Сеть

— Ты никогда не задумывался, почему мы, люди, жаждем делать то, что оставит после нас какой-либо след нашего существования? И какой след останется после нас, тебя и меня? Темная, наполненная сигаретным дымом небольшая комнатка. Единственный источник света — экран телевизора, в изображении которого двигаются фигурки персонажей игры. В помещении разносятся звуки быстрого нажатия кнопок на геймпаде. — Чего это тебя на философские мысли пробило? Не слишком ты мелкий для таких закидонов? Выпустив из рта сигаретный дым, мужчина затушил окурок в переполненной пепельнице. После чего лениво развалился на диване, уместив голову на далеко не костлявых коленях собеседника. — То есть, для того, чтобы меня трахать, я достаточно взрослый, а чтобы поговорить о чем-то философском, я мелкий? Не понимаю я тебя порой. — Я о том, что тебе всего пятнадцать, не загружай свою миленькую головку этой херней. — Мы растем быстро, Даби. Ты это знаешь. Думаю, что пора бы уже задуматься над такими вопросами.       Бирюзовые глаза нехотя перевели свое внимание на лицо парня, осматривая того. Пухлые, еще детские щеки. Мягкие, розоватые, с алыми подтеками, искусанные самим же Даби, губы. И безучастный взгляд, направленный на экран телевизора, от которого стояк появляется каждый раз, когда бирюза, словно жидкое пламя, встречается с неживым, мертвым, сияющим цветом безжизненного голубого неба. Глаза, которые присущи мертвецу. В то самое мгновение, когда тело остывает, а взгляд стекленеет. Та самая секунда, когда в глубине зрачка еще теплится огонек жизни, но с минуты на минуту погаснет. Даби никогда не был педофилом, но это сочетание детской внешности и мертвого взгляда будоражило кровь. Сочетание не сочетаемого. И он знает, что только под его прикосновениями этот айсберг в мертвых глазах начнет плавится.       Единичный порыв заставляет Даби жестко и властно схватить за ткань нелепой кигуруми-единорога, в которую был одет парень, и, притянув к себе, беспощадно впиться в чужие теплые губы. Горячий язык врывается в податливый рот малолетнего любовника, который, в свою очередь, успел игру поставить на паузу. Даби редко целует в губы, чаще всего происходит все без прелюдий. Или же его внимание занимает нежная и мягкая шея. Однако в этот раз… дикий напор заставляет юношу сжать чужую руку своими пальцами, выронив геймпад. Сумасшествие, которым делится Даби, распространялось по телу его любовника. Это сразу почувствовал мужчина, и уголки губ приподнялись. Целуясь, нет, терзая губы и языки друг друга, оба не закрывают глаза, как другие люди, не стараются насладиться моментом «любви». Это не любовь. И оба это знают. Они смотрят друг на друга, слегка опустив веки. Прямой контакт для них становится с каждым разом настолько чем-то сокровенным, что Даби чувствует свою индивидуальность, будто только он один коснулся чего-то неизведанного. Он это чувствует, и его эго возвышается до Небес. А для его любовника этот миг заставляет открыть свою душу, если она у этого подростка еще осталась.       У них кончается кислород. Но Даби не дает отстранится от себя, держа чужие губы в плену своих, продолжая мокрый поцелуй, когда юноша пытается податься назад. Даби ловит откровенный кайф, когда безжизненные, минутой ранее, глаза, начинают подавать хоть каплю жизни. Зрачок расширяется и делает голубую радужку потемневшей. Нехватка кислорода заставляет подростка слегка поддаться вперед. И из-за этого поддавка Даби, наконец, отпускает ткань нелепой пижамы. Они оба тяжело дышат, только вот Даби ухмыляется самодовольно. Его пальцы схватили парня за подбородок и, сжав, заставили приблизиться к себе почти в плотную. — То, что мы делаем, помогаем этому ебаному миру избавиться от этих уебков-недогероев, самый лучший след нашего существования. Его ухмылка устрашила бы любого, а в безумном взгляде полыхает его синее пламя. Только мальчика это не волнует. Он видел некоторое дерьмо в этом мире. И оно будет пострашнее возбужденного сумасшедшего. — Так что будь хорошим мальчиком и займи свой привлекательный ротик кое-чем другим, порадуй старшего братика. Подросток подчиняется. Он перемещается и садится между чужих ног, которые Даби нетерпеливо развел, а его руки стягивают джинсы с чужих бедер. Даби расслабленно и по садистки усмехается, хватая за чужие волосы, направляя.