Я больше эмпат, чем воин. Ты говорил про Адама. Она, действительно, очень талантлива. Некоторые говорят, что даже слишком. Но я… совсем не умею сражаться. «Это плохо», — чуть не вырвалось из вокалайзера, но юный кон сдержался. — Я могу научить тебя. — Я не хочу забирать чужие активы, — тут же отвечает отказом Ева, что не нравится Магнетрону. — Я думаю, что можно многое решить путем переговоров, поняв мысли и чувства друг друга. — «Многое», — повторяет за ее словами каонец и засиял ярче своими алыми линзами. — Но не всё. Жертвы будут. Дезактив неизбежен. Смерть будет следовать за каждым моим шагом. Ты сможешь это вытерпеть? Ева опускает взгляд, не в силах выдержать чужой напор эмоции. Он был слишком горяч и огненно-пылающим. Все его нутро было таким хаотичным, не такой, как она сама. Ева даже сомневалась, сможет ли остудить его пыл своим нравом и эмпатией. Она слишком добра для принятия ее мира. Слишком наивна. — Какое разочарование, — не стал скрывать свои эмоции Магнетрон, подавляя чужую волю еще больше. — И ты — та, кто избрана для меня? Зачем мне в паре фемка, которая не в состоянии понять элементарные правила актива? Ты не сможешь дать мне силы, когда я упаду. Не поднимешь, когда ослабну. Будешь прятаться за моей спиной до скончания своего актива? -… — Так это и есть план автоботов? — Обращается громкий голосом Магнетрон, вставая из-за стола и оповещая всех вокруг, что разговор окончен. — Выслать в каон мямлящую и никчемную трусиху, которая в случае войны не сможет подать мне руку помощи? Громкое обращение в воздух не остается без внимания. Автоботы и десептивны, наблюдающие за ними под открытым небом тут же заостряют антенны еще больше, по чуть-чуть подходя, хотя все знали, что нарушать их тишину нельзя. Омикрон и Оптимус в непонимании смотрели на них с почти ужасом и надеждой, что все образумится, но становилось лишь хуже и хуже. Дрифт собирался ринуться к своей маленькой фемке, но замечает, что серая небольшая тень на роликах с ускорителями почти из-под его манипулятора пулей вылетела вперед. Марни ужаснулась — это Адам. — Лови ее, Дрифт! Она все испортит! — Выкрикивает бывший человек. Адам неслась по ровной выглаженной дороге, трансформировав правый манипулятор под клинок, неистово извергая гнев — как щит, чтобы защитить свою сестру. Магнетрон не удивляется такому поведению, но не оставляет без внимания ее рвение в их сторону. Отразив ее удар клинком своим мечом, Адам и Магнетрон скрестили лезвия, вплотную встав друг к другу. Они были такие разные. Алые линзы и светло-голубые. Один был пламенно горяч, а другой морозно холоден. Энергия, что сочилась с них была устрашающей и разрушительной. Эти двое. Их крайне опасно было оставлять наедине. — Адам, что ты делаешь? — Тихим шепотом ругает Ева. — Оптимус ведь говорил, что… — Плевать, что он говорил! — Рявкнула Адам, неотрывно смотря в алые линзы напротив. — Хватит всего этого балагана. Если быть войне, то пусть будет, но тебя я не отдам в Каон ни кому! Магнетрон слушал ее гневную речь и приятно удивился — близнец был уверенным в себе и в своим словах воином. Похвально, что таковые есть среди автоботов. — Не ты ли училась под руководством рэкеров? — Спрашивает Магнетрон, с лёгкостью сдерживая давление со стороны фемки на свой меч. — Юная разрушительница без задних тормозов, которая смела перечить уважаемому ветерану — Ультрамагнусу. Адам сощурилась. Со всей силы оттолкнув меч магнетрона своим клинком, встает перед Евой, загородив ее собой. Возможно, Адам сочетала в себе все самые худшие стороны своим учителей, но факт оставался фактом — ее упрямый нрав был крепче, чем воля Магнетрона. Даже если сейчас оба вцепятся друг в друга Адам готова была стоять до последнего и сражаться. Подъехавшие автоботы разнимают их, оттянув в сторону Еву и Адам, пока десептиконы собирались вокруг Магнетрона, с недоверием смотря на ботов напротив. Хлипкий мир, который держался на пустом слове сейчас готов был рухнуть. Дредвинг подле своего молодого ученика не предпринимал намерении напасть на фемку, чего не скажешь о Дрифте и Оптимусе, которые пожирали гневным взглядом Адама. — Как я понимаю, уговор потерял свою силу, — больше уж как утверждение говорит Омикрон, вставая перед своим созданием. — Оптимус, как это понимать? Прайму было нечего отвечать. — Омикрон, — обращается к дани Магнетрон и слегка склоняет голову в знак приветствия. — При всем моем уважении к твоему выбору и видения мира и будущего, кандидатура твоя не подходит для сурового актива Каона. Дрифт принимает сие оскорбление на свой счет, в связи с чем делает шаг вперед, загородив своих фем спиной. — Дрифт, стой на месте, — приказывает Оптимус. — Не раздувай без того поднявшийся ворох пепла до огня. Омикрон смотрит на Марни, которая стояла подле своих создании. Взгляды голубых и жёлтых линз встречаются. «Мне так жаль» — читалось в них. — Остудим наши процессоры, — предлагает Прайм. — Война нам ни к чему. Мы все тут ради мира. Магнетрон? — Прайм, — кивает юный бот и складывает меч у себя за массивной спиной. — Омикрон, — обращается к массивной фемке Оптимус и сожалением немного склоняет голову. — Ты вырастила достойго каонца. Конджук-эндура Мегатронуса не могла скрыть улыбки и блеска в желтых линзах. Посмотрев на своего наследника, фемка сообщает десептиконам за спиной на древне-каонском диалекте о возвращении на свою территорию. Все без исключения соглашаются и, трансформировавшись, покидают место переговоров. Оставались лишь Магнетрон и Дредвинг, стоящие у нее за спиной, как верные сателлиты. Когда Омикрон разворачиваясь к автоботам спиной, показывая, что все хорошо и они обязательно обсудят это, Дредвинг и Магнетрон склоняют головы вперед, проявляя уважение к части искры Мегатронуса.

***

То, что происходило в главном зале святая святынь Солус Прайм никаким словом не описать. Оптимус рвет и мечет все, что видел перед собой. Он был зол. В гневе. Не верилось, что то, что было так близко упущено по воле фемки, которой с самого первого цикла актива вбивали важность этого долгожданного момента. Может, он злился на себя, что не углядел и не воспитал должным образом, а может на всех вокруг? Мир был так близком. Близок настолько, что он ощущал его дуновение на фейсе, а потом все сгорело гневным пламенем юной фем. — Ты хоть представляешь, что ты наделала?! — Не в силах сдерживать гнев, прогремел Оптимус. — Ева была избрана спасти мир. Она мост, ради которого полегли сотни миллиардов искр! — Но я… — Довольно! Я не в силах больше прикрывать твой дурной характер. При всем уважений к Марни, к моему первому сателлиту, Адам, я запрещаю тебе встречаться, даже пересекаться с Евой. — Вы не понимаете! Он же ее!.. Оптимус грубым жестом поднял манипулятор, давая знать, что разговор окончен. Стоящая рядом Марни попыталась успокоить своё чадо, обнять и поделить ее боль на двоих, но Адам резко скинула манипулятор фемки и грозным взглядом посмотрела на неё из-под лба. Обиженная. Расстроенная. Еле сдерживая омыватели… — Скажи что-нибудь. Скажи же! — В отчаяний просит Адам, смотря на свою создательницу. — Как ты можешь отдать Еву, которая не может за себя постоять?! — Ты не поймёшь, Солнце мое. Так надо. — Они хотят забрать Еву. Они хотят забрать мою сестру! — Обвиняя Оптимуса, скрипит дентами юная фемка, ища поддержки в линзах своих создателей. — Почему ты ничего не делаешь? Разве наши Искры созданы лишь для обмена? Ради мира? Ради моста между автоботами и десептиконами? — … — Да кому такой мир нужен?! Я не намерена жертвовать Евой! Ты бы пожертвовал Маринетт, будучи ее старший сестрой, а?! — Адам, — грозно обращается Дрифт к своей фемке, испепеляя ее голубыми линзами. — Сбавь обороты. Знай свое место. Вектор и Оникс опасливо переглянулись. Такого поворота не ожидалось. В линий будущего этого не было. Ева — будущее, которая вершит мир и справедливость, но… Кто тогда Адам? Если один из них посланник Прайма, то кто второй? Почему второй близнец так отличается, если расли внутри одной Искры? И почему она так отчаянно пытается все испортить? Марни осторожно тянется к фемка, чтобы утихомирить ее, но истерика Адама была атомной. Гнев равнялся взрыву водородной бомбы. Безграничная ярость туманила юный взор будущего солдата. Она плескалась ядом и кислотой в сторону Прайма, позабыв о его статусе и месте в обществе. Проклинала весь высший состав автоботов, очерняя имя своих создателей. Марни слушала молча с горечью смотря на это… разочарование. Ощутив печаль, Оптимус кладёт манипулятор на плечо своего первого солдата, давая понять, что он… не злится. Что он понимает. Все плохо, но он готов сказать, что всё хорошо. — Вы все лишь прикрываетесь нами! Надо было истребить их всех до самого основания! — Злобно рычала Адам. — Они — чудовища! Десептиконы уничтожили наш мир! Вы не защитили. Но почему-то Ева должна ваш этот чертов мир собрать по осколкам, жертвуя собой?! -… — Может, мне замолчать, как вы все учили и смириться?.. Нет, — скрипит дентами от ярости первая из близнецов. — Да проще перерезать вам всем горловые шланги, чтобы самой потом решать свои судьбы! От услышанного искра стынет внутри. Оптимус видел гнев и злобу, которая всегда была свойственна Адаму, но впервые видит, как она уродует ее, когда та переходит черту. Как он позволил такому случиться? Как? Дрифт на секунду выпавший из этой реальности мотаем шлемом и, в два счета обойдя всех, грубо берет Адама за плечевой сегмент, вынуждая согнуться на колени и упасть ниц. Фемка корчится и сопротивляется, но создатель непреклонно держал ее голову опущенной на пол. Сил вырваться из мертвой хватки собственного создателя было невозможно. Такая сила… Такая власть. Так больно. — Мы поговорим с Омикрон, — наконец-то заговорил Оптимус. — Идём, Марни. Дрифт, — обратился к кону Прайм. — Разберись. Адам скрипела дентами, сжимая коленные суставы своими манипуляторами, ощущая сила, с которой ее держал Дрифт. Он давил на затылок. Давил с такой силой, будто держал особо опасного преступника, а не часть своей Искры. Марни уходит вслед за Праймом, в конце бросая печальный взгляд на мужа с дочерью. Надеялась, что они помирятся. Надеялась, что она поймёт их. Надеялась, что сможет Адам поймет их. Опустив чужой затылок, Дрифт отходит в сторону, позволяя Адаму встать, но та продолжила сидеть, с гневом смотря перед собой. — Я люблю тебя, Адам, но не вынуждай меня направлять на тебя дуло оружия, — просит хриплым голосом Дрифт. — Я отдам всё и пожертвую всем ради мира. И ты — не исключение. Я пожертвую тобой ради мира, если понадобится. Дрифт не видел выражения лица фемки. Она не двинулась. Не шелохнулась. Больше не говоря ни слова, бывший самурай уходит. А Адам… заплакала. «Я пожертвую тобой ради мира» — сказал Дрифт, а хотелось услышать — «Я пожертвую миром ради тебя. Мы рядом и я тебя не брошу.» Но он бросил.

***

Высокая и статная фиолетовая фигура фемки поднимается с кресла капитана, поставив корабль на авиарежим. Развернувшись вокруг своей оси фемка направляется к своей команде, которая порядком подустала от длительной работы. Рэкеры, которыми Эпсилон командовала готовились к выходу и к долгожданному отпуску. И лишь один десантник угрюмо сидел в углу, присосавшись к краю куба со сверхзаряженны энергоном. Многовато он стал пить в последнее время. — Кроссхейрс, ты первый выходишь. Готовься. Мы летим дальше в Кристалл-сити. Зелёный кон не ответил, лишь отсалютовал кубком и снова продолжил пить. Эпсилон на душевные терзания своих солдат внимания не обращала, ей важнее результат. И результат Кроссхейрс дать мог. Не в первый раз работают. Бывшие соратники, как никак. Приходит уведомление о посадке, на что Кроссхейрс поднимается с места пьяным шагом, после чего разбил кубок об пол одним резким движением, привлекая внимание Уйлджека, который хмуро хотел дать понять, что свинячить тут не стоит. Однако Кроссхейрс вылетел из открывшегося шлюза корабля раньше, буквально камнем полетев вниз. Сорвиголова, никак не иначе. Да уж, Кроссхейрс всегда знал, что чтобы почувствовать вкус жизни нужно научиться умирать. Надо ловить смерть и оседлать ее. По другому этот актив уже не жить такому, как он. Как давно он был тут? Кибертон стал ярче, сложнее и активнее. Наверное, он слишком стар для всего этого, ну или он слишком пьян. Каждый день. Возвращаться ему было некуда. Хотелось увидеть ребят и поднять по кубу и вспомнить былое, а может и помять бока друг другу. В зале Солус-Прайм на удивление было тихо. Обычно здесь Бамблби устраивал танцевальный батл. Но никого не было. — Эй! — Кричит громким ревом десантник. — Разве так встречают старого друга после зачистки галактики от всего шлака, а? -… Кроссхейрс застыл, услышав тихий всхлип. По середине главной комнаты, где обычно все собирались для обсуждения все и всех, сидела фемка удивительной грации и тонкости строгания корпуса, обняв себя за сервоприводы и уткнувшись носовым конусом в острые коленные сочленения. Удивительное создание… Такое красивое и утончённое. Он не мог оторвать свой взор от неё. На кого она похожа сказать трудно. Высокая, статная. Взгляд горделивый и упрямый. Заплаканный. Надлинзовые щитки сомкнуты на переносице. Плачет. Плечевые сегменты широкие — результат долгих тренировок. Не подумайте, нет! Не опошляйте! Кроссхейрс в восхищений от красоты и силы. Она не Омикрон, чтобы назвать горой. Не Марни, чтобы назвать изящной. И не Эпсилон, чтобы назвать рэкером. Такая красота и такое изящество… плачет. — Ты кто такой? Чего тебе нужно?! Кроссхейрс от неожиданности моргнул и нахмурился. Эта фемка смотрела прямо на него. Смотрела насквозь. С вызовом. Словно хотела сжечь его одним взглядом. Страшно ли Кроссхейрсу? Пф, нет. Но смешно. — Любуюсь красотой, — усмехнулся мех, развеяв манипуляторы, желая подстроиться под эту атмосферу, но потом кашлянул и прочистил вокалайзер. — Я, наверно, ошибся адресом. Тут раньше был штаб автоботов и… А ты чего нюни распустила? Что, бойфренд продинамил? — Да пошёл ты, старик, — рявкнула Адам и заскрипела дентами. — Вали отсюда да поскорее, пока гайки себе можешь пересчитать. — Иначе что? Кроссхейрс ухмыльнулся, вставая в боевую стойку — сжав кулаки и собран манипуляторы перед собой перпендикулярно. Даёт знать фемке напротив, что бросает вызов. И Адам вызов принимает, налетев на кона с невероятной скоростью и с разворота замахнувшись сервоприводом. Кросс ставит блок предплечьем, закрываясь от удара, позволяя фемке наступать, осторожно отходя назад и следя за гневными взором светло-голубых линз. Но ему все наскучило очень быстро, отчего хватает фемку за шиворот и кидает на пол, сев на спину и придавив своим весом тонкий корпус. — Где-то я тебя видел, — хмыкнул Кроссхейрс. — Ладно, полежи. — Встань! Ты — кретин! Ты хоть знаешь, кто я?! — Вопила от возмущения юная фемка. — Встань!!! — Да-да, — доставая из пояса флягу с энергоном, отпивает солдат. — Полежи потише, ладно? Я ищу свою бывшую команду. Не знаешь Дрифта или Бамблби? Или где они обычно бывают? Адам замолкает, снова почувствовав волну грусти от своей слабости. Сидящий на ее спине Кроссхейрс с подозрением покосился на нее своими лазурными линзами и повел массивным плечом, мол, не его это дело — из-за чего эта фемка плачет. Он и забыл какого это — говорить с кем-то кроме своей команды и интерботов. Надо бы на всякий вирус все же провериться. Не хотелось бы загнуться или сойти с ума от какой-то заразы. — Как тебя зовут, зелень? — Спрашивает от скуки мех. — Я — не зелень, а будущий солдат элитной армии Аякона! — Злобно кричит фемка, не в силах спихнуть со свей спины тяжелый корпус. — Ох ты. Надо же, — мотнул шлемом Кроссхейрс и отсалютовал флягой. — Так выпьем за это. -… — Я — Кроссхейрс, — здоровается десантник и тянет в сторону ее головы свой напиток. — Я за своих. Ты так не нервничай. Мелких я не бью. И если не будешь кидаться с кулаками, будущий элитный воин Аякона, то дам тебе присесть. Фемка не отвечает, но вентилирует системы и кивает. Кросс же усмехнулся и присел рядом, позволяя собеседнику привстать и потянуться, чтобы снять напряжение с каркаса спины. — Мой позывной — Адам. Кроссхейрс нахмурил свои надлинзовые щитки, вспоминая, где слышал что-то подобное. Где-то ведь точно слышал. — Паршивый денек? — Спрашивает десантник, предлагая фемке флягу с энергоном средней крепкости. — Не то слово, — признается Адам, взяв пойло и немного отпив. — Так ты не ненавидишь меня, как все автоботы? — А, что, есть за что? — Ну я же разрушил мир между двумя фракциями, — фыркнула Адам и вернула флягу десантнику. — Уже подумала, что тебя отправили меня ликвидировать. Кроссхейрс в миг становится серьезнее, так и не поднеся к пластинам губ горлышко фляги. Пазл в его голове собирался по одному и нехотя. Воспоминания, такие болезненные и давние, которых он хотел забыть на дне сверхзаряженного энергона снова лезли наружу. Лазурные линзы изучающе смотрят на небольшую юную фемку, сидящую рядом, находя сходство. — Эй, зелень, ты, случаем, не… — Даже сказать в слух не хватало смелости. — Ты… создание из двух искр, а не из Колодца, верно? -… — Вот шлак. Кроссхейрс выругался. Но потом тихо рассмеялся. Вселенная не оставит его в покое, наверное, никогда. Столько всего он хотел забыть. Хотел не вспоминать. Готовился. Думал, что справится. Привыкнет. Будет, как прежде тусить со своими друзьями и даже не поведётся на прошлое. Он уверял себя, что его Искра больше никогда не будет страдать. Как же он обманывал себя… — Что не так? — Удивилась Адам, смотря на задумчивого зеленого массивного меха. — Да все в целом, — устало отвечает Кроссхейрс и поднимается с пола, поправляя свой плащ. — Пойдем, великий солдат элитной армии. Выпьем чего-нибудь покрепче. — Мне нельзя. Я не достигла возраста… — Со мной можно. Я здесь авторитетнее всех авторитетов. Адам сдвинула надлинзовые дуги в удивлении, смотря на отдаляющуюся фигуру огромного солдата, который казался ей безумцем. Во всем черно-сером мире, что она жила до этого момента, где были только запреты и правила, это зеленое нечто ввалилось, как шаровая молния, меняя все ее понимание о воинах. — Идешь? Сомнительный он бот. Адам недолго думала, уже позабыв о причине своих страдании, после чего сделала шаг за этим странным и чудаковатым десантником.