Oh boy, come and light me up!

      Тайн нервно расхаживал по квартире Саравата, пока музыкальный кумир заканчивал принимать душ. После обеда, который они оба разделили, они решили, что лучше всего будет подготовиться к дню записи, который у них будет через несколько часов, и они отправились прямо домой, решив поспать несколько часов до большого дня.       Тайн слышал, как из ванной льется вода, и хотя ему хотелось избежать этого, мысль о том, что он будет спать в эту ночь рядом с Сараватом, заставила его тело содрогнуться от странной дрожи.       Он знал, что это безумие — чувствовать себя так, но ничего не мог с собой поделать. С тех пор как Фонг помог ему прояснить свои мысли, парень заметил, что теперь он лучше осознает все, что говорит и делает, стоя перед Сараватом, и когда он увидел фотографии, сделанные ими вдвоем, парень почувствовал себя немного неловко, потому что его лицо было открытой книгой, так как в нем можно было ясно прочитать восхищение, которое он испытывал, глядя на Саравата, и огромное счастье, вызванное близостью к музыкальному идолу.       Потому что во время фотосессии Тайн забыл, что он был частью настоящего музыкального клипа рядом с одним из своих кумиров. В те мгновения, когда они с Сараватом делали различные позы посреди сада, полного разноцветных воздушных шаров, он чувствовал себя самым счастливым человеком на планете и действительно чувствовал себя так с тех пор, как впервые встретил Саравата.       Тайн вздохнул и сказал себе, что пока он живет полной очарования жизнью, его чувства к Саравату остаются тайной для юного музыкального кумира, который действительно был немного странным и рассеянным в их первый рабочий день. Тайн уже тысячу раз хотел спросить его, не чувствует ли он себя плохо или запись видео с ним вызывает у него дискомфорт, но у него просто не было такой возможности.       С утра до вечера они с Сараватом выполняли приказы гримеров, специалистов по костюмам, Мэна и оператора, так что у них не было момента для разговора. Кроме того, Тайн даже не знал, как подойти к этому вопросу, потому что, возможно, ему просто показалось. Возможно, это явное раздражение в Саравате было вызвано его собственными страхами. Может быть, он просто слишком нервничал, потому что, в конце концов, он провел весь день рядом с парнем, который его привлекал, и этот парень был музыкальной звездой.       Молодой репортер снова вздохнул и опустил голову на удобное кресло в гостиной Саравата. Его волосы все еще были влажными после душа, который он принял несколько минут назад, и он был одет в серую пижаму. Несмотря на усталость, спать ему не хотелось. Он был слишком взволнован тем фактом, что он знал, что проведет ночь с Сараватом, как будто он ждал, что что-то произойдет, но что? Что, черт возьми, может случиться? Скорее всего, они с музыкальным кумиром решат лечь спать пораньше — в конце концов, это было правильно.       Сарават сказал ему, что лучше спать в его квартире, потому что она ближе к месту записи, и что режиссеру и Мэну не придется ждать, пока они оба начнут работать, и Тайн согласился, что это хорошая идея. Однако Тайн также согласился на эту сделку, потому что это означало возможность оставаться рядом с Сараватом в течение двух недель подряд. И это было прекрасно, и страшно, и, конечно же, он не заснет через две недели, но когда дверь ванной открылась и появилась фигура Саравата, сушащего свои черные волосы слишком сексуально и рассеянно (неужели он действительно так думал? Да, черт возьми, это было сексуально), Тайн вдруг вспомнил, почему, черт возьми, это казалось хорошей идеей — открыть свое сердце для существования и близости Саравата Гунтитанона вот так. — «А ты разве не устал?» — спросил Сарават, бросая свое белое полотенце в корзину для белья, стоявшую в его огромной ванной комнате. — «Я думал, ты уже заснул, но даже не думай спать на диване, мы оба прекрасно поместимся в моей постели.» — «Ты хочешь воспользоваться своим музыкальным бойфрендом?» — спросил Тайн, и когда Сарават кокетливо улыбнулся, услышав его слова, парень удивился, почему, черт возьми, его разум не смог остановить его от болтовни в тот день. — «Конечно, нет, я джентльмен, и хотя ты мой музыкальный бойфренд, я бы никогда не сделал ничего подобного.», — сказал Сарават, подходя к нему и садясь на пол перед тем местом, где был Тайн. — «Так вот, если мой музыкальный бойфренд захочет ослушаться Мэна и явится завтра на сеанс звукозаписи с определенными отметинами на некоторых частях его тела, я не буду оказывать ему особого сопротивления, просто чтобы ты знал.» — «Сарават!» — сказал Тайн, смеясь, он был смущен этой речью, но ему пришлось признать, что на этот раз он сам начал игру. — «Придет ли день, когда ты не захочешь связываться со мной? Я просто пошутил.» — «А я был там? Ну что ж, предложение остается в силе на тот случай, если ты передумаешь.», — сказал Сарават, подмигнув ему, и хотя это кокетливое отношение было немного более нормальным, чем во время фотосессии, Тайн заметил по лицу Саравата, что он еще не совсем спокоен.       Хотя парень перед ним улыбался, что-то в его глазах выглядело печальным, как будто что-то причиняло ему боль, что-то такое, чего никто не мог понять. Кроме того, одетый в эту темную пижаму, с мокрыми и взъерошенными волосами, Сарават выглядел очень юным и беспомощным, и вспышка нежности затопила сердце Тайна, а также ужасное желание обнять это тело, чтобы утешить его, потому что он чувствовал, что Саравата нужно как-то подбодрить. — «Сарават…» — прошептал Тайн, снова обводя взглядом темные зрачки молодого человека. — «О чем ты вообще думаешь?» — «Ерунда…» — сказал парень, поднимая плечи и кладя подбородок на колени. — «Это был долгий день, не правда ли? Я думал, что публикация фотографий, которые Эрн, Босс и я выложили, не вызовет такого бунта, но наши поклонники не отдыхают, мы — глобальный тренд, и я не знаю, как к этому относиться.» — «Ты беспокоишься об этом?» — спокойно спросил Тайн, понимая, что другой парень был с ним откровенен. — «Я беспокоюсь за тебя.», — сказал Сарават, и сердце Тайна пропустило несколько ударов. — «Тайн, я счастлив, что ты тот человек, с которым я буду снимать это видео, но я не могу перестать думать, что если случится что-то плохое, я не смогу защитить тебя. Я читал негативные комментарии к фотографиям и не знаю, может ли пресса использовать это. Если ты пострадаешь из-за меня, я никогда себе этого не прощу, понимаешь? Я просто не хочу, чтобы кто-то причинил тебе боль из-за меня.»       Тайн замолчал, услышав это заявление. Он не знал, что сказать, потому что слова Саравата звучали так искренне, что ему было больно слышать эту заботу в его голосе, который был спокойным и игривым каждый день. Ему было грустно видеть его таким. Не в силах ничего поделать, Тайн взъерошил темные волосы музыкального идола, почувствовав, как электрический разряд пробежал по его пальцам, и Сарават, казалось, почувствовал то же самое, потому что его глаза снова удивленно уставились на него. — «Ты слишком много беспокоишься, Сарават.», — твердо сказал Тайн, касаясь волос парня, который все еще смотрел на него взглядом, полным тысячи эмоций, которые невозможно было расшифровать. — «Правда в том, что я не такой хрупкий как ты думаешь, и если люди говорят обо мне плохие вещи, то какая разница? Я думаю, что когда я согласился сделать это, я знал, что выставляю себя на всеобщее обозрение, но мне было все равно. Когда я принял это предложение, у меня была только одна идея.» — «Какая именно?» — спросил другой парень, удовлетворенно вздохнув от прикосновения рук Тайна к его волосам. — «Что я могу сделать с тобой что-то веселое, что-то такое, что покажет тебе, что я способен на большее, чем просто писать списки для ThaiFeed, и что я могу увидеть тебя раньше, чем планировал.», — сказал Тайн, и его щеки вспыхнули. — «Ты согласился, потому что не мог вынести мысли о том, что не увидишь меня в течение двух недель?» — спросил музыкальный кумир со смешной улыбкой на губах. – «Ух ты! Я действительно вызываю привыкание, не так ли?» — «Ну, я бы не сказал, что это вызывает привыкание, но мне нравится быть с тобой.», — сказал Тайн, чувствуя, как его лицо наполняется жаром от его слов, которые, казалось, слетали с его губ, не спрашивая разрешения. — «Кроме того, ты знаешь, сколько они мне за это заплатят?» — «Эй, похоже, ты используешь меня, чтобы улучшить свое финансовое положение. Мне больше понравилась романтическая версия твоего решения.», — сказал Сарават с очаровательной гримасой, которая заставила Тайна рассмеяться. — «Конечно, я не хочу использовать тебя, я бы никогда не сделал ничего подобного.», — сказал Тайн, когда он перестал смеяться. — «Или ты действительно думаешь, что я смогу это сделать? Так вот почему ты боишься? Ты боишься, что я буду похож на парня из того скандала в твоем прошлом, что…»       Слова застряли у Тайна в горле, когда он увидел, как побледнело лицо Саравата при упоминании о парне. Единственное, что Тайн запомнил из всего этого скандала, — это переполох, вызванный новостями о том, что бойфренд нации не любит девушек и что у него были годичные отношения со студентом — архитектором, который продал историю своих отношений с ним, выставив Саравата на посмешище прессы. — «Ты не такой, ты никогда не сможешь им стать.», — сказал Сарават, не глядя на него, и Тайн заметил, что глаза музыкального идола казались далекими и отсутствующими, как будто они были полны болезненного прошлого. — «Разве я недостаточно красив, чтобы быть твоим настоящим парнем?» — беспомощно спросил Тайн и при этом почувствовал себя глупо, но печальная улыбка появилась на губах Саравата, когда он услышал этот вопрос. — «На самом деле ты слишком хорош для меня, Тайн.», — сказал Сарават, и сердце молодого репортера отчаянно заколотилось. — «Когда я говорю, что ты никогда не сможешь стать таким, как он, это потому, что ты в миллионы раз лучше его во всех отношениях.» — «Ты что, шутишь?» — спросил Тайн, чувствуя, что его голос полон тревоги. — «Нет, я не шучу, когда речь заходит о тебе», — сказал молодой музыкант, и Тайн вынужден был положить руки на спинку стула, потому что у него внезапно закружилась голова от силы этого заявления. — «И поэтому я уверен, что могу доверять тебе, но во внешний мир я не могу доверять тебя. Пресса делает вид, что любит тебя, но нападает на тебя же, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Мне кажется, я привык всегда ожидать самого худшего, понимаешь? Я думаю, что-то во мне абсолютно уверено, что пресса собирается атаковать меня через тебя, и я не могу позволить им использовать тебя таким образом, и… я не знаю, Тайн, может быть, я придаю себе слишком большое значение, но я не могу не бояться. Я не хочу, чтобы тебе пришлось пройти через то, через что прошел я.» — «Это было ужасно?» — спросил Тайн, зная, что на этот вопрос есть очевидный ответ, но он хотел, чтобы Сарават рассказал ему об этом, он хотел, чтобы Сарават понял, что он не оставит его наедине с тем, что причиняет ему боль. — «Так оно и было.», — ответил Сарават, глядя в пол, и, не в силах больше терпеть, Тайн решил подойти к нему, сидящему рядом, и осторожно прикоснуться к одной из рук идола, лежащей на полу. — «Этот парень, ты действительно любил его?» — беспомощно спросил Тайн, и черные глаза Саравата впились в него, но Сарават не убрал свою руку от руки Тайна. — «Ну, не знаю…» — прошептал Сарават, не сводя с него глаз. — «Тогда я думал, что люблю его. Я имею в виду, что он был первым парнем, который не был на плакате, который мне действительно нравился. Он был наставником моего младшего брата, он был тем человеком, который помогал ему с его портфолио проектов поступить на архитектурный факультет. Мой брат представил его мне. Он был красив и очарователен. У него был тот самый взгляд плохого мальчика и хулигана, который сразу же привлек мое внимание, потому что тогда я был глуп, клянусь. Кроме того, мы были соперниками в футбольных матчах, и это в конечном итоге сблизило нас, и когда я это понял…» — «Ты действительно влюбился.», — сказал Тайн, не в силах избавиться от чувства ревности к этому прошлому, не в силах избавиться от чувства ненависти к этому безымянному парню, который, казалось, оставался открытой раной в сердце Саравата. — «Как идиот.», — сказал Сарават с легким смущенным смешком, он даже не думал, почему так легко говорить об этой истории с Тайном. — «Я имею в виду, по крайней мере мне так казалось. По правде говоря, я не хочу вспоминать Мила как историю моей первой любви, я не хочу давать ему и это тоже.» — «Значит, его звали Мил.», — сказал Тайн, и это имя показалось ему ядовитым на вкус. — «Ты продолжал встречаться с ним даже после первого альбома Control+S?» — «Да, к тому времени мы с ним встречались уже больше года.», — монотонно ответил Сарават. — «Правда в том, что я позволил себе увлечься счастьем и успехом, которые были у группы. Я думал, что Мил был доволен всем происходящим, потому что он всегда проявлял интерес, и когда я сказал ему, что Мэн и звукозаписывающая компания всего лишь просят меня держать наши отношения в секрете, он без проблем согласился. Я сказал ему, что если он хочет порвать со мной, то все в порядке. Честно говоря, мне было не совсем удобно прятаться, но я мог понять, почему Мэн просил меня об этом. Мир развлечений таков, он состоит из видимостей, и ничто не принадлежит тебе, как только ты решишь продать свою душу. Может быть, я слишком драматизирую, но именно так я себя и чувствую. Цена за то, чтобы поделиться своей музыкой с другими, высока, но то, что стоит, имеет и ужасную сторону.»  — «И что же послужило причиной всего этого скандала?» — спросил Тайн, не уверенный, что хочет услышать ответ на этот вопрос. — «Мил слил фотографии нас двоих, продал их на различные страницы светской хроники и телевизионные каналы.», — ледяным тоном ответил Сарават. — «Он пригрозил продать также интимное видео, которое на сегодняшний день я не знаю, существует ли оно на самом деле. Он сказал, что если я не дам ему огромную сумму денег, то он отпустит и ее. А так как его отец — один из самых известных архитекторов в стране, то он сказал, что у нас вообще не было бы шансов, если бы мы не поддавались их капризам. Эта последняя угроза решила все. Для меня важно было защитить моего брата, Эрн и Босса, потому что никто из них не был виноват в моей глупости. Так что мы ему заплатили. Он посмеялся надо мной за глупость и ушел. Я не знаю, где он сейчас, и не хочу знать. Пресса нажила целое состояние на этом цирке, они говорили обо мне, как о преступнике. Если бы не поддержка ребят и звукозаписывающей компании, я думаю, что это был бы конец Control+S, но одно из преимуществ скандала заключается в том, что иногда он оказывается бесплатной рекламой. Наш первый альбом продолжал хорошо продаваться, и после нескольких месяцев медиа — ада и глупых интервью, где все репортеры смотрели на меня с отвращением и жалостью, все было забыто, и я стал бойфрендом Таиланда в одночасье, как будто ничего не произошло. Control+S завоевал много наград, мы получили международную известность, все нас любят, и теперь мы находимся на пути к тому, чтобы побить еще больше рекордов с нашим третьим альбомом, The end.»       Сарават снисходительно рассмеялся в конце своего рассказа, и рука Тайна крепче сжала руку певца. Поскольку молодой репортер чувствовал себя плохо, ему было противно существование этого глупого человека, который так играл с сердцем Саравата. Ему захотелось врезать по глупой морде этому Милу. Ему хотелось заорать на него, что он ничтожество и никогда больше не заслужит того, чтобы на него смотрели глаза Саравата. Тайн не был человеком с большим количеством отрицательных эмоций, но парень был уверен, что теперь он знает, что такое ненависть. Тем темным чувством, которое заставляло его кричать, была ненависть. — «Мне очень жаль, очень жаль.», — сказал Тайн, и его глаза наполнились слезами, потому что он был возмущен и опечален тем, что не смог избежать всего того ада, через который прошел Сарават. — «Эй, ты не должен чувствовать себя виноватым из-за меня.», — сказал Сарават бархатно — мягким голосом, когда он отпустил руку Тайна, чтобы просто нежно взять его в свои объятия, и Тайн сказал себе, что это глупо, что Сарават утешает его, когда его идея состояла в том, чтобы сделать прямо противоположное.- «Теперь эта история — древняя история, она больше не причиняет боли. Я думаю, что все еще злюсь на себя за то, что не могу этого избежать. Кроме того, хотя я и беспокоюсь за тебя, я знаю, что никому не позволю с тобой связываться. Прости меня, если я заставил тебя думать, что не хочу сниматься с тобой на видео, но иногда я бываю дураком, понимаешь?» — «Но это не так!» — сказал Тайн, рыдая, что заставило его спрятать лицо на груди Саравата. — «А если они скажут обо мне что-нибудь плохое, то черт с ними! Я бы никогда не попросил тебя держаться от меня подальше. Я буду смотреть всему в лицо рядом с тобой и защищать тебя тоже, потому что я…»  — «Потому что ты действительно мой друг, верно?» — спросил Сарават, нежно поглаживая его по спине. — «Да, я твой друг.», — сказал Тайн, чувствуя, что в этот момент дружить с Сараватом было недостаточно, этого никогда не будет достаточно. — «И мне повезло, Тайн Типакорн.», — сказал Сарават, и Тайн отстранился от него, чтобы еще раз посмотреть ему в глаза и позволить певцу вытереть слезы на его щеках. — «Так что если ты действительно хочешь послать всех к черту вместе со мной, то для меня будет честью убить их от зависти с помощью нашего музыкального любовного клипа.» — «А теперь ты можешь спеть мне всю песню целиком?» — спросил Тайн, чувствуя, что ему необходимо каким-то образом вернуть все те сильные чувства, которые они разделяли, в их русло. — «Ты хочешь представить себе, какие грязные вещи ты будешь делать завтра со мной, пока я буду петь?» — спросил Сарават, заставив его снова рассмеяться, и Тайн сказал себе, что находиться в его объятиях — все равно что кататься на американских горках с сильными эмоциями. — «Я не хочу быть непрофессиональным.», — сказал Тайн, заставив Саравата рассмеяться в свою очередь. — «Кроме того, если этот глупый Мил смотрит, разве не здорово было бы показать ему, что ты счастлив рядом с кем-то другим?» — «Да, было бы здорово показать всему миру, что я счастлив рядом с Тайном.», — сказал Сарават, взъерошив тому волосы. –«Ты что, хочешь, чтобы я пошел и стал тебе докучать? В конце концов я должен воспроизвести это во время видео, хотя прямо сейчас мне слишком удобно вставать так что…» — «Просто пой, Ват.», — сказал Тайн, впервые назвав его тем прозвищем, которым пользовались только близкие к идолу люди. — «Значит, мои музыкальные бойфренды — это моя команда.»       Тайн улыбнулся и постарался не задавать себе слишком много вопросов об этом моменте. В то время как голос Саравата создавал волшебство, когда он пел эту песню о любви, Тайн мог только думать, что Сарават был в тысячу раз красивее: носил поношенную пижаму, пахнул шампунем и смотрел ему в глаза, спрашивая его своей песней, что он не смотрит ни на кого другого, что его глаза навсегда остаются на нем, и когда песня закончилась, он смог только улыбнуться в то же время, что и Сарават. — «Еще раз, пожалуйста», — попросил Тайн, все еще улыбаясь. — «Кто-то тоже подсел на мой голос, да?» — «Ты же знаешь, ЧТО ЭТО так. Я вроде как твой поклонник номер один. Я думал, что мои списки прояснили это с самого начала, так что заткнись и пой, Мистер музыкальный идол.»       Сарават улыбнулся, и на этот раз в его глазах больше не было боли, так что Тайн не мог не почувствовать намек на победу, зная, что каким-то образом ему удалось немного успокоить боль в душе Саравата, и это было прекрасно. Потому что Тайн решил, что если кто-то другой причинил ему вред, он позаботится о нем. И на мгновение, услышав его пение еще раз, Тайн подумал, что Сарават написал эту песню с мыслью о Миле, потому что если нет, то он хотел бы, чтобы Сарават думал о ком-то подобном ему, когда говорил о любви, подобной той, которую голос национального идола пел в Kan Goo.