***
Когда у Цзян Чэна выхватили из рук лёгкую ленту и сбежали, на ходу крикнув: «Мне пора, до встречи!», юноша так и застыл там, смотря вслед, и не в силах пошевелиться. Он был совершенно дезориентирован и не понимал, что только что произошло. Кто знает, сколько бы ещё он так стоял, пока сзади вдруг не подошли и не хлопнули его по плечу со всей силы. — А-Чэн, ты чего? Всё свою красавицу не можешь забыть? Ваньинь вздрогнул, но попытался унять всё ещё бешеное сердцебиение и ответил как всегда: — Пф, не твоё дело, Вэй Ин. — Ну что, понравилась? — Ничего так. — Да брось! Неужели она не красавица? Вэй Усянь точно знал, что красавица! К тому же милая и добрая. Сам выбирал брату третью девушку для свидания как-никак! Столько сил и стараний он вложил в эту авантюру со свиданиями вслепую. Для себя бы столько не старался! Хотя с первыми двумя он уж, наверное, и впрямь переборщил, Цзян Чэн как возвращался, так всё плевался и сыпал ругательствами. Хотя Вэй Усянь и соврёт, если скажет, что не смеялся тогда от души. Почему он это делал? Всё просто. Вэй Ин как никто другой знал, что у его шиди отвратительный характер, и ни ладить, ни даже разговаривать с девушками, кроме как с шицзе, Ваньинь попросту не умел, так что такими темпами Цзян Чэн мог остаться совсем один к старости лет! Ни разу не то что не женившись, а даже не влюбившись! А этого Вэй Усянь, как его единственный лучший друг и шисюн, допустить не мог. И потому очень надеялся на то, что это свидание прошло идеально. Но об этом ему ещё предстояло узнать в подробностях у Цзян Чэна. Чем Вэй Ин и собирался заняться в остаток этой ночи. Хотя, погодите-ка, Цзян Чэн что, пьян?!Глава 36. Пьяное свидание.
2 февраля 2021 г. в 14:33
— А она хороша, — едва слышно пробормотал Цзян Чэн, ещё раз взмахивая мечом и расправляясь с последним из гулей.
Девушка же словно из ниоткуда достала флейту, и вскоре мертвецы упокоились, как по волшебству.
— Луань Хун! — закричал юноша, но девушка откликнулась не сразу.
— Да? — Наконец повернулась и ответила она.
«Странно, у неё превосходная реакция, но почему-то на своё имя она отзывается не сразу», — подумалось Цзян Чэну. Но стоило ему посмотреть в это лицо и мысли снова вылетели из головы. И спросил он в итоге совсем другое:
— Ты тоже заклинательница?
— Да, так и есть, — Цзян Чэн не успел ничего ни спросить, ни уточнить, как девушка вдруг подняла взгляд, и в её глазах загорелись яркие, живые и завораживающие огни. — А давай пойдём на ночную охоту!
Это было неожиданным предложением, даже более чем. Но Ваньинь не стал сопротивляться. После увиденного он был уверен, что она не станет визжать и прятаться, как многие другие девчонки. А если что — так он её прикроет. Мужчина он или кто!
Только вот вышло всё иначе. Его спутница, будь у неё с собой меч, справлялась бы с чудищами едва ли не лучше и успешнее, чем он сам. Луань Хун двигалась плавно, гибко и изящно. Цзян Чэн ещё никогда прежде не видел столько грации и мягкости в движениях!
«Она действительно хороша. И красива, и заклинательница. Только вот, если бы не её высокий рост и сила… Нет, я должен быть сильнее своей девушки. Физически и уж тем более в самосовершенствовании! Но если бы не это… Я думаю, что хотел бы, чтобы она была моей…» — кем он хотел бы её видеть в своей жизни, Цзян Чэн додумывать не стал, снова неистово мотая головой и злясь на самого себя. Он всё ещё не хотел признавать, что свидание и девушка ему нравились больше, чем ему самому того бы хотелось. Он был слишком юн, чтобы признаваться в подобном самому себе.
И он даже не заметил, что эта самая «девушка», помимо прочего, успевала и сама за ним наблюдать. Наблюдать и подмечать его собственные умелые и быстрые движения. Чёткие и решительные.
«Хм, а он довольно искусный заклинатель. И эта форма ему так идёт. Интересно, кто он? Невозможно, чтобы такой талантливый юноша был обычным адептом клана Цзян…»
О том, что не только из-за формы и техники ведения боя он засматривался на юношу, Лань Сичэнь предпочитал не думать. Хотя какая-то часть его уже сейчас чувствовала себя странно в присутствии этого юноши. Ему нравилось быть рядом с Цзян Чэном, его тянуло к нему. Это было странно, неизведанно, непонятно. И Лань Хуань никак не хотел расставаться, потому что чувствовал, что это что-то важное. Что-то, чего упускать не стоило.
Так двое пьяных и довольных молодых людей кое-как вернулись в город. Довольные и голодные. Время было позднее, так что почти все закусочные были уже закрыты. Только лавчонки с разными местными блюдами всё ещё работали, рассчитывая именно на поздних едоков.
Сладкие булочки и желе из лотоса исчезли незаметно под уютную и плавную беседу. Лань Сичэнь по своей природе был мягок и уступчив, понимающе кивал и внимательно слушал, что действовало словно охлаждающий бальзам на характер вспыльчивого юного Цзян Чэна. У того не было даже желания злиться, кричать или грустить. Ему было хорошо и спокойно. Почти как с Ян Ли. Только иначе. Только вот в чём состояло это «иначе», он так пока и не мог понять. Да и не хотел об этом думать сейчас.
Вдруг недалеко от них он заметил маленькую лавочку с простыми украшениями, продавец которой устало позёвывал и уже закрывался. В таких магазинчиках в Юньмэне покупали товары на память только приезжие.
«На память…» — почему-то Цзян Чэна зацепило это. Ему вдруг показалось это очень важным.
— Стой! — крикнул он торговцу, твёрдо намереваясь выбрать что-то памятное своей сегодняшней спутнице. И хоть его и послушали с неудовольствием, но всё же терпеливо ждали выбора. Как-никак сын главы местного великого ордена.
Только вот сколько бы Цзян Чэн не смотрел на все эти простые и незамысловатые украшения, ему ничего не нравилось.
— Ты хочешь что-то купить? — Луань Хун подошла сзади и ненавязчиво в который раз обдала его ароматом сандала вперемешку с какими-то духами.
— Я… Ты. Тебе что-то здесь нравится?
— Мне?
— Да.
— Хм, а зачем?
Цзян Чэн опешил. Затем смутился. Но отчего-то просто не мог накричать или разозлиться на эту девушку. В итоге он буркнул то, что думал:
— На память.
— Хм…
Лань Сичэнь не уточнил, на память о нём самом или о Юньмэне. Но ему это показалось очень милым. Среди всех вещей его взгляд зацепила лишь одна. Простая металлическая заколка с изящно выполненным лотосом с восемью лепестками. Совсем как на одеждах Цзян Чэна.
— Это.
— Ты уверена? Она ведь очень простая…
— Да, эта. Она… памятная, — уклончиво ответил Первый Нефрит. На что Цзян Чэн хоть и вздохнул, но заплатил за украшение и вроде бы даже повеселел.
Так или иначе, время утекало, словно вода, быстро и незаметно. И вскоре уже Лань Хуань понял, что ему нужно вот-вот вернуться к дяде, а перед этим вернуть эти одежды официантке и забрать свои собственные.
— Ты… что-то случилось? — вдруг озабоченно спросил Цзян Чэн, видя перемены в лице спутницы.
— А, нет. То есть, да. Просто, боюсь, мне уже пора возвращаться назад.
— Ах, твоя семья наверняка уже беспокоится. Я тебя к ним провожу, и всё объясню, — уверенно начал Цзян Ваньинь. Ему не хотелось отпускать девушку, что так понравилась. Тем более ему было интересно увидеть её родню и место, где они остановились, чтобы при случае навестить. Конечно, он не собирался на ней жениться или встречаться! Но что в этом такого, если ему просто хотелось с ней видеться и гулять время от времени?
Но Первый Нефрит от этого только вздрогнул. Нет, дяде не хотелось показывать этого юношу. Его хотелось оставить себе. Хотелось… Ах, да! Увидев его в этой одежде, дядя бы его больше никогда не отпустил в Юньмэн!
«Я этого просто не могу позволить! Хочу увидеть Цзян Чэна ещё!»
— Ох, нет, думаю, лучше, если ты отведёшь меня туда, где мы встретились.
Лань Хуань уже видел ту таверну с красными фонарями и знал, как туда вернуться, так что проблем быть не должно. Ему не хотелось, чтобы Цзян Чэн вот так увидел, что Луань Хун на самом деле парень, который его одурачил. Почему-то Сичэню просто не хотелось этого.
Ваньинь же на такой ответ кивнул, про себя решив просто тихо последовать за девушкой и выяснить всё самому. В этом ведь не будет ничего странного, так? Всё же у его шисюна бывали выходки и посерьёзнее, а тут всего лишь тайно проводить девушку до дома.
«Я ему обязательно расскажу, кто я на самом деле. В следующую нашу встречу всё объясню», — уверенно решил для себя в этот момент Лань Хуань.
Когда они дошли до того самого места, где впервые встретились, до рассвета уже оставалось всего несколько часов. Но этих двоих волновало сейчас совсем не это.
Они уже собирались расходиться, но что-то их обоих останавливало. Они продолжали всё так же стоять и смотреть друг на друга, рассматривая, запоминая, будто чувствуя что-то. Что-то, что вот-вот должно было случиться или оборваться.
Но дождались и того, и другого.
Цзян Чэн был уверен, что уже давно протрезвел, но всё равно не мог отделаться от странного головокружения. Лань Хуаня же всё нестерпимее тянуло к юноше в пурпурных одеждах, что был сейчас так близко. Они оба стояли и путались в суматошных обрывках собственных мыслей и омутах глаз друг друга. Так что ни один из них так и не заметил, кто первым подался навстречу, когда их губы соприкоснулись.
Позднее Ваньинь нередко вспоминал тот первый поцелуй, так и оставшийся единственным в его жизни. И думал, что это было самое восхитительное, что он чувствовал когда-либо. Тёплые и мягкие губы, прижимающиеся к его собственным, и заходящееся в безумном ритме сердце.
«Ещё», — подумал про себя опьянённый чужим теплом Лань Хуань.
И без того сгоравшему Цзян Чэну вдруг стало совсем невыносимо, когда руки девушки легли на его затылок, а её язык протиснулся сквозь его зубы. Он почти испугался такого напора, но в то же время ему нравилось. И он, прикрываясь своим пьяным состоянием, отпустил себя и ситуацию. Впервые. Как будущему главе ордена, за всю жизнь Цзян Чэну не позволялось никогда и ни при каких условиях вести себя непободающе, но только сейчас, только в этот раз он позволил себе просто довериться и забыть про контроль.
Они целовались медленно, постепенно набирая темп, сгорая в своём общем на двоих первом поцелуе. Они не понимали, что творили и как такое могло произойти.
Дыхание у обоих уже заканчивалось, но отстраниться сейчас казалось безумием. Хотя весь этот поцелуй и ночь сами по себе были настоящим безумием. Но их это не волновало. Им было хорошо.
Не осознавая, что делает, Цзян Чэн тоже прижал ладонь к затылку девушки. Ему в ладонь тут же легла гладкая и приятная на ощупь материя. За которую он не раздумывая потянул.
Поцелуй прервался. Лань Сичэнь в потрясении смотрел на руку Цзян Чэна, в которой он, всё ещё расслабленный и разомлевший, сжимал его ленту.
«Не может быть… Не может быть…»
Всё ещё не веря в произошедшее, он выхватил у юноши ленту из рук и, бросив:
— Мне пора, до встречи, — убежал.
Лань Хуань не мог выкинуть произошедшее из головы. Все его чувства, мысли и планы на будущее превратились в сплошное месиво, грозясь разорвать черепную коробку. Уже на пороге той самой таверны он всё думал о чужих губах и серых незабываемых глазах и думал:
«Когда я увижу его в следующий раз, я…»
Но когда Лань Хуань увидел его в следующий раз, то даже не вспомнил. Забыл, как это было важно. Помнил лишь, что было что-то важное. Но что именно — не знал. А после убедил самого себя, что, видимо, это того не стоило. Хотя от этих мыслей всё равно веяло горечью.
На долгие годы он забыл ту ночь и всё, что с ним произошло, помня лишь утро следующего дня. К сожалению, до болезненного чётко. И это было ужасно!
Проснувшись, Лань Хуань обнаружил себя нигде иначе как в какой-то сильно пропахшей яркими духами комнате. Которая явно не была его. Более того, он был не один. Рядом сидел аккуратно, но небогато одетый юноша.
Звали юношу Мэн Яо, и он был сыном одной из женщин, работающих здесь, но держался достойно и, похоже, даже обучался. И, к облегчению заклинателя, общаться с ним было легко. Именно от него он, к своему стыду, узнал, что находился в борделе. Как и то, что выпил вчера и обменялся одеждами с одной из сестричек, после чего пропал на всю ночь.
Лань Сичэнь хватался за голову, не зная, куда деть себя от стыда.
Именно поэтому многим позднее, когда все трое названных братьев в будущем встретились, Лань Сичэнь строго-настрого запретил Цзинь Гуанъяо рассказывать историю их знакомства.
«Давайте не будем продолжать. Это позор всей моей жизни…» — позднее говорил он об этом случае. И ему было чего стыдиться. Особенно тогда, когда он отдавал одежды и несколько простых украшений сестричкам из борделя. Но одну заколку они всё же не приняли, отводя взгляд и говоря, что такой они на юного господина «не примеряли».
С тех пор он всегда хранил ту самую заколку, что была при нём, когда он проснулся. Как знак своего неблагоразумия и как обещание больше никогда не употреблять алкоголь. И всегда брал её с собой, когда приходилось покидать Облачные Глубины. Он не знал, откуда она у него взялась, а если быть точнее — совершенно не помнил. И почему-то его это беспокоило.
Когда Сичэнь смотрел на заколку, появлялось ощущение, что он вот-вот вспомнит что-то важное, но каждый раз воспоминания ускользали сквозь пальцы, оставляя лишь горьковатый привкус разочарования. Поэтому Лань Хуань перестал рассматривать просто, но изящно вырезанный лотос на длинной металлической шпильке.
Но смутные образы после всегда напоминали о себе, заставляя мысленно возвращаться к заколке, и Лань Сичэнь был не в силах сопротивляться.
Пообщавшись ещё немного с вежливым и радушным юношей Яо и узнав, что его отец известный заклинатель, Лань Хуань посоветовал ему найти того и попытаться вступить в орден. И, если что, тот может рассчитывать на его, Лань Хуаня, помощь и поддержку в благодарность за то, что Мэн Яо его так выручил и сохранил втайне его постыдные приключения и вид.
В то же утро только гораздо позднее обычного пробуждения адептов ордена Лань, когда Сичэнь вернулся, дядя был просто в гневе и не пожелал слушать никаких объяснений и оправданий. Лань Цижэнь отругал Хуаня и в наказание отправил обратно в Облачные Глубины одного.
Так что на приём к главе Цзян Лань Цижэнь явился лишь в сопровождении нескольких обычных адептов. А ведь разговор предстоял серьёзный. Всё-таки в этот раз глава ордена Юньмэн Цзян твёрдо был намерен отправить своих детей на воспитание в Гусу.