Их выселили. Впрочем, это было ожидаемо, ведь никому не нужен Демон и слепая девочка. Но селить двух детей разного пола в одной квартире с одной кроватью? Не самая разумная мысль, как считал Наруто, ведь они вырастут и кто знает, чем это всё может обернуться? Но изменить решение поставленное высшими чинами деревни он не мог. Поэтому Наруто только натягивал капюшон, брал за руку Саске и небольшими перебежками, в переулках, пытался дойти до нового дома. Взгляд Араши скользнул по зданию. Назвать это пригодным для житья хотя бы одного человека, язык не повернулся бы ни у кого: крыша с дырами, ветхие стены, даже на взгляд продуваемые всеми возможными ветрами, двери, фактически лишённые запоров и замков, и, самое «сладкое», соседи — пьющие без возможности видеть рассвет за новой бутылкой. Мальчик поморщился от спиртного запаха, пропитавшего все стены и полы в доме. Самое ужасное место из возможных, проще было бы даже выжить на улице, но выбора не было. У него никогда не было выбора.
Перед глазами пронеслись последние мгновения его пребывания у клетки Демона-Лиса. Бьющие во все стороны хвосты, ломающие пол и устраивающие огромные волны, гигантские лапы прижатые к камню золотыми цепями и оскалившаяся морда с кроваво-красными глазами, заглядывавшими в самую глубину души и выворачивающими её суть наружу. В тот миг Араши не мог даже думать, ужас сковал его подобно железную саркофагу. Он будто бы видел всех тех невинных людей и покрытых кровью шиноби, они медленно выходили из темноты за Лисом и их искажённые голоса обвинявшие Наруто в ошибке заставляли его душу биться в жуткой агонии парализующего страха, жажды крови и бездействия. Тогда Араши в полной мере впервые осознал
кто заперт в нём, и что будет, если печать ослабнет. И смерть показалась Наруто самым милосердным из возможных исходов; ведь огненно-рыжая шкура Девятихвостого источала настолько сильный жар, что цепи, спеленавшие всё тело Демона при резком выпаде в сторону мальчика, побелели и раскалились, но не треснули. В последний миг что-то выдернуло его из того пропитанного ужаса и живой агонией места.
Тряхнув головой, Араши отогнал самые пугающие мысли и толкнул дверь. Квартира, в которую их определили, была небольшой, но уютной её назвать тоже было нельзя. Голый пол без какого-либо покрытия, обои отваливающиеся от стен, штукатура падающая с потолка и окно с разбитым стеклом. Радовало только то, что в Стране Огня ночи и зимы были довольно тёплыми, но всё же разбитое стекло доставляло неудобство одним лишь только своим наличием и осколками на полу. В комнате, которая, вроде как, должна быть гостиной и в которой они сейчас находились были ещё две двери. Одна их них вела на кухню, что было понятно по запаху тухлятины и плесени, а вторая — в санузел. Ещё раз поморщившись, мальчик заметил односпальную кровать, можно сказать, самое опрятное в этой немытой помойке место. Она была заправлена серым бельём и от неё не несло спиртом или чем похуже. Покрепче сжав ладонь девочки, Наруто провёл её до кровати и аккуратно помог сесть; сам же Араши отправился на кухню, надеясь найти там хотя бы какие-нибудь средства, чтобы притупить или убрать тошнотворный запах. Средства действительно были найдены, и что самое удивительное, они были относительно новыми.
Взяв в руки старое железное ведро с погнутой ручкой, бутылку раствора и тряпку, мальчик быстро нашёл в тёмной душевой почти сломанный окончательно душ и налил воды в ведро. Раствор быстро смешался с водой, но ему требовалось некоторое время чтобы настояться. Так началась долгая муторная уборка квартиры. Были обнаружены три прорехи в полу, за тумбочкой оказалась мышиная нора, под кроватью обосновалось целое семейство пауков, а по кухне, как по собственному дому, расхаживали слишком большие тараканы. Всё это вызывало просто колоссальное отвращение как к тем, кто в этой квартире жил раньше, так и к тем, кто отдал её двум детям. Прошло несколько часов, прежде чем помещение подходило под нижнюю отметку шкалы «жилое». Саске несколько раз подрывалась помогать, но в результате лишь получила царапину от осколка стекла, благо она была не глубокой и обработка не заняла много времени. Когда была закончена уборка, солнце перевалило за зенит и стремительно спускалось к горизонту. Наруто разогнулся до хруста в спине и оглядел их новый, он молился, чтобы это было временно, дом. Лучше стало не на много, но уже что-то.
Сиротское пособие, пускай и двойное, было критически небольшим. Мальчик тяжело вздохнул, его взгляд снова остановился на Саске. Бледная кожа с тонкими чертами лица, длинные волосы, наверное, она вырастет настоящей красавицей; что же до него… Араши критично оглядел себя в зеркале: загорелая кожа, грубые, острые, будто выструганные топором, черты лица, тёмно-синие глаза с вертикальным зрачком, тонкие губы, через которые проглядывали длинные клыки. Кажется, каждая встреча с Демоном-Лисом всё больше отдаляла его от привычного человеческого облика и всё больше делала из него подобие настоящей тёмной твари. Наруто стал замечать то, чего раньше не видел, чувствовал запахи, которые раньше не мог уловить, ощущал опасность. Девятихвостый изменял его, делал похожим на себя, отвращал от него людей. Мальчик чувствовал тот леденящий душу холод за спиной, но он был направлен не на него — на людей вокруг. Жгучая ненависть Демона, пропитывала всё тело ребёнка, растекалась по его венам, циркулировала в его чакре. Её становилось всё больше.
Араши закрыл глаза, он пытался унять всё то жжение, что порождала демоническая сила прямо внутри него самого. Словно не тело, а душа истязалась. Его ощущения были откровенно скверными. Слабость, тело будто немело по своему собственному желанию, холодный пот лил ручьями, ночами его била лихорадка. На утро всё прекращалось, всё словно… замирало, ждало удобного случая. Вечера, чтобы вновь окунуть мальчика с головой в дикие боли и судороги. Наруто понимал кто за этим стоит, но сделать не мог ничего. Это было не в его власти, но Араши дал себе словом, что однажды Демон ответит за все причинённые им страдания. Это обещание стало тем стержнем, за который и цеплялся Наруто каждую ночь. В этом мире был человек, которого он не мог покинуть так быстро. Да, это слишком взросло, но и он уже морально не ребёнок, приют и ненависть жителей сделали из него того, кем он является. Сделали из него озлобленного ребёнка, находящего тепло лишь в слепой девочке, им же оберегаемой.
Тяжёлый вздох вырвался сам собой, порой, ему очень трудно контролировать все мысли, роящиеся в голове. Мальчик присел на край кровати, на другой стороне, подобрав под себя ноги, сидела Саске. Её незрячие глаза были направлены в стену, по ним было трудно определить эмоции, которые испытывала девочка, чаще всего они не выражали совершенно ничего, беспроглядную белёсую пустоту. Это бы порождало страх, если бы Наруто не прожил с ней бок-о-бок несколько лет в одном приюте. Воспоминания о том ужасном месте молотом ударили по голове, вызывая из глубин души ярость и ненависть. Резко покачав головой из стороны в сторону, Араши придвинулся к сожительнице и спустил ноги на холодный пол.
— Я думаю, — детский голос с небольшой хрипотой разрушил странную тишину комнаты, — что наше выселение лучшее, что могли придумать директор и воспитатели. Ещё немного и я стал бы бросаться на любого, кто просто бы мимо меня проходил. А так, хоть какой-то предохранитель есть, есть где можно спокойно отдохнуть.
На его слова девочка лишь едва заметно кивнула. Солнце начало заходить за горизонт, окрашивая листья Конохи в яркие золотистые цвета. Беглый луч скользнул в разбитое окно и застыл на бледном лице. Сам Араши сидел оперившись о стену и поэтому луч не дотягивался до него, а вот Саске даже не поменяла своего положения, когда горячее солнце распустилось на горизонте ало-золотым цветком. Кончался ещё один, удивительно спокойный день, в череде беспросветных чёрных полос. И, пожалуй, для Наруто это был один из самых лучших дней. Дети не заметили как легли и как уснули, слишком сморил их долгий переход от приюта до нового «дома» и долгая же уборка. В эту ночь Араши не вскакивал и его не била лихорадка, впервые за несколько месяцев он спокойно уснул.
***
Солнце, когда садится, становится алым, и чем насыщеннее цвет, тем больше крови прольётся ночью. Так говорят поверья, старые как мир. Наруто редко верил подобным мифам. Мальчик в принципе не доверял как людям, так и всему, что они придумали; ведь и его самого называли Демоном. Люди склоны ошибаться и они боятся того, чего не понимают, это он осознал слишком быстро для ребёнка, осознал как и то, что реальность куда более жестока, чем кажется на самый первый, самый наивный, взгляд. Помог ли ему в это Демон-Лис? Безусловно, это могущественное существо показало Араши, что на одну силу всегда найдётся более мощная сила, а значит будет момент, когда и он сможет разорвать те чёрные полосы и, наконец, сможет взглянуть в белый простор счастья. Всё это будет, когда-нибудь, но не сейчас. Сейчас лишь мерзкий запах канализации, бесконечно падающая с потолка вода, длинные красные трубы и огромная решётка клетки были перед ним. Вновь, как несколько месяцев назад.
Девятихвостый лежал в глубине собственной клетки. По его виду можно было бы сказать, что он погрузился в сон, но по собственному опыту Наруто понимал, что это не так. Демон стар и хитёр, зная, что рано или поздно его тюремщик спустится к темнице снова, он бы не уснул. Да и нуждается ли он во сне в принципе? Массивные хвосты, что своей силой могли обрушить горы, покоились в воде, холодной словно полынья; длинное, изящное тело, большей частью скрытое в темноте клетки, лишь иногда проглядывалось огненными всполохами; необычно длинные для лиса уши и вытянутая морда вместе были похожи на клин, покрытый узором чёрных полос. Араши много раз задавался вопросом: «Как у кого-то могла подняться рука на столь могущественное и прекрасное существо?» Вопрос звучал в его голове, но мальчик никогда не осмелится задать в его в слух. Волна холодного страха прокатилась по спине, когда Лис открыл свой кроваво-красный глаз.
Чёрный, вытянутый и узкий зрачок смотрел прямо на Наруто, казалось, он прожигал его насквозь. Но во взгляде могущественного Демона не было привычной ненависти, презрения, лишь усталость. И мальчик не мог понять, откуда она взялась, но всё же он был ещё ребёнком и многое ему было неизвестно. Араши не сомневался, что в глубине своего существа Лис всё ещё ненавидит не только его, но всё человечество, обрекшее его на столь жалкое существование, просто из-за невозможности навредить Девятихвостый Демон решил смириться с этой долей. Преодолевая страх и ужас, Наруто сделал шаг вперёд. Ледяная вода держала стальной хваткой, словно мёртвые руки удерживали мальчика на месте, не позволяя тому сделать ещё один шаг. Подняв голову, борясь с нарастающей паникой, ребёнок заговорил первым и впервые:
— Я знаю, что ты всё ещё ненавидишь меня, — его голос лишился хрипоты и стал кристально чист, — и я понимаю, что с моей смертью ты обретёшь свободу, которой так желаешь. Я — твоя темница, люди — твои пленители. У тебя есть повод ненавидеть и меня, и их.
—
Ты совсем дитя, — голос Лиса, раньше подобный грому, он стал похож на прибой, сильный, но спокойный, —
но говоришь ты подобно умудрённому жизнью старцу. И ты прав: я действительно желаю лишь свободы, которой люди лишили меня. Моя ненависть к человеческому роду имеет слишком глубокие корни, и даже если срезать крону, она не исчезнет. Вы сами виноваты в этом и этого вам не изменить. — Демон замолк, давая своему невольному собеседнику возможность обдумать всё сказанное. Его кроваво-красные глаза, были полузакрыты массивными веками. —
Твоя смерть подарит мне свободу, и поэтому, даже сейчас, я желаю тебе гибели. Но самому мне убить тебя не получиться — печать поставленная жертвой и окроплённая невинной кровью слишком могущественная, и её цепи мне не разорвать. Если же кто-то снаружи убьёт тебя, то моё счастье не будет долгим; ведь один раз меня уже пленили, пленят ещё один. Люди… вы удивительны в своё упорстве и в том, как резко меняются ваши идеалы.
И Араши видел. Это было подобно сну, но всё было настолько чётко, что не отличалось от реальности. Огромный просторный зал, словно вырезанные в скале, его потолок уходит далеко вверх и поддерживают его десятки массивных колонн. На каждой из них свой собственный рисунок, своя гравировка, своя история. Сотни и тысячи людей стояли на коленях склонив головы перед чем-то находящимся дальше. Проходя между рядами, мальчик к своему ужасу понимает, что все эти люди не больше чем статуи, старые, полуразрушенные статуи. Наруто ведёт плечами, стараясь прогнать липкий холодок со спины. Он поднимает голову и идёт навстречу темноте. Статуй становится всё меньше с каждым шагом, в специальных чашах загорается яркий оранжево-золотой огонь. Несмотря на свой цвет, пламя кажется холодным. Шаги глухим эхом отдаются от колонн и каменных сводов. Неожиданно темнота расступается окончательно, открывая тёмно-синим глазам невероятной величины рельеф, будто выполненную из драгоценных камней.
Картина, словно живая, переливается сотнями разных оттенков. Маленькие блики и огоньки, танцующие на её поверхности, отражаются в глубины зала, на колонны, на статуи, стоящие перед рельефом на коленях. Малахитово-зелёные поля и холмы, грубые серые скалы, словно покрытые многовековой пылью, закатное небо, переходящее от сапфиро-синевого до ярко-алого. Но самой главной фигурой на всё рельефе является колоссальных размеров Девятихвостый Лис. Его шкура будто выполненная из чистого огненного опала, девять хвостов подобны распустившемуся лотосу, кроваво-красные, рубиновые глаза, над его пастью, прямо между его клыков, покоится солнце. Араши словно заколдованный не может даже помыслить отвести взгляд от рельефа. Неожиданно картина приходит в движение. Острые концы хвостов устремляются к голове Демона, рубиновые глаза устремляют взгляд зрачков-бликов на Наруто, пасть закрывается и солнце исчезает в ней. Огни в чашах один за другим быстро гаснут, темнота вновь окутывает мальчика.
***
Дикая, жгущая боль в плече заставляет Араши вскочить с постели. Холодная ладонь прижимается к обжигающе горячему плечу, но даже это не останавливает боли, лишь наоборот — делает её ещё сильнее. Наруто закусывает губу, чтобы сдержать рвущийся наружу крик, преодолевая себя он поднимается и медленными, осторожными шагами направляется к единственному зеркалу. Мальчик не чувствует крови, не чувствует как она стекает вниз по руке, но ему кажется, словно его плечо выворачивают наружу раскалёнными до бела стальными иглами. В луче лунного света, в отражении зеркала, Наруто закатывает рукав и смотрит как медленно прямо на его коже выжигается чёрный словно чернила рисунок. Боль постепенно, медленно уходит, а Араши осознает,
что и кто изображены на этой татуировке. Рисунок тот же, что и на рельефе во сне: Девятихвостый, с поднятыми вверх хвостами, в пасти у него покоится солнечный шар. Слова тихим шёпотом сами вырываются из уст мальчика:
— Лис, пожирающий солнце…
