Ад и Рай Евы

      В первые несколько секунд я буквально ослепла от света и вспышек камер. Долгожданный Ян Вронич всё-таки приехал на открытие ресторана! Хоть и с опозданием. Но погодите-ка! С ним какая-то девушка! Это будет сенсация!       Так подумали все, и только стараниями Макса мы смогли пройти от машины по красной дорожке к крыльцу, где нас уже ждали. Теперь уже не Ян галантно вёл меня под руку, а я держалась за него из последних сил. Отёкшие ноги молили о пощаде, но я знала, что не смогу снять эти туфли, потому что потом просто физически не смогу в них влезть. И только сумма, озвученная Максом ранее, заставляла меня держать спинку ровно и сдержанно улыбаться.       Ян пожал руку здоровенному мужику кавказской наружности, и церемония открытия началась. Мы стояли на крыльце, чуть позади и сбоку от хозяина, в полутьме ресторана.       — Прекрасно выглядишь, — шепнул Ян. Всё внимание было направлено на вход, так что наш диалог не был замечен. И всё же я не шевелила головой.       — Спасибо. Вы тоже.       — Как тебе украшения? Я не мог выбрать между бриллиантами и сапфирами. Но к платью синий бы не подошёл.       — Они прекрасны, благодарю.       Какого чёрта? Я честно думала, что всё это организовывал Макс: нанял какого-то стилиста, и тот всё купил.       — Я хотел ещё купить кольцо, но боялся прогадать с размером. Решил уточнить у тебя, но ты не взяла трубку.       Кольцо? Серьёзно? Кто-то угадал с размером не только моей одежды, но и белья! А тут всего лишь кольцо!       — Наверное, я была занята работой, не заметила звонка.       — В следующий раз будь внимательна. Если я звоню, значит, это действительно важно.       В его голосе зазвучал острый лёд. Предупреждение я поняла.       — Простите. Больше этого не повторится. Сегодня просто был тяжёлый день.       Ленточку разрезали, и мы смогли торжественно войти в ресторан — пафосный и слишком помпезный. Зато к нему идеально подходило моё блестящее платье и украшения.       Но здесь было и ещё кое-что, от чего мне стало по-настоящему страшно — фотозона, возле которой уже караулили фотографы. А чуть дальше ожидали репортёры светских хроник. Нам пришлось фотографироваться почти сразу же. «Будь такой же очаровашкой, как в то утро на вокзале», — мягко шепнул Ян, обнимая меня за талию так, что буквально вдавливал в своё крепкое тело. Выглядело это очень вызывающе. Фотографы накинулись на нас стаей голодных пираний.       «Откуда ты знаешь, как я выглядела? Тебя же там не было! — пронеслось в моей голове. — И вообще, я не могла быть такой очаровательной, потому что тогда я была просто девушкой из провинции, а сейчас ты прижимаешь меня так, будто я твоя любовница!»       Бок уже болел от его сильных пальцев, действительно сжимавших меня. Я же не сбегала и старалась стоять красиво! Так зачем же так меня мучить?!       Наконец-то мы прошли дальше.       — Ты так хорошо держалась. Макс прав, сегодня ты заслуживаешь премию.       Мне хотелось сказать, что снять экскортницу было бы дешевле, но я вовремя прикусила язык. Впереди нас ждали журналисты.       Бойкие барышни наперебой требовали Яна представить «свою очаровательную спутницу», но он ловко отшучивался, что раз они репортёры, то пусть сами всё узнают, а личная жизнь на то и личная, чтобы о ней никто не знал. Я лишь улыбалась и изредка поглядывала то на Яна, то на камеры.       И тут меня пронзила такая мысль, от которой я чуть не упала. Кристина меня убьёт. Я только приехала к ней, живу в её квартире, и теперь её парень впервые вывел в свет именно меня!       Когда от нас немного отстали, Ян снова меня похвалил, какая я молодец, на этот раз наклонившись так близко, что я почувствовала его дыхание на шее. И по спине снова поползли мурашки.       — Пожалуйста, не надо! — очень жалобно попросила я. Его левая рука всё ещё лежала на моей талии, но на этот раз как-то по-другому, по-хозяйски вальяжно.       — Не надо что?       — Крис. Она завтра увидит всё это, и будет истерика… Не стоит её лишний раз провоцировать.       — Это было моё решение. И я несу ответственность за его последствия.       Звучало пафосно, но я не верила ни единому его слову.       На время наш диалог пришлось прервать. Мне вручили бокал вина, к которому я так и не прикоснулась за весь вечер, а Ян вынужден был провести ритуал взаимообмена вежливостью и лестью с множеством гостей. Они так же спрашивали обо мне, но очень робко и боязливо, и, заискивающе поглядывая на Яна, делали мне комплименты. Просто парад лицемерия какой-то.       Я смотрела на всё это и вспоминала Дядю Геру и его прекрасный в своей простоте бар «Бардак». И его посетителей: честных и прямолинейных, открытых и порой наивных в суждениях. Там я была своей, хоть мама часто говорила мне, что это не мой уровень. Интеллектуально — возможно, так оно и было. Мне не с кем было обсудить ни одной книги, например. Но зато мы вовсю обсуждали жизненные ситуации каждого, кто в этом нуждался и готов был принять совет. Там была настоящая жизнь: простая и жёсткая, без прикрас и фальши.       — Ты начинаешь хмуриться, — недовольно отметил Ян.       — Я бы с удовольствием села, — робко сказала я, помня комментарий Макса о том, что Ян не любит нытиков.       — Наш столик нас уже ждёт, но люди требовали моего внимания. Скоро ты к этому привыкнешь.       Я не хотела к этому привыкать! Категорически! Я была всего на два года старше Крис, но выглядела и того младше. И никакой макияж не мог это исправить. Так почему бы не таскать по таким местам её? Она бы душу продала за это! Тут я запнулась. Деньги. Я тоже продалась. А раз уж согласилась, нужно было довести дело до конца.       Столик стоял в таком уютном закутке, что нам никто не мог помешать. Даже репортёры держались на почтенном расстоянии. И только официанты время от времени нарушали наш покой.       — Устала?       Вопрос звучал заботливо, но я не повелась.       — Нет, просто немного непривычно.       — Как первый рабочий день?       — Прекрасно. Леонелла Викторовна невероятная женщина.       — Да, это так. Если захочешь — она многому тебя научит.       Я продолжила ковырять вилкой что-то странное на тарелке. Стейк бы мне подошёл больше. Я была простым человеком с простыми желаниями.       — Кстати говоря, о твоём обучении. Как дела с поступлением?       Такое вялое течение диалога мне нравилось. Без всех этих «чарующих» штук с Яном можно было мило пообщаться. Даже того противного горького запаха я больше не ощущала. Хотя, возможно, дело было в моём собственном одурманивающем парфюме.       — Вот только сейчас можно начать подавать заявления. А потом остаётся только мониторить рейтинговые списки.       — Не изменила свой выбор?       — У меня особо и нет его.       — Но выбор есть всегда, и ты прекрасно это знаешь.       — Тогда я скажу иначе: я иду по пути реальности, а не иллюзий.       Когда тебе семнадцать — весь мир простирается перед тобой. Ты гигант, ты можешь покорить любую вершину. Но потом жизнь как-то незаметно подтачивает тебя, и уже к двадцати годам можно устать бороться за свою мечту. Потому что зарплаты может не хватить элементарно на продукты, даже на неделю жизни. Это был тот жизненный урок, способный уничтожить даже самый яркий талант, просто закопав его в бытовых проблемах.       Я не хотела думать об этом сейчас. Душу грели те зелёные купюры, оставшиеся в машине.       «Завтра же отошлю их маме, но, конечно, не все сразу, а то у неё появятся вопросы», — решила тогда я. И у меня у самой к себе уже появились вопросы.       Ян отошёл ненадолго, оставив меня под пристальным вниманием журналистов, всё ещё опасающихся подойти ближе. Я чувствовала себя окружённой врагами.       — Ещё немного, и они уедут, — пообещал Ян, вернувшись ко мне. — Если хочешь, можем пока поговорить о Кристине. Она всё ещё тебя беспокоит.       — Меня беспокоит её реакция. Всё это неправильно, здесь должна сидеть она.       — Это не тебе решать, — Ян постарался сказать это мягко, но получилось всё равно резковато.       — У неё очень нестабильная психика, и вы сами об этом знаете. Этого она не выдержит.       — Я думаю, что найду способ её утешить, — мужчина улыбнулся настолько коварно, что мне пришлось прикусить язычок. Если это снова начнётся, я не смогу себя сдерживать.       — Я на это очень и очень надеюсь. Но ведь она всё равно когда-нибудь захочет выйти с вами на какое-то мероприятие. Что тогда?       — По-моему, я уже говорил, что смогу решить любую проблему.       «Вот и посмотрим», — злорадно подумала я тогда.       Ян был прав: журналистов быстро выпроводили из ресторана, так что остались только свои.       — Ты умеешь танцевать?       Я была крайне удивлена вопросом. И, чего уж там, откровенно напугана.       — Нет.       — Странно, а в моём клубе ты танцевала отлично.       Угу, только там танцевала не я, а добрых три стакана виски. А вот в этот вечер я ничего не пила, да и ног не чувствовала.       — Если я скажу, что стесняюсь — это поможет?       Ян отрицательно покачал головой.       — Здесь становится душно и скучно. Сейчас все выйдут на улицу. Поверь мне, там тебе захочется потанцевать!       Ах, снова эти пьянящие летние ночи! Ресторан, как и клуб Яна, находился в зелёной зоне, но лишь частично. Здесь осталась небольшая площадка в окружении огромных старых лип. В голове почему-то зазвучали сроки из стихотворения, которое я учила ещё в школе: «Ви знаєте, як липа шелестить у місячні весняні ночі?» Ночь была не весенней, а вполне себе летней, но от этого не стала менее пьянящей.       Ян помог мне спуститься. Наверное, он списал мои медленные шаги на осторожность, но, на самом деле, я уже не могла идти вообще. Вот теперь я понимала Русалочку и её проблемы с ногами. Только она сделала это ради любви, а я — ради денег.       — Если бы мы были одни — я бы понёс тебя на руках! — с мягкой улыбкой в голосе сказал Ян.       И знаете, что? В тот момент я была бы ему за это безумно благодарна, потому что с каждым шагом боль усиливалась. И я не знала, что болело больше: растёртые пятки, зажатые пальцы или основания стоп, не привыкшие к такому неправильному распределению нагрузки.       Нас, как красивую молодую пару, выпустили в центр. И случилось то, чего я боялась. Знаете танцы в стиле сиртаки? Эти безумные нарастающие мелодии? По-моему, что-то подобное есть у каждого народа. И я поняла всю опасность ещё с первых звуков скрипки.       В этом танце ведёт мужчина. Ян мягко взял меня за талию и за руку, но я понимала, что хватка будет усиливаться, иначе я просто упаду в какой-то момент. Начиналось всё нежно и плавно. Он прижимал меня к себе по чуть-чуть, всё больше и больше сокращая дистанцию. И неотрывно смотрел в глаза. Я готова была поклясться: он знал, что мне больно, насколько мне больно! И в тот момент проверял меня. И я смутно ощущала, что от результата будет зависеть многое.       Я не отрывала взгляд. Скрипка, ведущая в этом ритме, ускорялась. Движения танца были до ужаса простыми, но требовали синхронности. Просто перебирай ногами в такт, неумолимо ускоряющийся и уносящий тебя всё дальше и дальше. Я не могла сказать, сколько это длилось! Вот-вот мне казалось, что ещё быстрее уже невозможно, но скрипка всё играла и играла, а я всё неслась в самом сердце этого урагана. Мы смотрели друг другу в глаза и ощущали одно и то же: огонь, горящий вокруг нас и в наших телах. Я вдыхала пламя и выдыхала его. И не чувствовала больше ни боли в ногах, ни боли от цепких рук этого мужчины.       Под конец Ян сделал то, о чём я уже мысленно молила — он подхватил меня как пушинку и закружил. Кто-то снял это на видео, и я потом не один раз пересматривала, как свет звёзд и фонарей играл на моём платье, туфлях и брильянтах. Кстати, это видео через какое-то время всё же всплыло во всех соцсетях и собрало множество просмотров и комментариев. Но тогда я не думала об этом. Я буквально летела, и весь мир кружился только вокруг меня, лежавшей в его руках.       «И так будет всегда, если ты только пожелаешь», — не столько услышала, сколько почувствовала я.