Dissendium

      Пир в Большом Зале в честь начала нового учебного года был в самом разгаре. Несмолкаемые разговоры со всех сторон — столов четырех факультетов — были настолько оживленными, что увлеченные студенты если и прерывали рассказы, то только для того, чтобы перевести сбившееся дыхание.       — Она из Дурмстранга. — Пэнси Паркинсон за Слизеринским столом, взмахнула элегантно уложенными волосами и повернулась к свои друзьям, чуть не полоснув ими по лицам ребят.       Драко задержал дыхание, чувствуя, как после Пэнси остается легкий шлейф её парфюма – элегантного и женственного, с нотками бергамота и экзотических фруктов. Совсем не такого, как у той девчонки возле озера — от неё пахло ирисом и корицей… Он скривился. Её запах до сих пор стоял у него в носу.       — И что? Подумаешь, девчонка с Дурмстранга… — Блейз Забини — темноволосый мулат безразлично пожал плечами.       — Это значит, что она очень хороша в темных искусствах. Просто так в эту школу не попадешь, сами понимаете. Кстати, даже «Пророк» писал о ней как о сильнейшей ведьме своего возраста.       — И что сильнейшая ведьма своего возраста забыла в Хогвартсе?        Драко съязвил, настолько точно спародировав голос Пэнси, что Забини, до этого увлеченно ковыряющийся в корзине с фруктами, моментально поднял голову, с ужасом оглядываясь по сторонам.       — Только двух Паркинсон здесь не хватало. — Прошептал он чуть слышно губами, приложив руку к сердцу.       — Ну ты и кретин, Малфой. — Произнесла Пэнси, прикладывая палец к виску; не обращая никакого внимания ни на внезапный заскок Блейза, ни на начинающее медленно багроветь, лицо Драко. — Она будет здесь учиться. И еще, что тоже несомненно важно, — между делом заметила девушка, — она просто красотка. Я видела её сегодня в поезде. Случайно проходила. Пару раз. Ладно, это не важно. Но я хочу сказать, чтобы вы, мальчики, были аккуратны… Особенно ты, Драко, прошу, держи свое либидо под контролем.       После слов Пэнси, Малфой, не вовремя решивший сделать глоток клюквенного сока, чуть не поперхнулся, а Забини, не сдержавшись, искренне расхохотался, не только привлекая к себе внимание всего стола, но и вызывая недоуменную улыбку на лице подруги.       — Ох, Пэнс, — сквозь смех и слезы выдавил Блейз, откровенно игнорируя предостерегающий взгляд Драко, поманил девушку поближе.       — Попробуй только, Забини… — одними губами прошипел Малфой. В серых, словно утренний туман, глазах, сверкнули молнии. — …и я кастрирую тебя, пока ты будешь спать.       — Я все же рискну, — не прекращая смеяться, Забини выжидающе посмотрел на Пэнси.       Слова Блейза подстегнули и так разыгравшееся любопытство Паркинсон. В огромных карих глазах проскользнул не детский интерес.       — Говори.       Драко, с плотно сжатыми кулаками наблюдал, как словно в замедленной съемке мулат склоняется к подруге, собираясь выдать ей тайну лучшего друга. Пэнси чуть заметно вздрогнула, когда её обдало струей выдыхаемого воздуха, а губы Забини прошептали то, что Малфой просил, умолял держать в секрете. Реакция со стороны девушки на это оказалась незамедлительной. Она едва хлопнула длинными ресницами и в следующую же секунду её темные губы изогнулись в ухмылке. В глазах заплясали чертята. И это Малфою ой как не понравилось.       — Чтобы это ни было, Паркинсон, даже не смей ничего удумывать. — Сквозь зубы, медленно процедил Малфой, заранее пресекая все её безумные идеи, и в ответ на её глупое выражение, добавил, — я вижу, как в твоей недалекой голове завертелись шестеренки. И сразу говорю — это плохая идея.       Хитрая ухмылка мгновенно померкла и уголки губ опустились вниз. Девушка театрально вздохнула, сделав такое выражение лица, будто Дамблдор только что сообщил, что учеба будет продлена еще на пару лет, или того хуже, будто с этого дня вся косметика в Хогвартсе под запретом. Паркинсон уже хотела что-то возразить. Об этом свидетельствовал её широко раскрытый рот, но её слова, как и разговоры всех остальных студентов - потонули в сильном грохоте, внезапно открывшихся парадных дверей.       Все взгляды устремились к входу, а затем к показавшейся в проеме девушке — худенькой, с такими пышными каштановыми волосами, что многим издалека показалось, будто это шел одуванчик.       Обрел ноги и пошел.       Легко и беззаботно.       В Хогвартсе.       Ага, как же.       — Гляди, она как этот….одуванчик, — воскликнул Забини, пихая друга в бок. Если он и находил это смешным и забавным, то Малфой так не думал.       — Одуванчик, говоришь? — невесело усмехнулся Драко, обращаясь к другу, но не сводя глаз с несмело шагающей девушки.       «Одуванчик, способный лишить тебя не только палочки, но и жизни в принципе»промелькнула в голове едкая мысль, а в груди возникло неприятное чувство — чувство сравнимое с ощущениями при прорастании цветка, но только это было не то. Совсем не то. Это было другое чувство. Неприятное настолько, что внезапно захотелось разорвать себе грудную клетку прямо там, в Большом зале, у всех на глазах, и вырвать его голыми руками, словно оно было запустившим слишком глубоко свои корни, сорняком. Да, именно сорняком.       Чувство унижения.       «Так вот как оно ощущается» подумал парень, с трудом отводя взгляд от шатенки и перебрасывая его на друзей, которые, очевидно были слишком поглощены наблюдение за тем, как эта наглая девчонка шагает к своему столу, чтобы заметить резко сменившееся настроение Драко.       Парень фыркнул.       Слишком самоуверенная. Слишком бесстрашная. Слишком самодовольная. Все в ней слишком — волосы, глаза, запах, который до сих пор Драко ощущал в носу, да и самомнения у неё тоже, хоть отбавляй.       Даже мысль о том, что она унизила его - причиняла боль. И не просто унизила, а унизила при Поттере и его друзьях. Между делом, быть униженным при Поттере — всегда было тайным кошмаром Малфоя.       — Полегче, Драко, — Блейз снова пихнул друга в бок и его глаза забавно сверкнули, — если она споткнется, перед Визенгамотом отвечать будешь ты. Она слишком дорога для них.       Опять это чертово слишком.       Драко кинул на Блейза раздраженный взгляд. Он еще не остыл после того, как друг выдал его секрет трещалке Паркинсон, а тут уже глупые намеки насчет этой глупой девчонки с его стороны. Еще прокол — и лимит терпения Малфоя будет исчерпан.       — Не мели чепухи.       Забини, словно почувствовав волну негатива со стороны Драко, отстраненно пожал плечами. Он знал, что не следовало выдавать этого секрета, но еще он знал, что в этом не было ничего постыдного. Ну, подумаешь — девственник. Ну и что? А кто уже не девственник? Разве от этого что-то меняется? Парень так не думал, поэтому не собираясь и дальше углубляться не только в самокопание, но и в копание нижнего белья Малфоя-младшего, мулат повернулся к Пэнси, разочарованно выдохнувшей, когда шатенка прошла мимо слизеринцев и даже не взглянула на них.       — Опять им повезло!       — Это очевидно, Паркинсон. Гриффиндор всегда сосал…       — …       — золотую ложку во рту.       Малфой усмехнулся, движением руки отбрасывая назад спадающие на лицо волосы.       Он подозревал.       Подозревал, что она одна из Гриффиндорцев.       Еще тогда — у реки.       Гриффиндорская отвага и самоуверенность так и сочились из девушки, что было в пору поднести и приставить к её коже колбы, чтобы задаром эти качества не пропадали. А сейчас, в глубине его души отлегло, ведь парень сам не знал, что делал бы, сядь она за этот стол, за стол зеленых, а может быть, даже напротив него.       И что бы сделала она?       Показала на него пальцем и засмеялась бы при всех? А может быть, просто проигнорировала?       Не важно.       Это вообще нисколечко не важно.       Постаравшись выкинуть жужжащие, словно пчелы в голове, мысли, блондин втянулся в возобновившийся разговор, касающийся чего-то там, временами все же бросая взгляд за стол Гриффиндорцев.       — Драко, дорогой, — издевательски провещала Пэнси, после очередного брошенного Драко, «незаметного«взгляда, — я уверена, что Поттер чувствует себя прекрасно. Ты только посмотри на него — счастлив, здоров, по-видимому и сыт уже, влюблен в младшую Уизли, Волан-де-Морт больше ему не угрожает, так что и беспокоиться уже не о чем …       Гаденько посмеиваясь, Забини и Паркинсон дали друг другу пять.       — Что за хрень? При чем тут Поттер, Пэнси? — раздраженно бросил Малфой, наконец отвлекаясь от созерцания красно-золотого стола.       — Кого ты тогда так сверлишь за гриффиндорским столом, будто хочешь левитировать силой мысли? Уизли что ли? — хихикнула брюнетка, тыча наманикюренным пальчиком в сторону рыжего парня, тянущегося за очередной порцией куриных ножек.       — Никого я не собираюсь левитировать, Паркинсон, а вот насчет тебя, я бы поспорил…видишь вон там, — Драко указал на Когтевранский стол и криво ухмыльнулся, — сидит блондинчик, и с самого начала пира не сводит с тебя глаз? Подойти к нему завтра, познакомься что-ли, может у вас что-то выйдет, и ты перестанешь постоянно выносить нам мозги…       — Ах, ты… — шутя прошипела Пэнси, все же бросая взгляд на Когтевранца. На её лице мгновенно расплылась кокетливая улыбка, а на искусственно нарумяненных щеках проступил настоящий румянец, отчего она стала похожей на матрешку. Паркинсон помахала парню в ответ.       Малфой посмотрел на подругу и по-доброму усмехнулся. Это всегда будет её частью — игривый флирт, никогда не переходящий границы. И хотя, с виду может показаться, что она та еще стерва (в принципе, так и есть) она никогда по-настоящему никому не желает зла. Парень часто думал, что если Паркинсон влюбится в кого-нибудь, то определенно перестанет ошиваться рядом с ним и Забини, и все свое свободное время будет посвящать тому несчастному. А вот хорошо это или плохо, Малфой еще не понимал. Но то, что её издевательских шуточек, порой будет не хватать - это он знал точно.       — Ну, Пэнс, — Драко подпер подбородок правой рукой и в ожидании уставился на подругу, — что теперь скажешь?       — Что скажу?       — Друзья, — в диалог вклинился Блейз, и выставив свои руки по бокам, с напускным недовольством пробормотал, — а вы случайно про меня не забыли? Обсуждаете свои любовные дела, а я что? Может этот красавчик смотрит на меня. Вы об этом не задумывались?       Драко и Пэнси расхохотались.       — Фу, ради Мерлина, Забини, веди себя как мужик, — сквозь смех выдавил Малфой. — Не хочу, чтобы факультет Салазара Слизерина ассоциировался с подобным…       — Я для тебя подобное?.. — наигранно вскрикнул мулат, тоже с трудом сдерживая смех. — Ну знаешь!       — Боже! Прекратите, мальчики, — Паркинсон выставила одну руку вперед, делая знак, что пора остановиться, а другой усиленно подтирая уголки глаз, — из-за вас у меня тушь потекла…       — Бедная Пэнси! — задыхаясь от смеха проговорили Блейз и Драко.       

***

      Ночную тишину разрезал до безобразия громкий хлопок.       Следом еще несколько.       И еще.       И еще…       Грейнджер показалось, что она сейчас оглохнет. Ей пришлось спешно проснуться, вскочить с нагретого места, полностью забыть не только о сне, в котором она счастливо справляла свой день рождения с родителями, но и возможности досмотреть потом. На холодный воздух комнаты её тело отреагировало множеством мурашек. Гермиона надела на себя теплый свитер, и сменив пижамные штаны на широкие военные брюки, схватила на тумбочке свою палочку, вытягивая её перед собой. И всё это ради того, чтобы по ту сторону двери услышать голос Милоша.       Её друга.       Взволнованный и испуганный.       Секундное облегчение тут же сменилось опасением.       — Гермиона! Гермиона! Проснись! Нам нужно немедленно уходить! — Раздался сильный стук в дверь, а затем несколько знакомых голосов, один которых определенно принадлежал Виктору.       — Пожиратели в школе! Каркаров дал им доступ…       Удивительно, как ничего не предвещающая, спокойная безлунная ночь, за какие-то несколько минут, грозилась превратиться в борьбу за выживание в собственной школе. Дыхание внезапно сперло, будто из её тесной комнатки выкачали весь воздух, а её размеры сжались до спичечного коробка.       Жизнь слишком коротка для того, чтобы долго выбирать — подумала Грейнджер, уже в следующую минуту вылетая из комнаты и натыкаясь на трех взбудораженных друзей.       — Палочки наготове? — прогремел Виктор. Даже в темноте его глаза горели огнем. В этом парне сомневаться не приходилось.       — Да.       — Да.       — Да.       — Грейнджер, словишь на лету. — Уже по пути из Башни бросил невысокий светловолосый парень славянской внешности — Милош.       — Хорошо.       В такие-то моменты вся жизнь пролетает перед глазами. Все счастливые и несчастливые моменты соединяются в один и ты тут же вспоминаешь, как быстро плывет корабль, что путь до школы, кажется, занимает секунды. Вспоминаешь, как после долгой разлуки друзья о чём-то весело разговаривают, смеются, размахивают руками. Вспоминаешь, как каждый год массивные дубовые двери перед тобой распахиваются, пуская в просторный, чистый, строго обставленный зал. Вспоминаешь, как оттуда веет приятной прохладой, свежестью, и как кто-то из друзей зябко подрагивает плечами. Вспоминаешь, как там бывает пусто до того момента, пока туда не врывается посмеивающаяся и весёлая компания — Виктор впереди, как скала, защищающая своих близких, а остальные сзади. Вспоминаешь, как Милош пытается рассказать анекдот, однако на середине начинает смеяться и возвращается к началу, что вызывает улыбки на лицах друзей.       Искренние.       Счастливые.       Но, а что сейчас? Почему все напряглись и умолкли? Почему руки, в которых крепко сжаты их палочки так дрожат?       Так надо.       Грейнджер оглядела друзей и, встретилась взглядом с неунывающим Милошом. Уголки губ шатенки едва дрогнули, изображая слабую улыбку и на какое-то время волнение отлегло.       Готовы?       Готовы.       — Сейчас, нам необходимо поднять всех студентов, и если мы не успеем этого сделать, то придется… ― голос Крама прервался от волнения.       Гермиона задержалась глазами на серьёзном лице Гая — коренастого темноволосого парня. Было заметно, что он знал о чем идет речь.       ―…придется уходить. Мы не сможем дать отпор Пожирателям, и не факт, что все студенты остались верны Визенгамоту. Каркаров слишком долго воздействовал на школу. В случае если станет ясно, что мы в меньшинстве, придется аппарировать. Гермиона, ты должна быть особенно осторожной… Они будут нацелены на тебя.       Шатенка подняла голову и тихим, но чётким голосом сказала:       — Обо мне не беспокойся. Я сделаю все возможное, чтобы защитить Дурмстранг, даже ценой собственной жизни.       — Твоя жизнь дороже, чем это чертово змеиное логово. — Твердо сказал Виктор. — Это уже не школа. Давно не наша школа.       Когда Крам, Милош, Грейнджер и Гай вышли из замка на улицу, была глубокая холодная ночь. Разделившись по парам, Крам и Гай двинулись вдоль тёмных Западных башен, а Грейнджер и Милош, вдоль освещенных луной, Восточных. Остановившись, они на секунду заглянули в глаза, прежде чем слабо кивнуть друг другу и направить палочки вверх.       Секунду спустя раздался пронзительный кошачий вой и снопы ярко-красных искр светом загорелись в идеально чёрном небе. Спящие в замке студенты, пробужденные от сигнала воющих чар, повыскакивали их своих постелей и наспех одевшись, ринулись на улицу.       Времени было критически мало.       Грейнджер, глядя как на территорию выбегают сонные студенты, слышала только звук собственного сердца.       Сердца, ожидающего скорой встречи.       Сердца, ожидающего скорой гибели.       

4:13.

      Грейнджер, резко проснувшись, подскочила на кровати как ужаленная. И испуганно оглядев комнату, еще погруженную во тьму, но заполненную мирно сопящими девушками, вздохнула с облегчением.       Всего лишь сон.       Всего лишь сон, который мучает её каждую ночь на протяжении нескольких месяцев. Каждую ночь новое воспоминание, и если начинается все с намечающейся тревоги и пущенных в небо сигнальных чар, то заканчивается сменяющимися друг за другом картинками настоящих пыток — отчаянными попытками вдохнуть немного воздуха в легкие, едва слышимым собственным хрипом, доносящимся из разодранного горла, мерзким шёпотом волшебника, чья палочка, сотворившая такое количество преступлений, что никому и не снилось, сейчас направлена на тебя, сдавленного смеха, и перебивающих друг друга омерзительных голосов, короткой вспышки и оглушительным хрустом человеческих костей.       Собственных костей.       Гермиона устало прикрыла веки, и глубоко вздохнув, повернулась на бок. Ей было необходимо спать. Ей это было нужно. Но сны, что с каждым разом становились все беспокойнее и беспокойнее, делали эту задачу трудновыполнимой. Когда она закрывала глаза, под закрытыми веками проносились все ужасы войны. Она заново переживала все эмоции, которые испытала тогда — волнение, тревогу, панику, страх, ужас, отрицание и каждый раз жгучую боль, разрывающую сердце на миллионы кусочков, когда она видела как в последний закрываются глаза двоих её друзей…       Чуть слышно пискнув, титаническим усилием воли девушка подавила в себе подступающие слезы. Она лихорадочно начала вспоминать вещи, что обычно её успокаивали и внезапно в голову пришла песенка. Глупая маггловская песенка, которую она часто слушала перед сном, будучи обычным подростком, на лето приезжавшим домой из элитной школы Волшебства.

Has he lost his mind? Can he see or is he blind? Can he walk at all? Or if he moves, will he fall?

      После пары строк, Грейнджер почувствовала как веки наконец начали медленно слипаться.

Is he alive or dead? Has he thoughts within his head? We'll just pass him there. Why should we even care?

      Пару часов спустя шатенка снова открыла глаза, но уже не оттого, что ей приснился очередной кошмар, а просто потому, что вдруг почувствовала себя выспавшейся.       Действительно выспавшейся. Будто каких-то чертовых трех часов хватило, чтобы восполнить недостаток сна, накопившийся за несколько месяцев.       Невозможно.       Тем не менее, помотав головой, Гермиона облегченно отметила, что не слышит никаких трелей и даже в ушах ничего не звенит. Девочки еще спали, поэтому Грейнджер тихо спрыгнула со своей кровати и взяв палочку произнесла:       — Люмос.       Небольшой лучик осветил темноту и девушка смогла без труда найти свой новый комплект школьной формы, аккуратно сложенный у кровати — тёмная юбка до колена, белая блузка с джемпером и пара тёмных колгот. Грейнджер завязала спутанные волосы в небрежный хвост, и отложив палочку, потянулась за лежащим под черной мантией красно-золотым куском материи — галстуком. Нежная ткань заструилась, едва оказавшись в руках девушки, начав переливаться двумя цветами — ярко-красным и золотым.       Через пару минут с кроватей других девочек начало слышаться сонное ворчание и шевеление.       Настало время подъема.       Пока никто еще до конца не проснулся, Гермиона наспех натянула на себя форму и встала напротив зеркала.       Пара заклинаний, и воронье гнездо на её голове, стало чем-то похожим на волосы, а небольшой шрам, проглядывающий из-под коротких рукавов джемпера замаскирован так, будто его и нет вовсе.       Грейнджер села на кровать в своем углу, со стороны наблюдая как Гриффиндорки медленно сползают с теплых постелей, натягивают уже приевшуюся им школьную форму, заклинаниями наводят себе макияж, поправляют волосы, и также, в ожидании садятся на свои кровати.       

***

      — Что у нас по расписанию?       Задавшая вопрос миловидная девушка с длинными золотистыми волосами любопытно сверкнула ярко-голубыми, словно горные васильки, глазами.       — Защита от темных искусств. — Ответила ей темноволосая смуглая девушка.       Парвати, кажется.       — Что не так с этим предметом? — поинтересовалась Гермиона, после того, как девушки дружно взвыли в небо. Сама она очень обрадовалась. Во-первых, наконец-то учеба, во-вторых, это же Темные Искусства (ладно-ладно Защита от них) и в-третьих, наконец-то учеба! Почему все встретили эту новость разочарованно, она не понимала.       — Её ведет Северус Снейп, — прошептала Лаванда одними губами. В её глазах промелькнул страх.       Тихий смешок вдруг сорвался с губ Гермионы.       — И что? Всего-то…       Лаванда в ответ лишь вскинула брови.       — Это не все, — чуть более оптимистично произнесла Парвати, — именно этот предмет у нас объединён с другим факультетом — Слизерином. — И словно отвечая на немой вопрос, брюнетка пояснила, — не волнуйся, ты поймешь почему этот предмет все так не любят как только он начнется.       Увы, Гермиона не поняла. Как только они вошли в очень холодный и полупустой кабинет подземелья, то в первую очередь заняли себе места. Вскоре повалили и остальные, а ближе к началу урока в проеме замелькали надменные физиономии со вздернутыми вверх подбородками в черно-зеленых мантиях. Они садились в ряд по соседству.       Грейнджер смекнула — Слизерин.       — Обстановка так поменялась, стоило им войти. — Чуть слышно прошептала она, обращаясь к сидящей рядом незнакомой девушке. Девушка не ответила, и Гермиона немного скисла. Когда она представляла себе как её воспримут в Хогвартсе, шатенка и не ожидала, что все будут кидаться ей на шею, с радостью обсуждая такие глупости. Она была готова воспринимать все удары со стойкостью. Как положено Гермионе Джин Грейнджер. Однако же в реальности это воспринималось немного иначе.       — Это еще цветочки. — Усмехнулся внезапно подсевший к ней Гарри Поттер. Рядом с ним оказался и Рон Уизли. — Раньше было в сто раз хуже. Ну, до… Битвы за Хогвартс, так скажем. Кстати, я очень удивлен, что они молчат, ничего не говоря тебе, ведь это их смысл жизни — язвить и промывать окружающим косточки. Поверь, на своей шкуре ощутил.       Когда Грейнджер через плечо глянула в сторону Слизеринцев, то заметила, как многие из них потупили взгляды. Не все. Одна девушка продолжила смотреть на неё — пристально, не отводя взгляда. Рядом с ней сидел мулат, которого кажется мало интересовало происходящее вокруг. Он нетерпеливо ерзал на стуле, будто отчаянно хотел в туалет, но когда в проеме показалась счастливо улыбающаяся белобрысая физиономия он сдвинулся чуть влево, ближе к рядом сидящей девушке. Оттого, насколько эта физиономия была знакомой и надменной, Гермионе стало не по себе.       — О, а это Драко Малфой, — насмешливо бросил Поттер, замечая как Гермиона скривилась при его виде. — ну, ты с ним уже знакома, да?       — Да, к сожалению.       Их взгляды пересеклись, и по телу Грейнджер пробежали мурашки. От былого спокойствия не осталось и следа. Кровь в венах начала закипать, будто кто-то включил газовую горелку на самый максимум. Настолько её раздражало его лицо — надменное.надутое.высокомерное. Бессознательно руки Гермионы сжались в кулаки, а желание подойти и треснуть уже вышло за пределы простого желания.       Это была необходимость.       Драко же, едва войдя в подземелье завертел носом. Запах — ириса и корицы — снова дал о себе знать. Значит она здесь. Он уже предвидел это, когда вчера ночью заглянул в расписании и наткнулся на ужаснувший его факт — З.О.Т.И, объединенная с Гриффиндором.       Так вот, только эссенция духов Пэнси, вертевшейся вчера под носом, смогла перебить тот прицепившийся к парню запах, но не будет ли это странным, если Драко вдруг попросит у неё флакончик?       «Эй, Пэнси, одолжи бутылочку своего диффузного парфюма. Хочу выветрить из своего носа запах одной дурной особы»       Он мысленно взвыл к небесам.       Глупец.Глупец.Глупец.       Возьми себя в руки.       И он взял. Как полагается Драко Малфою.       — Ох-ох-ох, — улыбка плавно превратилась в его фирменную ухмылочку, — кто тут у нас? Пополнение в полку отважных Гриффиндорцев? Посмотрим, как долго ты продержишься… Не уверен, что протянешь здесь хотя бы месяц, раз из Дурмстранга тебя выперли. Не выдержали твою сладкую девчачью физиономию?       — Подойди-ка сюда, Малфой, — презрительно выплюнула поднявшаяся уже на ноги Грейнджер. Фамилия парня из её уст прозвучала как отвратительное ругательство.       Драко слабо улыбнулся и в голове пронеслась одна очень глупая мысль, которая заставила его мысленно надавать себе пару подзатыльников. С десяток уж точно. Он сделал смелый шаг.       — Что, хочешь посмотреть на мое лицо поближе? Да, мне уже говорили, что в темноте оно немного утрачивает свое великолепие и аристократичность, но…       — Засунь свою аристократичность себе в зад, — медленно прошипела Грейнджер, специально растягивая слова так, чтобы каждый в этой комнате слышал её. — В этот раз, я сдерживаться не собираюсь, и даже если меня после этого выпрут, я по крайней мере буду знать, что оставила тебе подарок. Смогу спать спокойно, зная, что сбила спесь с твоей наглой рожи.       Послышался безудержный смех. Малфой тут же нервно оглянулся, чтобы увидеть, обратил ли кто-то внимание на её «в этот раз». Он уже открыл рот, чтобы сказать что-то остроумное и осадить эту несносную девчонку, но что-то необъяснимоезаставило его отступить — сделать шаг назад и быстро занять свое место рядом с Блейзом и Пэнси.       Грейнджер самодовольно хмыкнула.       — Что она сказала насчет «в этот раз»?       Вашу мать.       Блейз и Паркинсон смотрели на Малфоя во все глаза, не скрывая любопытства. При этом давая понять — он не отвертится.       — Слушай, Малфой, моя мать смогла охмурить зельевара, и если ты думаешь, что у меня не припрятано пару сывороток правды, ты очень ошибаешься…       — Когда она успела начистить тебе твое «аристократичное» и «великолепное» лицо? — судя по всему сегодня была очередь Пэнси издеваться над другом; но несмотря на тон, было очевидно — ей любопытно. — И почему ты не сказал об этом нам?       Чтобы вы издевались надо мной? Ну уж нет.       — Потом. Расскажу вам потом. — обреченно вздохнул Драко, оглядываясь по сторонам. Он не хотел, чтобы кто-то еще об этом пронюхал, а такими темпами эта новость станет достоянием всего Хогвартса.       Секундами спустя, после того как Малфой опустил свой зад на стул, в аудиторию вихрем влетел Снейп. Да так стремительно, что дверь захлопнулась за ним с раскатистым грохотом. Взмахнув волшебной палочкой, он плотно завесил окна черными материями и вывел на доске задания. Окинув аудиторию равнодушным и усталым взглядом, он все же на секунду остановил свое внимание на одной особе.       — Мисс Грейнджер, я рад, что вы не огорчаетесь, и испытываете хоть какие-то положительные эмоции от пребывания здесь, — холодный и суровый голос, отскочил от каменных стен. — но позвольте предложить вам направить свои выдающиеся способности во благо учебному процессу.       — Конечно, сэр. — сорвалось с губ девушки в ответ.       — Замечательно, мисс Грейнджер, а теперь будьте добры займите место за Гриффиндорским столом, коему вы с недавних пор и принадлежите. Я уверен, вы еще успеете преподать урок мистеру Малфою. Он ведь не торопится. Верно, мистер Малфой?       — Верно, сэр. — Мрачно пробурчал Драко, сжимая в руке простой карандаш. Момент — и он треснул, отскакивая в сторону.       Под каблук Гермионы.       Девушка выпрямилась словно по струнке и встав на полную подошву с треском раскрошила часть карандаша, при этом не переставая сверлить Драко взглядом. Повторно цокнув подошвой, она развернулась и прошла за свое место в ряд Гриффиндорцев, старательно игнорируя направленные на неё восхищенные взгляды.       — Ну ты даешь, Грейнджер! –воскликнул Поттер, бросая насмешливые взгляды в сторону Малфоя. — За ночь и одно утро, ты унизила его уже дважды. Я сомневаюсь, что он переживет еще один такой конфуз. Тем более на глазах его факультета…       — Гарри, тише. — Шикнул Рон, дернув друга за уголок мантии. — Не хватало, чтобы Снейп лишил нас еще даже не существующих баллов.       — Не переживай, ничего он нас не лишит. Разве это не будет глупо с его стороны? Мы даже не начали учиться.       — Мистер Поттер! — неожиданно раздалось над его ухом.       Гарри подскочил на месте.       — Да, профессор?       — Время — самый драгоценный подарок, данный нам, чтобы в нем стать умнее, лучше, зрелее и совершеннее*, — невозмутимо поведал Снейп, обводя взглядом всю аудиторию. Его острый и хладнокровный взгляд заострился на Поттере. — Но вы, мистер Поттер, на удивление стабильны - как были заносчивым и упрямым юношей, так им и останетесь, я полагаю…?       — Навсегда, сэр. — Заглядывая в черные, словно уже давно оттлевшие после долгого полыхания угольки, глаза Снейпа, Поттер был готов поклясться, что в них вновь промелькнула едва заметная искра.       И не прогадал.       — Что ж, в таком случае, и я записывая пять штрафных очков на счет Гриффиндора. И, ради Мерлина, давайте уже начнем урок.