Как уходила боль...

      Здесь было тихо и спокойно. Можно даже сказать — умиротворённо. Шелест листьев, пение птиц, только вот…       — Меня уже тошнит от этого, — нахмурился и отчеканил Цзян Чэн.       Лишь недавно выздоровев и убедившись, что племянник здоров и всё так же невыносим, Цзян Чэн со спокойной душой вернулся в Пристань Лотоса. К счастью, Лань Сичэнь был по-настоящему невероятным человеком и добрым другом (не то что его шисюн временами) и от его имени справлялся с частью задач ордена. Но, несомненно, было и множество вопросов, которые постороннему попросту нельзя было перепоручить. Именно с ними и пришлось на долгие недели столкнуться Ваньиню. Глубоко вздохнув, взяв волю в кулак и позабыв про сон, глава Цзян принялся за работу.       Но не прошло и месяца, как он снова оказался здесь, в Гусу, а если быть точнее — в Облачных Глубинах. А всё из-за Совета кланов, который на этот раз было решено провести именно здесь. И не то чтобы Цзян Чэн был против, но еда здесь была для его желудка настоящим оскорблением! Да и чопорные и во всём ограничивающие себя и гостей клана адепты Лань уже надоели за столько времени.       Хотя, с другой стороны, душа Цзян Чэна в этом месте не болела. И это уже чего-то да стоило. По сути, именно из-за тоски по погибшей семье, потому что всё вокруг ему напоминало о том, что он навсегда потерял. Родителей, сестру… Вэй Ина. Давно уже Ваньинь лично помогал снести покои своего шисюна. Он всё перестроил, что только мог. Только бы не помнить, только бы бы не напоминать себе лишний раз о том, чего нет и больше никогда не будет в его жизни. Семьи.       Только вот, не имея ничего, что бы напоминало ему о близких, облегчения он так и не испытал. Реки, лотосы, земля, деревья, солнце, воздух, запахи, играющие дети — абсолютно всё вокруг ему напоминало об утрате. В общем-то, так он и стал тем, кого все с опаской величают «грозным Саньду Шэншоу». Тем, кто подчиняет свою боль, заменяя её агрессией.       Гусу же было совсем иным. Здесь было всё точно так же, как и тогда, когда Цзян Чэн и Вэй Усянь были подростками. Даже Вэй Усянь тоже был! Только он был замужем за Лань Чжанем, что слегка мешало ностальгировать. Но это уже не отдавалось той болью, что была вначале.       Цзян Чэну всё ещё было не по себе видеть их вместе и даже немного противно, но уже не хотелось исчезнуть от того, как болело сердце. Его… отпускало. И это было действительно прекрасно. Впервые за долгие годы становилось легче. И это не могло не радовать, хотя перемены были заметны и далеко не каждому. Точнее лишь одному человеку. Но и тот, к счастью, не показал виду.       У входа Цзян Чэна и сопровождающих его адептов Юньмэня уже привычно встречали. На этот раз все, кто только мог. И Вэй Ин с Лань Чжанем. Один сиял радостью, а другой, как всегда, был безразличен. И Цзинь Лин с друзьями, которые, в отличие от взволнованного и возбуждённого предстоящей встречей юноши, вели себя не в пример сдержанно. И, конечно же, глава Лань.       «Стоп, что?! Какого?! Что вообще здесь делает Лань Сичэнь?!»       И удивляться было чему. Обычно глава ордена, готовившегося к совету, должен был встречать лишь самих глав у входа в зал для приёма. Но никак не всех подряд у самого входа в обитель ордена. Ещё и так лучезарно сияя!       Цзян Чэн нахмурился и, мысленно бурча, дал себе зарок поговорить по этому поводу с Лань Хуанем. Только стоило ему сойти на землю, как приветственные речи посыпались на него, как из ведра.       — Приветствую Вас, глава Цзян, — всё так же мягко улыбаясь, поздоровался с ним глава Лань, не сводя, впрочем, с него внимательного взгляда.       — Приветствую Вас, глава Лань… — Ваньинь хотел бы сказать ещё что-то, но кое-кто посчитал на этом формальности завершёнными. И так ждать пришлось!       — Цзян Чэн, я посмотрю, ты так часто наведываешься сюда! Неужели по мне скучаешь?       — Мечтай, — попытался осадить невменяемого шисюна Ваньинь. Естественно, бесполезно. Ибо так он его лишь раззадорил придумывать любые причины, кроме исконно верной.       Адепты Лань, особенно друзья А-Лина, уже едва сдерживали смех. Лань Чжань уже даже не сдерживал улыбку, глядя на счастливого, довольного и ехидного мужа, внаглую издевающегося над шиди.       Наконец Вэй Усянь, совсем борзея, выпалил свою последнюю шутку:       — Нет, ну правда, что же ещё может быть за причина? Может, тоже мужа себе здесь нашёл?       — Вэй Ин, следи за языком! Опять всякую чушь несёшь! — не выдержал уже Цзян Чэн, выкрикивая слово в слово одновременно с Цзинь Лином.       Ответом им обоим был лишь заливистый искренний смех несносного заклинателя, проворно уворачивающегося от Цзыдяня. Тут же на помощь мужу пришёл Ванцзи:       — Глава Цзян, в Облачных Глубинах драки запрещены.       — Ах ты!       Цзян Чэна это заявление только раззадорило и разозлило. Его ведь спровоцировали! А теперь ещё и указывают! Опять всё против него.       — Брат, я думаю, просто проявление братских чувств к главе Цзян твоим мужем было слегка… провокационным. Глава Цзян вовсе не хотел начинать драку, я прав? — повернулся Лань Хуань к Цзян Чэну.       «Он что? На моей стороне?» — это было необычное ощущение. В спорах с этой парочкой Цзян Чэн всегда был злом. Всегда был слишком импульсивным и потому волей-неволей всегда оказывался виноватым. А сейчас за него заступались. При этом без грамма лести и лжи, что Цзян Чэн всегда очень ценил.       Но во всю ситуацию в итоге влез тот, кого вообще не звали.       — Дядя! Как ты себя чувствуешь? — лицо Цзинь Лина выражало искреннее беспокойство и чем-то неуловимо напоминало о Яньли. Поэтому Цзян Чэн просто не мог пригрозить ему или отмахнуться.       — Да в порядке я. А могло быть иначе? — скрывая то, как ему приятно за раздражением, бросил Цзян Чэн.       — Я рад… — улыбнувшись тепло, совсем как мать, юноша вдруг переполошился и закончил: — тебя видеть! Я рад тебя видеть! И приветствовать Вас, дядя!       «А мальчишка стал мягче», — с каким-то облегчением думал Ваньинь. — «Уж не знаю, что с ним происходит, но теперь он улыбается». От этих мыслей и у него самого поднималось настроение.       — Хах, ну хоть чему-то я тебя научил. Я тоже рад, — на последних словах усмехнувшись, мужчина положил свою руку на плечо юноши, сжимая его. У Цзян Чэна всегда были проблемы с проявлением чувств, но он старался, правда, старался. Всегда. Даже не ради своего ордена. Ради этого мальчишки. Хотя и не ждал, что тот всё поймёт. Но всё равно всегда держался рядом и поддерживал, как умел.       И да, в конце концов, он тоже был рад его видеть.

***

      Почти что следом за главой Цзян явился и Не Хуайсан. Как всегда, элегантен, красив и изыскан, с неизменным веером в руках он дружелюбно поприветствовал собравшихся.       Больше ждать никого не предстояло.       Перед советом главам предложили пройтись немного или же сразу разместиться в личных временных покоях. Так как это был обычный, то по традиции главы и их сопровождающие оставались на территории принимающей стороны какое-то время до и после совета. Так же планировалось сделать и в этот раз. Глав Не и Цзян как раз разместили в их временные — в случае последнего уже почти постоянные — покои, после чего оба изъявили желание пройтись по знакомым с юности местам. Только Цзян Чэн почти сразу отправился на поиски племянника. Было нечто важное, что тот должен был узнать до совета кланов.       Ваньинь хоть и давал себе чёткую установку искать А-Лина, но волей-неволей всё же высматривал и знакомую фигуру в белом. Они с Сичэнем, конечно, не были так близки, как с Вэй Ином, но всё же некая связь между ними была. И Цзян Чэна это устраивало. От дружбы с таким человеком, естественно, его статус и положение не могли пошатнуться, как и авторитет, но сам он понимал, что ему просто хорошо с Лань Хуанем. Когда этот мягкий и внимательный человек был на его стороне, Цзян Чэн почему-то чувствовал себя намного спокойнее. И пусть он одёргивал себя и старался не слишком доверять, но ещё не понимал, что для этого слишком поздно, что после всего пережитого на двоих он уже доверял этому человеку. И, кроме племянника и Вэй Усяня, хотел бы лично увидеться и просто побыть наедине с главой Лань.       По крайней мере, это вернуло бы ему некоторое душевное равновесие после первых двух.       Так или иначе, Цзинь Лин нашёлся, как всегда, в компании своих друзей. И Цзян Чэн даже не собирался ничего говорить по этому поводу. Пусть эта мелочь и вляпалась в неприятности, что стоили Цзян Чэну и остальным уйму нервов и здоровья, но эти трое были друзьями. Когда на Цзинь Лина напали, они оставались с ним и сражались бок о бок. И Цзян Чэн в глубине души был искренне рад, что эти двое были рядом с А-Лином, и надеялся, что племянник сохранит эту дружбу, но…       — А-Лин, опять ты возишься с этими двумя? Я надеюсь, вы не планируете снова заработать неприятности, — строгим голосом отчеканил он, окидывая вздрогнувшую группу цепким взглядом.       — Дядя! Что ты здесь делаешь? Совет ведь начнётся только завтра!       — Нам нужно поговорить. Есть кое-что, что тебе необходимо знать, — на этих словах он кинул взгляд на двоих Ланей, которые, в общем-то, поняли его и без лишних слов прощались с недовольным Цзинь Лином. Конечно, а как иначе? Перед советом и во время него у них вряд ли будет возможность побыть вместе, а тут ещё и это.       Но Цзян Чэн знал точно, что мальчишке нужно всё знать. Как только они оказались наедине и вдали от чужих ушей, он рассказал ему про покушение. И про то, что напали на него свои же, и про то, что скорее всего это кто-то из старейшин. Так что всё случившееся и увиденное им стоило держать втайне от совета старейшин.       Пока мужчина говорил, юноша молча стоял и слушал с нечитаемым выражением лица.       — Цзинь Лин, ты понимаешь, что это значит? Тебе нельзя лезть на рожон. Никаких ночных вылазок и тем более охоты. И мы уже говорили об этом с главой Лань, тебе лучше пока оставаться здесь, пока всё не разрешится.       — Дядя. Почему… Почему они хотят меня убить?       Это был вопрос, над которым он с Вэй Усянем и братьями Лань долго ломали голову, но, кроме предположений, так ничего и не имели. Нужно было больше времени и информации, но этот ребёнок выглядел подавлено и отчаянно ждал ответа на вопрос уже сейчас.       — Просто слушайся меня. Как только всё прояснится — ты вернёшься домой. Сейчас же твоя безопасность важнее.       На этих словах Цзинь Лин закусил губу, пряча глаза за чёлкой. Он знал, что раз дядя так говорит, то спрашивать ещё что-то бесполезно. Либо он попросту не скажет, либо разозлится из-за того, что не знает или не хочет говорить. И юноша бы соврал, если бы сказал, что ему не страшно от всего этого.       Цзян Чэн стоял и хмурился всё больше. Он знал, что это нужно было сделать. Он и так тянул с этим как мог, но видеть племянника таким подавленным было почти физически больно. А самое ужасное, что он абсолютно никак не мог ему сейчас помочь. Даже просто утешить и то было для него трудной задачей. Хотя, пожалуй, именно утешать и было для него всегда слишком трудным. Он никогда не умел делать этого. Потому просто решил сказать и без того понятные вещи.       Он глубоко вздохнул и, положив наконец руку на плечо юноше, словил его беспокойный взгляд, тихо роняя слова в самую душу:       — На совете веди себя как ни в чём не бывало. Будь сильным. Никому не показывай, что эта ситуация хоть как-то на тебя повлияла. Маловероятно, но шпионы могут быть везде. Веди себя достойно, — и, уже разворачиваясь, чтобы уйти, он наполовину обернулся и твёрдо закончил: — Я смогу тебя защитить.       И он говорил это не столько А-Лину, сколько самому себе. Решив для себя, что пусть в прошлом он был слаб и не смог защитить тех, кто был ему дорог, но это время прошло. И он больше не позволит подобному случиться.       «Нет. Только не с А-Лином».       Этот неуверенный взгляд родных золотистых глаз всё ещё сжигал его внутри, когда поток мрачных и решительных мыслей не прервали.       — Цзян Чэн.       И почти сразу за голосом он почувствовал знакомый аромат сандала. Который, как ему иногда казалось, он знал даже до обучения в Гусу. Глупость, конечно.       — Да, Сичэнь? — когда он обернулся, всё ещё увязший в своих мыслях и тяготах, ему уже улыбались, как всегда, мягкой и тёплой улыбкой, которая почти сразу слетела, как только её хозяин заметил беспокойство, глубоко засевшее в душе Ваньиня.       — Что-то случилось, — и пусть это был не вопрос, но Цзян Чэн всё же ответил, хмурясь и сжимая кулаки:       — Я рассказал всё Цзинь Лину.       — И? Как он отреагировал?       Лань Хуаню не верилось, что Цзинь Лин даже при большом желании мог бы как-то обидеть или огорчить дядю. Тот его слишком сильно любил и простил бы почти всё. А, учитывая, что и сам мальчик был так же сильно привязан к дяде, то вероятность подобного была едва ли не нулевой. Так что же такое произошло между ними?       — Глупый мальчишка. Он не понимает, почему его хотят убить. Если бы я сам ещё знал! Что мне ему говорить? Как я должен его защитить?! Он ведь…       — Цзян Чэн, пойдём со мной, — вдруг лицо, будто вырезанное из нефрита, оказалось слишком близко, тепло чужой руки обожгло его собственную, и, не давая ему даже кивнуть и принимая за согласие отсутствие сопротивления, его увели прочь.       Когда они уже находились в ханьши, Ваньинь всё ещё находился в прострации. Его не покидало ощущение дежавю. Теперь не только запах. Теперь, когда Лань Сичэнь был к нему так близок и когда их руки соприкасались, Цзян Чэну казалось, что что-то подобное уже случалось раньше. Или нет? Они ведь никогда не были раньше близки с Первым Нефритом. С Вэй Усянем всё было совсем иначе. А больше ни с кем он особо, за исключением нынешнего главы Не, и не водил особой дружбы. Так что же это за ощущение? Странно.       — Цзян Чэн, послушай… — вновь прервал размышления последнего голос главы Лань. — Я понимаю, ты беспокоишься за Цзинь Лина, но пока он находится в Облачных Глубинах, даю слово, с ним здесь ничего не случится. Конечно, ты не обязан мне верить, но…       — Я верю, — неожиданно абсолютно искренне опроверг его слова Ваньинь, устало прикрывая глаза. — Я хочу сказать, что понимаю, что это и вправду безопасное место, и я… благодарен, что ты идёшь на такое, чтобы помочь мне защитить А-Лина. Просто я не могу перестать беспокоиться, пока всё не выясню и пока ему ничего не будет угрожать. Я правда верю тебе. После всего, что ты уже знаешь обо мне. Да и за всё время, сколько я тебя знаю, ты мне ещё не врал. Но я не могу избавиться от ощущения, что ничего не могу сделать!       Кто знает, почему он был так искренен. Кто знает, почему не мог сдержать эти эмоции. Но, видя такого главу Цзян, Сичэнь едва сдерживал себя, чтобы не коснуться его, не обнять, утешая. Он уже пробовал слова, пробовал убеждения и улыбки, может, хоть это подействует? Нет, есть ещё кое-что!       — Раз я не могу тебя убедить и успокоить, то, может, смогу составить тебе компанию за чаем сегодня? — едва заметно улыбался Лань Хуань. Если он не может изменить настроение Цзян Чэна простыми словами, то может просто получится его отвлечь от болезненных мыслей? — Я понимаю, что с алкоголем тебе, возможно, было бы легче, но завтра совет, так что я надеюсь, что ты не упрекнёшь меня за то, что предлагаю тебе обычный чай.       — Хах, как будто я могу себе позволить сейчас напиться, — с усмешкой ответил Цзян Чэн, качая головой.       В тот день двое глав пили чай до заката, говоря о мелочах и наслаждаясь обществом друг друга.       И пусть Цзян Чэн сам и не понимал, но он находил неожиданное успокоение в таких нетривиальных вещах. Словно рядом с Первым Нефритом любая вещь приносила ему покой.       Лань Сичэнь же точно так же наслаждался обществом главы Цзян. Ему нравилось узнавать об этом мужчине всё новое и новое, слушать его голос и просто быть рядом. И было не важно ни место, ни время суток. Просто быть вот так рядом достаточно.       Рядом друг с другом у них был покой.