***
— Ты уверен, что побег — не вариант? — Ева вздохнула, перебирая в руках одеяло. Для Димы этот вопрос был вполне ожидаемым, глаза девушки засветились, когда она узнала о предстоящем походе в школу. Это был не просто хороший вариант, а идеальный. — Нет, — зарывается руками в волосы, глаза закрываются. — Не вариант. Ему нравилось разговаривать с Евой. Глоток свежего воздуха после долгого заточения в душном месте. Она рассказывала много и интересно, повествуя о жизни «вне», Диму увлекали эти рассказы, а её отвлекали. Девушка откинула голову на стену. С каждым днём она становилась всё молчаливее и раздражительнее, он никогда не сомневался, что это место ломает людей. — Сложно, — она с силой сжала одеяло в руках. Для неё, как для спортсменки, не существовало слова сдаваться, по крайней мере, отец научил избегать его, вернее заставлял. Ева находила синонимы. — Ев, — он поднялся с пола, на котором просидел всё то время: часы становились минутами за разговорами с ней. — Всё будет нормально, обещаю, — слова прозвучали так, что заставили её улыбнуться, а Дима не мог не смотреть на неё, улыбающуюся, не растягивая губы в ответ. Он правда верил, а иногда вера сильнее обстоятельств. — Я хочу услышать историю этого кактуса, — она засмеялась.***
Кирилл не ответил на её вопрос, только посмотрел примерно так же, как и она на него. Тина махнула рукой, разворачиваясь и уходя с крыши с мыслью о том, что пусть делает так, как считает нужным. В какой-то момент даже решила, что, возможно, оно и к лучшему. Рассказы, пропитанные одной сплошной претензией, ссоры, крик, в котором они выскажут всё, о чём наболело — не для неё. Она даже почувствовала себя чуточку победительницей, когда он смотрел ей в спину. Мартине было интересно, что он ожидал. Слёзных просьб, мольбу, стоя на коленях? Долгое упрашивание, ничего и никому не говорить? Уговоров, обещаний, клятв. Она сидела на каком-то из этажей, подальше от лестницы, по которой в один момент услышала чьи-то шаги. Тина не знала, что ждёт, сидя там: когда он уйдёт, как можно дальше, когда закончится дождь или, когда голова начнёт мыслить чуточку яснее. Мартина усмехнулась. Мысль о последних часах свободы ударила в голову неожиданно. Она засмеялась громче, не замечая, как по щеке катится слеза. Наверняка, Кирилл сейчас рассказывает кому-то всю суть проблемы, совсем скоро Ева окажется дома, а она… Она в какой-то степени тоже дома. Это ведь её дом. Тина задалась вопросом о том, как поживает кактус на окне, после этого поняв, что пора уходить. В голову начинают лезть дурные мысли.***
Через полчаса обстановка изменилась. К тому моменту было уже ни грустно, и ни весело, было никак. Она скрывала боль и переживания, не считая правильным с кем-то делиться. «Никому не интересны твои жалобы, Ева!» — каждый раз повторял отец, когда она просто говорила о том, что день выдался тяжёлым или контрольная по физике была слишком трудная. Когда она пыталась открыться, он ударял по её двери ногой, закрывая обратно. — Знаешь, я просто не понимаю, почему со мной, — она тяжело вздохнула. — Я не понимаю, как вы живёте тут. Это ведь нереально. Никогда не думала, что проведу, может быть, остаток своих дней тут. Он не расценил эту фразу никак, только нахмурился, не понимая, что всё это значит. Её голос звучал нейтрально, без капельки обиды или грусти, настолько сухо и пусто, что ему стало не по себе. — Хотя, — Ева села удобнее. — Может Мартина заслужила другую жизнь? Я все семнадцать лет жила в хорошей квартире, в достатке, с родителями, а ей досталась другая сторона. Всё могло быть наоборот. Интересно, как они выбрали, кого оставить? Это ведь так глупо… Так нечестно. Дима пожал плечами. Кому, если не Тине, было что-то знать о честности или справедливости. И о том, насколько эти два понятия неактуальны в жизни каждого. Карма — не работает, а если ты переведёшь через дорогу бабушку, то эффект бумеранга ставится под сомнение. Глупо полагаться на высшие силы, в надежде, что кто-то что-то подсунет, благодаря тому, что ты человек порядочный, в детдоме растили под девизом, что доброты, судьбы и бумерангов не бывает, бывает только умение находить выход из ситуации своими руками и полагаться исключительно на себя. Тина забыла, это сыграло злую шутку. Она тогда даже не подумала ни о чём, вроде: «Им всё вернётся» — ничего не возвращается. — Зачем ты помогаешь мне? — Ева спросила тихо, будто боясь задавать этот вопрос, сомневаясь. Дима, как и все, кто вырос тут — перестал верить в эффект бумеранга, но не перестал верить в то, что вместе люди способны на всё, сплотившись. Пережить тяжёлые времена, найти выходы из непростых ситуаций. Вместе легче, чем поодиночке.***
Мартина не помнила, как оказалась дома, о чём думала по дороге и как представляла себе встречу с родителями сегодня вечером. У неё морально не было сил: хотелось разорвать дурацкую подушку под своей головой и выкинуть её в окно. Хотелось плакать, но слёзы не текли, было тяжело, но недостаточно. Тина начала снова думать, когда открыла глаза. Мама во всю суетилась на кухне, а отец по-прежнему не разговаривал. Кровать была насквозь мокрая, как и она сама, потому что переодеться не было ни сил, ни желания. Выходя из комнаты, Мартина посмотрела на родителей, удивительным было то, что они не завалились в её комнату с криками. Или то, что рядом не сидела Ева. — Ты попала под дождь сегодня? — мама поставила на стол тарелки, обращая на неё внимание. Ответ пришёл сам, нужно было только взглянуть на девушку. — Ева, переоденься быстро! Тина нервно сглотнула, возвращаясь в комнату. Они не знают. Или просто хотят, чтобы призналась во всём сама. Она забрала из куртки телефон, находя нужный контакт. «Почему не сдал?» — отправляет, а внутри снова всё замирает. Ей не нравится то, что с ней происходит. Он не отвлёкся на её сообщение, продолжая смотреть куда-то в пустоту, прокручивая в голове одни и те же мысли по третьему кругу. Почему?***
Еву пугали взгляды, которыми люди провожали её, пока она шла в класс. Девушка привыкла к тому, что на неё смотрят, но не так, как смотрели люди здесь. Она опустила голову вместе со взглядом, мечтая поскорее оказаться в классе, где взглядов должно стать хотя бы меньше. — Мартина! — ей удаётся только переступить порог, как пожилая преподавательница вскрикивает имя, на которое она уже откликается. Ева инстинктивно делает шаг назад, сталкиваясь с Димой. Все вокруг смотрят с ещё большим интересом, а она перепугано. — Я хотела сказать, что вы сегодня подозрительно скромны. Дима ещё вчера провёл краткий экскурс по поведению в этом месте, потому, что ждать хорошего от учителей не стоит. Тут неважно, насколько ты хороший. В их глазах ты определяешься одним только словом, откуда ты. Банальные стереотипы, не дающие спокойно дышать. Ева промолчала, занимая свободную парту. Учительница всё ещё смотрела. Девушка подумала, что школа поможет забыться хотя бы на немного, лучше раствориться полностью в формулах, чем в мыслях, которые медленно убивают. — Это моё место. — Голос над ухом заставляет отвлечься от листания учебника. — Пересядь. Парень повторяет настойчивее, облокачиваясь на парту. Ева растерянно побегала глазами по всему классу, понимая, что помощи ждать не от кого. Её удивило, что он общался с ней в таком ключе, девушке казалось, что с Тиной никто не решается просто говорить, а этот ещё что-то требует. — Сядь на другое. — Она легко пожала плечами. Именно так бы сказала, будь она сейчас Евой, а не Тиной, но тут разницы мало. Вариантов ответа больше не нашлось. — Ты обнаглела? — он повышает тон, а Ева думает, что пересесть куда-то намного проще, чем раздувать конфликт, оглядываясь, не находит ни одного свободного места. Преподавательница подняла голову, пересекаясь с девушкой глазами, но только ухмыльнулась, поправляя очки на носу. Еве всё это казалось абсурдом, вокруг все смотрели с предвкушением, учительница, кажется, тоже. Все ждали шоу, а она не собиралась его устраивать, но и не знала, как избежать всего этого. Сомневается, что сейчас не останется совсем без парты, учитывая репутацию близнеца, а значит лучше не двигаться, чем потом сидеть где-то на полу. — Я не буду пересаживаться. — Она снова пожала плечами, возвращаясь к учебнику, который теперь скорее был для вида, что она чем-то занята, а не растерянно бегает глазками по всему и всем. — Слушай, — он наклонился ближе к девушке. — Сейчас либо ты уходишь, либо разговаривать по-хорошему мы больше не будем. — Ударишь меня? — ей даже стало смешно. Отчаяние било настолько через край, что становилось плевать. Вся эта жизнь будет куда больнее, чем если кто-то сейчас ударит её. Если зажмуриться, можно представить, что она сейчас в своей школе, рядом Карина, весело что-то рассказывающая, а после школы — тренировка, а не вот этот парень, откровенно начинающий угрожать, и после школы её ждёт унылая комната, в которой она проведёт остаток дня. — Если тронешь её, — Ева отвлеклась от учебника, замечая подходящего к ней парня. Тот, что был тогда на лестнице. — Будешь иметь дело со мной. — С нами. — Кто-то дополняет. Девушка чувствует, как внутри становится чуточку спокойнее. Это было своеобразное правило. Закон. Внутри детского дома у них могли быть совершенно разные отношения: они могли ненавидеть друг друга или быть друзьями, от этого ничего не менялось. Если кто-то чужой тронет своих, то вступятся все.***
— Мартина, не хотите ответить? — вопрос риторический. Никому не интересно знать, чего она хочет, а чего не хочет. Это, как и все остальные «хочу» в детском доме, подавлялись. Ева медленно поднимается с места, хватая в руки учебник. Уроки и вправду помогли немного забыться. — Поторапливайся, — почти приказным тоном добавляет учительница, девушка шагает чуть быстрее. — И не вздумай тянуть время, я знаю твои фокусы! Для Евы понятия «тянуть время» и «делать аккуратно» — близко не стояли. Она выводила каждую букву, стараясь писать ровно. — Мартина, не тяни время! — девушка вздохнула, начиная писать быстрее. — Вечно от вас проблемы. Она сразу поняла, кого преподавательница подразумевала под этим. Вслух, возможно, никто никогда не говорил, насколько они — дети не из семей — ужасные. Это читалось в пренебрежительных взглядах и в отношении. Учителя были убеждены, что все они, как один. Жестокие, глупые, бессердечные. У них судьба определилась намного раньше, чем у кого-то ещё. У Евы злость мешалась с обидой. Эти дети не были ни в чём виноваты. Это не они повесили на себя ярлыки, не они выбирали это. В чём их вина — оставалось загадкой. Вопросом, на который никто не мог ответить. «Детдомовские» в этом месте было не статусом, это было приговором. Кто-то защищался лучше других, а те, кто не защищался — страдали. Люди продолжают удивляться тому, что таких, какой была Тина ни один человек, их намного больше. Только удивляться нечему, это было защитой. Никому не нравится страдать. — Можешь сразу сесть, — для того, чтобы учительница произнесла это, Еве нужно было остановиться только на секунду. — Двойки получать — не привыкать. Могу поздравить, аттестат, кажется, тебе не видать, как и счастливого будущего. Она промолчала, единожды бросив взгляд на женщину. Глупо было бы сейчас начинать устраивать словесную перепалку, бороться за чьи-то права и что-то доказывать. Куда лучше всегда показать, чем дать послушать речь. Химия была почти любимым предметов, по крайней мере, девушка не находила в ней ничего сложного. Да и уравнения в том учебнике, по которому училась она, были намного сложнее. Закончив, Ева положила мел, пытаясь скрыть улыбку на лице. — Пять? — её радовал растерянный взгляд учительницы, бегающей глазами по доске и пытающейся найти ошибку. Слишком судорожно, чтобы не заметить. — Садись, Мартина. Записываем домашнее задание. Она впервые за все дни почувствовала внутри что-то приятное, что на секунду заставило улыбнуться.