Послушай...

Лёгкий ветерок играл с невесомыми кремовыми занавесками с вьющимся цветочным узором. Он тянулся и заполнял комнату, окутывая спящего Джуна, касаясь кожи и оставляя крошки мурашек по всему телу. Лучи начали щекотать расслабленное лицо, заставляя Пака проснуться. Он приоткрыл глаза и сразу же поморщился от яркого света, поэтому отвернулся от окна и… Донхуна нет. Джунхи подскочил и моментально встал, представляя все самые худшие исходы событий. К счастью, он практически сразу заметил бумажку со строчками, наполненными любовью: «Доброе утро! Когда я проснулся, ты ещё крепко спал и пускал слюни в подушку ｡◕‿◕｡ Поэтому я не стал будить и вернулся к себе. Не опустошать же тебе холодильник. Хун-и~» Словами невозможно описать, насколько тяжёлый камень с плеч упал, сколько этажей он пролетел и сколько учеников было убито под его тяжестью. С неизмеримым облегчением третьекурсник отправился в душ, а после заменил постельное бельё, ведь по понятным причинам на нём было невозможно спать. *** — Так, давай ещё раз. Тебя принесли, ты полежал на пузике, потом этот извращенец пришёл, начал на тебя наводить виды, затем подрочил тебе и лишил тебя девственности, которой у тебя и до этого не было? — Пёнгван пытался перекричать головную боль, которая не отпускала первокурсника с самого пробуждения как трофей за количество выпитого спиртного. Чан всё это время просто пытался спокойно попить водички с аспирином, но каждый раз выплёвывал её. Его детская психика не была готова к факту, что его друг переспал со своим молодым человеком, хотя буквально вчера днём они на счёт этого смеялись. Ли Донхун, невинный первокурсник, вчера ночью стонал под хёном… Бррр… Вот уж точно в тихом омуте черти водятся. — Фу, Гван. Слишком грубо. Джун, во-первых, нежный человек. Во-вторых, у него явно есть опыт, — голос на секунду сломался, предательски выдавая огонек ревности. — Тихо-тихо, как-нибудь всё-таки без подробностей обойдёмся. Вон, на мелкую башку посмотри, он же теперь спать не сможет. Сидит помидор красный. — Чан-а, я тебя не хочу заранее расстраивать, но Мин-хён тоже парень, и ты с ним встречаешься. Так что прекращай пытаться стать краснее рака, ведь это нормально. Секс — это своего рода доказательство привязанности и чувств и… — Ким перебил товарища, напоминая, что у них тут не урок полового воспитания. Весёлые разговоры прервали только что вползшие третьекурсники, которые по-хозяйски начали делить холодильник, но вспомнили, что не у себя дома. Осознав, что 4 голодных рта что-то сами не смогут приготовить, Донхун быстренько сделал каждому яичницу, а для себя залил остатки хлопьев молоком. Но главный голодающий пришёл только к концу трапезы. — О, Джун, а я думал, что ты тут у Хуна в комнате до сих пор в снах слоняешься, — доедая последний кусочек, практически промурлыкал Юн. — Чувак, не мы ли вчера в камень-ножницы-бумага играли, чтобы разделить комнаты? — Ну мало ли Донхун почувствовал себя некомфортно там и захотел к себе. — За это не переживай, ему там было хорошо. А может даже и очень, — Пак подмигнул Ли, отчего у того появился лёгкий румянец. Джун поднял первокурсника со стула, сел сам, и потом усадил его на колени, попутно быстро съедая разбухшие хлопья с ложки Хуна. *** За учёбой, отношениями и походами в любимое кафе через дорогу перед университетом, ребята не заметили наступившей ужасной поры, которая не покидает каждого студента даже во снах: экзамены. И если бы они были в начале или середине мая! Так нет, все самые важные предметы оставляли на последнюю неделю, а нередко и по нескольку работ в один день. Учащиеся были готовы жертвовать всем, лишь бы не завалить никакие предметы. К Пёнгвану это относилось больше всего, ведь он уже ходил по самому острому лезвию. Шаг влево, шаг в право, и ты отчислен. Большая часть учащихся начинала готовиться к выпускным работам в самом начале марта, тратя десятки часов на повторение и отработку материалов. Гван сам не раз экономил на сне в пользу учебы. Дни бежали один за другим, луна сменяла солнце. Студенты жили надеждой, спешащими часами и уставшими взглядами. Но даже в такие напряжённые моменты неожиданно придёт тот, кого ты больше всего ждал. Тот, кто несмотря на тяжёлый период, преодолеет расстояние между вами и протянет руку, будет готов выслушать всё. *** За окном пошел мартовский снег. Ветер игрался с сонными снежинками, поднимая высоко в небо и сбрасывая к опустевшей земле, меняя направление движения невесомых комочков. В такую погоду хотелось взять забытую книгу в руки и, переворачивая хрупкие пожелтевшие страницы, пить согревающий воздушный кофе. Великолепно!.. Но Гван мог об этом только мечтать. На секунду он улыбнулся столь приятным мыслям, но в миг морщинки счастья отступили от глаз. Ким грустно вздохнул, подпёр щёку маленьким кулачком и продолжил читать материал по философии. Долго сидеть в тишине ему не дали: телефон нервно прокатался по столу, оповещая о новом сообщении. Этот звук вернул первокурсника из состояния полудрёмы. С немым удивлением Пёнгван потянулся к смартфону. Кто бы мог в такое время ему написать? Родители? Они только по вечерам пишут. Младший брат? Тот, наверное, сейчас сам живёт в своем учебном измерении, тем более они с ним особо не переписывались с Нового года. Пёнсу обиделся на братца за его отсутствие в семейный праздник, но всё равно время от времени бросает сообщения для уверенности, что всё с ним хорошо. Последним вариантом оставался Ла, который вообще немного собака. Ла — сокращение от Коала. Это маленький корги, необычайно резвый по своей натуре. Но когда все в доме отдыхают, он любил забираться на колени хозяина и подолгу лежать, не давая покинуть место. Этот маленький комочек счастья очень привязан к Киму, подобно детёнышу коалы, что постоянно хватается за мать. Как он скучает по семье, по дому, по Ла… Пока Гван предавался теплым воспоминаниям и тоске по родному городу, в дверь начали стучать. Чан предположительно спал, Донхун завалился грудой книг в библиотеке, потому что «Ючан, закрой хлебало и угомони свой словесный понос ради всего святого. Иначе один из нас пропишется в здании университета.» В итоге, сменил место жительства именно Ли. Пёнгван поднялся и открыл дверь. Всё что оказалось перед его глазами — пошарпанная временем лестница, об которую билось пустое эхо. Уже подумав вернуться к работе, первокурсник потянул за ручку, но вовремя остановился. На коврике при входе лежал букетик маленьких белых розочек, что пытались согреться, прижимаясь друг к другу. Ким присел на корточки и поднял замёрзшие бутончики. Из-за двери вышел Сэюн. — Нравится? — Очень, — впервые за долгое время Вау увидел улыбку своего солнечного мальчика, которой так не хватало. — Ты не готовишься к экзаменам? — Хм… Ну что-то время от времени читаю, но у нас в основном практика в этом году. На первом курсе все музыканты буквально жили с тетрадками. Ещё бы чуть-чуть, и половина направления переженилась со всеми этими книжками. — Я тоже к этому активно иду. Но не волнуйся, я не буду изменять хёну, — гордо завершил младшенький. — Уж надеюсь. Прости, что отвлек. Так хотелось увидеть твоё сияющее личико и порадовать. Помни, ты очень умный и без труда сдашь все самые занудные предметы. Удачи! — будучи нелюбителем улыбаться, Юн просиял. Настроение Пёнгвана взлетело, такая редкая улыбка способна творить чудеса. От смущения он никуда не мог себя деть, поэтому поспешил вернуться в квартиру. Сэюн хватает Гвана за локоть, резким движением разворачивает и крепко обнимает. На считанные секунды он оцепенел, но потом уткнулся носом в по-особому родное плечо, ощущая тот самый запах, окутывающий в самые трудные и одинокие дни: запах карамели. Именно он творил чудеса, заставляя в самые хмурые дни продолжать работать и не сдаваться, даже если все валилось из рук. Может в такие моменты Вау и не было рядом, но мысленно он посылал всю заботу и поддержку младшему, и этого было вполне достаточно. — Спасибо, — быстро бросил Пёнгван, и деревянная дверь снова разделила их. Как мало нужно было для счастья Сэюна: увидеть эти щёчки с ярким румянцем, всегда улыбающиеся глазки, цветущие и такие недоступные губы… Для всех, кроме него. Только третьекурсник мог целовать и облизывать их, только он мог видеть ангельскую беззаботную улыбку, которая никогда не откроется близким и друзьям. Лишь Вау может наслаждаться ей, а потом ночами напролёт горячо вспоминать каждую деталь столь живого и сияющего личика. Он скучал по моментам, когда на совместных парах они садились вместе на последнем ряду, младший возьмёт за руку Сэюна хёна, и, устроившись на плече, будет крепко сопеть все полтора часа. По незабываемым вечерам, когда Гван, читая очередную захватывающую книгу, будет в сотый раз осуждать главных героев за их действия, а старший, сидя возле и играясь с розовыми волосами, снова напомнит, что персонажи не слышат его. Первокурсник, будучи тем ещё книжным червём, что прочитал множество книг разных жанров, всё равно скажет, что хён ничегошеньки не смыслит в произведениях и надуется. Ребёнок… В это время в кухонной части квартиры будут пререкаться Джун с Донхуном, Чан с Мином, как всегда, будут на друг друга катить бочки обвинений, что именно из-за него они проиграли. Кто-то, держась за голову, скажет, что даже в кошмарах не хочет оказаться в такой обстановке. Но эти шестеро ребят будут эмоционально доказывать, что именно такое время для них является покоем и тем уютным моментом, которым они бы хотели жить вечно. Однако, как только наступает 10, бриллиант совместного вечера превращается в противный голос пожилой женщины, разгоняющий студентов по своим жилищам. Она не могла терпеть эту компанию, ведь после жалоб соседей на «шумных гиперактивных учащихся, которые явно в 3 ночи повторяют не записи к семинару», бедная старушка считала, что в этой квартире планируются сексуальные похождения. А поэтому каждый раз провожала первокурсников взглядом полным презрения. А Хун, Чан и Гван переглядывались и смеялись, понимая, из-за кого вышеупомянутые претензии поступали. Вернувшись в свою квартирку, Юн кинул взгляд в гостиную, где уже на диване дрыхнул Джун. Этот безумец посчитал, что ночью всем вообще-то необходимо услышать правила оформления договоров, а поэтому повторял их громко и отчётливо. После третьего прогона своих столь полезных знаний, в комнату ввалился Мун с договором молчания, составленным по всем перечисленным Паком критериям. Скинув с себя огромный кардиган и вспомнив свое маленькое солнце, он уже собрался сам что-нибудь повторить. Но знаете, пол не был бы полом, если бы доска не скрипнула. От чего Джунхи подскочил и прочитал лекцию на тему: «Почему не надо меня пугать». — Звучит заумно. От латыни не отличишь. Если ты хотел вогнать меня в весеннюю тоску, то поздравляю, у тебя это получилось на профессиональном уровне. — Юн, бесчувственное ты животное! Ты же видишь, что я тут пытаюсь приобщиться к искусству сна, а ты помешал мне это сделать. То Мун, чёрт чудной, посреди ночи приходит с бумагой, то ты тут своими ногами чечётку отбиваешь… — ворчал Джун — Да это случайно вышло, я просто хотел к себе в комнату пойти. — Ну раз хотел, то и иди уже, — в Вау прилетела подушка. — Ах ты мерзавец! Я тебе сейчас покажу! Как жизнь порой несправедлива: первокурсники ночами проводят время за столом и конспектами, а студенты третьего курса устраивают бои подушками, не особо желая думать об экзаменах. Но когда-то новички становятся профессионалами…