Фарфор и бархат

Рекомендуется к прослушиванию: Stromae — Merci

Суббота 20:04. Лука растаял бы как льдинка на солнцепёке от бархатно-нежного «Поговорим?», если бы не деликатная проблема у него между ног. Дискомфорт достиг своего апогея, и парень уже приготовился умолять хозяина «СЕКСтинской капеллы» о помощи, но тот заговорил первым: — Прости, — в этом маленьком и коротком слове был просто океан из сожалений и желания быть прощённым. — Мне следовало хорошенько подумать, прежде чем позволять себе такое. — Элиотт, — тихо выдохнул Лука, но его не услышали. — Мне показалось, что ты готов и знаешь, чем закончится наш внезапный порыв. Во рту было сухо, и Лалльман сглотнул скорее по инерции, чем по необходимости, хрипло позвав: — Элиотт. Но хозяин «СЕКСтинской капеллы» бил все мыслимые и немыслимые рекорды по невнимательности. Его голос перестал быть сладким, как патока, и приобрёл взволнованные, немного грустные интонации. — Я напугал тебя, знаю. Поверь мне, я хотел не этого. Чёрт… Не нужно было использовать игруш… Элиотт резко замолчал, когда услышал громкий и протяжный стон, который вырвался из грудной клетки Лалльмана. Этот звук привлёк внимание парня лучше, чем жалкие попытки дозваться его еле слышным и неуверенным голоском. — Лулу? Неловкая пауза, повисшая между ними, заставила мысли Луки летать со скоростью света, а Элиотта — усмехнуться: — Что ты там дел… Лалльман, и без того страдавший от боли и жжения в промежности, не мог позволить себе мучиться ещё и от стыда, поэтому перебил парня быстрым: — Онаещёвомне. — Что? По всей видимости, Луку не расслышали или не поняли. Парень глубоко вдохнул в себя воздух для успокоения и произнёс на выдохе, краснея от стыда: — Игрушка ещё во мне. А потом добавил: — И мне очень больно. На другом проводе молчали недолго: — Ты пытался вытащить пробку? Луке захотелось плакать оттого, как быстро голос Элиотта из игривого стал супер серьезным. — Да, но у меня не получается. Она будто застряла, а внутри всё сжалось и простреливает острой болью, когда я пытаюсь достать её. Голос Лалльмана задрожал, а глаза налились слезами, постепенно перетекающими и в слова. — Мне очень стыдно. И страшно. Я не хочу выставлять себя посмешищем на всю больницу. Элиотт, помоги мне, пожалуйста, — последнее слово, произнесённое надрывно и умоляюще, утонуло в горьких рыданиях. — Лулу, тебе нужно успокоиться и попытаться расслабиться, хорошо? — Я пробовал, но из-за сильной боли ничего не выходит. — Скажи, где ты живёшь. Я приеду, и… — НЕТ! Снова повисла неловкая пауза. На этот раз извиняться пришлось Луке: — Прости, но я уж точно не смогу расслабиться, если у меня между ног будешь ТЫ. — Уверен в этом? В голос хозяина «СЕКСтинской капеллы» вернулись игривость и флирт, а до Луки, наконец, дошла двоякость формулировки его предложения, особенно после внезапно нахлынувших воспоминаний о крышесносном минете, и он до пульсирующих тёмных кругов под веками зажмурился, как если бы Элиотт действительно находился в его комнате. Тем временем парень продолжил: — Думаю, тебе бы понравилось. Очень понравилось. Лука замер, почти не дыша и вслушиваясь в соблазняющий его голос. — Лулу, — мягко позвал его Элиотт. — М? — Закрой глаза. — Я уже, — признался Лалльман на выдохе. — Не так. Расслабься. — Как ты… — И замолчи. Слушай и выполняй всё, что я буду говорить, хорошо? Лука тут же закивал головой, а потом чертыхнулся про себя за собственную глупость и произнёс вслух: — Хорошо. — Ты такой послушный. Мне это нравится. На что парень в возмущении распахнул глаза, но не успел ничего сказать, услышав: — Что на тебе надето? — Серьезно? Мы будем заниматься ЭТИМ? — Ты же против того, чтобы я приехал и помог своими руками. А тебе нужно расслабиться. Не вижу других вариантов, а ты? Лалльман глубоко задумался, рассуждая на тему «Быть или не быть сексу по телефону». Вспомнив слова Мики, которые тот сказал, когда покидал его комнату, парень совсем приуныл. Похоже, настоящая близость со всеми вытекающими ему в ближайшее время точно не светила. И всё из-за собственных никому ненужных опасений и ложных предрассудков. Пока Лука рассуждал о том, что некоторым, видимо, суждено умереть девственниками, Элиотт расценил молчание внезапно притихшего парня по-своему. — Лулу, пробку нужно извлечь, и как можно скорее. Это не нормально, что ты с ней ходишь уже несколько часов. — Я лежу. Хозяин «СЕКСтинской капеллы» не торопился как-то комментировать сказанное, и Лалльман продолжил: — На кровати. Одежда мне мешала, и я избавился от неё. — Продолжай, — Элиотту явно нравилось то, что он слышал, судя по голосу. — На мне лишь футболка и всё. Возникшая пауза не таила в себе неловкости или смущения. Только предвкушение. — Прибавь громкость и положи смартфон рядом с собой. Мне понадобятся обе твои руки. Лука с немым вопросом во взгляде уставился на экран, как будто тот мог знать ответы на все его незаданные вопросы, а потом сделал то, что было велено. Наклонившись губами к гаджету, парень шепнул: — Что дальше? — Дай подумать. Судя по лёгкому замешательству, для Элиотта всё происходящее тоже было чем-то непривычным и новым, и знание этого запустило табун мурашек вскачь по оголённому телу Луки. Он ещё ничего не сделал, а уже было приятно. Парадокс, не иначе. — Твои волосы… Вдруг раздалось из динамика. — А что с ними? Лалльман недоумевал искренне. — Хочу коснуться их с тех самых пор, как увидел тебя. Сделай это вместо меня, Лулу. Стало ещё приятнее. Какая-то дикая, неконтролируемая улыбка расплылась на лице Луки, не давая ему возможности трезво мыслить. Парень поднял ладонь вверх и проехался по своим волосам, ощущая их гладкость и мягкость под пальцами. — Так и хочется зарыться в них и сжать в кулаке, потянуть немного в сторону. И Лалльман погрузился в копну собственных волос, слегка сжимая их и оттягивая так, чтобы голова наклонилась в бок. Он представил, как бы это ощущалось, если бы на его месте был Элиотт. Делал это с ним. Ласкал и нежил своими прикосновениями. Какими бы они были? Чувственными и щадящими? Или же жёсткими и властными? Наверное, и теми, и другими. Но однозначно сводящими Луку с ума. — Сказать, что я сделал бы дальше? — Да, пожалуйста. — Я бы прошёлся подушечками пальцев по изгибу твоей шеи. Ты знаешь, что цвет твоей кожи неестественно фарфоровый в местечке, где она перетекает в ключицу? — Нет. Когда Элиотт успел подметить такие детали в его внешности? Неужели Лука был настолько слеп, чтобы не заметить, как пристально успел разглядеть его непредсказуемый хозяин «СЕКСтинской капеллы»? — Теперь знаешь. Если бы ты не сбежал от меня сегодня, я бы точно не удержался и оставил в этом сладком местечке засос, чтобы он отдавался тянущими ощущениями в тебе каждый раз, когда ты бы к нему прикасался. Засоса ещё не было, а вот ощущения — да. И Луке пришлось прикрыть глаза длинными ресницами, чтобы насладиться ими сполна. Пока что фантомными, но такими приятными. До поджимающихся пальцев на стопах ног. — Скажи, ты прикусил нижнюю губу или ещё нет? Лалльман улыбнулся, осознавая, что сделал это непроизвольно. Но признаваться в этом совершенно не хотелось. — Нет. — Лгунишка. И улыбка стала ещё шире. — Как думаешь, приятнее было бы пройтись по ней большим пальцем или же языком? Тяжёлый выдох был ему ответом. — Или и тем, и другим? — Да. Томное согласие вызвало улыбку и у Элиотта, которая нашла отражение в тембре его голоса. — Ну наконец-то. Наше первое маленькое «да» за сегодняшний вечер. Хотелось бы побольше таких, Лулу. И Лука сдался, включаясь в игру: — Придётся постараться. — Ммм… Тогда давай сделаем это, вместе. — Вместе, — произнёс одними губами Лалльман и приготовился к одному из самых незабываемых опытов в своей жизни. — В какой позе твои колени? — Они немного согнуты. — Медленно разведи их в стороны и следи взглядом за каждым своим движением. Лука лениво приоткрыл глаза и начал разводить колени, тут же охнув от острой боли. Из динамика раздался недовольный цокот языка. — Ох, детка, я же предупреждал: медленно. — Прости. Осторожничая, парень раскрылся на максимально возможную в его положении ширину и тихо сообщил: — Я готов. — Ещё пока нет. Задери края футболки и прикуси её зубами. — И как я по-твоему буду с тобой разговаривать? — Слова тебе больше не понадобятся. Чёрт. Лука испытал нечто сродни жидкому огню, который щедро плеснули ему в промежность. Он послушно оттянул футболку вверх и обхватил её зубами. Заявлять о своей готовности мычанием парень не собирался, но этого и не потребовалось. — Хотел бы я увидеть тебя сейчас! Ох, как бы я хотел… Лука сглотнул слюну, надеясь, что не вымочил в ней футболку в ответ на такое откровенное признание со стороны хозяина «СЕКСтинской капеллы». — Поласкай пальцами свои соски, Лулу. Да, точно. Жидкий огонь. — Представь, как это бы сделал я, если бы лежал на тебе и проводил по ним языком. Картинка с ласкающим его соски Элиоттом, намеренно дразнящим чувствительную плоть металлическим шариком, вдетым во влажный горячий орган, довела неискушённого Луку до чистого экстаза. Он еле смог удержать своё тело на месте от желания выгнуться навстречу собственным прикосновениям. — Смочи подушечки пальцев. Так будет приятнее. У Лалльмана не возникло желания подвергать приказы Элиотта хотя бы малейшим сомнениям. Он просто делал и всё. Как послушная марионетка в руках опытного и коварного кукловода. — Оставь одну руку на соске, а второй медленно спускайся вниз. Только не торопись. Дай себе время прочувствовать, насладиться сполна ощущениями, предвкушением, желанием. Пока ладонь неторопливо скользила вниз, Лука сдерживался из последних сил, но когда пальцы коснулись натянутых мышц живота, вызывая лёгкую щекотку и пока ещё слабые отголоски возбуждения от происходящего, он тихо застонал, заглушая звук прикушенной футболкой. — Умница. Продолжай, Лулу. Давай же, прикоснись к себе. Немного задержавшись на тёмной дорожке волос, Лалльман спустился ладонью ещё ниже, нащупывая полувозбуждённый член и обхватывая его плотно пальцами. Пробное движение рукой вверх-вниз вырвало из Луки ещё один стон, а из Элиотта — новые признания: — Я же говорил, что слова тебе больше не понадобятся. Звуки способны говорить сами за себя. А твои я бы слушал вечно. — Мгхм… — Да, детка. Не торопясь. Плавно. Вверх и вниз. Ты же знаешь, как сделать себе приятно, правда? Лука ничего не ответил, промычав что-то нечленораздельное и продолжив ласкать себя между ног. Это было чертовски приятно. Слышать потяжелевшее дыхание, эхом доносившееся из динамиков, было желанно. Представлять, как бы это ощущалось, будь на месте его пальцев ладонь хозяина самого провокационного заведения в городе, было волнительно. А знать, какие картинки с его участием рисовал у себя в голове Элиотт в данную минуту, — возбуждающе. От такого яркого спектра ощущений, кажется, вся кровь прилила к возбуждённому органу. Прикосновения к нему стали ощущаться острее, а стоны — откровеннее и громче. Лука отпустил себя, толкаясь в свою ладонь и не сдерживаясь больше ни секунды. В какой-то момент до него донеслось хриплое: — Оближи пальцы. Лалльман хотел бы сказать, что ему и так очень хорошо, но не мог ослушаться приказа, сказанного таким бархатным и властным голосом. — Сделай это, детка. Представь на их месте мои влажные губы. А вот это был запрещённый приём! Воспоминания об умопомрачительном минете были достаточно свежи в памяти, поэтому Лука выпустил футболку из захвата зубов, провёл языком по всей длине ладони, немного пососав свои пальцы неестественно громко, чтобы его персональному соблазнителю на другом проводе было очень хорошо слышно то, чем он тут занимается, и опустил влажную руку на стоящий колом член. — Аааххх… — Что б тебя, Лулу! Кажется, не только Лалльман занимался непотребствами. Хозяин «СЕКСтинской капеллы» ни в чём не уступал ему. Это было слышно по тихим шорохам приспущенных джинсов, плевку и скользящим движениям ладони. Элиотт. Ласкал. Себя. Дьявол! Воистину эстетически красивые и будоражащие сознание картинки вспыхивали под плотно закрытыми веками Луки. Он фантазировал об Элиотте, а Элиотт — о нём. Кровь прилила к члену, и Лалльман ускорил движение своей ладони, вздрагивая от пронзающих его тело раскалённых импульсов. Внезапно, дыхание перехватило от особо мощного спазма внизу, и почти обездвиженный резко накатившим оргазмом парень начал разряжаться себе в ладонь. Судорожный вдох, а потом приглушённый, надрывный стон, разбавленный под конец чередой: — Да, да, дааа… — наполнили всё пространство вокруг. На другом проводе раздалось нечто очень похожее на его реакцию, и Луке показалось, что он на седьмом небе от счастья. Слышать, как Элиотт догоняет его, тяжело дышит в динамик смартфона и, не сдерживаясь, сладко, протяжно стонет на пике удовольствия, было слишком для Лалльмана. Он хотел этого мужчину. На себе. Под собой. Внутри. Снаружи. Лёжа. Стоя. Сидя. Как угодно, но только рядом. Ощущать физически. Ладонями. Прикосновениями. Поцелуями. Укусами. Мольбами. Стонами. Вдохами. Выдохами. Но только разделёнными на двоих, как секундами ранее. Из мира грёз Луку вырвал немного дрожащий голос: — Лулу? — Да? — тихим шёпотом. Потому что громко уже было. — Попробуй вытащить пробку. Лалльман застыл, прислушиваясь к себе. Подвигав чувствительной пятой точкой из стороны в сторону, парень, не испытав ожидаемых болезненных ощущений, рискнул прикоснуться к наконечнику игрушки и потянуть её на себя. Пробка, на удивление, пришла в движение, мягко выскользнув из немного припухшего колечка ануса. Улыбнувшись самой счастливой улыбкой, Лука отбросил игрушку в сторону и облегчённо выдохнул, вплетая пальцы обеих ладоней в волосы и утыкаясь блаженным взглядом в потолок. Его реакция не осталась незамеченной. — Лулу? — снова обратился к парню хозяин «СЕКСтинской капеллы». — М? — Я бы многое отдал, чтобы увидеть своими глазами, как ты вытаскиваешь из себя мою игрушку. Внутри разлилось уже привычное тепло, и Лука удивил сам себя, сказав с искренним сожалением: — Ох, не думаю, что это возможно. — Жаль. В ответ на это парень высвободил руки и уронил их на кровать. В его локоть тут же впилась острым краем визитная карточка, использованная по назначению и позабытая. Подняв её до уровня глаз, Лука зацепился за аккуратную букву «Д» рядом с именем Элиотта. — Твоя фамилия случайно не Делон? Из динамика раздался тихий смех. — Нет Лулу. Меня зовут Элиотт Демори. — А меня Лука Лалльман. — Так ты не Лулу? Сложно было распознать, шутит Элиотт или же говорит серьёзно. Сомнения снова прокрались в беспокойную голову Лалльмана, и он решил, что их разговор пора заканчивать: — Прощай, Элиотт Демори. И… Спасибо за всё. — Лука, постой… Однако парень успел прервать звонок раньше любых уговоров, снова утыкаясь задумчивым взглядом в потолок. Его моральные принципы били тревогу по всем фронтам. В мире, в котором жил Лука Лалльман до сегодняшнего дня, нельзя было сначала спать друг с другом, а потом уже знакомиться. Не так он представлял себе встречу с мужчиной своей мечты и предавался бы самобичеванию и дальше, если бы смартфон не завибрировал от входящего сообщения. Взяв его в руки, Лука увидел, что Элиотт прислал ему видео. По застывшей и тёмной картинке сложно было распознать, что в нём, и парень долго размышлял над тем, стоит ли нажать на play или всё же на delete. Соблазн был настолько велик, что Лалльман в очередной раз не заметил, как прикусил нижнюю губу и завис на добрые десять минут, тупо разглядывая экран смартфона. Глупо было включать видео, если он планировал прекратить их общение. Но на глупостях и держался этот хрупкий мир. Как только неожиданная решимость дала команду нажать на play, этот самый мир в голове Луки перевернулся вверх дном и выстроился заново. На видео был Элиотт, доводящий себя рукой до оргазма под его откровенные стоны. Паршивец не просто получал удовольствие, но и снимал их интимный момент на камеру. Для потомков, видимо. Лалльман почувствовал, что его голова готова разорваться от нахлынувшего гнева и нестерпимой обиды. Он никак не мог избавиться от ощущения, что над ним просто поиздевались, решив на прощание хорошенько так подшутить. Лука не успел набрать номер Элиотта и высказать ему всё, что думает после такого финта, так как получил от парня новое сообщение. Текст поразил эмоционального парня в самое сердце. «Вот, что твои стоны способны сделать со мной — превратить в безмозглого мальчишку. Я лишь надеюсь, что для тебя это не было просто развлечением. Потому что для меня не было». И видео заиграло новыми красками. Лалльман остаток вечера провёл, проматывая его раз за разом и открывая для себя новые детали о Демори. Оказалось, что тот был левшой, предпочитал дорогое нижнее бельё и так же прикусывал нижнюю губу, когда ему было особенно хорошо. Но была одна деталь, которая заставила Луку сделать нечто из ряда вон выходящее, а именно металлическое кольцо, вдетое в уретру, и буквально примагничивавшее к себе его взгляд каждый раз, когда Элиотт на видео оголял головку. Putain, хозяин «СЕКСтинской капеллы» имел пирсинг и ТАМ. Мысль о том, как бы оно ощущалось внутри, никак не оставляла несчастного Луку в покое, и парень, запустив свой двадцатый по счёту просмотр на повтор, потянулся рукой к анальной пробке.