Диссонанс

Шасси самолёта с тихим шорохом оттолкнулись от мокрой из-за дождя взлетно-посадочной полосы, и серебристый боинг оторвался от земли, рассекая утренний туман огромными крыльями. Огни города, теряясь в белой дымке, холодным жёлтым светом заблестели внизу и вскоре вовсе исчезли, сменившись кудлатой сизой массой туч. Темнота царила в длинном салоне несколько долгих минут, а после сменилась слабым розоватым светом солнца, коснувшегося туч на горизонте. Красиво. Я любила летать. Мурашки по коже, перламутровые перья облаков под самолётом, бескрайнее, совершенно чистое синее небо, огни проплывающих городов внизу, и ночью — мириады огней звёзд наверху. Дух захватывало. Вот только… как-то пусто на душе было, несмотря на всю эту красоту. Может, из-за причины моего отлёта — всё же развод родителей может нехило пошатнуть психику и в шестнадцать, и в тридцать пять. Наверное, только поэтому я и согласилась улететь вместе с мамой — она по натуре своей человек ранимый, и, оставь я её одну в такой ситуации, она могла бы сломаться или замкнуться в себе. Слишком мягкая, слишком тонкая, слишком легкомысленная — интересно, все ли японцы такие? — она чаще вела себя, как дочь, нежели как мать. А я ещё давно переняла всю ответственность на себя — словно мы с ней поменялись ролями. Вот и сейчас, плюнув на себя и растоптав свою устоявшуюся жизнь в родном городе, я вместе с ней лечу прямым рейсом в Японию. Это называется самопожертвованием, да? Мама, сидящая слева от меня, улыбнулась и застучала тонкими пальцами по экрану планшета, общаясь со своими японскими знакомыми и обещая скорую встречу. Мой телефон замолчал ещё сорок минут назад, когда я, сдуваемая с ног не по-апрельски пронизывающим ветром, поднималась по скользкому от дождя трапу в самолёт. На экране до сих пор блекло высвечивался текст последнего сообщения: «Удачи, Ринка! Врагам не сдаётся наш гордый варяг!» Что ж. Пожалуй, стоит запомнить — нет, не так, лучше просто вбить это себе в голову. Прочно, крепко, и даже залить ПВА. И моментом сверху ляпнуть, определённо. Потому что с моим дуршлагом вместо черепной коробки любая дельная и умная мысль сбегает со скоростью разозлённой осы. — Всё у нас получится, солнце, — проговорила устало мама и, ткнув пальцем меня в щёку, оттянула кожу к уху, пародируя улыбку. — Всё будет хорошо. — Да, надеюсь, — я натянула секундную улыбку и отвернулась к иллюминатору, провожая взглядом багровое солнце. Ему — на запад, прямиком в современную Европу, мне — на восток, в таинственную и влекущую Японию.