Сеть

      Горы строительного мусора, проржавевшая арматура, бетонные блоки, крошка которых покрывает бетонный пол недостроенного здания. Поломанные перила не доведенной до ума лестницы, свисающие с шахты лифта кабеля без проведенного тока. Разбросанные использованные шприцы, презервативы, где-то, в особо темных уголках, застывшие во времени почти стертые пятна крови и ржавчины. Даже не здание, а обглоданный скелет, оставленный на растерзание наркоманам, отбросам общества и слишком смелым подросткам, которые ищут новые впечатления и адреналин. Пустые глазницы заброшенного здания затянуты тьмой.       В мрачном углу одного из заброшенных этажей бабочка, застрявшая в паутине, никогда вновь не вспорхнет. Она выбилась из сил. Как бы она не старалась улететь, липкая нить лишь сильнее прибивает ее к клетке, из которой выход один — смерть. А паук, будто довольный страданиями заключенного надзиратель, очень медленно, смакуя, подбирается к ней. Хозяин сети.       Синее пламя медленно, но верно, пожирает не двигающееся тело, пластом лежащее на холодном бетоне. Ошметки одежды, мелкие и незначительные детали обмундирования показывают, что этот человек был одним из героев, заманенных на место своей погибели, как та несчастная бабочка. И паук только рад был принести этому человеку смерть на серебряном блюдце. А его пламя все продолжает пожирать сочную и молодую плоть только вступившего на путь правосудия человека. Загнанного в паутину коммерции человека. Запутанного в паутину греха алчности.       В воздухе стойкая вонь жженого мяса и волос. Только пелена невыносимого запаха не мешает распространяться по заброшенному зданию мокрым и пошлым звукам. Мужчина, скрывая прикушенной губой свои стоны наслаждения, крепко держит руками голову подростка у своего паха. Мальчик же, поддерживаемый со спины обшарпанной стеной, безвольной куклой сидит на коленях на холодном бетоне. Бетонная крошка неприятно впивается в его колени, но это неудобство не имеет для него никакого значения. Глаза цвета пасмурного неба распахнуты. Он их не закрывает. Он смотрит неотрывно снизу вверх на своего истязателя. И от этого возбуждение Даби играет все новыми красками. Каждое изменение в этих ледяных глазах отдается легким покалыванием, как от электрического тока, в паху. Мужчина улыбается, тяжело выдыхая, облизывает губы, когда пальцы сильнее надавливают на челюсть подростка, заставляя того открыть рот шире. И когда юноша подчиняется, Даби быстрее и глубже начинает входить в податливый рот. Липкая слюна стекает изо рта вниз по подбородку. Голова мальчика, если бы не была заботливо придержана руками мужчины, сейчас с каждым толчком бы ударялась о холодный бетон. Зрачок в голубых глазах расширен, закрывая почти полностью радужку. Как будто Даби — наркотик, героин, который разрушает не только тело, но и разум. — Ты бы видел себя со стороны… хороший мальчик… Неужели так сильно нравится сосать мой член? Маленький… извращенец… Вставляя пошлые комментарии, Даби тяжело дышит, и звуки шлепков от каждого прикосновения мошонки о подбородок подростка делают горячую ситуацию еще более пошлой, непристойной. Нет, юношу не насиловали. После убийства героя он сам поддался в руки черноволосого мужчины. Сам встал на колени и открыл рот. Он сам, так же как и Даби, был охвачен болезненным, ненормальным возбуждением. — Ты как Лолита, мелкий… Нравится соблазнять…да? Так сильно нравится большой братик, что ты готов сосать в таком месте… как это? Прямо около трупа…? Ах…! Да, маленький, извращенный…       Даби толкался в рот юноши все ожесточеннее, из-за чего юноша издавал гортанные тихие звуки каждый раз, когда член проскальзывал в глотку, всеми силами парень пытался сдержать рвотный рефлекс. А Даби, с затуманенным похотью взглядом, даже и не думал останавливаться. Так же, как и не думал об удобстве партнера. Все же юноша еще был юн и, несмотря на то, как много раз член злодея был во власти этого рта, он до сих пор только учился. Однако Даби было плевать. Было плевать на то, что под определенным углом его член мог просто-напросто остаться в рвоте подростка; наплевать на зубы, по которым член то и дело скользил. Это даже вызывало в нем какое-то мазохистское удовольствие. Он кайфовал, всегда, от этого гребаного взгляда. Эстетика глаз вызывала высшую эйфорию. — Да… Прими… Прими меня полностью. Всего… Прекратив движения бедрами, мужчина еще сильнее сжал скулы мальчика. Одну из рук он положил на затылок юноши и с остервенением начал сам насаживать чужой рот, чужую голову на свой член. Податливый парень лишь оперся руками о грязный бетон, ища опору. И все. Это единственное, что он сделал. Ни звуков протеста, ни попыток остановить разошедшегося мужчину ударами по ногам. Ни мольбы хоть немного сбавить давление, ведь через час на чистом лице будут явно видны синяки от крепких пальцев. Ничего. Он лишь прикрыл веки. — А теперь, глотай… извращенная моя шлюшка. Безумно улыбаясь, мужчина вышел наполовину изо рта подростка и с какой-то нездоровой лаской огладил уголок губ, спуская все возбуждение в рот молодого парня. Наконец, оставив губы в покое, подмечая, что уголок рта заимел за сегодняшний вечер небольшую ранку, видимо не рассчитал и немного порвал, Даби приподнял пальцами юношу за подбородок, а тот демонстративно высунул язык, показывая, что действительно проглотил все семя. — Молодец.       Переводя дыхание, мужчина сделал несколько шагов назад, застегнул ширинку, а после без какого-либо смущения сел на бетонный пол рядом с юношей, который лишь поудобнее подобрал к себе ноги и достал свой телефон, словно ничего и не произошло. Даби достал из кармана плаща пачку сигарет, вытащил одну никотиновую палочку и закурил.       Некоторое время на заброшенной стройке была тишина, прерываемая только учащенным дыханием мужчины. Юноша же в это время что-то печатал в своем телефоне, а его глаза, еще недавно имевшие цвет безжизненного неба, буквально светились каким-то потусторонним, неестественным светом. — Что делаешь? Это прозвучало так… буднично. Как будто и правда ничего не произошло. Затяжка. Выдох, и изо рта вырвалась струйка дыма. — Проверяю дела нашей организации. — Ммм… И снова тишина. Даби, блаженно прикрыв глаза, наблюдал, как тлеет обгорелый труп героя. Он даже не сразу заметил, как юноша наклонился к нему и затянулся от его сигареты. — Какого черта, Хизока, — слегка поморщившись, мужчина посмотрел на свою сигарету. — Ничего, что всего пару минут назад ты сосал член и глотал сперму? Обязательно к сигарете моей нужно было присосаться, пока я курю? — Это был твой член и твоя сперма, — не выдавая особо никаких эмоций в голосе, произнес юноша. Однако наученный месяцем сотрудничества Даби уловил какие-то довольные нотки в голосе парня. Это заставила того усмехнуться. — И на будущее, еще раз так резко натянешь, я блевану. — Напугал ежа голой жопой, — хмыкнув, Даби передал сигарету парню. Тот ее принял и снова сделал несколько затяжек. Мужчине же пришлось доставать новую. Из этой он точно больше не затянется. Как только прикурил, вновь обратил внимание на парнишку. — И как дела? Имея в виду дела организации, в которой Хизока состоял, поинтересовался мужчина. — Делать минет жутко скучно, — дал ответ подросток, видимо расшифровав обращение мужчины по своему. — Просто стоишь на коленях… а еще челюсть сводит. — Да я не об этом. — А я об этом. Дела организации, Даби, тебя не касаются.       Казалось, что только этому мелкому засранцу хватает смелости так себя вести рядом с слегка нестабильным, если так можно назвать Даби, мужчиной. И брюнет понимает, почему. Потому что в его окружении нет никого, кто бы обладал таким квирком. А точнее, комбинацией квирков. И Даби Хизока был нужен. Так что вспыхнувший мимолетной искрой гнев быстро стих, сметаемый громким хриплым смехом. — Смелеешь. Наконец придя в себя, мужчина и подросток, не сговариваясь, поднялись в один момент с бетонного пола. Мальчик подошел к обожженному телу. — Я позабочусь, чтобы никто не узнал в этой груде сожженного мяса того, кого ты убил. — А заманил ты, малыш, — посмеиваясь, Даби подошел к подростку и закинул руку тому на плечо, слегка облокачиваясь на стоящее рядом тело. — Никто не заметил? — Моя внешность слишком обычная. Так что нет. И я умею убирать за собой улики, — юноша чуть ближе прижался к мужчине, так как из пустых окон подул промозглый ветер. А Даби был, нет, не теплым, а горячим, как бушующее пламя. — Была бы обычной, если бы ты носил обычные шмотки, — недовольно проворчал брюнет, намекая на привычку мальчишки одеваться несуразно. — И это говоришь мне ты, любитель готических плащей? — так как парень был намного ниже, ему пришлось задрать голову, чтобы посмотреть на Даби. Со стороны казалось, будто он положил голову на чужую руку, которая обнимала его за плечи. — Я не променяю свою кофту с космосом на что-то серое. — Ох, пошли уже. — Зайдем в Мак, купим бургеров? — За талией следи. Ее и так у тебя почти нет. — Мое тело — мое дело.       Даже не переругиваясь, а обмениваясь репликами, пара вышла из заброшенной стройки. Посмотрев на них, никто бы и представить не мог, что таким ужасным событием, как убийство человека, был заполнен их последний час. И непристойностями.