Сон никак не шёл, мальчик ворочался, но уснуть после получения татуировки так и не смог до самого рассвета. Наруто сидел на подоконнике, подобрав под себя ноги, и смотрел на то, как медленно поднимается солнце. У него из головы всё не выходил тот странный зал. Он выглядел так, словно был частью чего-то большего, будто он был не единственным — и это не давало Араши покоя. Мысли роились в голове подобно рассерженным пчёлам, чей улей потревожили по незнанию. Плечо всё ещё немного покалывало, но боли как таковой не было. Мальчик был уверен, что всё это имеет какое-то определённое значение. И его разговор с Лисом, и тот зал, и эта татуировка — все они как-то взаимосвязаны. От размышлений на эту тему, которые, к сожалению, не приводили абсолютно никуда, Наруто заходил в тупой, беспросветный тупик. Словно пазл почти собран, но не хватает лишь одной маленькой детали, одной шестерёнки, чтобы весь механизм заработал.
Мягко спрыгнув с подоконника, Араши решил дождаться полного пробуждения деревни и сходить в библиотеку. Возможно, там он сможет найти если не разгадку, то, хотя бы, зацепку, указатель, показывающий правильное направление. Вероятность найти что-нибудь была выше в библиотеке Академии, но, даже будучи в списке поступающих, Наруто не имел туда доступа, а значит надо искать там, где он может спокойно пролезть. Солнце уже полностью встало и Коноха стала понемногу оживать: улицы полнились привычным шумом, на рынках разносились крики продавцов, привычно расхваливавших свой товар, чаще замелькали силуэты на крышах. Потянувшись от долгого сидения, мальчик поднялся и вышел из квартирки, закрыв за собой тихо скрипнувшую дверь. Натянув капюшон, Араши привычным движением скользнул в тени и короткими перебежками направился в сторону общедоступной библиотеке, которая во всей Деревни Скрытого Листа была одна.
Жителей на узких улочках было мало, встающие солнце отбрасывало длинные, танцующие на брусчатке тени, Наруто плавными движениями скользил в них, скрываясь от блуждающих сонных взглядов. Ненависть жителей, ещё сонных, уже витала в воздухе, она была словно терпкий запах, постоянно преследующий мальчика. Несмотря на неприветливые годы детства, окончившегося слишком рано, Араши всё ещё передёргивал плечами, когда ему в спину утыкался очередной полный презрения взгляд. Глаза жителей при виде самого Наруто становились холодными и покрывались толстой ледяной коркой, которую он успешно у них перенял и стал использовать себе на благо. Такие глаза были у многих, у большинства, но были в Конохе и люди, которые при взгляде на Араши… сожалели? Возможно, именно так описывается эта странная эмоция в их взгляде, словно они знают что-то чего не знает сам Наруто. Но из-за воспитания в приюте Наруто ненавидел жалость к самому себе в какой бы форме они не проявлялась, из-за неё он чувствовал себя ущербным, не таким как все, болезненным. Хотя, наверное, это было не так уж и далеко от правды.
С самой первой встречи с Демоном-Лисом, Наруто задавал себя один и тот же вопрос: «Кто и зачем запечатал в нём Демона? Кто этот человек?» Мальчик много размышлял на эту тему, порой ему казалось, что Лис знает ответы, и, скорее всего, так и есть. Кто как не он может знать кто именно его запечатал? Вот только Девятихвостый ни за что не поделится информацией просто так, он слишком долго жил, чтобы верить в бескорыстность намерений и благие суждения. И вправду, цель, для которой Араши хочет узнать кто запечатал в него Демона-Лиса, низмена и жестока — как бы он не был мал, но сердце Наруто жаждет мести, истлевая в её чёрном огне. Эта жажда медленно пожирает его, затмевает сознание, заставляет совершать самые необдуманные поступки. Её голод не утолить пока будет жив тот, кто повинен в его «счастливом» детстве, тот, кто выбросил его словно старую, ненужную игрушку. И только мысли об этом заставляют костёр мести поднимать яркие язычки и пылать с новой силой.
Погруженный в свои мысли Араши не заметил как достиг библиотеки, застыв в тени напротив неё. Интуиция говорила стоять, ждать кого-то или чего-то. И он ждал. Не прошло много времени, как из-за поворота на главную улицу показались две женщины: одна высокая, черноволосая вела под руку маленького мальчика года на два младше Наруто; другая — аловолосая —, при виде которой у мальчика дрогнуло тонкая струна души, отвечающая за предчувствие, вела за собой двух детей на год младше. Это были близнецы, мальчик и девочка, они о чём-то спорили, сильно шумели, из-за своего острого слуха Араши улавливал только непрекращающейся гомон, заставляющий его неприятно поморщиться. Волосы близнецов, светлые, словно сочная пшеница, переливались в рассветном солнце; у девочки они были завязаны в косу, а у мальчика — в хвост. Ведущая их женщина шикнула на них и погрозила пальцем, на что Наруто лишь тихо фыркнул. С приютским это бы не помогло, значит она их мать, вот они её и слушаются. Две женщины прошли в библиотеку и дети засеменили за ними. Тихо вздохнув, мальчик выскользнул из тени и, натянув капюшон, вошёл следом.
В библиотеке стояла поразительная тишина, даже, похоже, вечно что-то не делившие светлоголовые близнецы умолкли. Но больше всего в этой компании Араши заинтересовала не аловолосая женщина, а, по всей видимости, её подруга. Мягкие черты лица, чёрные волосы и чёрные же глаза — она поразительно была похожа на Саске, но было в ней что-то совершенно неуловимое, что-то, что постоянно ускользало. Это «что-то» могло быть ответом из какой семьи родом слепая девочка, а уже после можно было бы узнать почему её, как и его, выкинули в приют. Наруто стоял от них недалеко, но за стеллажами так, чтобы увидеть его было невозможно. Обнаружить мальчика мог только тот, кто обладал таким же как у него слухом или способностью чувствовать чакру. Судя по тому, как эти две женщины говорили, они либо не подозревали его в слежке, либо просто не обнаружили.
— Знаешь, Микото, — из-за стеллажа голос, очевидно, принадлежал матери двух близнецов, — даже после рождения и Каосу, и Ану, но я всё ещё не отошла от
той потери. — Она неожиданно всхлипнула и продолжила уже тише. — Наш с Минато первенец, наш первый ребёнок…
— Кушина, — женщина, которую назвали Микото, мягким голосом обратилась к подруге, — я понимаю тебя, но посмотри, — должно быть, женщина указала на близнецов, — у тебя милые дети Кушина. Боль пройдёт со временем, а единственное, что мы можем сделать, это помнить.
— Да… — голос Кушины был всё также тих, но уверенности в нём было больше, — ты права. Минато, он, совсем ушёл с головой в работу, даже сейчас, спустя семь лет, он винит себя, как и я. Но, ради Ану и Каосу, я буду держатся. — В разговоре появились интонации улыбки. — Спасибо, Микото.
Араши отлип от стенки и поднялся, слушая разговор он, сам того не осознавая, съезжал на пол. Сердце колотилось как бешеное, кровь стучала в висках, а мозг лихорадочно работал, стараясь найти подтверждение или опровержение полученной информации. Первая, самая маленькая деталька огромного пазла встала на место. Кушина — жена Четвёртого Хокаге, а значит общаться она будет только с кем-то своего уровня, ниже ей бы не позволило положение, как бы она того не хотела. Значит Микото либо Глава Клана, либо жена Главы Клана; только тогда она могла так легко и непринуждённо общаться с женой Хокаге. Сидя уже в тени, под деревом, и поджав под себя ноги, Наруто вспоминал какие из кланов имеют в своём большинстве чёрные волосы и чёрные глаза. Таких было немного и список сужался с ужасающей скоростью. Тёмно-синие глаза открылись в неверии, губы, до этого движущиеся абсолютно беззвучно, позволили выйти шёпоту:
— Это… невероятно… — мальчик находился в шоке, если его догадка верна… — Саске… Учиха? Это объясняет
почему её изгнали и выкинули. Ведь в Клане, славившемся своим додзюцу, всех слепых бы просто убивали, чтобы те не позорили его. Значит, если моя догадка верна, Саске происходит… — Наруто закусил губу, — из высших семей Клана. Только у них достаточно власти на подобное.
Находясь в странном состоянии, Араши, кажется, не замечал ничего вокруг, словно весь мир в одно мгновение перестал существовать. Остались только он сам, и его мысли. Но странная симфония чарующей тишины размышлений была безжалостно разрушена гомоном звуков и целым букетом разнообразных запахов — Коноха пришла в движение полностью. Бросив взгляд на небо, мальчик прикрыл глаза. Почти девять утра, он уже долго сидит, пора бы уже возвращаться к Саске. Поправив немного съехавший капюшон, Араши поднялся, отряхнувшись от пыли, и вскочил на нижнюю ветку дерева, под которым сидел. Сейчас, когда народу уже много, даже тени не всегда спасают, единственный выход вернуться относительно целым — верхние пути. Да, он ещё даже не поступил в Академию, но поверхностные знания о чакре и о том, как её нужно направлять, он получил в приюте с помощью книг. После наблюдения издалека, чтобы увидеть результат, и многочисленные травмы в процессе тренировок. И в конце концов, пускай и не очень уверенно, но Наруто мог недолго пробежаться по верхним путям. Это не один раз спасло его от ещё большего количества шрамов.
Солнце пекло, а ведь сейчас уже осень, сентябрь, если быть уж совсем точным. Под толстовкой, в майке, мальчик обливался семью ручьями пота. Араши облегчённо выдохнул, когда, наконец, достиг точки назначения. Один прыжок на верхнюю ветку, и второй, чтобы запрыгнуть в разбитое окно. Как только ноги Наруто коснулись твёрдого пола, он почувствовал невероятную усталость. Почти весь его резерв чакры был истощён, хоть и пробежал он всего несколько минут. Мальчик слегка дёрнул плечами, почувствовав на себе обеспокоенный взгляд сожительницы, которая уже встала и медленно ходила по дому, ощупывая каждую стену, стремясь запомнить всё в точности. Щёлкнув пальцами, Араши передал Саске, что с ним всё в порядке; впрочем, и сама девочка об этом догадывалась — она не чувствовала того странного, удушающего запаха крови.
Наруто повалился на кровать, и тяжёлый вздох вырвался из него сам собой. Неблизкий путь по земле, скрываясь в тенях, до библиотеке, потом подслушивание, осенившая его догадка, и, наконец, возвращение верхними путями — всё это вымотало ребёнка, пускай он и был привычен к физическим нагрузкам. Секундой позже, Араши провалился в сон.
***
Когда они впервые встретились Саске опасалась его, от Наруто исходила странная аура, похожая на ту, что витает вокруг опытных шиноби, иногда приносящих или приводящих в приют новых детей. Но она было гуще и… агрессивнее. Когда Саске поняла, кто стоит за её
особым положением — она была благодарна. Ей было тяжело выслушивать все те насмешки и получать с каждым разом всё больнее и больнее. На своём собственном опыте девочка поняла, на сколько жестокими могут быть дети. И она пыталась помогать Араши взамен: приносила ему еду, когда тот, после очередной драки, лежал на кровати, насколько могла она обрабатывала раны, пускай на нём всё и заживало как на собаке, она старалась заботится о нём. И даже когда ей казалось, что эта забота для Наруто ничего не значит, Саске переубеждалась раз за разом.
А однажды он угостил её леденцом с фестиваля в честь победы над Демоном-Лисом. Несколько раз в неделю возвращаясь в свою комнату девочка обнаруживала там свежий хлеб и какую-нибудь сладость.
Гораздо позже она научилась различать запахи людей. У каждого человека свой особенный запах. Но даже в этом фоне Араши выделялся. Его запах нёс в себе удушающий, вязкий запах угля и тонкий, мягкий запах зимы.
А потом Саске обнаружила, что всё её одежда и она сама, насквозь пропитаны этим запахом. Он въедался в кожу, в ткань, и, кажется, что вывести его было ничем нельзя, но девочка не была против. Ей нравился этот запах, нравилось это ощущение того, что она кому-то нужна, что ей есть о ком забоится. И сегодня, когда Наруто вернулся уставший, пропитанный запахом пота, Саске не морщила нос, как сделал бы это кто-то другой, девочка лишь обеспокоенно повернула голову туда, где должен стоять её друг. Глубоко втянув воздух, но не обнаружив терпкого запаха крови, Саске едва заметно расслабилась, а когда послышался щелчок — условный знак, что всё в порядке — она позволила себе выдохнуть.
Скрипнула кровать и с её стороны послышалось мирное дыхание. Улыбка тронула губы девочки, она была рада, что в этот раз всё обошлось. Изучение их нового дома заняло невероятно много времени. Он казался Саске невероятно обширным и большим, хоть она и понимала, что это не так. Лишь когда она полностью закончила, девочка присела рядом со своим спящим другом. Араши не ворочался, не шептал во все, как это иногда бывало, он впервые, на её памяти, спокойной спал. Маленькая девичья ладошка запуталась в отросших волосах, мягких, словно молодая трава, и заскользила по голове дальше. Уши, небольшие, мягкая кожа щёк, податливая у губ. Саске не удивилась, когда почувствовала под пальцами твёрдый клык, Наруто говорил ей о подобном. Небольшой нос, острые скулы и острый же подбородок. Пальцы соскользнули с лица мальчика, и девочка почувствовала как кровь приливает к щекам. Она знала, что Араши иногда может притворяться спящим, чтобы не беспокоить её.
Саске помотала головой, отгоняя странные мысли, они ещё совсем дети, им не знакома влюблённость. Девочка аккуратно легла рядом, одной рукой обнимая Наруто, утыкаясь лицом в спину и вдыхая запах угля и зимы. Улыбка, не сходившая с её лица, стала шире. Саске была готова пролежать так целую вечность.
***
Когда-то звук бесконечно капающей воды раздражал его, но не сегодня. Сейчас у Араши была цель, для которой он и спустился вглубь себя, к клетке Лиса. Шагая в хлюпающей, стоячей воде по бесконечным коридорам он вновь и вновь проматывал всё у себя в голове, но всегда приходил к одному и тому же выводу — у Девятихвостого есть ответы. И эти ответы были необходимы Наруто, он хотел, наконец, попытаться сложить этот чёртов пазл. Совершенно неожиданно тёмные коридоры закончились, и мальчик вышел в просторную светлую залу. Воды здесь не было, тонкие борозды на полу и стенах проводили ярко-голубую жидкость — чакру. Араши обернулся. Над входом был выгравирован рельеф точь-в-точь повторяющей рельеф в зале, после которого у мальчика появилась татуировка. Только сейчас он был блеклым и серым.
Лис лежал у самых ворот клетки. Его большой кроваво-красный, рубиновый, глаз наблюдал за всеми действиями Наруто, но сам Демон не стремился начать разговор. Собрав всю свою храбрость в кулак, Араши, преодолевая сопротивление собственного благоговейного страха, подошёл к клетке. Достаточно близко, чтобы его услышали, и достаточно далеко, чтобы не убили. Голос мальчика, вновь лишённый хрипоты больного горла, звучал тихо, но неожиданно уверенно:
— Как ты видишь я снова здесь. И сейчас у меня есть цель.
Я хочу заключить с тобой сделку.
