Call me a thief

— Чан в городе, — Уджин вздохнул. Вот оно что. Вот причина чужого мучения. Чанбин-то гадал, отчего на уджиновом лице весь вечер отчетливо читалось прямо-таки вселенское страдание. Не мог сказать, вот и страдал. «Чан в городе.» Что, интересно, ожидал от него хён? Какой реакции на эти слова? Чанбин хотел пожать плечами и вполне резонно ответить: «И что?» Но не зря Уджин томился и теперь не мог взглянуть ему в глаза. Чанбин сам бы хотел исчезнуть не сходя с места, тогда и нужды что-то комментировать не было бы. Обычный вечер в кабинете перестал быть обычным. Чанбин переплел пальцы вместе, уставясь глазами в пол под ногами. Феликс звонил час назад и сказал, что задержится на работе. Чанбин тогда только кивнул на это. Теперь, в свете услышанного, просто кивать не получалось. Ликс несомненно знал. — До завтра, — Чанбин подобрал ветровку и пошел к двери. — Постой, — Уджин взволнованно вглядывался ему в лицо. Чанбин уставился на него с максимально равнодушным взглядом. Каким смог. Уджин же не думал, что он тут расплачется и начнет швыряться телефонами, мебелью и прочим? На самом деле ожидал, что ли?.. — Все в порядке, — со вздохом произнес Чанбин, надвинул кепку на глаза. — Я доверяю Ликсу. — Я не это имел в виду, — Уджин непривычно неловко переминался на месте. — Я не хочу, чтобы ваши жизни опять превратились в ад. — С какой стати? — Чанбин аккуратно высвободил руку из хватки хёна. — Ничего подобного никогда не случится. И покинул рабочий кабинет. Вытащил поздний ужин из холодильника, поставил разогреваться. Включил телевизор, чтобы уйти от давящей тишины квартиры. Перекинулся сообщениями с сестрой. С матерью. Ничего не поможет. Ничего его не успокоит. Феликс не отвечал на звонки, скинул сообщение, что останется у Чонина на ночевку, и по прежнему отказывался принять звонок. Ужин был съеден. Посуда помыта. Чанбин сидел на диване, и держал в руке телефон. Самое паршивое то, что он не может поехать к Чонину. Обдумывать мысль, что Ликса там вовсе и нету, а заставлять Яна потеть и придумывать сказочку, что Ликс в туалете, с животом мучается, или вот только что уехал от него или что еще там можно придумать — не было желания. Оставалось только пережить эту ночь. Проблема в том, что таких ночей у него судя по всему теперь будет… все ночи. Он тихо засмеялся. Бросил телефон, пошел в душ, стоял под водой и вспоминал. Последние полгода они с Ликсом вроде как были… счастливы? Не вроде как. Все у них было зашибись. Он сказал Уджину, что доверяет Ликсу. Выходило, что нет. Не доверяет. Ни капельки. Бан Чан оставил слишком большой след в душе Феликса. Как легко это было признать. Признать, но не принять. Чанбин, не утруждая себя одеждой, голышом отправился в комнату, вытирая на ходу голову. Проверил вновь телефон. Глухо. Дрожь начала пробирать все тело. Он стучал зубами и смеялся. Стоял посреди квартиры, сжимая телефон до побелевших костяшек, мокрый и голый — и смеялся. Тихо, заливисто, до слез. Смеялся до тех пор, пока не надоело валять дурака. Он перевел дыхание, с минуту стоял неподвижно, а потом отправил Феликсу смс. «Все в порядке, солнце.» Он проснулся и увидел Феликса. Тот лежал прямо в одежде поверх одеяла и смотрел на него. — Привет, — сказал Чанбин хрипло. — Привет, — ответил Феликс. — Когда пришел? — Только что. У нас тобой телепатическая связь, ты проснулся мгновенно, как только я упал рядом. Здорово, нет? — Не то слово, — Чанбин бросил взгляд на часы и увидел, что нет даже пяти часов. Феликс не собирался раздеваться, продолжал пребывать в одежде. И продолжал смотреть на Чанбина странным выжидающим взглядом. — Я не отвечал на звонки, потому что было некогда, — сказал он. — Я так и понял, — спокойно ответил Чанбин. — Понимаешь, произошла нелепая история. Не со мной, Чонином. Ты же знаешь его, везет ему влипать в них периодически. — Он замолчал. Чанбин усмехнуся уголками губ. — Продолжай. — Я был на работе. Позвонил этот дурачок, мы хотели на пару часов зависнуть в баре, давно мы не выпивали вдвоем. Но по дороге он непреднамеренно подрезал джип, к счастью, обошлось без травм, так, царапины у обоих, но пострадавший пристал к Чонину, захотел познакомиться поближе, и оказалось, что это довольно известный тип. Продюссер, Хан Джисон его имя. Чонин не хотел его грубо отшивать, тем более, виноват в инциденте был он, пригласил к себе обработать раны. Ну и меня по быстрому вызвонил. Чтобы… ну, ты понимаешь. Чанбин пожал плечами. Конечно, понимал. — Он робкий и неразговорчивый с новыми знакомыми, и я не хотел оставлять его с таким большим человеком… — Феликс кашлянул, избегая чанбинова взгляда. — Ну, у него очень известное имя. Выпроводить его после чашечки чая показалось нам невежливым, он довольно откровенно напросился на ночевку. Поэтому остался там и я. Чанбин кивнул. А Феликс заметно взгрустнул. Наверное задним числом пришел к выводу, что его байка на правдоподобную не тянет. Чанбин усмехнулся, глядя на чужие надутые щеки. У Ликса были искусаны губы. Он никогда не имел привычки кусать их. С минуту они молча вглядывались друг другу в глаза. Лежали и молчали. Потом Феликсу что-то ударило в голову и он полез под одеяло к Чанбину. Чанбин перехватил его руки и легко оттолкнул от себя. Теперь Феликс смотрел зло. Правильно, зачем примерять незнакомую маску, если носить ее до конца не умеешь? — В душ иди, — сказал Чанбин. — А что? — шепотом спросил Феликс. — Брезгуешь? — Тобой — нет, — честно сказал Чанбин. — А этим сукиным сыном — да. Он на тебе живое место оставил? — Ничего не было, — замотал головой Феликс. У него даже слезы на глазах появились. — Мы просто… ничего такого. Ничего. Я говорю правду. Чанбин коротко рассмеялся, покачал головой. Было большое желание дать себе в морду. И Ликсу, кстати, тоже. — Оставь эту правду себе, солнце мое, — вкрадчиво сказал Чанбин. — Я как-нибудь обойдусь. Поднялся и неторопливо натянул треники и футболку, чтобы отправиться на утреннюю пробежку. Захватил телефон и наушники и вышел из квартиры. Очень кстати на работу пришли люди с прокуратуры с проверкой. Уджин сбился с ног, предоставляя им нужные папки с документами, Чанбин закопался в компьютере, над душой встал один из представителей и тоже требовал отчетов, графиков и прочее. Ненужные мысли отошли на второй план, целый день без перерывов на обед и перекур их мурыжила прокуратура, а потом ушли часов в семь. Вздохнул с облегчением только Уджин и их отдел. Решили пойти и выпить всем вместе, Чанбин отказался. Уджин все порывался что-то сказать, видимо, касающееся его приятеля, но Чанбин игнорировал. Ему было плевать на Бан Чана. Телефон не подавал признаков жизни. Заведя мотор, Чанбин с минуту вглядывался в экран, потом отбросил на сиденье и выехал с паркинга. Чонин жил в многоэтажке. Район был весьма приличным — не элитным, но и не бедным. Рядом был кинотеатр. Если подумать, они, Феликс и Чанбин, туда ни разу так и не сходили. Забавно. Чанбин заглушил мотор. И тут ожил телефон. — Где ты? — спросил Феликс. — Дома, — соврал Чанбин. — Это я дома. Я тебя здесь не вижу. — Прости, — вздохнул Чанбин. — Гулять решил? — голос Феликса звучал зло, с истеричными нотками. — Око за око? — Не неси бред, солнце, — Чанбин сильнее сжал телефон. — Скоро буду. Успеешь его десять раз выпроводить за дверь. — Я тебя ненавижу, — сказал Феликс. Чанбин усмехнулся и отключился. Чонин бросил ему банановое молоко и уселся напотив в кресле, поджав под себя ноги. За спиной трещали с монитора телевизора, Чанбин медленно пил и вглядывался в расслабленное, спокойное лицо донсена. — Кто-нибудь есть? — спросил Чанбин. Чонин пожал плечами. — Хотелось бы. — А где известный продюссер? — В телевизоре, — бесцветно ответил Чонин. — Ты хуже Ликса, — вздохнул Чанбин. Сжал опустевшую баночку и прицельно бросил ее в мусорное ведро, что стояло в углу комнаты. — Может, в гетеро податься? — Чонин вытянул ноги в коротких шортах и потянулся. Взгляд его, блуждающий и слегка мутный, остановился на лице Чанбина, точнее, на его губах, переместился вниз и прошелся по всему телу. — Как по твоему, стоит мне осчастливить какую-нибудь девчонку? — Осчастливь продюссера, — хмыкнул Чанбин. — Иди нахуй, ты уже знаешь, что никакого продюссера нет. — Есть мой ночной кошмар, — кивнул Чанбин. Они невесело засмеялись. Чонин выпрямился в кресле, он хоть и смеялся, счастливым не выглядел. Впрочем Чанбин тут тоже не прыгал от радости. — Зачем он приехал, а? — спросил он. — По работе, видимо, — пожал плечами Чонин. — Что, порвешь теперь с Ликсом? Хороший вопрос. На такие нет ответа. Чанбин еле слышно вздохнул, воздух сквозь сцепленные зубы прошел со свистом. — Его не хватит на двоих, — наконец насмешливо произнес он. — Утомится прыгать с одного хуя на другой. Чонин запокинул голову и засмеялся — тихо, снова невесело. — Я ненавижу тебя, хён, — сказал он. — Сейчас понимаю, у тебя охуенно горячее тело, но я никогда не трахнусь с тобой. Ты ужасный. — Ты вроде натуралом становиться планируешь? — выгнул бровь Чанбин. — В перспективе. Наверное. Не знаю. Хозяин квартиры повздыхал несколько раз, нарочито скорбно глядя на Чанбина, после чего указал кивком на часы. — Тебя ждут, нет? — Подождут. — Что ты планируешь делать? — Убить его. — Кого из? — Думаю об этом, — усмехнулся Чанбин. Чонин поверил. У него мурашки побежали по спине от чужого мрачного тона. — И? Ты это серьезно? — тихо спросил он. Чанбин покачал головой, с насмешкой на лице играясь с телефоном в руках. — Это никогда не закончится, понимаешь? — печально сказал он. «Да», — хотелось ответить Чонину. — Ликс будет сбегать к нему по первому его звонку. Возвращаться, когда тот свалит. А потом опять. — Феликс любит тебя… — начал Чонин и осекся. Чанбин не выдержал и хохотнул. Чужое недоумевающее лицо только заставляло его веселиться еще сильнее. Но веселье не длилось долго. Чанбин отошел к окну, приоткрыл его и закурил. — Ты видишь какой-нибудь выход, малыш? — громко спросил он. Уже тише продолжил: — Я его в упор не вижу. Ликс не любит меня. Но я люблю его. Я не отпущу его и поэтому он будет так мучиться до конца своей жизни. И я вместе с ним. Буду волком выть, но не отпущу. Охуенная жизнь, — заключил он. — Всегда о такой мечтал. *** Он насмотрелся на него еще год назад. Когда тот сваливал из их города, с бесшабашной улыбкой. Он конечно заявился сперва на днюху Хенджина, и Чанбин тогда увидел его впервые. Стало понятно сразу, почему Феликс не мог его забыть. Как такого героя-молодца забудешь? С лихим взглядом, повадками ленивого тигра. Чан представился журналистом, но Чанбин догадался, что не только это его хлеб. Зарабатывал на роскошную тачку и золотые часы он явно не только тем, что скандальные статеечки клепал. Но это Чанбина не волновало. Испугался он другого. Феликс даже не начал хоть как-то отвечать на его ухаживания, а Чанбин понял, что его танцы с бубном гроша ломаного не стоят. Вернулась давняя любовь, про которую тот иногда рассказывал в припадке внезапного откровения, позвонила — и Ликс кинулся к ней со всех ног. Его глаза горели, он начинал улыбаться от уха до уха — широко, радостно — стоило кому-то упомянуть в их компании золотого мальчика по имени Бан Чан. Чанбин тоже улыбался. Просто потому что таким счастливым он Феликса никогда не видел. Он звонил ему, не умолял о встречах, просто говорил, что если у него есть свободное время, то они могли бы встретиться. У Ликса свободного времени не оказалось. А потом наступила эта знаменательная днюха Хвана, которую тот проводил в загородном доме. Чанбину даже догадываться не стоило, он понял, что это и есть тот самый Чан. Феликсова незабвенная любовь. Он подошел к Чанбину, скручивая самокрутку, ухмыляясь, веселясь чему-то. Протянул руку и представился. Чанбину было невдомек, с чего такая честь, зачем его удостаивали отдельным вниманием. Он внимательно изучал чужое надменное лицо. Вот у Чанбина лицо попроще. Не тянул он на героя-любовника с какого угла ни посмотри. — Как дела с нашей обороной? Хорошо охраняют наши границы? — Вопрос не ко мне, я гражданский, — пожал плечами Чанбин. — Да брось, ты там работаешь. Чан был красавцем. Что уж тут. Чанбину пришло в голову, что Ликс рядом с ним смотрелся бы отлично. Убедиться в этом не составит труда, Феликс должен был приехать с минуты на минуту. Чанбин увидит их, стоящих вместе, и если и не умилится с картины, то хоть, он очень надеялся, не сильно расстроится. Конечно, расстроится. Его сердце оказалось разбитым с самого начала, когда Феликс в первый раз сказал, что не планирует влюбляться вновь. Потому что уже любит другого. — Уджин там тоже работает, — безразлично пожал плечами Чанбин. — Спроси его. — Это я обязательно, — кивнул Чан. Замолчал, потом насмешливо протянул: — А мне было любопытно, что ты за молодец. Смотрю на тебя, не могу решить: есть внутри тебя что-то или нет? — Кишки. Как и у всех, — лениво протянул Чанбин. Чан рассмеялся — громко и заразительно. Чанбин подумал и решил, что улыбнуться можно. Что и сделал. Он посмотрел в сторону дверей и увидел Феликса. И вот тогда он по настоящему понял, что боится. Боится увидеть это чувство в глазах младшего, когда тот будет смотреть на Чана. Увидит практически рядом с собой чужую влюбленность. — Котенок здесь, — улыбнулся Чан. — Что? — Чанбин повернул к нему голову. — Кого ты назвал котенком? — А что? Солнцем звать? — Он снова рассмеялся. Но глаза его оставались холодными. Красивый и жуткий тип. Феликс с таким счастлив не будет. Чанбин усмехнулся и пошел к своему солнцу. Когда задули свечку, а потом все чокались и дружно желали Хенджину долгих лет жизни, Феликс встал и вышел в соседнюю комнату. Чанбин оглядел гостей и не заметил среди них Чана. Он не собирался идти проверять. Как будто все и так было не очевидно. Ведь если он пойдет за Ликсом, добром это не кончится. Кончится чужим сломанным носом, если не головой. Его мир наполовину рухнул в тот момент, когда он увидел выбегающего на террасу Феликса. Он прятал лицо, но Чанбин догадался, что тот плачет, причем навзрыд. Хенджин и Чонин устремились за Феликсом, а Чанбин остался стоять на месте. Молча наблюдая, как из той самой соседней комнаты лениво выплывает Чан, а на локте его висела размалеванная, пьяная девица. Чем они там занимались, было понятно с первого взгляда. Когда Чан покинул их город, Феликс замкнулся в себе. Невозможно было пробиться к нему, утешить его разбитое сердце, но Чанбин попытался. Попытки были до нелепости наивными, потому что ничего лучше, чем сказать, что любит его, Чанбин придумать не смог. А потом, однажды он заехал к Чонину. Увидел у него Феликса, который сидел в углу дивана с остекленевшим взглядом и не обращал внимания ни на хозяина квартиры, ни на его гостя. Чанбин поднял его и сказал, что отвезет домой. В машине, у подъезда Феликса, тот вдруг полез целоваться. Чанбин не охренел от счастья и сказал Феликсу, что если завтра у него будет такое же желание целоваться, Чанбин ответит. Но не сегодня. Феликс его понял. И завтра, и послезавтра. Феликс как будто очнулся после долгого сна. Как будто только заметил Чанбина. Вернее, это Чанбину показалось так. Что Феликс наконец принял его любовь. Они не вылезали из постели, трахаясь как сумасшедшие. Чанбин неизменно шептал ему в моменты пика, что любит свое солнце, а Феликс впервые признался в любви полгода назад. — Я люблю тебя. Я думаю, что это любовь. — Спасибо, — честно сказал Чанбин тогда и поцеловал его. *** Его кошачий взгляд стал волчьим. Вот как люди меняются-то за год. Но как и год назад, вызывал Чан у Чанбина эмоции исключительно негативные. Ни малейшего желания расшаркиваться тут перед Чаном только потому, что тот на короткой ноге с его начальством, Чанбин не имел. Обойдется. — Я бы с удовольствием продолжил составлять вам компанию, уважаемые, — вежливо выговаривал Чан, одергивая свой роскошный пиджак. — Но ждут дела. Величайшей срочности. Чанбинов начальник готов был, кажется, целовать его. Уже видно, солидно принявший на грудь прямо в кабинете. Когда Чан убыл из ресторана, начальника вырвало на Чанбина. Отправил Чанбина домой и велел возвращаться. Компания была немаленькой, выступить в роли шофера мог кто угодно, но начальник настоял, чтобы им был Чанбин. Проклиная всех и все, Чанбин покинул ресторан. Вошел в квартиру, уверенный, что Феликса нет. Но тот стоял возле двери, как будто ждал его. Было бы приятно, если бы это было так. — Ты пьян, что ли? — А тебе хотелось бы? — усмехнулся Чанбин. Он сразу прошел в ванную, разделся и встал под струю холодной воды. Потом ушел в комнату и начал переодеваться. — Ты только что пришел и опять уходишь? — Феликс застыл рядом, Чанбин только сейчас обратил внимание, что Ликс был при полном параде — волосы уложены, на лице легкий мэйк-ап, выходной костюм. Чанбин перевел взгляд на свои изношенные джинсы, которые и собирался натянуть, и хмыкнул: — Кто бы говорил. Феликс дернул плечом. Очаровательный жест. Чанбин застыл, решая, плюнуть ли на начальство и зацеловать Ликса. Но сдерживаться не пришлось, Феликс ни с того ни с сего набросился на него сам. — По быстрому, солнце? — прерывисто спросил Чанбин, стягивая ликсовы светлые брюки до колен. Тот не ответил, мыча в поцелуй и подставляясь. Чанбин укусил его пухлую нижнюю губу, отстранился, сплюнул на пальцы, растянул и вошел одним рывком до самого основания. — Убить тебя мало, — выдохнул Чанбин, не двигаясь и давая Феликсу передышку. Потому что было до чертиков узко. Они не трахались больше недели. Осторожно, не торопясь, зацеловывая чужое красивое личико и шепча, как он безумно любит его, Чанбин начал двигаться. Надо было оставить все здравые мысли на потом, но не получалось. Сжимал тело Феликса, и не мог отбросить мысль, что они не были близки все это время только по его вине. Только потому, что он был уверен, что Ликс изменяет ему. Он даже не сомневался в этом, сволочь. — Я волосы полчаса укладывал, — Феликс бросился в ванную, как только смог отдышаться, а Чанбин закурил прямо там, лежа на полу. Поднялся и тоже попытался привести себя в порядок. Телефон позвонил пару раз — это начальство его доставало. Настроение, вместо того, чтобы подняться вверх, стремительно падало вниз. — Там, куда ты идешь, собрался весь высший свет? — с интересом спросил он у вернувшегося Феликса. — Точно, высший свет. Никогда его не видел. — По поводу? — Знал, что спрашивать незачем. Стоял и насмешливо взирал на Феликса, будто не они десять минут назад сливались в экстазе прямо на полу, а какие-то незнакомцы, влюбленные по уши идиоты. А они кто друг другу?.. — Послушай, он попросил об услуге. Просто сопровождать его. Я не спрашивал о деталях, но уверен, это связано с его журналисткой деятельностью. Он приехал в наш город именно по этой причине. И вздохнул, смотря на Чанбина с большим томлением. — Желаю хорошо провести вечер, — сказал Чанбин. Феликс замялся и все-таки спросил: — А ты вернешься утром? Чанбин заимел эту привычку — приходить под утро и засыпать на диване — в последнюю неделю. Он ни разу за это время не заглянул в комнату, уверенный, что Феликса в постели не застанет. А теперь выясняется, что зря. — Нет, сегодня. Но вернусь поздно. Выходные наступили для них в полдень. Чанбин вернулся в четыре часа утра и застал Феликса на кухне. Тот сидел в своем выходном костюме, волосы все еще сохраняли красивую укладку — и курил. Чанбин подошел к нему, отнял недокуренную сигарету и повел за собой в комнату. Молча разделись и легли на кровать, и попытались просто уснуть. Феликс засопел довольно быстро, а Чанбин еще довольно долго вглядывался в красивые черты Феликса, порывался поцеловать в пухлые губы и останавливался в милиметрах. Потому что те снова были искусаны, с ранками в уголках. Ревность в сердце Чанбина давно умерла в муках. Он больше не чувствовал ее. И это было к счастью. Иначе умер бы он сам. Он заснул, сжимая ладошку Феликса в своей, а потом наступил день и они встали перед необходимостью выяснить отношения. Чанбину не упало. Пережил бы. Что нового Феликс мог ему сказать? Ничего. Это прекрасно понимали оба. Но Феликсу вдруг захотелось. Мешая ложкой чай в кружке, Феликс неторопливо рассказывал, что нового для себя открыл в высшем свете. Оказалось, все эти политики и директора — такие же простые смертные, как и все остальные. — При тебе пукнул какой-нибудь чеболь? — спросил Чанбин. Феликс не улыбнулся. Выпил свой чай и уставился на поверхность стола. — Чан сегодня уезжает, — сказал он. — С собой не звал? — спросил Чанбин. — А если и звал? — Феликс поднял взгляд, полный непонятно откуда взявшейся злости. На кого из них двоих? Или на себя? — И что? — Чанбину очень хотелось проснуться от кошмара. Вот сейчас он точно еще спит и видит ужасный сон. Он уверен. — Ты знаешь, что никуда я не собираюсь! — запальчиво произнес Феликс. Чанбин равнодушно пожал плечами. — Откуда мне это знать? — усмехнулся он. — Спроси меня и я тебе отвечу. — У меня нет подходящего вопроса. Прости, солнце. — Чан уезжает и мне совершенно плевать, ты слышишь меня? Я хочу, чтобы ты просто знал это! Он быстро зашагал в комнату, Чанбин неторопливо двинулся за ним. Плечи Феликса дрожали. Чанбин обнял его со спины и они некоторое время просто молчали. — Чем вы занимались? — тихо спросил Чанбин. — Мы просто целовались. Пару раз. Ты уверен, что я спал с ним… — В знак былой дружбы, не более. — Ни былые отношения, ни моя нездоровая привязанность больше не имеют значения. Ясно тебе? — Предельно. Феликс повернулся к нему и запальчиво сказал: — Я тебя люблю! Только тебя. Это правда. Чанбин покачал головой и усмехнулся. — Тебе эту правду некуда девать, солнце? Ты пихаешь мне ее с завидным постоянством. — Так зачем ты меня мучаешь? Давай расстанемся. — Расставание ничего нам обоим не даст. Предлагаю делать вид, что у нас все распрекрасно. Тебе ведь нравится трахаться со мной? Я твой, безраздельно. Можешь пользоваться. Взамен я хочу, чтобы ты бросил эту чушь про любовь и просто был со мной. — Моя любовь — чушь? — Твои сказки о ней, — усмехнулся Чанбин. — Сколько я тебя знаю, ты умирал от своей любви к Чану. В наши редкие встречи ты плакался мне о том, как трудно жить без него. Моя любовь побоку, она тебя не интересовала. Когда он бросил тебя, ты обратил наконец на меня внимание и понял, какое я сокровище. Тебе открылась такая занимательная вещь, как секс для удовольствия, а не для насилия, или как у вас там все происходило… — Прекрати. — Собирался. Больше не хочу про него говорить. И слышать тоже. Наелся. Так как тебе мое предложение? — Какое? — бессильно усмехнулся Феликс. — Трахаться с тобой до старости и умереть вместе в один день? — Да, именно. Чанбин не мог стереть со своего лица невеселую улыбку. Не плакать же, в самом деле. Он был уверен, что Феликс тоже наелся. Их беспросветными отношениями. И тот уйдет. Если не сегодня и не завтра, то через неделю. Или через месяц. Просто уйдет, не говоря ни слова. Чанбин не собирался готовиться к своему личному концу света. Он собирался жить на полную катушку все то время, что даст ему Феликс. Остальное не важно. Когда Феликс сказал, что согласен, он улыбнулся и притянул его к себе — для крепкого-крепкого объятия.