Связка

Каждый раз, когда я с доктором пересекаюсь взглядами, тот хмурит брови и поджимает губы, но исправно выполняет свои обязанности врача прямо на поле боя. Не впервой. И я не без опыта. Не без тяжелого груза на плечах. В своем юношестве я был лишь деревенским парнем, который помогал по хозяйству матери. Я кормил кур, доил коров, периодически играл с рябятами из других домов, но старался не отвлекаться от дела и вскоре возвращался к своей работе, несмотря на то, что помимо меня было еще несколько братьев. Они до сих пор не ответили на мои письма. Как и я Наташе. Меня не должны поглощать мысли о семье. А пожирают кошмары. Не давясь, медленно, распробывая каждый привкус. О войне. Тяжелой. Сухой, пыльной. Выжигающей клеймо на душе, не оставляя ничего, кроме ненависти, мучений, боли и надежды. Когда июль только начинался, лето обещало продолжать быть жарким. Жарче были лишь бои, на которых нельзя было вдохнуть воздуха полной грудью. Казалось, что вот-вот закашляешься от царапающих ощущений изнутри, но лёгкие были целыми. Все тело было цело. Ничего больше, кроме ран и переломов. Это можно было считать везением. Многие умирали мгновенно. Она никого не щадила. Забирала всех, но мне приказала мучаться дальше. Сказала: «Делай, что хочешь». На потеху. И я постоянно брался за огнестрельное. Постоянно ездил туда-сюда: из горячих точек куда-нибудь на больничный, то на оборот, из спокойных мест обратно на фронт. Но эти передышки нечем мне не помогли. Постоянно пялился через прицел на врага. Немец был предан себе, но даже у него в голове рылись сомнения. С жестким подавлением, они остались. И это сдерживало меня. Не давало превратиться из солдата в убийцу. Тогда это не играло мне роли, я слушался собсвенного голоса, являющегося до жути пацифистким для данной ситуации и нацистов. Со временем и миролюбие из меня выжгли. Стрелять стало легче. Мои товарищи падали, оставляя меня вновь и вновь одного, и раз за разом я рвался к успеху своей миссии, успеху для армии. Уже ничего не имело значения. Это был очередной немец. Медик: его руки, отчаянно сжимающие пистолет, дрожали. Должно быть, из-за паники пуля не смогла бы и зацепить с такого ничтожно малого расстояния. Соответствовала нашивка. И отчетливый, характерный запах спирта, лекарственных препаратов. Рядом лежали трупы. Свои, вражеских, все в перемешку. Кто-то разворочен, кто-то, казалось, и вовсе цел, и притворялся ради сохранности жизни, но все они были мертвы. В общей куче мяса и костей. Это было словно целое море крови. А на дне плоть, но даже и она дном на самом деле не является. А под ней — острые поломанные кости, образующее то самое дно. Я чувствую, как захлебываюсь, как ноги вязнут, как меня утаскивает в самый низ, к покойным братьям по оружию. Но я оставался живым. Ярость, злость, досада. Ненависть, обида — это все питало мое уставшее тело, но я не позволил себе поддаваться им. Эмоциям. Ощущениям. Мыслям. С начала ненавязчивых. Они укреплялись, но были словно не моими. И тогда я осознал, насколько изменился. — Не высовывайся, — голос грубый. Хриплый. Низкий. Врач с трудом понимает, кивает, и больше я его не видел. Ровно до тех пор, пока не явился на указанное место по контракту. Война заканчивается резко, хотя успех был явно определен за нами. Будто сознание было в сплошном густом тумане. Я не потерялся и вернулся домой. Но не было ни братьев, ни сестры, ни матери. Соседи говорят, она умерла от горя из-за весточки об остальных сыновьях, а о Наташе говорят, что та ушла в партизанство. И таким образом мой груз усилился, чудом не ломая позвоночник, и я порой очень жалею, что родился и вырос крепким. Но именно таким я и был нужен своим работодателям. Письмо пришло не сразу. Прошло какое-то время. Я так и не смог перестать быть солдатом и влиться в восстанавливавшуюся жизнь общества. Так что весьма кстати. Меня встретил агент, передал билет. Не раздумывая я откинул от себя последний шанс попытаться все вернуть. Это и так было бесполезно. Совсем скоро я пришел на назначенное место. Меня много что удивило. Конечно, больше встреча. Никто не сказал ни слова. Не удивительно. Холодный, проницательный доктор. Прекрасный образец командного врача, но один из худших сокомандников на базе. Мечется. Я сделал правильный выбор. Постоянное напоминание о войне, однако я пришел сюда, чтобы продолжать воевать. И если мне предстояло воевать со своим врагом, которого я пощадил и теперь вижу в своих напарниках, то так тому и быть. Это не мешало пулемёту также громко реветь, не мешало снарядам также лететь в опасной близости, не мешало взрывам все также греметь. Приказы продолжали поступать. Словно ничего не менялось. Закончившись, война все ещё продолжается. Поставив свою подпись на той бумаге, я избавил себя лишних мыслей, слов, действий. Я позволил себе продолжить жить так, как приноровился за несколько долгих лет сплошных сражений. Внутренних и реальных. Но что бы я не сделал, война будет продолжать быть со мной. Быть во мне, внутри меня. Как бы я ни старался, я не лишусь ее. И все, что я могу — держать в руках огнестрел и постоянно зажимать спусковой крючок, периодически используя кулаки и укрытия.