Гермиона.
Как в тяжелом удушливом сне таяло время. А прошедшая неделя казалась мне целой вечностью. Вскочив в холодном поту посреди ночи, я тихо подобрала заранее подготовленные вещи — огромный вязаный свитер, теплый плед, палочку — и вышла из комнаты. Я совершенно не знала куда идти. И тем более, что делать следующие восемь часов до пробуждения замка. Так получилось, что, побродив по замку добрых сорок минут, что я уверена было запрещено, я в итоге оказалась одна в библиотеке. Было все еще поздно и темно. Я наколдовала два небольших сгустка света, и они осветили мне уголок обшарпанного диванчика, на котором я, сначала бросив теплый плед, устроилась вполне удобно. Старый камин, кажется давно не топившийся, был покрыт пылью и паутиной. Два больших окна напротив огромных стеллажей с книгами открывали вид на Запретный лес. Вокруг было тихо и спокойно. И страшно. Я посмотрела на само-сменяющийся календарь, висевший на стене напротив меня. Четверг. День встречи с Дамблдором. Я тяжело вздохнула. Ведь у меня была неделя. Целая неделя, чтобы принять решение. Но разве неделя — это срок, чтобы решить, хочу ли я избавиться от своих воспоминаний или сохранить их? Поэтому чем ближе приближался назначенный день, тем больше я чувствовала себя так будто схожу с ума. И если честно, даже сейчас, я совсем не имела понятия, правильно ли поступаю, решая избавиться от воспоминаний. Конечно, изъятие воспоминаний было обратимым процессом. Мои воспоминания всегда были бы со мной. В красивом пузыречке, что я подготовила около трех дней назад. Они всегда были бы со мной, при этом не причиняя такого количества невыносимой боли. Разве не прекрасно? Да. Но все же я не была уверена. Как же так вышло, что всезнайка Грейнджер не была уверена? Опять же — без понятия. Я столько раз пыталась забыть все что произошло, пыталась брать пример с других учеников, вернувшихся в школу, и мне казалось, что я даже делаю успехи… до следующего ночного кошмара. Даже Гарри Поттер — человек, потерявший почти всех самых близких ему людей, каким-то образом выглядит сейчас так, будто у него все под контролем, и он наслаждается своей простой жизнью обычного ученика… Может он только делает вид, и на самом деле в его жизни не все так радужно? Может он, как и я по ночам видит и вспоминает все ужасы войны, а утром просто натягивает маску и притворяется что ничего не было? Это натолкнуло меня на мысль, что неплохо было бы поговорить с ним. Да, это было бы замечательно. С этой мыслью я блаженно прикрыла глаза, но тут же подскочила, услышав скрип старой деревянной двери — служащей входом сюда. Секунда, и из-за стеллажа показалась платиновая макушка. Я выдохнула. Драко Малфой. — Это ты Грейнджер? — недоверчиво переспросил он, входя в помещение и аккуратно плюхаясь на мой диванчик. — Как видишь. — Тихо отозвалась я, сильнее кутаясь в свой плед, и садясь чуть поодаль от парня. — Что ты здесь делаешь? Заблудился? Я ожидала от него ответа, однако, к огромному удивлению, он не обратил на мои слова никакого внимания и просто откинул голову назад, закрыв при этом глаза. Он выглядел очень уставшим — темные круги пролегли под глазами, всегда уложенные волосы цвета платины, были в полном беспорядке, а руки обессилено покоились на подлокотниках. И хотя мы не пересекались с того момента в больничном крыле, почему-то мне казалось, что дела у него идут намного лучше, чем у меня. Кажется, я ошибалась. — Ты в порядке? — приглушенно спросила я, чтобы, не дай Бог, он не подумал, что я о нем беспокоюсь. — Тебе честно? Я покачала головой. — Если так, то ты и сама можешь ответить на этот вопрос. — Драко даже не шелохнулся. Мое молчание он принял за утвердительный ответ. — А ты? Он чуть развернул голову и приоткрыл глаза, направляя свой взгляд прямо на меня. По моей коже пробежали мурашки. — Предполагаю и ты знаешь ответ на этот вопрос. Как твои… — я указала пальцем на область ребер. — Уже лучше? — Ты немного запоздала с этим, Грейнджер. Но да, я в норме. — Пауза. — Слушай, так это правда? Я вопросительно вскинула бровь. Иногда его манера вести диалог вводила меня в ступор. — Что предположил Поттер… тебя типа мучают кошмары? Поэтому ты сидишь одна поздней ночью в школьной библиотеке и выглядишь так, будто не спала хрен знает сколько времени? — Типа того. Знаешь, я бы поделилась с тобой своей проблемой, и может быть ты бы предложил мне выход из неё, но учитывая, что ты Малфой, а я Грейнджер, и твоя семья… думаю ты понимаешь почему этому не бывать? Так ведь? Больше он ничего не сказал, и на какие-то пару минут воцарилось молчание. Все это время я лишь беспокойно вертела в руках книгу, взятую с одной из полок, и периодически кидала косые взгляды на тихо лежащего Малфоя. О том, что он еще жив, и вроде как здоров, свидетельствовало едва слышное сопение с его стороны. Казалось, что он не испытывал никакого неудобства, находясь рядом со мной, но я была немного смущена. Больше потому, что не знала, как мне следует к нему относиться. До того момента, пока я не прибыла в школу, и не столкнулась с ним сходя с поезда, я никогда не видела его раньше. Слышала, но не видела. Только отца. Малфой-старший был не редким гостем в Дурмстранге. Он и Каркаров проводили много времени за закрытыми дверями, и только теперь я понимаю почему. Поэтому я же должна испытывать ненависть к ним, верно? К Малфоям, к Каркарову, да ко всем… но почему-то глядя на Драко, я не испытываю ничего кроме жалости. Он ведь такой же ребенок, как и мы все? Я наслышана о его поступках, о каждом неприглядном действии, об его отношении к другим, но каждый раз, когда я понимаю, что самое время показать свое отношение к нему, я задаюсь вопросом: могла ли я поступить по-другому, оказавшись на его месте? — Слушай, Грейнджер, ты помнишь своих родителей? — неожиданно спросил Драко, вырвав меня из череды мыслей, пока я окончательно не потонула в них. — Ну в смысле, ты же г…магглорожденная. — Он вовремя прикусил язык. — Помню. — Тихо произнесла я, делая вид, что не поняла, что собиралось сорваться с его языка. И не то, чтобы меня это волновало и как-то оскорбляло. Совсем нет. Просто я уже давно с этим не сталкивалась. Отвыкла что ли. — Ну, конечно только если помнить их означает воспроизводить в памяти тот день, когда они бросили меня на улице помирать от голода и холода… — Оу. — Драко с шумом выдохнул, не ожидая подобного ответа. — Хреново. — Не то слово. Раз уж ты это знаешь, то ставлю на то, что всей школе и подавно известно обо всех подробностях моей биографии. Стоит ли мне бояться этого? — Не думаю. В отличии от меня тебе нечего бояться. Ты что-то вроде героини для них. — Оу, ну что ж. Это немного успокаивает. Это не успокаивало. Сколько я здесь? Полмесяца? И за все это время, я слово «героиня» слышала намного чаще чем свое собственное имя. Наверное, в их голове это слово комплимент. Однако нет. Это слово лишь напоминает мне о том, что я хотела бы забыть, как страшный сон. — А, — Малфой начал, но внезапно замолчал. Я внимательно посмотрела на него. Казалось, что он хотел сказать что-то действительное важное. Он покусывал нижнюю губу, а глаза блуждали по помещению. Держу пари шестеренки в его мозгу двигались с невероятной силой. Однако по затянувшемуся молчанию, я подумала, что он передумал. Поэтому я не планирована настаивать на том, чтобы он продолжил. Хотя признаюсь, мне стало любопытно, чем же со мной хочет поделиться Драко Малфой. И к моему удивлению, он все-таки продолжил: — Ты винишь их за то, что случилось с тобой? За то, что ты оказалась в Дурмстранге и за… все последующее? Короткий выдох сорвался с моих губ. — Я не могу винить людей, которые отказались от меня и в последствии больше никогда не появлялись, в том, что случилось десятилетия спустя. Но я… думала о том, какой бы была моя жизнь, если бы моя собственная мать сделала хотя бы одну попытку понять кто я, а не при первой же возможности окрестила монстром и бросила на произвол судьбы. — Однако не думаю, что даже это может быть хуже, чем быть сыном Малфоев, не так ли? — говоря это, Драко издал нервный смешок. Клянусь это было его попыткой скрыть в голосе рвущуюся наружу боль. Я знала это. Потому что я сама так делала. Делаю. И этот вопрос… не думаю, что он хотел просто сказать это, чтобы вызвать у меня сочувствие или жалость к себе. Он сказал это действительно искренне. Что в очередной раз подтвердило мое мнение о том, что даже такой как Драко Малфой является всего лишь ребенком, всего лишь заложником ситуации и жертвой своей собственной семьи. — В каком это смысле? Что ты имеешь в виду? Я сама не поняла, как это сорвалось с моих губ. Поскольку ответ был очевиден. Мне следовало остановиться, просто согласиться, что да, действительно что может быть хуже, чем носить фамилию Малфоев? — Да ну не прикидывайся. Но я продолжила. — Я серьезно! Почему это быть одним из Малфоев хуже, чем быть ребенком, брошенным собственными родителями зимой, в одной пеленке, на чужой улице, только потому что он что…? Каким-то образом оказался волшебником? Конечно, твоя ситуация отстойная. Я имею в виду, еще как! Но… — Я ни в коем случае не принижаю лишений, что ты перенесла, — Малфой отбросил со своего бедра кусочек бордового пледа, и чисто случайно коснулся моей руки, нервно перебирающей его края, — но по крайней мере, ты можешь построить свою жизнь, не боясь, что последствия действий и решений твоих родителей в прошлом, будут вечно преследовать тебя. Куда бы ты ни пошел. Ведь вот он я — Драко Малфой — сын трусливо бежавшего, и так и не вернувшегося пожирателя смерти Люциуса Малфоя и женщины, которая всегда была его тенью. Женщины не сумевшей уберечь собственного ребенка от всего этого ужаса. Черт возьми! Я до сих пор не понимаю этого! Почему я до сих пор жив, и вообще нахожусь в этой школе? После всего что я натворил, находясь на его темной стороне? Как им вообще в голову пришло взять меня обратно, и посадить за одну парту с теми, кто боролся против? Неудивительно что меня здесь ненавидят! И, хотя скорее всего это был риторический вопрос, мне почему-то показалось, что я должна на него ответить. Должна сказать что-то в ответ. Поэтому я скромно предположила: — Может быть ты здесь для того, чтобы исправить ошибки, которые были совершенны твоими родителями? — Не строй радужных надежд, Грейнджер. Хотя бы ты не строй. — Драко мгновенно осадил меня. — Их ошибки уже давно перестали быть таковыми. Ошибки подразумевают, что их можно исправить. А то, что сделали они, было их выбором. Осознанным и окончательным. И этот их выбор занес меня знаешь куда? — он резко поднял левый рукав своего черного свитера, обнажая, итак, уродливую метку Пожирателей. Только его метка была уродливее в несколько сотен раз, поскольку… — Что з… — выдохнула я. — А сейчас, единственный кто расплачивается не только за свои собственные, но и за их ошибки, — это я. Не мой чертов папаша-беглец, не мать, которая до сих пор наивно верит в то, что он вернется. А я… Черт! Неважно! Не думаю, что мы сейчас делаем хорошее дело, сравнивая чья семья хуже, поскольку в итоге и из-за тех и других, и ты и я в полном дерьме, если ты еще не заметила. Дерьмо! Он резко поднялся на ноги. — Куда ты? — я вскочила следом. А бедная книга полетела вниз. — В ад, скорее всего. А ты Грейнджер, — он кинул на меня стальной, лишенный каких-либо эмоций взгляд и ткнул пальцем в плечо. Я не упала, но немного потеряла равновесие. — Забудь обо всем, что я только что сказал. Я немного заболтался. Всего хорошего. И с этими словами, он покинул библиотеку, оставив меня в полном шоке и с непонятной тревогой в груди.***
Гермиона.
Стук невысокой подошвы моих ботинок тонул среди шума в переполненном коридоре. Я спешила попасть в гостиную Гриффиндора как можно быстрее. И конечно старалась не обращать внимания на косые взгляды, встречающихся мне на пути студентов, будто никогда не видевших людей в пижаме. После того разговора с Малфоем, и после того, как он просто сбежал от меня, я осталась сидеть и размышлять над его словами. Так получилось, что я совсем потеряла счет времени, и поняла, что засиделась, только когда услышала угрожающий студентам голос мадам Пинс. Теперь, пройдя мимо Полной Дамы, я быстро поднималась по ступенькам в комнату для девочек, скрестив пальцы, и надеялась не застать там никого. Однако, к моему удивлению, Джинни Уизли была еще там. Увидев меня, она мило улыбнулась, и продолжила собирать сумку. Затем, видимо закончив, она села на свою кровать, которая находилась прямо напротив моей и начала внимательно наблюдать за моими действиями. Моя утренняя рутина подготовки к учебному дню была немного личной. Не предназначалась для лишних глаз, поэтому обычно я собиралась только тогда, когда все уже уходили. Но похоже Джинни делать этого не собиралась. Она пристально следила за каждым моим движением. — Сколько ты уже не спишь? — внезапно спросила она меня. Совсем не для того, чтобы осудить. Нет. Я и не верила, что она способна на такое. В её голосе читалось искреннее беспокойство. — У меня чуткий сон. Я вижу и слышу, как ты просыпаешься посреди ночи, а потом уходишь до самого утра… Я как раз стояла к ней спиной и водила палочкой, пытаясь пригладить помятую блузку. По рукам сначала прошла легкая дрожь, сразу же усилившаяся до такой степени, что мои руки в прямом смысле затряслись, и я потеряла над ними контроль. Палочка выпала из моих рук. Так бывало и раньше, когда я нервничала слишком сильно. Последствия войны. Я наклонилась подобрать палочку. — Прости, если иногда доставляю неудобства. Я прав- — Никаких неудобств. — Заверила меня Джинни. — Ответь пожалуйста на вопрос. — Не знаю…м-м-месяца два? Тяжелый выдох раздался со стороны Джинни. Я мысленно закатила глаза. С каких пор каждый мой ответ на чей-либо любопытствующий вопрос сопровождается подобными звуками? Но я не подала виду, что это как-то задело меня. Видимо, то, что делаю я, здесь совсем не является нормой. Вместо этого, мне внезапно показалось, что сейчассамое время поговорить с Джинни о Гарри. И кто знает, может она расскажет ему о моей проблеме, и он согласиться помочь мне? Потому что, ну объективно, помощь мне была нужна как никогда. Однако я не смогла сказать ни слова. Мои губы будто склеили между собой, и я уже не могла вымолвить ни слова. Я резко почувствовала, как загорели мои глаза, что значило, что слезы вот-вот прыснут, и я правда разревусь в присутствии кого-то. Что было немного стыдно для меня. Во-первых, по школе до сих пор ходили такие слухи о моих подвигах, что я просто уже не могла позволить кому-то увидеть меня слабой. Совсем маленькие дети подходят ко мне каждый раз, когда я прохожу в коридоре, и их глаза горят таким восхищением, что мне иногда кажется, что эти кошмары стоят того, чтобы их видеть. Они напоминают мне о том, что когда-то я не была слабой и беспомощной как сейчас. Я почувствовала, как горячая и соленая дорожка слеза скатилась по моей щеке, и прежде, чем за ней последовали другие, я ощутила легкие руки Джинни на моих плечах. Она тихо сказала: — Хочешь поговорить с Гарри? Я не уверена, как это произошло, но я лишь помню, как я утвердительно покачала головой, а уже через какую-то секунду плакала у Джинни на плече, попутно шепча слова благодарности. Видимо мне нужно было выплакаться на чьем-то плече. И в глубине души, я была очень рада, что подобный разговор состоялся не в библиотеке с Драко Малфоем, а в пустой комнате с Джинни Уизли. Это продолжалось добрые пять минут. Уже после, Джинни пообещала мне, что поговорит с Гарри, а затем оставила меня одну, чему я была очень благодарна. Закончив приготовления сокрытием жутких шрамов на руках, что конечно было не обязательно, поскольку в Хогвартсе холодные дни наступили раньше времени, и теперь нашей формой были блузки, теплые свитера поверх, и юбки чуть длиннее колена. Но я настолько привыкла скрывать их, что это стало для меня настолько рутинным делом, насколько им является чистка зубов с утра. На секунду я замешкалась, и вспомнила руки Драко. Затем вполне логичный вопрос возник в моей голове «делает ли он также?» Когда я выбежала из гостиной Гриффиндора, и уже направлялась в класс, то заметила, что почти все студенты группами суетливо выходили из классов и направлялись в… Большой Зал? Не понимая, что происходит, я остановила за руку первую попавшуюся девушку. Кажется, она была с Когтеврана. И спросила: — Что происходит? — У профессора Дамблдора и МакГонагалл есть для нас новости. — Коротко ответила она. И сбросив с себя мою руку, побежала вслед за удаляющейся подругой. Внутри у меня неприятно скрутило. С недавних пор я не очень люблю сюрпризы и внезапные сборы целой школой, если только это не что-то что было заранее запланировано. Но не имея выхода, как и друзей, я поправила сумку на плече, тяжело набитую книгами, и пошла за толпой. Я успела занять место до того момента, когда Дамблдор начал свою речь. Бросила сумку на пустое место справа от себя, и выставила локти на стол перед собой. Положив на них голову, я посмотрела туда, куда было направлено большинство взглядов. За учительский стол. Дамблдор уже стоял, и через минуту наконец начал свою речь. Сначала было привычное приветствие, а затем странная история от профессора. Как и другие, я решила не делать поспешных выводов раньше времени, и просто слушала все что он говорил. Все знали, что Дамблдор способен вывести что-то полезное и поучительное даже из истории про сбежавшую курицу. Внезапно, мне захотелось посмотреть на него. Стараясь не делать этого слишком явно, я аккуратно подняла голову и наконец глянула в сторону Слизеринского стола. Блуждать глазами не пришлось. Найти его было совсем не трудно. Несмотря на то, что блондинов на их факультете было предостаточно, таких как он там больше не было. Драко сидел спиной ко мне, поэтому я не видела его лица, но если судить по тому как он сидел сегодня — сгорбившись, я предположила, что как и я после нашего разговора он больше не спал. Однако я могла видеть лица его друзей — Пэнси, так кажется её зовут, и Блейза — смуглого, вечно широко улыбающегося парня. Пэнси была красивой девушкой, красивой, эффектной, но немного грустной, и в каком-то смысле меланхоличной. В принципе как и все мы. За все это время, что я здесь нахожусь я ни разу не видела её ни в какой другой компании кроме как Драко и Блейза. Если не считать того дня, когда мне пришлось вытаскивать её из женского туалета. Но об этом позже. Сомневаюсь, что она была там по собственному желанию. Несмотря на то что я всего лишь хотела глянуть на Драко, а не буквально прожигать их компанию взглядом, к сожалению именно так и получилось. Я очнулась, лишь только тогда, когда заметила, ничего не понимающий вопросительный взгляд Панси и Блейза в мою сторону. Пара слов слетела с их губ, а затем я заметила медленно поворачивающегося в мою сторону Драко Малфоя. Что ж. По крайней мере я подтвердила свои предположения о его бессонной ночи. Я быстро отвела от них взгляд и перевела его на Дамблдора, который как раз заканчивал свою поучительную историю. Однако я, кажется, переоценила силу и выдержку собственных глаз. Через секунду их защипало с такой силой, что я буквально ничего не могла видеть. Похоже сон отрывками намного лучше полностью бессонной ночи. Девушка, сидящая слева посмотрела на меня с беспокойством, но я успокоила её и уверила, что все в порядке. Вряд ли он поверила мне. Боюсь представить, как я выглядела со стороны. Кое-как справившись с этой проблемой, я заметила на себе пристальный взгляд Гарри, и Джинни, которая шептала ему что-то на ухо. Видимо она решила не медлить и рассказать ему все сразу. Он удовлетворительно покачал головой, все также глядя на меня, и послал мне улыбку. — Не вдаваясь в подробности, с которыми я предполагаю, вы уже хорошо знакомы, я должен напомнить, что в этом году, в эту школу вернулись не простые ученики. В этом году в эту школу вернулись Герои Войны. В эту школу вернулись не только наши личные герои, но и всего волшебного мира. Вам решать, было ли это к лучшему или к худшему. Одно точно: вы должны помнить, что теперь, для Вас нет ничего невозможного. Вы не прошли через все это просто так. И даже если в глубине души вы больше не те наивные дети, верящие каждому слову взрослого, и идущие на поводу у каждого, вы не должны забывать, что вы до сих пор имеете право быть ими. Сегодня. Завтра. Через пару лет. Эти раны, что вы получили — не ваша вина. Однако их исцеление — теперь ваша обязанность. Я надеюсь, что каждый сидящий сегодня здесь прислушается к моим словам, и примет верное решение. Клянусь, на последних словах взгляд Дамблдора остановился и задержался на мне. И именно в этот момент, слезы, что я так усердно сдерживала на протяжении всей его речи, хлынули из моих глаз. Уже второй раз за сегодня. Замечательно! Я потянулась в свою сумку, где обычно можно было найти сухие платочки, что быстро стереть слезы со своего лица, пока никто не заметил. Однако кажется или я возилась с этим слишком долго, либо кому-то стало слишком жалко меня, так как следом меня ткнули локтем в бок и протянули чистый носовой платок. Кто бы это не был, я была благодарна что это сделали быстро и незаметно. — А теперь, — Дамблдор внезапно громко расхохотался, будто не он всего мгновение назад заставил целую школу расплакаться. Кто-то до сих пор вытирал слезы. — Профессор МакГонагалл с великой радостью поделиться с Вами одной прекрасной новостью. Прошу, профессор. МакГонагалл скромно улыбнулась, и величественно поднявшись, заняла место Дамблдора за стойкой. Она обвела взглядом стол каждого факультета. Затем по привычке поправила маленькие очки на своем носу и сказала: — Хорошо обсудив это с профессором Дамблдором, и посовещавшись с учительским составом, мы пришли к выводу, что… За столами пронесся обеспокоенный гул. МакГонагалл мгновенно его остановила. — Хогвартсу, как и всем студентам, будет полезно немного расслабится. Поэтому, мы объявляем текущий месяц — месяцем подготовки к Святочному Балу! На этот раз Большой Зал за считанные секунды утонул в овациях и счастливейших выкриках. И ни МакГонагалл, ни Дамблдор ни кто-либо другой не посчитали нужным прерывать это радостное волнение. Только когда все постепенно сошло на нет, МакГонагалл продолжила. Однако в её голосе чувствовалась какая-то осторожность. По крайней мере, я заметила это сразу. — Вам известно, что Святочный Бал — это обязательный атрибут Турнира Трёх Волшебников, и проводится он обычно на Рождество. Однако в целях налаживания отношений между факультетами, и поднятия общего духа, мы решили организовать такое масштабное мероприятие вне Турнира и как можно скорее. Более того, на этот раз Святочный Бал объявляется строго межфакультетским. Что значит, — профессор сделала короткую паузу, прежде чем продолжить, — что целые факультеты сначала образуют пары, и лишь только потом вы сможете пригласить кого-то в качестве своего партнера. Сейчас, я внимательно объявлю пары-факультеты. И вы сможете начать подготовку. Пуффендуй… — Надеюсь, они не станут делать все как обычно, и ставить пару Гриффиндор-Слизерин! — Мелани, моя новая сокурсница, сказала это с утомленным выражение лица. Полагаю, что именно так и происходило в прошлые года. — Это будет логично, учитывая сколько раз они пытались помирить наши факультеты. — Ответила Зарин — рыжая девушка, со сплетенными в две косы волосами. Не такими яркими, конечно, как у Уизли. — Т-с! — КОГТЕВРАН! За двумя столами пронёсся довольный гул. — Что же, видимо они не оставят эти попытки, пока этого не случиться. Не знаю почему, но именно в тот момент, когда МакГонагалл все-таки объявила пару Гриффиндор-Слизерин, я бросила свой взгляд на их стол, на Драко, и к своему ужасу, и видимо его тоже, наши взгляды встретились.***
Драко Малфой.
Толпа в Большом Зале медленно рассеивалась. Мы: Блейз, Пэнси и я, остались сидеть за Слизеринским столом до последнего. Так было безопаснее. Тем более, что каждый из нас сейчас был в своем собственном мире, и видимо обдумывал все, что было сказано минутами ранее. Лично я, никогда еще не воспринимал слова Дамблдора этого чудака, настолько серьезно. Раньше, я или просто пропускал все мимо ушей, считая себя недостойным слушать его брехню, либо жестоко глумился над каждым его словом. Все было именно так. До недавнего времени. Когда я начал сомневаться во всем. В каждом своем действии и сказанном слове. Клянусь, если бы я сейчас встретил себя из прошлого, я бы не задумываясь разбил ему лицо. До того мне противны даже воспоминания о прошлом. Предполагаю, что пока ты не столкнешься с последствиями своих действий, ты не перестанешь вести себя словно козел и полный ублюдок. — Мне надо поговорить с Грейнджер! — Какого черта! — громкий возглас Пэнси, надо сказать, напугал меня до чертиков. А мой, в свою очередь, едва не заставил Забини наложить в штаны. — Драко! С тобой все в порядке? — обеспокоенно спросила Пэнси. — Ты разве не видишь, Пэнс, — устало выдохнул Блейз и махнул в мою сторону рукой, — этот парень, черт возьми, сейчас тонет в ненависти к себе. Верно, Малфой? Я посмотрел на него. Мне нужно было опровергнуть его слова? Нужно было. Но я не мог. Не мог опровергнуть правду. Так что я лишь бросил жалкий взгляд на обоих друзей. — Как мы, черт подери, докатились до такого? — риторический вопрос Блейза повис в воздухе, и он обвел взглядом и руками пустующий Большой Зал. Пэнси аккуратно присела назад. Её прежняя широкая улыбка быстро померкла. Она даже больше не наносила свой любимый макияж, и не красила губы яркими цветами. Последний раз это было… на распределении в начале года. — Забей на неё по-хорошему, Пэнси, — мягко сказал я, дабы уйти от неприятной темы, и добавил, отвечая на их немой вопрос: — Я про Грейнджер. Здесь у каждого свои демоны в голове, тем более у тебя. У нас. А что уж говорить про Грейнджер…не просто демоны, а целый ад. — Стоит ли нам спрашивать откуда ты знаешь? — хмыкнула Пэнси. — Не стоит. — И даже нельзя спросить, где ты был всю чертову ночь? — поинтересовался Забини. — Нельзя. — Тогда, если нам нельзя спросить, и получить ответ у тебя, не обижайся, что мы ответим на него сами. — Хватит болтать, Забини. Нам надо идти. — Я резко подхватил сумку и направился к выходу. — У нас Снейп.***
Драко.
В течение всего оставшегося дня мы усердно старались не затрагивать тему, поднятую в Большом Зале. Все внимание было уделено учебе. И Святочному Балу. Особенно со стороны Пэнси. Приближался конец последнего на сегодня урока. Усталость уже давала о себе знать. Я чувствовал себя отстойно. И не мог дождаться того момента, когда попаду в комнату и снова погрязну «в ненависти к себе» «Интересно как там Грейнджер?» вдруг пронеслось у меня в голове, но эти внезапные мысли в голове были прерваны голосом Пэнси. — Не то чтобы я расстроилась, что мы в паре с Гриффиндором, — безнадежно выдохнула она, уже на протяжении получаса болтая о Святочном Балу, о подготовке к нему и прочей чепухе, — но… — Но все твои потенциальные кавалеры либо Слизеринцы, либо Когтевранцы. А так как первые нас не жалуют, а вторые находятся вне предела досягаемости, то ты в тупике, верно? Вроде бы Забини просто констатировал факт, но мне показалось, будто я услышал ревность в его голосе. Я незамедлительно ткнул его локтем и хитро подмигнул. Паркинсон, кажется, этого не заметила. По крайней мере не подала виду. — А ты чего лыбишься, Малфой? Уже нашел подружку на бал? — такова была привычка Блейза. Всякий раз когда он понимал, что вот-вот облажается, он переводил все на меня. И это работало. — Ему и искать не надо. — Заявила Паркинсон, запуская руку в сумку. Мы замерли в ожидании. Она вытащила оттуда прозрачную помаду и начала спокойно проводить ею по пухлым губам. Я хмыкнул, и незамедлительно повернулся к Блейзу, видя ожидаемую картину. Пришлось спасать друга. В который раз. И пинка под столом на этот раз было достаточно. — А все почему? А потому что у него уже образовалась ментальная связь с Грейнджер. — Закончила Пэнси предложение, как только прекратила ненарочно соблазнять нашего лучшего друга. Забини залился смехом, пытаясь хоть как-то скрыть свое мимолетное замешательство. И я его не виню. — Я так понимаю, что это будет сейчас наиболее затрагиваемой темой, так? — Правильно понял, друг. — Крепись, Драко.***
Гермиона.
После собрания в Большом Зале Гарри поймал меня на выходе, и предложил время, когда бы мы с ним могли встретиться. Я согласилась не задумываясь, и потом терпеливо ждала этого весь день. Сейчас я стояла у портрета Полной Дамы и ждала пока появится Гарри. Разговор с ним, казалось мне, изменит все. И такие ожидания в какой-то мере пугали меня. — Ты готова? — Из проема показалась сначала знакомая взъерошенная макушка, а затем и лицо с очками в привычной круглой оправе. Гарри улыбался искренней широкой улыбкой. — Да. — Отлично. Сегодня хорошая погода. Давай выйдем на улицу. Мы не спеша пошли по направлению к выходу из замка. Погода действительно была прекрасной. Недолго поскитавшись, мы нашли место и расположились во дворике под горгульями, где народу было меньше всего. Я села, скрестив ноги, и положила сумку на колени. Бросила смущенный взгляд на Гарри, так не знала как нам начать этот разговор. На секунду мне показалось что и Гарри не знал. — Джинни мне рассказала, — не спеша начал он, смотря куда-то вдаль, чтобы не доставлять мне неудобства. –Что ты не спишь по ночам, и тебя мучают плохие сны… — Плохие сны? — я безобидно усмехнулась. — Тут больше подходит определение — ночные кошмары. Думаю, ты понимаешь, ведь так? — с надеждой обратилась я к нему. — Понимаю. — Сорвалось с его губ, и он посмотрел внимательно на меня. –Еще как. Ты ведь хочешь знать, как сейчас обстоят дела, верно? До сих пор ли я вижу их? Я кивнула. — Ну, к счастью, мне удается бороться с этим и уже… — Гарри задумался на минуту другую, — с начала лета я спал вполне спокойно. Я обмякла. И мне стало грустно. Нет, совсем не потому, что я не была рада за Гарри. Ябыла рада за него. А больше потому, что я хотела так же как и он, но у меня не получалось. Как бы я ни старалась. — Послушай, Гермиона, — Гарри взял меня крепко за руку и одарил самым что ни на есть понимающим и сочувствующим взглядом. — Я не совсем хорош в словах. То есть я, конечно, не смогу выразить свои мысли так, как это делает Дамблдор, но я попытаюсь. Полагаю мой опыт в подобном будет полезен. — Нервный смешок сорвался с его губ, и он начал: — Ты ведь знаешь, как к тебе относятся в этой школе, верно? Для всех ты Героиня. Для всех ты одна из самых сильных и талантливых волшебниц, что когда-либо существовали в Волшебном мире. Но для себя — ты всего лишь девушка, ребенок, человек, потерявший слишком много любимых людей. Как и я. Как и Джинни и Рон. Как тот же Малфой. Мне кажется, я имею право на то, чтобы жаловаться на всю несправедливость всей этой ситуации. Ведь я прошел через это все. Но когда я видел все эти жуткие видения, и слышал голоса, и вспоминал то, что мне следовало бы забыть, я был ребенком. Маленьким перепуганным ребенком. Мы все были детьми, когда это все случилось. Ну, Воландеморт, и прочее… И к сожалению, никто не спросил нас, хотим ли мы быть втянуты в это во все. Мы просто оказались. И мы дрались, мы сражались, мы бились и убивали… — его голос дрогнул, — и что в итоге? Да, мы выжили в войне, выжили во всем том хаосе, потому что мы сражались за мир и покой, за людей. Мы сражались за что-то хорошее, но какую цену заплатили? Мы лишились этого внутри себя. Никто не остался прежним. Все остались покорёженными в глубине души. Теперь внезапно оказалось, что нам нужно жить со всем этим. Теперь нужно привыкать к другим нам. И я понимаю, Гермиона, почему тебе кажется, что это невозможно и у тебя никогда не получится… Я хлопнула ресницами, и жгучие слезы покатились по моим щекам. Гарри продолжал держать меня за руку и смотреть прямо в глаза. — Я знаю, какого это терять близких тебе людей. И ты знаешь. К сожалению. Это больно. И страшно. И невыносимо порою. Но это наша жизнь. Что поделать? Все что теперь от них осталось нам — это память. Но память… Гермиона…память — это настолько страшная и одновременно прекрасная вещь. Ты можешь прокручивать воспоминания о своих друзьях снова и снова. Сколько тебе будет угодно, пока ты не будешь знать каждую деталь и каждую мелочь о них. Однако это уничтожит тебя. Поэтому пожалуйста, Гермиона! Перестань разрушать свое сердце и разум постоянным обдумыванием того, как ты могла поступить будь у тебя еще один шанс. Его не будет. Уже никогда. Оставь то, что убивает тебя, уничтожает. Оставь. Видишь, — Гарри отпустил мои руки, и мне вдруг стало холодно, — я совсем плох. Только заставил тебя плакать, но не сказал ничего полезного. — Нет! Нет! Нет! — Воскликнула я. — Совсем нет. Это очень важно, что ты сейчас говоришь. Теперь я понимаю, что я не одна такая. Что вокруг столько людей, также тоскующих по близким, но… видимо я была слишком эгоистична чтобы заметить это. Погрязла в своих проблемах. — Знаешь, в этом и проблема, Гермиона. Ты одна. Я даже представить не могу какого тебе. Ты потеряла столько близких тебе людей, оказалась предана теми, кому доверяла больше жизни, а теперь внезапно ты в Хогвартсе среди людей, которых никогда еще не встречала, и тебе говорят «продолжай жить как прежде» Должно быть это отстойно. Гарри улыбнулся сквозь слезы. — Знаешь что? Попробуй заменить воспоминания о своих друзьях. Попробуй вспоминать о них только хорошее. Только счастливые моменты. Вытесни из памяти их…гибель, предательство. Понимаю, что это не легко. Это тяжело, черт возьми! Но ты попробуй! — Хорошо, — я стряхнула с лица слезы, — например? Можешь рассказать что-нибудь? — Например… — Гарри задумался, — ты слышала когда-нибудь о Сириусе Блэке? — Слышала! Кто же не слышал о Сириусе Блэке? Человек, который был невинно осужден и заключен в Азкабане на долгих 13 лет. Признаюсь когда-то и я верила в его виновность. Однако с недавних пор все изменилось. Новость сначала о его невиновности, а затем и скорой гибели тогда потрясла всех. — Он был моим крестным. Он был моей семьей. И он погиб. Глупо и неправильно. — Голос Гарри дрогнул. — Я всегда винил себя за это. До сих пор. А в тот день, в то время все было запутано. Все. И нам постоянно твердили, что взрослые все сами решат. Они уладят, но я не верил. Я хотел сам. Сам, понимаешь? Поэтому я решил действовать. Я был уверен, что ему грозит опасность. Так что я сбежал из школы, и в общем, тогда случилась хорошая битва за… предсказание, которое нужно было Темному Лорду. И в этой битве, виновником которой был я! Он погиб. Пытаясь защитить меня. И я думал, а что, если бы я не вел себя как полный кретин, веривший что смогу спасти мир сам, а просто доверился. Может быть, он был бы еще жив. Может быть, после того как его оправдали, мы бы жили бы в хорошем уютном доме. Только он и я. Я издала громкий всхлип. И он говорил, что не хорош в словах? — Как видишь все пошло не так как я хотел. Совсем не так. Я тащил эту вину на себе долгое время. Вдобавок ко всему тому, что происходило тогда. Отстойно. Но посмотри Гермиона, — он снова взял меня за руки, — ничего из того, что произошло не наша вина. То, что тебе пришлось пройти через столько ужасов и потерь и предательств — не твоя вина, то, что мне пришлось пройти через то же самое — не моя вина…черт, я снова делаю это… — Гарри взлохматил, итак, торчащие во все стороны волосы. — Что? — Думаю о Малфое. — Ничего. Продолжай. — То, через что прошел Малфой… боже… даже хуже. Как теперь ему жить, зная, что все что ему говорили, все что ему вбивали в голову с самого детства — это ложь и полное зло? И учитывая то, что теперь он совсем один. Иногда мне хочется подойти и поговорить с ним об этом. Но я не могу. Пропасть, между нами, слишком большая. — Рядом с ним есть друзья. Он не один. Гарри вскинул бровь. Я продолжила. — Конечно и им ничуть не легче. Я, — мне пришлось сглотнуть, — я недавно проходила мимо женского туалета, и услышала шум и крики. Мне пришлось зайти. Я чувствовала, что что-то не так. И там я увидела, как девушки с других факультетов таскали ту девушку за волосы. И боже! Меня это так напугало. Я больше не хочу видеть этого после всего что нам пришлось пережить. Не хочу! Не могу! Как могут они? Вся эта жестокость… — Спокойно, Гермиона. Злость в их сердцах еще не прошла. Но она пройдет. Обязательно. Нужно время. — А что делать мне сейчас? — Ты говорила с профессором Дамблдором? — Да. И я должна пойти к нему после разговора с тобой. Но теперь я не уверена. Не уверена, что смогу. Ты когда-нибудь пробовал? — Что? Кажется, Дамблдор не посвятил Гарри в подробности. — Извлекать воспоминания? Гарри отрицательно покачал головой. — Нет. Я столько раз видел, как это делают другие, но сам — никогда. Я нахожу это, — он сделал короткую паузу, — пугающим. Воспоминания — это часть меня, Гермиона. Я не могу отказаться о того, что делает меня Гарри Поттером. Я не могу отказаться от себя. Даже если это причиняет мне боль. Я привык к ней. Но если хочешь знать, то в самом начале я брал уроки окклюменции у профессора Снейпа. Он прекрасный специалист в этом. — А меня он пугает. — А кого нет? — сорвалось с языка Гарри. Слишком быстро. Слишком честно. На пару минут воцарилось молчание. Потом Гарри сказал: — Слушай, Гермиона, правда, я буду очень счастлив, если что-то из сказанного мною поможет тебе, если же нет, то прости меня. Я правда старался. Но сейчас мне надо идти. У меня шахматная игра с Роном. Я лишь слабо кивнула. Того что он сказал было более чем достаточно. — О, и вот еще совет, — Гарри поднялся на ноги, и качнулся в сторону, — бери все что предлагает тебе Хогвартс. Заведи друзей. В частности, мы будем очень рады, если ты будешь тусоваться с нами чуть чаще. Ты очень нравишься Джинни, и она правда хочет помочь тебе. О, и не отметай Святочный Бал. Уверен, Виктор рассказывал тебе о нем, верно? Остальное за тобой. Буду рад помочь! Пока! С этими словами Поттер махнул мне рукой и мгновенно скрылся за каменными столбами. Его слова «бери все, что предлагает Хогвартс» мгновенно засели у меня в голове. Еще какие-то пару минут я продолжала сидеть на месте и обдумывать каждое сказанное им слово. Изредка кто-то проходил мимо меня и косил свой взгляд, так будто я не могла их видеть. Но я видела. И честно? Меня мало волновало это сейчас. Я поднялась на ноги и точно так же, как и Гарри меня потянуло в сторону. — Упс! Кое-как восстановив равновесие, и убедившись, что крепко стою на ногах, я подтянула сумку и последний раз бросила взгляд на горгулий. Теперь я была уверена. Я пойду к Дамблдору. Я знаю чего хочу. Я приняла решение. И с полной уверенностью в своем решении, я покинула дворик. Я успела пройти всего пару метров, когда свернула за колоны и испуганно вскрикнула. — О… Боже Мой! А ты что здесь делаешь…?