Oh boy, come and light me up!

      В дверь его дома позвонили, что было странно для Саравата, так как каждый человек, который мог его посетить, знал наизусть пароль от его дома. Парень был занят тем, что раскладывал альбомы с фотографиями, которые он сделал во время поездки на пляж, — все эти фотографии были изображениями Тайна, и Сарават хотел сохранить их на всю жизнь. Это был его первый выходной после концертного тура в Таиланде, поэтому он действительно не ожидал, что кто-то сможет навестить его, пока он развлекался, вспоминая каждую из счастливых секунд, которые он прожил рядом со своим парнем.       Тайн пошел ужинать с Фонгом, Грином и Пэр, которые очень скучали по нему, и Сарават попросил его повеселиться с ними, потому что он слишком устал, чтобы выходить. Тайн принял его идею остаться дома без возражений, и Сарават подумал, что Тайн заслуживает спокойной ночи вдали от него и от всего, что связано с Control+S, поскольку жизнь Тайна вращалась вокруг группы в течение последних трех месяцев. Должно быть, к тому времени у Тайна их было уже достаточно, хотя все говорили, что Тайн отлично справился с документальным фильмом.       Сарават радостно вздохнул, подумав об этом, и, поскольку дверной звонок продолжал звонить, парень решил, что лучше всего открыть, хотя он продолжал ворчать по пути, потому что непомерная цена, которую он заплатил за эту квартиру, должна была включать в себя то, что ни один продавец, нежелательный посетитель или преследователь не мог войти в здание, чтобы потревожить его.       Молодой певец уже приготовил свой самый холодный и раздраженный взгляд, прежде чем открыть дверь, но когда бледное и взъерошенное лицо его младшего брата появилось снаружи, Сарават почувствовал, что холод полностью накрыл его, что было довольно редким явлением в Таиланде. Пхуконг выглядел как призрак или дух, который едва избежал ада. — «Впусти меня.», — сказал юноша, и Сарават понял, что у него перехватило дыхание, когда он смотрел на своего брата в таком состоянии. -! Пожалуйста, меня сейчас вырвет, просто впусти меня.»       Сарават кивнул, и Пхуконг вошел в квартиру и побежал в ванную, как будто от этого зависела его жизнь. Музыкальный идол, все еще ошеломленный шоком от того, что увидел своего младшего брата в таком состоянии, тоже направился в ванную, и хотя дверь была закрыта, Сарават слышал звуки рвоты и кашля, которые издавал его брат.       Что же случилось с Пхуконгом? Его брат всегда был более спокойным парнем, никогда ни на что не реагируя драматически. Саравату иногда было трудно понять его, потому что трудно было понять, что чувствует и думает Пхуконг, потому что он всегда держал все при себе. Сарават должен был признать, что он никогда не попадал в неприятности и был дисциплинирован и упорен в своих желаниях, так что музыкальному кумиру не пришлось много делать для него, как и положено нормальному старшему брату.       Так что эта ситуация была слишком странной. Пхуконг никогда так не терял над собой контроль. Пхуконг никогда не мог забыть пароль от входа в его квартиру, и если это было так в те моменты, это означало, что что-то действительно было не так, совершенно не так.       Сарават попытался успокоиться и уже собирался постучать в дверь ванной, когда из нее вышел Пхуконг. Хотя его лицо выглядело немного менее бледным, младший из братьев Гунтитанон все еще был в плачевном состоянии. — «Ты хорошо знаешь Тайна?» — спросил парень, свирепо глядя на него, и Сарават невольно приподнял бровь в знак того, что вопрос бессмысленный. — «Конечно, он мой парень. Он был моим парнем в течение четырех месяцев, как я могу не знать его?» — «Это не то, что я имею в виду, нет…» — сказал Пхуконг, и его глаза наполнились темным чувством, которое Сарават мог истолковать как ненависть. — «Тогда что ты имеешь в виду?» — осторожно спросил певец. — «Ты не хочешь сказать мне, что с тобой происходит?» — «Все это катастрофа, Ват, все.», — сказал наконец молодой человек, и Саравату пришлось взять его за руки и отвести к дивану в гостиной, потому что казалось, что Пхуконг вот-вот потеряет сознание. — «Мне удалось выбраться оттуда до того, как случилось что-то плохое. Я думаю, что никто не заметил, что это был я, но если они заметят, я буду мертв, ты понимаешь? Но я не мог оставить его, Ват, я не мог позволить ему и Тайну снова причинить тебе боль.» — «Пхуконг?» — спросил Сарават, ничего не понимая в словах брата. — «Почему Тайн хочет причинить мне боль?»       Пхуконг ответил не сразу. Парень достал сотовый телефон и какое-то время печатал на машинке, но Сарават не осмелился его прерывать. Эта встреча все еще казалось странным сном музыкальному идолу, которому удавалось оставаться неподвижным только до тех пор, пока его младший брат снова не поссмотрел на него. Эти темные глаза, которые были так похожи на его, смотрели на него с чем-то похожим на сострадание. В этих глазах было столько боли, что Сарават почти забыл обо всем, чтобы отвезти Пхуконга в больницу, потому что этот обиженный взгляд мог означать только болезнь или что-то еще хуже. — «А где сейчас Тайн?» — спросил Пхуконг, и Сарават чуть не закричал, что это не смешно, что его брат делает и говорит бессмысленные вещи, которые не приводят их ни к какому конкретному пункту. — «Со своими друзьями. Грин, Фонг и Пэр хотели его увидеть, и они пошли обедать. Тайн ушел около двух часов назад.», — уверенно сказал Сарават. — «Ты уверен?» — спросил Пхуконг прерывающимся голосом, и вспышка ненависти в его взгляде стала сильнее. — «Сарават, ты можешь поклясться, что он со своими друзьями?» — «Конечно, это так. Слушай, я знаю, что тебе нехорошо, но не мог бы ты объяснить мне, что, черт возьми, все это значит? Почему ты задаешь так много вопросов о Тайне? Что происходит?» — «Ват, Тайн не заслуживает того, чтобы ты ему так доверял, он этого не заслуживает.», — сказал Пхуконг, и, к удивлению Саравата, его младший брат заплакал, как ребенок. — «И это опять была моя вина, верно? Это была моя вина, как, черт возьми, я не мог этого понять? Как я позволил этому случиться снова? Почему я не изучил его более внимательно? Почему я позволил тебе приблизиться к нему, не зная больше о его прошлом или его истории?» — «Ну и что же?..?» — «Только посмотри на это, Ват…»       Сарават взял телефон из рук брата, и хотя он все еще ничего не понимал в этой ситуации, глаза музыкального кумира наполнились недоумением, когда он посмотрел на изображение на экране своего брата: там, в середине колонки светской хроники, была выставлена фотография двух парней, которые улыбались друг другу. Сарават очень хорошо знал их обоих. Сарават помог одному из них выбрать одежду, в которой он выйдет на улицу.       Однажды Сарават прочитал в одной из своих любимых книг, что когда сердце разбивается, оно не разбивается на тысячу кусочков, разрыв не происходит, как при взрыве. Когда сердце разрывается, на самом деле все было как трещина, которая уступила место огромной бездне, огромной пустоте, которая начинает поглощать все, чем ты был и все, чем ты являешься, пока уходя, ты тоже не превратишься в бездну, и это было именно то, что чувствовал знаменитый певец.       Хотя Сарават и хотел отвести взгляд от этого образа, парень не мог-это было все равно что наблюдать крушение поезда, что-то разрушительное и ужасное, от чего невозможно оторвать глаз. Тайн и Мил были вместе в одном из самых известных ресторанов Таиланда. Тайн и Мил улыбались друг другу, и Сарават не понимал почему. Сарават не хотел этого понимать, Сарават хотел, чтобы Пхуконг убрался оттуда и оставил его наедине с темнотой, которая угрожала полностью накрыть его. Потому что он ничего не понимал, абсолютно ничего. Мир вокруг него больше не имел смысла. Единственной реальной вещью была боль. Единственной реальной вещью была пустота, которая, казалось, заполняла каждую часть его тела. — «Сначала я думал, что Мил просто говорит глупости, чтобы спровоцировать меня, на самом деле мне не нужно было видеть его слишком часто, потому что его отец прямо разговаривал со мной, я просто следовал его приказам», — сказал Наконец Пхуконг, не заставляя Саравата оторвать взгляд от своего телефона. — «О какой чепухе он говорил?» — рассеянно спросил Сарават. — «Что он и Тайн планировали уничтожить тебя. Он всегда говорил об этом, когда я был рядом, как будто хотел, чтобы я передал тебе этот слух, но я никогда этому не верил.», — сказал Пхуконг с иронической улыбкой на губах. — «Я имею в виду, что Тайн был с тобой каждый день, было невозможно, чтобы он и Мил имели какое-либо общение. Я решил не волноваться, потому что ты доверял Тайну, и хотя я мало знал его, вы двое, казалось, были связаны сказкой. Однако сегодня днем я услышал Мила. Я сомневаюсь, что он знал, что я был там, потому что он должен был быть на одном из полевых посещений строительства. Я вернулся в офис за компьютером и спрятался в одном из шкафов. Мил с кем-то разговаривал по телефону. Он сказал ему, что сохранил все фотографии и видео, о которых они говорили вчера, и что они готовы привести план в действие. Он сказал другому человеку, чтобы тот помнил, что все будет сделано в соответствии с желаниями человека, с которым он говорит.» — «Это был Тайн?» — спросил Сарават, чувствуя, как каждое слово брата впивается ему в кожу, словно раскаленное лезвие. — «Теперь я в этом уверен.», — подтвердил Пхуконг. — «Мил оставил папку на столе в офисе и, повесив трубку и дав понять своему собеседнику, что все будет хорошо и все могут быть довольны своим решением, мудак пошел в ванную, так что я воспользовался этим и поменял его папку на одну из тех, что были у меня в портфеле. Я выбежал оттуда, как только это сделал. Я не думаю, что кто-то видел меня, но я не уверен, есть ли камеры в главном офисе. Однако я думаю, что Мил не заметил перемены, прежде чем покинуть офис.» — «А что было в папке?» — спросил Сарават тем непроницаемым тоном, который беспокоил его младшего брата. — «USB-устройство, я не видел, что оно содержит, но я предполагаю, что это какой-то материал, с помощью которого можно начать новый скандал о тебе.» — «Мил не меняет своих старых привычек, не так ли?» — спросил Сарават с саркастическим смешком. — «То есть ты хочешь сказать, что они с Тайном планировали устроить мне новый скандал? Ты хочешь сказать, что Мил приказал Тайну заставить меня влюбиться, чтобы он мог нанести мне смертельный удар теперь, когда я чувствую, что люблю его больше всего на свете. Ты говоришь мне, что я должен верить, что все, что я прожил с Тайном, было только планом Мила.» — «Ват, я…» — «Это бессмыслица, Пхуконг.», — ледяным тоном произнес певец, чувствуя, как его любовь к Тайну заглушает жгучую боль в сердце. — «Это не имеет смысла, понимаешь?» — «Но ведь они вместе, все об этом говорят.», — сказал молодой архитектор, начиная отчаиваться. — «Теперь ты сам знаешь, что Тайн солгал тебе и что он не со своими друзьями. Нет никаких других разговоров в социальных сетях, и я совсем не удивлен, что ты был последним человеком в Таиланде, который знал об этом, потому что ты никогда не знаешь о том, что люди говорят о тебе. Слушай, я знаю, ты думаешь, что знаешь Тайна, но…» — «Я не думаю, что знаю его, Пхуконг, я действительно знаю.», — сказал Сарават, его голос был сломлен и все еще полон искренности. — «С Милом я был глуп и ослеплен, но с Тайном в этом не было необходимости, понимаешь? Тайн прозрачен, Тайн никогда намеренно не причинит мне вреда. Тайн любит меня, Пхуконг, и я уверяю тебя, ты не можешь притворяться, что любишь кого-то, не так, как Тайн любит меня.» — «Ват…» — «Я благодарю тебя за то, что ты сделал, но ты также подверг себя опасности из-за меня.», — сказал Сарават, пытаясь улыбнуться. — «Я позвоню Мэну, он знает, что делать. Если тебе нужно будет уехать из Таиланда, ты меня понимаешь? Я больше не оставлю тебя рядом с этой сумасшедшей семьей, было ошибкой поощрять тебя к этому. Мы столкнемся со всеми юридическими войнами, которые хочет иметь отец Мила, но ты не собираешься снова работать с ними, и я не спрашиваю твоего мнения об этом.» — «Но, Ват, дело не во мне, а в тебе, ты должен подумать о том, что ты будешь делать теперь, когда знаешь правду о Тайне…» — сказал Пхуконг, чувствуя некоторое отчаяние от такого ледяного отношения своего брата. — «Я знаю правду о Тайне, но ее нет на этой фотографии.», — сказал Сарават, стараясь оставаться сильным, несмотря на боль в груди. — «Я знаю, что ты беспокоишься обо мне и хочешь, чтобы я убрался от Тайна сейчас, но я не могу этого сделать. Я собираюсь выслушать то, что он скажет, Пхуконг. Я буду ждать его возвращения домой и слушать его, потому что я хочу верить в него до конца. И если он собирается разбить мне сердце, я хочу, чтобы он сделал это прямо и объяснил мне все, чтобы я мог понять это. Когда я все услышу, тогда и приму решение. Если Тайн собирается уничтожить меня, я уйду от него, потому что ты уже знаешь, что я глуп, и, кроме того, я могу восстановить себя, если все закончится плохо, но я ничего не сделаю, пока не услышу его историю. Ты должен больше доверять мне, маленький брат. Я уже говорил тебе, что немного доверия ко мне не убьет тебя.» — «Я не оставлю тебя с ним наедине!» — закричал Пхуконг, он хотел ударить Саравата так же, как хотел обнять его, когда увидел боль в его глазах. — «Конечно, пойдешь, а если не хочешь уходить, то хотя бы обещай, что останешься в комнате для гостей, пока я не поговорю с Тайном.», — сказал певец. — «Со мной все будет в порядке. В прошлый раз ты думал, что я никогда не поправлюсь, и мне удалось преодолеть это довольно хорошо, не так ли? Кроме того, Тайн не тот, за кого ты его принимаешь. Тайн любит меня, Пхуконг, Тайн действительно любит меня.»       Пхуконг больше не мог этого выносить и бросился в объятия брата, который тоже крепко держал его. Младший знал, что Сарават изо всех сил пытается убедить себя, что любовь Тайна была настоящей. Пхуконг знал, что Сарават-дурак, и что бы он ни сказал, это никогда не заставит его задуматься о том, чтобы никогда больше не разговаривать с Тайном. Его брат был идиотом, но он все еще не заслуживал любви, чтобы снова причинить ему такую боль, но как он может защитить его? Как помешать кому-то снова уничтожить его, когда Сарават всегда был готов отдать все ради людей, которых он любил так же, как любил Тайна?