Восхождение к небесам

Очинар быстро прыгнул в воду и поплыл к берегу. Выбравшись, он подбежал к ним. Маестат исцелял Свенеча, пока тот бурил Очинара злым взглядом. – Черт тебя дери, как ты вообще умудрился сделать принудительный прорыв? – Кого? Очинар совершенно не понимал, о чём идет речь. – Свенеч, отдыхай. Я ему всё объясню. Если ты не забыл, это твоя идея пустить все на самотёк, он даже не знает, что сделал и какую опасность это представляло. Именно из-за твоего мышления эта ситуация, так что не кричи на него. Маестат укоризненно высказывал всё, что думал. Он привык, что обучение идёт всегда по четким ступеням, все по полочкам, всегда все объяснено в мельчайших подробностях. Так учили до него, его и будут учить дальше в его семье. Именно поэтому он не поддерживал стиль обучения Свенеча. Хоть они и были друзьями, в этом вопросе были слишком разные. Дело в том, что хотя они оба были на вершине силы, но достигли своего пика абсолютно разными путями. Маестат родился в высшем мире, в сильной семье с очень глубоким и влиятельным фоном. Ему было суждено подняться на вершину. С самого малого возраста ему всегда объясняли, что он должен делать, как и когда. Любой его шаг сопровождался необходимым эликсиром, формацией и учителем. В свою сторону Свенеч выбрался из низшего мира, у него не было ничего, только желание и воля. Ему никогда никто ничего не объяснял, приходилось учиться на своих ошибках. Очень часто эти ошибки приводили к критическим ситуациям, где жизнь находилась на грани. Смерть шла попятам каждую минуту. Но в итоге он вскарабкался на вершину. И это приводило к единственному конфликту между этими двумя. Один говорил, что второй просто гений, которому повезло выжить и это, скорее, исключение из правил. А второй говорил, что именно так и надо учиться, просто давать материальную базу первого, и только в этом случае будут вырастать те, кто превзойдёт всех. Даже своего первого ученика, Калугера, Свенеч взял только для того, что бы доказать свою правоту. Но вопрос так и не решился. Маестат утверждал, что Калугер добрался до вершины, но их не превзошёл, а Свенеч, на огромное удивление Маестата, просто загадочно улыбался в ответ. Однако учеников брать продолжил, что давало лишний повод Маестату быть уверенным в своих суждениях. – Мальчик, то, что ты сделал, называется принудительный прорыв. Это когда воин огромным усилием заставляет своё тело подняться на один ранг выше его уровня. Используют это, чаще всего, в момент битвы, когда воин понимает, что умрёт. Это, так называемый, козырь. Все дело в том, что хоть сила и увеличится, дальнейший твой рост закончится. Да и побочные эффекты тоже приличны. Те, кто сделал принудительный прорыв, в рамках одного ранга будут самыми слабыми. Все это вместе приводит к тому, что его используют перед смертью, что бы забрать противника с собой. – То есть для меня всё кончено? – Нет, для тебя пока что нет. Свенеч потратил огромные усилия, чтобы убрать с тебя побочные эффекты. И это ему многого стоило, помни это и цени. – Многого это чего? – Не важно. Главное для тебя это запомнить, что больше так делать нельзя. Никогда. Свенеч уже выглядел лучше и пытался потихоньку встать на ноги. – Мальчик, причина, по которой я тебе не сказал про принудительный прорыв в том, что у меня даже мысли не было, что ты можешь это провернуть. И как бы Маестат тут не изображал, что вот он то сказал бы тебе, он тоже не мог предположить этого, иначе точно бы предупредил. Это доказывает то, что ты очень талантлив. Но больше так не делай, никогда. Второй раз не дать тебе загубить себя у меня уже не получится. – Хорошо, учитель. Обещаю. – Ого, ты назвал меня учителем, ха. Ладно, день был слишком насыщенным. Свенеч вытащил из кармана какую-то каменную табличку со странным рисунком. – Это мой подарок тебе, не пытайся разгадать его сейчас, думаю, через тысячу лет у тебя будет шанс. Пока что это просто жест доброй воли. Можешь отдыхать до завтра. Он снова махнул рукой и на луге появился большой шатер, полностью обставленный внутри для троих. – Спасибо учитель, тогда я отдохну. Очинар двинулся в сторону палатки, разглядывая табличку. – Зачем ты дал ему древнюю реликвию? – Понятия не имею, просто захотелось. Возможно, он в ней что-то почувствует. – Все хорошо? – Не переживай, придется на пару недель позже подняться в низший мир. Ничего критического. – Ты сжёг кусок души, это ничего критического? – Это не то, из-за чего сейчас стоит волноваться. Меня волнует мальчик. Самому разобраться, как сделать принудительный, к тому же будучи всего лишь Бойцом 5 ранга. Я начинаю думать, что возможно ему лучше расти по твоим правилам. – Я польщен это слышать, но вроде бы больше ничего нет, что он может случайно использовать и сломать себе будущее. Так что, раз уж это твой ученик, по-своему и учи. А я буду приглядывать, чтобы тебя не занесло. – Удивительно, что ты отказался. Тогда у нас есть три недели, что бы мальчик достиг хотя бы верхних рангов воина. С этим можно будет подниматься. Ну и конечно, он должен хотя бы начать защищаться в сфере. Иначе смысла не будет. – А если он за это время так и не поймет, что делать? – Тогда это будет означать, что я ошибся в его выборе. Но думаю, всё будет в порядке. Через пару дней он уже начнет немного барахтаться. Хотя, возможно, нам придется устроить еще один бассейн. – С лунной водой? – Именно. – Ты же понимаешь, что у него просто не от чего оттолкнуться? У него не просто нет базы, у него нет даже малейшего представления, о чем речь. Ты пытаешься научить человека плавать, выкинув его в середину океана. – С троицей сработало. – Троица на момент знакомства с тобой уже хотя бы видела бои воинов, или видела, как учат воинов. У них в голове было хоть что-то. А тут чистый лист. – Ладно, уговорил. Если он за три дня не покажет хотя бы самого малого результата, то я покажу ему азы. Доволен? – Да, доволен. И все равно не понимаю, зачем три дня его мучать. – Ты сказал, что мой ученик, по-своему и учу. Так что давай, мой друг, мы пойдем, отпразднуем конец этого долго дня без лишних ссор. – Умеешь уговаривать, ха. Очинар сидел на кровати, держа перед собой каменную табличку, которую дал ему Свенеч. Глаза его были устремлены на нее, он смотрел пристально и даже не моргал, а в глазах гуляли искрящиеся змеи коричневого цвета. Он не видел ничего, кроме них. Он не понимал, не думал, не раздумывал. Он словно был без сознания и для него существовали только эти змеи.