Связка

Гордон смотрит словно на запись. Человек на ней крепко держит автомат, и Фриман ощушает, как отдача бьет в тело. Рядом взрывается граната, от которой объекту наблюдения скрыться в должной мере не удалось, и он чувствует, как его оглушило. Будто прямо сейчас гулкий звон заглушает все остальные звуки и ладони само невольно закрывают уши. Но на них крови нет, пускай это и было ожидаемо. Пули со свистом пролетают мимо, какие-то из них попадают в тело несчастного, заставляя ноги подкоситься, но явных физических повреждений у самого Гордона нет. Он заставляет себя подняться, игнорируя всплывающие изображения перед глазами. — К сожалению, это далеко не конец, мистер Фримен. Собственный голос кажется не узнаваемым и чужим. Чувство, что он занял другую роль, но при этом оставшись собой. *** — Глупая. Глупая, глупая. Я откровенно не виду смысла в твоих действиях. Теперь я точно не сомневаюсь в результате анализов. Хор турелей, конечно, был потрясающим, но вовсе не необходимым. Если бы Челл могла говорить, то она сказала бы сразу, а так пришлось ломать лифт. — Я же четко сказала, что даже видеть тебя не желаю. Что было непонятного в этой фразе? Девушка только пожимает плечами. Пожалуй, все как-то слишком быстро перемешалось, не давая как следует нормально разобраться. Следовательно, и ее действия тоже были быстрыми и не очень-то обдуманными. — Что же. Раз ты не желаешь заняться собой и разобраться в мироустройстве, — тут Челл вспоминает сказанное ГЛаДОС о том, что она — единственный оставшийся человек, — то я распределю твое время вместо тебя. Поверь, скучно не будет. Сомневаться в этом не приходиться. А после слов ГЛаДОС о эксперименте, который заключается в соперничестве человека и пары роботов (они были пока что в разработке, но, видимо, у ГЛаДОС уже имелось множество мыслей о них), на лице невольно появляется глупая улыбка. *** Аппараты мерно пищат, сообщая о стабильном состоянии больного. Знакомое курлыканье как-то разбавляет повторное звучание и тихо тикают настенные часы, но совсем скоро разносится стук, благодаря которому интерес хирурга значительно возрастает. Тот отходит от кушетки с лежащим и говорит, что открыто. — О, герр Михаил, — доктор избавляется от перчаток, правда, крови от этого на его руках не меньше, — вы как раз вовремя. Минутами ранее я разобрался со своими прямыми обязанностями и не отказался бы от компании. — Здравствуй, доктор, — здоровается русский, протискиваясь в дверной проем. — Ну... Как парень? Людвиг приподнимает бровь, немо спрашивая: «Почему тебя волнует человек, с которым никаких общих дел иметь не будешь?», но здоровяк продолжает смотреть прямо, настаивая на ответе. — Все прошло успешно. Пациент должен очнуться через несколько часов: начальство требует от его направления куда гораздо меньшего количества.. вмешательств, чем от твоего. Насколько я понял, это сын твоего знакомого? Михаил молча кивает, кидает взгляд на парня: тот кажется совсем худым. А по изменениям мерещиться, что ничего вовсе и не менялось. — По расписанию к первой миссии приступаем через месяц. Лицо Людвига искривляется. — Абсолютно верно, мой друг. Это прибавляет сложности и моей работе, и вам всем. Готов поспорить, что ты все еще не привык к новым протезам. Хэви повторно соглашается и переводит тему.