Ты нарвался, Джон Эгберт.

Каркат вел себя странно. Очень. Не то, чтобы он и раньше был хоть сколько-нибудь доброжелательным, но и не то, чтобы Джон не учитывал этого, как и банальных культурных различий. Но сейчас даже Гамзи, чертов Гамзи, которого мало волновали дела социальные, успел однажды как бы между прочим заметить, что нормальная жизнь в Пелене после прибытия туда Джона и Ко стала невозможной. Каркат постоянно твердил, что они: Джон, Роуз, Дейв и Джейд – чего-то не понимают и не поймут, только потому что они - люди. Остальные тролли, было видно, это самое таинственное нечто прекрасно осознавали, но нехотя отмалчивались. Заключалась же странность в том, что Вантас был против контактов троллей с людьми. Любых; пусть даже им и приходилось уживаться на одном метеоре; и был против категорически, без объяснения причин. И настолько он сходил с ума, что однажды бросился на Дейва с кулаками только из-за того, что тот на полчаса исчез из поля видимости, отправившись гулять по зданию. Наедине с Терези. Благо, вовремя подоспевшие Соллукс и Арадия вдвоем еле удержали Вантаса. В другой раз нечто похожее было, когда Канайя и Роуз, не выдержав шумного общества, тоже ушли куда-то вместе. Как оказалось потом – девушки играли в шахматы, непонятно откуда взявшиеся на метеоре, каждая радуясь достойному сопернику. Это не помешало Каркату разораться в очередной раз, но тут он встретил отпор похлеще, чем дразнящие гримасы Пайроп. - Ты же понимаешь… - шипел он, не решаясь продолжить фразу в присутствии Роуз, которая и передала после этот разговор Джону. - Понимаю, - холодно отрезала Канайя, скрестив руки на груди, - Я знаю, что делаю, Вантас. И это не твое дело. Оставь хотя бы нас. И он замер, по словам видящей всех насквозь Роуз, с видом тролля, оскорбленного в лучших чувствах, словно действительно заботился об окружающих, пусть и такими нелепыми методами. А потом выдохнул зло, развернулся, бросил что-то вроде «Удачно тебе выжить, Роуз Лалонд» и ушел. - Просто ушел, понимаешь? - делилась потом Провидица Света с Джоном своими переживаниями, - Словно перевесил всю ответственность за меня на Канайю. Это так странно. - Он просто думает, что нам нужны няньки. Поехавший, - ёршился Страйдер. Но Джон соглашался, что да, странно. Очень. А потому он и пошел тогда к Каркату, пошел узнавать, договариваться как лидер с лидером, решая задействовать всю свою природную упорность, но не уйти, не решив вопроса. Пришел и выложил все, как и планировал: про странности, про Терези с Дейвом, про Канаю с Роуз – и, надо отдать должное Каркату, он ни разу не перебил. Вздохнул только потом хмуро, кусая губы и явно что-то обдумывая, произнес вслух: - Как бы объяснить вам, недоумкам, чтобы больше не вели себя, как самоубийцы… Джон внутренне обрадовался: что ж, уже прогресс, не ставится вопрос рассказывать или не рассказывать, но спрашивается, как это сделать. От улыбок он, однако, воздержался, выжидающе наблюдая, как тролль не спеша поднимается с кучи тряпья, заменяющую ему в последнее время востанованну, и направляется к нему. Замирает уже находясь в непозволительной близости от Эгберта, нагло нарушая границы его личного пространства, и, уже не делая вид, что он над чем-либо размышляет, выдыхает парню в губы: - А поясню-ка я… наглядно. Его дыхание обжигает, буквально, Эгберт думает на периферии сознания, что совсем не знает, какая температура тела у троллей. Пятьдесят цельсия? шестьдесят? Он не мастер прикидывать температуру по ощущениям, но не дал бы меньше. А дальше Джон не успевает даже шагнуть назад: его грубо хватают за плечи, так, что наверняка останутся синяки, если не кровоточащие ссадины от когтей тролля, размашисто разворачивают, вжимая в стену и… о черт, целуют. Это настолько больно, резко, неожиданно, что в первые секунды парень даже не осознает толком, что произошло, окончательно проигрывая все позиции, не успев даже сжать зубы. Он пытается, видит Бог, он изо всех сил старается отпихнуть от себя тролля, но тот ощутимо физически сильнее, держит его, даже не напрягаясь особо, а Джон неосмотрительно не так давно опустошил свою инвентеку, в том числе и способус, и благополучно об этом позабыл ровно до настоящего момента. А Каркат целует явно без всякого подтекста и как-то зло: не прижимаясь к нему телом, не обнимая, скорее наоборот, держит за плечи почти на вытянутых руках, не позволяя самому себе приблизиться, из-за чего ему приходится смешно вытягивать шею, чтобы коснуться губ Джона, но ему не до смеха, потому что Вантас целует настолько гневно, что в первые же секунды прокусывает парню губы, да и дальше он не особо аккуратен со своими острыми, как бритва, зубами, но так порывисто, так отчаянно жадно, что у Эгберта появляются некоторые сомнения по поводу «исключительно пояснительности» этого действа, но появляются гораздо позже, когда мысли немного проясняются, а сейчас… А сейчас Каркат рычит, чувствуя на языке железный привкус крови, такой же алой, как у него, и, о черт, черт, черт, от этого звука член Джона заинтересованно дёргается, а в паху разливается приятное, тянущее ощущение, которое, смешиваясь с болью, создает необычайное чувство, смутно похожее на головокружение, от которого у парня появляется странное, но четкое желание ответить на поцелуй, и сколько бы раз Джон не повторил, что он не гей, этого факта не исправить. Всё заканчивается быстро, не успевает парень не то, что поддаться своему нелогичному желанию, но и даже ужаснуться самому его существованию. Они дышат тяжело и жадно, и когда Каркат запоздало убирает руки с плеч Эгберта, тот плавно сползает по стенке, пряча пылающее от стыда перед самим собой лицо в ладонях. - Что это было, Эгберт? – спрашивает Вантас на удивление спокойно, даже строго, едва успевает восстановить дыхание. - Это я тебя должен спросить! – отвечает Джон, отнимая руки от лица и смотря на Карката как можно более обвиняющее, но у него со своим голосом совладать не получается, он почему-то с легкой хрипотцой и с нотками надвигающейся истерики. - Не веди себя, как маленькая человеческая девчонка, Эгберт, - сурово заявляет тролль, взирая на парня сверху вниз, - Что это было? - П-поцелуй, - неуверенно отвечает Джон, не понимающий, к чему Каркат, собственно, ведет. - Вот именно, - удовлетворенно кивает Вантас, - Всего лишь поцелуй. А ты чуть ли не кровью истекаешь, несмотря на то, что я с тобой обращался, как с хрустальной статуэткой. Последняя фраза почему-то отдается в Джоне неясной теплотой, но он предпочитает подумать над этим позже. Сейчас он рассеянно замечает насколько сильнее у тролля руки, насколько грубее кожа, насколько острее зубы. - Зашел бы я дальше, не факт, что у тебя бы остались целыми все твои жалкие кальциевые кости. Мы гораздо сильнее и крепче. И мы, в отличии от вас, это понимаем. А еще я гарантирую тебе, что если дать нашим… - он заминается, подбирая слово, но наконец произносит, - …друзьям сблизиться между собой, они определенно зайдут дальше. За друзей своих не боишься? Джон осознает, что Каркат абсолютно прав. И что Каркат, между прочим, продемонстрировал чудеса дальновидности и заботы о всех окружающих, даже не его биологического вида, пусть сделал это своеобразно. А Джон не сумел. Не сделал. Он кивает, произносит глухо: - Я понял. Спасибо, Каркат. Ты безупречный лидер. - А раз понял, - все так же безапелляционно заявляет тролль, не покупаясь на лесть, - Так проваливай. - Нет, погоди, -хмурится Джон, припоминая что-то, и обескураженный своей догадкой, - Ведь не только это? Роуз рассказывала, как при споре с Канаей ты не решился озвучить что-то при ней. - Да, - неожиданно легко соглашается тролль, кивает, - Вали, Эгберт. Но на лице у него такая невыразимая гамма чувств, что Джон совсем не уверен ни в чем, и в голову ему впервые закрадывается мысль о том, что поцелуй, возможно, был чем-то большим, чем просто самое наглядное объяснение. Чем-то более нужным, даже необходимым троллю, такое у него на лице выражение застыло. Но Каркат не говорит ничего больше, смотрит выжидающе. И Джон не говорит: слушается, поднимается, уходит. Молча. Ему над многим надо подумать. В компьютерной зале его встречают Роуз, Дейв и Джейд. И, прежде чем Джон успевает хоть что-то сказать, последняя уже подбегает, хватает его за руку, оперативно сует в другую зеркало, восклицает: - О Боже, Джон! Что случилось? - С Каркатом… разговаривал. О ситуации, - лаконично отвечает он, прежде чем посмотреть в зеркало. Увиденное его не радует, и он осознает, что жестоко палится: весь подбородок в засохшей крови. - Вы подрались, да? Джон энергично кивает, радуясь, что ему не нужно самому придумывать глупые объяснения. А спустя несколько минут, жмурясь от боли, когда Джейд слишком сильно давит ваткой, промоченной в каком-то непонятном обеззараживающем растворе, на ранку от когтя тролля, Джон тихо и твердо проговаривает, зарабатывая этим удивленные взгляды своих друзей: - Дейв, тебе действительно лучше не… не гулять с Терези. И Роуз… А, хотя, это уже под ответственностью Канаи, но все же, лучше не надо. Каркат прав. Провидица смотрит слишком внимательно, и Джон ежится под ее взглядом, ощущая, что она определенно что-то поняла. Дейв, в свою очередь, смотрит на Роуз-которая-что-то-явно-узнала если и не от Джона сейчас, то от Марьям ранее, и, подумав, поднимается с насиженного места и идет к своей биологической сестре – пошептаться. Джейд недоуменно пожимает плечами, а потом выдает уверенно: - Некоторые люди злятся на других за то, что те делают что-то, что сами они себе запрещают. И снова возвращается к своему занятию: ну, не верит она, что Джон сам себя сможет полечить. Щурится. Улыбается чему-то. - Что? - Джон оборачивается резко, пораженный своей догадкой, мало чем подтвержденной, но вполне себе логичной.