Художник и Дракон

С Рождеством!!! — Когда-то очень давно, один из сыновей Создателя возжелал прожить жизнь творений своего отца. Ангелом он спустился с небес и ступил на Землю обычным человеком. Люди почитали его и любили за все те чудеса, что он принёс с собой. Одним словом, он мог излечить тяжёлую болезнь, легчайшим прикосновением исцелить смертельную рану. Ему поклонялись и молились. Но к сожалению, смертные были склонны так же и к алчности и жадности и, возжелав божественной силы, но не имея возможности получить её, не могли смириться с всемогуществом сына Божьего, решив за него, что не место ему среди смертных. Винили безгрешного — вызывал он у них порочные мысли, что обрекали на гнев Божий. Однако, не учли того, что сын Божий вернуться на небеса мог только путём естественной смерти.       И даже когда его распяли на кресте, сын молил своего отца сохранить жизнь людям. Слишком сильно он был привязан к таким искренним чувствам, как Любовь, Вера и Надежда.       Не было милосердия в словах всепрощающего Создателя, когда обрекал он своё глупое дитя на вечное заточение во владениях дочери своей, сестры старшей Светоносца — Богини Смерти. Нарекла она его Люцифером, позволив править Адом вместе с ней.       Землю же Бог сослал страдать от голода и холода, что, увы, только больше хаоса и недоверия посеяло в сердцах его творений.       Люди перестали верить в отца Создателя своего, взбунтовались и делали всё наперекор его воле. Когда требовал молитв и покорности, они отворачивались от него и убивали друг друга; когда хотел дать благословение своё, они растаптывали его, показывая равнодушие; когда хотел заглянуть в глаза, закрывали их и холодно требовали уйти. Решился Бог тогда, что достаточно видел, достаточно терпел. Сослал на землю Карателей, одарив их частичкой божественной силы, позволив нести правосудие среди людей, дабы очистить её от грязи, порока и похоти.       Только вот душа, не своим путём лишившаяся жизни, отправляется не на небеса к своему источнику, а в подземный мир, где правила и суд вела старшая дочь, познавшая любовь обычного человека и от которого понесла.       Решилась Богиня на безумие. Не понравился ей поступок отца, не заслужили смертные нести столь строгое наказание. Поместила она частичку своей силы в ещё не родившееся дитя собственной дочери, на свой страх и риск позволив той родить чудовище, способное справится с Карателями отца. Она знала, была уверена — дочь будет проклинать её и возненавидит за этот поступок так же сильно, как она возненавидела своего родителя, но и поймёт, что по-другому поступить никак нельзя. Только её кровь, её частичка, могла вместить в себя силы смерти. И не прогадала. Вскоре после смерти Хель наречённый ею мальчик Нуртий Мортис*, путешествуя по миру, расправлялся с Карателями, одного за другим отправляя на перерождение, снова и снова, пока люди на веки вечные не заточили некоторых из них в лёд, воду. Туда, где они не смогут умереть, и больше никогда не переродятся. Других же Посланник убивал раз за разом, пока память, дарованная им создателем, дабы те не забывали цель своего существования, полностью не потерялась в бесконечном потоке смертей, и не запечаталась.       И как память Божьей воли оказалась не бессмертной, так и жизнь Посланника, дарованная смертной женщиной, не была долговечной. Спустя много веков, когда нить, позволявшая без проблем отыскать ещё не родившихся Карателей, угасла и больше не терзала своим присутствием, взял в жёны Посланник обычную женщину, наделённую необычайной красотой. Её светлые глаза были сродни звёздам в ночном небе, а её белокурые локоны своим сиянием могли затмить свет луны. Лик её был столь же чист, как утром роса на молодой траве, а душа наполняла мир вокруг теплом и светом. Да так, что даже солнце не могло сравниться с ней.       Родила женщина дитя: прекрасное, чистое, но обречённое нести проклятие отца. И пусть спала божественная сила, но был он монстром внутри. Взгляд его приносил смерть, а лицо пряталось под иллюзией равнодушия и презрения. Змеи были единственными его друзьями. И имя ему было Салазар Слизерин.

***

      Анри откинулся на спинку мягкого кресла, слушая рассказ своего визави, стараясь не пропустить ни одного слова. Он не знал зачем ему это, но понимал, что это очень важно. На деле он, засыпая в своей кровати в доме тётушки Гвендолин под шуточные постукивание с другой стороны стены, где находилась комната кузена, пытался представить предстоящую встречу с какими-то дальними родственниками своего жениха. Заснул юноша с образом прекрасного блондина в голове, а «проснулся» под прекрасные звуки божественной, по его мнению, мелодии.       Музыка нежным шлейфом нот уносила за собой сознание и растворяла в себе лик блондинистого жениха. Нежная неизвестность клавиш фортепиано и такое красивое сочетание -словно тысяча осколков рассыпаются и замирают тихим всплеском волн — рождали новое виденье прекрасной пары, кружащейся в танце на зелёной траве. И мелодию эту им играл ветер, солнце разливалось нежностью, а голубое море подыгрывало, отбивая свои басы. И Анри открыл глаза. Словно картина, нарисованная им, ожила или же, наоборот, он попал в придуманный им мир. — Идеальный танец, не правда ли? — и брюнет активно закивал, когда там, вдали, парень поднял девушку над головой, закружил и осторожно опустил на землю, плавно за талию уводя в сторону, в такт звукам природы. — Кто Вы? — неожиданно опомнившись, резко обернулся парень. Сзади стоял высокий молодой мужчина, как и пара, весь облачённый в чёрное. И не только одежда: глаза, волосы, даже кожа казались темнее, чем полагается. Губы, ярко красные и влажные, словно, незнакомец только что… бррр… пил кровь и забыл вытереть их, кривились в усмешке, обнажая белоснежно чистые ровные зубы. Прямая осанка выдавала в нём аристократа и, вообще, весьма сдержанного человека, если только человека. — Кто Вы? — повторил свой вопрос Анри, оглядываясь, — И где я?       В то, что это просто сон, он не верил. Хотя бы потому, что всё произошедшее в последние несколько дней напрочь убедили — ничего не может быть просто обычного. И без странностей он обойтись не может. Иначе, как объяснить то, что несмотря на то, что он должен спать, ощущения были фантастически реальными… И эта музыка, и этот ветер, и этот мужчина… — Мир, — пожимая плечами, как само собой разумеющееся, выдал незнакомец и, увидев на лице Анри непонимание, улыбнулся объясняя: — Его создала моя сестра.       И, помолчав для верности, чуть наклонившись прошептал ошарашенному заявлением ребёнку:  — Леди Смерть. А это… её дом. — А… А, Вы? — отшатнувшись, заплетающимся языком спросил брюнет. — Я не представился? — искреннее удивился мужчина и, получив испуганный кивок, тут же отвесил шуточный поклон взметнув подолы длинной мантии: — Люцифер — падший ангел, дьявол, сатана, или кем там ещё смертные привыкли меня считать, младший брат её божественного величества, владычицы загробного мира.       Помолчав еще для пущей важности, он, небрежно махнув рукой в сторону танцующих, добавил: — А там сама госпожа Тьма, хозяйка всех живых и неживых душ, Богиня смерти и её муж — Воланд, обычный смертный. Когда-то был.       Будничный тон демона и напускное равнодушие в голосе наводили ледяной ужас. — Я… Я… Я… — Ты — Гарольд. Мы в курсе. — Анри, — автоматически поправил парень и тут же запнулся. — Это же сон? Вы мне просто снитесь и на самом деле вас не существует?! — Конечно. Мы плод твоей фантазии, как впрочем, и всё твоё наследие, — хмыкнул незнакомец. — При чём тут… — брюнет скривился, -…моё наследие? — Ты ведь заметил? — Люцифер неожиданно серьёзно посмотрел на него. От лёгкой насмешки и беззаботности больше не осталось и следа. — Пробуждение. Именно оно воззвало к нам. — Я всё равно не понимаю о чём Вы, — нахмурился Харальд. Демон бросил на него изучающий взгляд, наверное, пытался понять прикалываются над ним, или малец действительно не понимает. — Посланник Смерти, — выдохнул он, переведя взгляд на свою сестру и нежно улыбаясь. — Я уже слышал это однажды. Кто это? — Последним и первым пришедшим на эту землю был её внук.       Мужчина указал на мгновение застывшую пару — казалось, они даже посмотрели в их сторону, но тут же весело смеясь мужчина утащил за собой любимую, не желая прерывать танец. — Но за ненадобностью умер, оставив после себя только одного ребёнка. Салазар Слизерин, кажется, так звали того ребенка, унаследовал все дары своего отца: проклятый взгляд, тело чудовища, змееуста, иллюзии и… — мужчина запнулся, переведя внимательный взгляд на юношу, -мёртвое сердце, способное ожить только от чистой и взаимной любви. — Салазар? Слизерин? — Анри удивился, услышав имя одного из величайшей четвёрки волшебников, когда-либо существовавших в Англии. Хотя он и не посещал Хогвартс, создателями которого те были, но краткий курс в частной школе магии, которую ему приходилось иногда посещать по настоятельной просьбе крёстных, он помнил.       На его заявления мужчина только улыбнулся и взмахнул рукой. Прямо из воздуха перед ними образовался небольшой столик, накрытый тонкой скатертью, и два удобных кресла. Предложив присесть, не дожидаясь ответа, демон разместился в одном из кресел, и Анри ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Кресло оказалось настолько мягким и приятным, что юноша поневоле расслабился. А Люцифер тем временем, разлил в появившиеся фужеры неизвестную, но довольно приятно пахнущую жидкость зеленоватого цвета, предложил один брюнету, и второй тут же в один глоток опустошил, щуря глаза от удовольствия. — Цветочный эликсир, — пояснил он, ответив на подозрительный взгляд юноши, нерешительно зажавшему в руках посудину. Анри вздохнул и, отхлебнув глоток, поразился терпкой сладости, моментально растекшейся по венам, — его изготавливают из своей крови тёмные друиды. Довольно редкая вещь, учитывая что в аду не так уж много нагрешивших детей леса.       Падший ангел хищно ухмыльнулся, поймав возмущенный взгляд зелёных глаз. — Зачем я здесь? — уже в который раз незаметно ущипнув себя за руку, в надежде проснуться, не особо надеясь на результат, прошипел парень. — Конечно же ради того, чтобы объяснить кто ты, и предотвратить преждевременную кончину человечества. Знаешь ли, не для того тебя пробуждали, чтобы в результате облегчить жизнь Карателям. — Кто такие Каратели? — тут же ухватился за новую информацию юноша. — Слушай внимательно…       Ну Анри и слушал. Кивал, как болванчик, делал вид, что все понимает, потягивал маленькими глотками странный напиток, стараясь не думать о его подноготной, но внимательно слушал, пока наконец не надоело внимать этому бреду пьяного проповедника: — Меня мало волнует Салазар Слизерин, и откуда он взялся. Причём здесь я, и как я мог оказаться Посланником смерти, если во мне нет и капли крови… — парень скривился, -…её божественного величества Леди Смерти. — Не перебивай, мальчишка. Её кровь есть у всех потомков Салазара Слизерина, и говорю я вовсе не о том человеке, о котором подумал ты. Салазар Гонт-Слизерин был последним, что правнук Смерти оставил после себя, не пережив смерти жены и по пьяни переспав с первой встречной женщиной. Но давай вернёмся к прерванному. Повзрослев, Салазар понял, что задача контролировать столь разрушительную силу совсем не легкая, и обратился к Богине. Он просил, на коленях умолял, исполнить его желание: «Пусть дети мои не познают горечи дара твоего.» И в миг, когда у Салазара родилось трое детей, разделила она дар свой между ними: младшей дочерью, даровав ей способность говорить со змеями; средней дочерью, доверив ей контроль над зверем; а старшему и единственному сыну под его ответственность — взгляд, способный убивать. Была и цена этой услуге. Знала Смерть, что не вечно заточение Карателей, придёт время — вырвутся они на свободу, отыщут собратьев своих и возродят в тех утраченную волю Отца. Миру снова понадобится её наследие. Возжелала тогда она, чтобы дети Салазара, нося не его имя, ушли в мир другой дорогой, раздельной от его. Чтобы, когда придёт время рождения нового Посланника Смерти, были они чужими друг другу, и их потомки смогли вновь собрать дары её воедино. А нарёк Салазар своих детей: Младшую дочь (ценою её рождения стала жизнь старой матери), красавицу черноволосую, умницу скромную, но гордую — леди Ровеною, доверив её воспитание семье славных Равенкло, по воле оказавшихся бездетными. Была девочка не по годам умна и понимала, что дар её не спроста пугает сверстников. Поэтому решила она скрывать его и, во что бы то ни стало, сохранить в секрете. Среднюю дочь, прекрасную Хельгу, унаследовавшую прекрасный лик матери, её доброту и тягу ко всему живому, отдал он в род Хаффлпафф на воспитание своей подруге. Может, была она чуть глупа, но девочка была настолько искренней и чистой, что внутренний зверь сразу же подчинился ей и даже не пытался показывать агрессию, спал всё время, убаюканный добротой и светом своей хозяйки. Старшего сына вопреки протестам жены, доверил Салазар сэру Гриффиндору, славному рыцарю при королевском дворе, позволив тому выбрать для будущего воина имя. Годрик — так нарекли мальчика — был настолько храбрым и благородным, что страшно было представить, чтобы в его мыслях промелькнула смерть от его руки. Его дар менял цвет. Неважно был ли юный рыцарь спокоен, злился ли или был недоволен, его глаза приобретали то небесно голубой, то яростно зеленый, но никогда не убивали. Свершилось предсказание Смерти: росли дети порознь, не ведая друг о друге, не зная ни отца ни матери. Открывали в себе дары свои в тайне от опекунов, не желая беспокоить тех. Однако нежданно-негаданно свела их судьба: рождение мальчика ведьмой-провидицей, предсказавшей, что суждено троице обучать её дитя, и вместе они будут вершить судьбу магического мира. И не знали они тогда, что наречённый Салазаром Гонт-Слизерином, их младший брат — последнее что осталось от покойного отца, так и не познавшего взросления своих детей. Ребёнок рос не по годам, а по часам, а вместе с ним и его магическая сила, которая с каждым днём становилась всё темнее и ужасающее. Слухи о разрушениях и их размерах после каждого магического всплеска не могли оставить равнодушными великую троицу. Ровену тянуло к новому исследованию, Годриком двигало пресловутое благородство, а Хельга в силу своей доброты не могла оставить бедное дитя на мать-вдову. И сошлись они в доме провидицы, и вручила изможденная мать своё дитя, скончавшись на второй день после их прихода. Возвели они крепость могучую, со стенами толстыми, просторами огромными. Три дня и три ночи не спали и не ели, ходили вокруг да около, читая заклинания, зачаровывая от всяких опасностей: внутренних и внешних. И мальчик поселился там. Учителя стали ему опорой, магия — тёплым одеялом. Не по годам умный, не по мальчишески хитрый. Перенял юный Салазар от Ровены любовь к знаниям. Он восхищался её стойкостью и холодностью, равнялся на неё. Презирал Хельгу за её мягкотелость и чрезмерную мягкосердечность, однако её способности в зельеварении впечатляли. Не одну неделю он пытался повторить её успехи, пока сам не увлёкся этим занятием, да настолько, что к моменту своего взросления в его памяти имелась не одна сотня различных рецептов. И только Годрика он ненавидел. Его безрассудство, постоянно оправдываемое благородством, выводили из себя. И всё же, контролю магией Салазара учил именно Гриффиндор… — То есть, ты хочешь сказать, что тот Салазар Слизерин, которого все знают и считают единственным и неповторимым, был на самом деле вторым? — спросил Анри, всё же не выдержав до конца и перебивая мужчину. Люцифер выгнул бровь, показывая своё недовольство, но удержался от едкого замечания, вертевшегося на языке, и спокойно ответил: — Не совсем. Правнук моей сестры никогда не признавал его своим сыном. Мать сама дала ему это имя, следуя тогдашним магическим законам. Не признанный ребёнок — бастард, иным словом, носил фамилию своей матери, но если роженица была достаточно сильной волшебницей, она могла по собственному желанию, без согласия на то отца ребёнка, как вторую фамилию указать род отца ребёнка. — И всё же это не ответ на мой вопрос, — прищурился парень, внимательно следя за жестикулирующим демоном. — Бастард, кроме крови, ничего не перенял от своего отца, если ты об этом. Запредельный магический потенциал ему достался от матери-провидицы, а талант к зельям, он сам в себе развил. Так что нет, Слизерин, которого знает магический мир, был единственным в своём роде. И даже больше скажу, из целой четвёрки был единственным, кто знал о своем отце. Именно поэтому в результате род Гонт считался единственным наследником Салазара Слизерина. Род Хельги Хаффлпафф прервался сразу же после её свадьбы. Единственная дочь была слаба магически, а потому по достижении совершеннолетия ушла в мир магглов. Ровена же смогла выносить и родить двух девочек, но поскольку младшая из близнецов оказалась сквибом, её рождение держалось в строгом секрете, как собственно и воспитание девочки, не особо заботившее мать. Поэтому вовсе не удивительно, что влюбившись однажды, она без колебаний сбежала со своим мужем, молодым Лордом тогда ещё малоизвестного рода Поттеров. А какая участь постигла вторую дочь… Ну, ты, наверное, слышал о Серой Даме. Для столь ворчливой, завистливой и лицемерной особы даже в аду не нашлось места, — на не понимающий взгляд мальчика, демон ухмыльнулся и пояснил, — Елена умерла молодой, а за молодыми у нас лично Леди Смерть приглядывает. Вот она и не выдержала её воплей и проклятий в адрес Воланда. Недолго думая, отправила душу на вечное скитание среди живых. — А что до Годрика… — мужчина рассмеялся запрокинув голову, но тут же взял себя в руки, нацепив на лицо серьёзный вид, — женился он по любви, может, и не совсем взаимной, но свою даму сердца искренне любил. И пал героической смертью, защищая беременную жену от бандитов, попытавшихся похитить герцогиню. Словил нож в сердце и умер на руках у плачущей женщины, которая к слову не будь дурой, вспомнила о ребёнке под сердцем и соблазнила своего похитителя, оказавшегося каким-то мелким обанкротившимся лордом. Родившегося сына женщина выдала за мёртвого и оставила в приюте, дав указание поверенному забрать домой в день совершеннолетия и помочь вступить в наследие. Таким образом, в мир пришёл первый Певерелл… — А как же сказания о трёх братьях? — Анррри, — угрожающе зарычал демон, обнажая удлинившиеся клыки. — Всё. Молчу-молчу, — примирительно поднимая руки, залепетал брюнет. — Сказания, оно и есть сказание. Байка, выдуманная Игнотусом, дабы привлечь внимание, ну, ты сам понимаешь, вырос он среди сирот, и тут раз и на голову такое богатство свалилось. Чувство свободы и вседозволенности вскружили голову. Потому и новое имя рода — Гриффиндор же так скучно звучит — и, разумеется, новая крутая история. — А Дары Смерти? — Дары Смерти они и на самом деле существовали, — осторожно проговорил Люцифер, — правда, не в той форме, которая им была дана изначально. Философский камень родился с бессмертной мудростью Ровены. Она его создала, чтобы скрыть свой дар. Бузинную палочку Хельга выковала из собственной магии, заточив её в бузину и, использовав волос фестрала для закрепления эффекта, таким образом окончательно усыпила зверя. А вот мантия-невидимка была соткана из иллюзий, которыми Годрик пользовался чуть ли не первый и последний раз, весь дар истратив на создание артефакта. Мантия была его укрытием в моменты ярости, и одновременно единственным спасителем мира от его глаз. Видимо все три артефакта оказались в доме Гриффиндора. Но я отклонился от первоначальной темы. Мальчишка Певерелл, несмотря на свои молодые годы, прожил недолго. Всё таки не самые приятные времена были. Успел жениться, завести одну дочь и скончался от отравления в рассвете лет. А дочь его сбежала в другую страну — уже не помню в какую. Столько веков прошло. Ааа, да, — в Белоруссию, кажется. Вышла замуж за обычного среднестатистического мага и на Альбион вернулась, только когда до неё дошли слухи о смерти матери. Вступила в наследие и зажила с мужем припеваючи. Колубрум, так звался новоявленный род, быстро набирал популярность и влияние. Обычный-не обычный, а бывший мистер, тогда уже Лорд Колубрум, не один скелет в шкаф спрятал. Практически утроив когда-то Гриффиндорское состояние, позднее — Певереллов, только к пятидесяти решился обзавестись наследником. Разумеется, уже немолодая жена даже при поддержке магии не смогла легко выносить ребёнка, и умерла при родах, подарив мужу желанного наследника. Эта ситуация отразилась не самым приятным образом на чистой репутации Колубрум. Девушки рожали молоденькими, и позволение супруге родить в уже преклонном возрасте было сочтено чуть ли не убийством. Род Колубрум залёг на дно, практически исчез. Всё меньше и меньше о нём упоминалось в газетах, на приёмы так и вовсе сразу же забыли приглашать, слухи на этой почве тоже быстро поугасли, а следовательно о таком роде вскоре никто не вспоминал. — Зачем Вы мне всё это рассказываете? — с лёгким стуком опустив стакан на стол, Анри внимательно посмотрел на мужчину. — Понимаешь, малыш, чтобы Каратели набрали силы, понадобится ещё не один год. И мы могли бы подождать рождения твоего ребёнка, однако мы так же не могли остаться равнодушным к тому, что несмотря на то, что в тебе собралось наследие Посланника, оно крайне слабое, и в твоём ребёнке уже могло и вовсе не проявиться. Чтобы это предотвратить, мне пришлось пробудить его в тебе, хотя ты и не хотел этого. — Шанс моего рождения тоже ведь был почти невозможным. Ведь не было никакой гарантии, что потомки всех трёх детей сойдутся вместе… — Моя сестра — Богиня, если ты не забыл, — с явным сочувствием проговорил демон, — она не может напрямую воздействовать на Карателей, так как они — порождение Создателя. Не могла и создать нового воина, хотя в прошлом делала попытки влить свою силу в уже рождённого волшебника, но ничего путного из этого не вышло. Носители не могли контролировать столь великую силу, и убивали всех направо и налево, либо сила сама убивала их раньше, чем они успевали что-то осознать. Были, конечно, более-менее успешные эксперименты, но воины застревали в своей звериной форме, и, несмотря на то, что силу глаз контролировать могли, свой разум они потеряли. А позволить родиться ещё одному смертному с её кровью, мы не могли. Подобное явление, в лучшем случае, пошатнуло бы баланс Тьмы и Света, в худшем — спровоцировало бы войну между раем и адом. Поэтому пришлось задействовать уже давно рождённого носителя силы. Ну и, разумеется, ты прав, процент рождения наследника всех даров, был столь же мал, как шанс, что отец простит людям моё падение. Ничего не оставалось, кроме как совсем немного повлиять сначала на потомков Ровены и Годрика, так, чтобы с лёгкой печатью закрепить в роде Поттеров разом несколько даров, и уж после, спустя несколько веков, свести родителей твоей матери, которые будучи сквибами, тем не менее, носили в себе кровь Гриффиндора и Хаффлпафф. Ну, а потом уже лёгкое вмешательство в сознание твоих родителей. Но совсем немного. Только подстроить встречу или незаметно подтолкнуть друг к друг, не более. Чувства были искренними и добровольными.       Анри скривился. Одно дело слышать о каком-то пророчестве и о том, что твоё рождение было предречено, и совсем другое дело узнать, что это правда. И тебя планировали сотню лет назад. — Но мы не ожидали, что вместе с тобой родится один из Карателей. — Проехали, — вцепившись в подлокотники кресла, тихо прошипел брюнет, чувствуя, как бурлит отчаяние от осознания неизбежности; злость на эту Богиню и уготованный ею подарок; ярость на братца, так не кстати оказавшимся этим самым Карателем, и просто сила, требующая освобождения. Он поднял полные ужаса глаза на демона, и тот заметно вздрогнул, но тут же тепло улыбнулся. — Впечатляет, — восхитился он той силе, что источал сейчас парень, неосознанно пытаясь убить его, и чем сильнее не поддавался Люцифер, тем сильнее становилось давление. «Ух ты, ну и силища! Даже мне с трудом удаётся её сдерживать.» — Анри, тебе не обязательно сдерживаться. — Я не могу… Люди… В доме… Они… Они могут пострадать… — с трудом выговаривая слова, до побелевших костяшек стиснув дерево подлокотников так, что казалось оно даже затрещало под таким натиском, проговорил жалобно парень. — Это не сон, малыш, — убеждал мужчина, — Ты в мире вечных снов. Здесь ты не сможешь навредить родным. — Вы — Демон, — из последних сил прошипел Анри, разжимая пальцы. И в тот же миг из горла вырвалось рычание граничащее со стоном, и Люцифера снесло волной силы. Пролетев несколько метров, он, с трудом удержавшись на ногах и превозмогая слабость, приблизился к согнувшемуся юноше. И, встав рядом, скрестив руки на груди, стал дожидаться, когда того отпустит. Ждать, к его глубочайшему удивлению и почти благоговейному одобрению, пришлось достаточно долго — минут десять — прежде, чем парень полностью не обессилил и не свалился на землю. Разместив вялое тело обратно в кресле и помогая тому маленькими глотками пить эликсир, мужчина заговорил, надеясь, что мальчик запомнит. — Анри, завтра тебя ждёт встреча с детьми самой Земли. Их жизни не подвластны ни моей сестре, ни даже Создателю. Поэтому будь осторожен, ни в коем случае не соглашайся ни с чем, чтобы они не говорили и не требовали. Хорошо? Анри? — последнее слово подросток слышал уже сквозь пелену: приглушённо и не ясно. — Анри? — он хотел спросить, почему голос Демона вдруг приобрел женские нотки и с чего бы тому вдруг за него беспокоиться. Но сил не хватило даже на то, чтобы просто открыть рот, да, и язык напрочь отказывался подчиняться. — Анри? — на этот раз, он готов был поклясться, что голос был более, чем знаком. И не прогадал. Открыв глаза, первое, что увидел, это нависающую над ним взволнованную мать, — Анри? Сынок, ты в порядке? Мы уже почти час пытаемся тебя разбудить, — лепетала она, порывисто и крепко обнимая мальчика. *Nuntii mortis, lat. — Вестник смерти