О чем говорит Бася...

Каждый в этой жизни рождается, живет, умирает… Несмотря на то, богатым ты будишь или бедным, родовитым или обычным простолюдином, это то что не под силу изменить никому. Однажды смерть настигает каждого. Сегодняшний день навсегда останется темным в календаре Не Хуайсана. Сегодня он познал вкус ярости, обиды, а самое отвратительное – потери. Кто бы мог подумать, что его главный страх воплотится в реальности так скоро? Вот и сейчас, лежа на кровати брата и растерянно глядя в потолок, он не слышал того, что говорили ему изредка заходящие служанки, не реагировал на дающий о себе знать желудок из-за пропущенного обеда и ужина. Сейчас ему не хотелось ничего… Одним из сильнейших чувств до сих пор было потрясение. Только с утра он пререкался с единственным членом семьи… Только сегодня он в очередной раз отлынивал от тренировки, а после сказал брату что никогда больше не возьмет саблю в руки потому что это не его… Только сегодня он довел старшего до столь сильной ярости, за что поплатился веерами, картинами, книгами – всем что имел в своей комнате. В момент, когда он смотрел на яркие языки пламени, безжалостно уничтожающие его вещи, он даже подумать не мог, что через несколько часов случится то, что полностью перевернет с ног на голову его последующую жизнь. Только утром, смотря на пепел, казалось, что хуже и быть не может, а сейчас, глядя на эту ситуацию, хотелось рассмеяться и дать себе по лицу за свою мелочность. Но рассмеяться сквозь слезы… Он до сих пор лежал, периодически то сжимая, то разжимая простыни, и осознавая что они больше никогда не будут теплыми. Никогда больше в эту комнату не войдет истинный ее владелец. Никогда больше он не услышит упреков или поучений, которые так часто предпочитал игнорировать, но именно сейчас перебирал все их у себя в голове. Никогда больше не получит нагоняй от брата за сбегание с занятий с саблей. Никогда больше не ощутит чужую тяжелую, но такую теплую руку на своей голове и не услышит похвалу за любое пускай даже не значительное достижение. Никогда. С этих пор… Никогда… Брат… После потери родителей он остался единственным близким человеком для Не Хуайcана, единственным кому тот мог довериться, единственным, кто был для него все эти годы главной опорой и примером для подражания, не во всем конечно… Но все же. Он до сих пор не мог поверить что больше не будет той защиты, того тепла, тех иногда успокаивающих слов, строгих выговоров, угроз ноги переломать и всего остального, входящего в их обычную повседневную жизнь. Больше не придется прятаться и избегать встреч, если на него вновь нажалуется учитель, больше никогда жизнь не обретет тех красок, которые имела ранее… Все оборвалось сегодня… Для Не Хуайсана время застыло в тот момент, когда на его руках повисло обездвиженное тело Не Минцзюэ, когда на его коленях у второго перестало биться сердце. В момент, когда он был беспомощен и ничем не мог помочь с каждой секундой неумолимо умирающему брату. Этого нельзя было предотвратить… Уже было поздно. Такой финал настигал каждого в их клане. Искажение Ци… Но кто же знал что все произойдет так быстро?… Так скоро?… Слезы не прерываясь скатывались одна за другой, оставляя за собой мокрые дорожки. Не Хуайсан отдал бы сейчас все что угодно лишь бы вновь услышать родной голос и увидеть живой блеск в глазах, в которых совсем недавно наблюдал ужас. Картину содрогающегося в судорогах Минцзюэ, с кровью, фонтаном бьющую изо рта, теперь ни что не сотрет из воспоминаний. Сегодня он потерял самое дорогое, что человек может иметь в жизни – свою семью… Когда родители покинули этот мир, с того самого момента у него остался один только брат, именно он тогда не дал ему сойти с ума и помог справиться с потерей. Так было тогда… А как будет сейчас?… Кто поможет? Утешит? Вытрет слезы рукавом на его лице и скажет не реветь как баба? Кто напомнит, что нужно быть сильным? Кто заставит взять вновь в руки саблю?… «Сабля…» При воспоминании о ней с глаз вновь сорвались слезы новой волной. Те слова, сказанные необдуманно сгоряча… Их нельзя было говорить… Нельзя было. Он знал причину по которой брат так упорно пытался заставить его заниматься, знал что это для его же блага, но все равно… Нагрубил, задел чувства, вспылил, сказал не то что хотел, ушел. Кто скажет, перед кем ему теперь извиняться? Слова назад не воротишь, ошибки не исправишь. Тогда, уйдя озлобленным и заперевшись у себя в комнате, Хуайсан даже подумать не мог что тот разговор станет последним, что больше он не услышит родного голоса… Что когда он осмелится все же пойти и попросить прощения за свое поведение, то увидит лишь согнутое пополам тело, прислонившееся к стене в коридоре, и единственное что будет произносить – это «Брат… Брат!... Не умирай… Прошу… Не умирай!... Пожалуйста… Ты не можешь оставить меня одного… Прости… Прости…». В тот момент он наперебой со всхлипами, говорил все, что в голову приходило, в то время как вокруг уже столпились слуги, прибежавшие на крики, и с ужасом глазели на происходящее. Раскаленные соленые капли срывались на побледневшее лицо. Кровь перестала так рьяно течь, а сознание немного прояснилось. Это могло означать лишь одно – сейчас человек доживает последние мгновения, оставшиеся секунды. Крепкая рука, из последних сил ухватившаяся за плече младшего и все это время сжимающая его ослабив хатку, рухнула вниз в следующий момент и так полузакрытые глаза смотрящие на него с болью и… Прощанием?… Сомкнулись. И в этот раз навсегда… Неверие. Вот что до сих пор ощущал Хуайсан. Все это напоминало страшный сон, как в детстве… Хотелось проснуться, заплакать, пойти в соседнюю комнату к брату, пожаловаться на очередной приснившийся кошмар, залезть в чужую кровать, обнять, ощутить успокаивающие поглаживания на спине, почувствовать себя под защитой и проспать так до утра. Так в последний раз было когда ему исполнилось девять. Но к сожалению это был не сон, а суровая реальность. И с ней придется справляться самому… Сколько времени уже прошло?…Неизвестно. За окном уже наступила глубокая ночь, а шторы по-прежнему были открыты, впуская во всю комнату холодный лунный свет. Немного повернув голову в сторону письменного стола у окна, Хуайсан заметил на ней лежащую Бася. «И как она здесь оказалась?» Потеряв весь свой былой страх перед саблями, второй господин Не медленно поднялся с кровати и направился к ней. Оружие лежало в ножнах по середине чистого стола. Парень с горькой улыбкой заметил, что в плане порядка они были абсолютно разными. На столе Хуайсана зачастую царил беспорядок, в основном состоящий из красок и только что расписанных вееров, еще не до конца высохших. Глядя на саблю, захотелось взять ее в руки, так, как ее брал его брат, ощутить ее мощь, которую ощущал и он. И Не Хуайсан взял ее. До этого отвергающая его сабля – приняла его. Более того она начала говорить с ним. И первым ее словом стало… «Цзынь Гуаньяо» А после вновь раздался голос сабли в голове. «В смерти хозяина виноват Цзынь Гуаньяо» А вместе с голосом зародилась ненависть нереальной мощи и желание отомстить. Бася подпитывалась им, она так же желала смерти владельцу сего имени, желала ощутить кровь этого человека, провоцирующего ее на протяжении многих лет. Их мысли слились воедино. Вот почему сабля не отвергла его как это делала ранее. Они желали одного и того же – смерти виновного. Глядя на оружие, Не Хуайсан промолвил: – Я отомщу за тебя, брат. Уничтожу. Сотру с лица земли…