Как уходила боль...

«Да что он вообще творит?! Сперва несёт какой-то бред, а теперь вот просто нагло целует?! Ну я тебе покажу!» - Если сперва он был просто удивлён и даже продолжал какое-то время ругаться, не осознавая, что его именно целуют, то теперь он внутренне возмутился. Больше всего – наглости Ланя. С какой такой стати, тот вообще смеет брать инициативу на себя?! Ещё и после каких-то нелепых вопросов! Да чёрта с два он бы с ним был и позволял себя касаться, если тот не был важен и не…нравился ему. Идиот! - Ммм! – Настала очередь Цзинъи возмущаться. Он-то пытался показать благодарность. А учитывая, что Юная Госпожа уже слегка навеселе, один своим видом побуждая делать с собой что-то постыдное, логично заключил, что уж сейчас то тот не будет сопротивляться и уступит активную роль ему! Сычжуй же просто сидел на коленях и с замутнёнными глазами наблюдал за тем, как двое борются в поцелуе, ничуть не уступая друг другу. И вскоре осознал, что не может и дальше равнодушно наблюдать за этой картиной. Нет. Он должен что-то сделать. И сделал. Когда Цзинъи уже было решился на приём «ниже пояса» в прямом смысле, где мог снова почувствовать возбуждение Цзинь Лина и тем самым сильнее смутить и ослабить бдительность последнего – его самого застали врасплох. Цзинь Лин в поцелуе же довольно хмыкнул, и давая им обоим возможность вздохнуть, снова впился в них поцелуем, как он любил, кусая и зализывая, проникая языком в жаркую глубину рта и ловя вздохи последнего. Он многому научился у этих двоих за последнее время. И научился очень быстро. Он и без того знал, что в учёбе не испытывает трудностей, и был только рад лишний раз получить этому подтверждение. Не то, чтобы это не радовало Ланей, но удивляло точно. Уж больно быстро тот находил наглость переходить к откровенному на грани пошлого, чему-то, чего ещё совсем недавно смущался, как и простого поцелуя или слова «секс». Сейчас же Цзинъи почти с досадой думал об этом. Не то, чтобы ему это действительно не нравилось. Но откровенно говоря чувствовать себя опытнее было приятно. А тут… А тут ещё и Сычжуй так не вовремя подошёл сзади и обнял, прижимаясь всем телом и в особенности кое-чем, что довольно требовательно давило ему чуть пониже спины! И главное целует шею и что-то шепчет, задевая ухо. Они что, сговорились?! Но прежде, чем он успел возмутится и хоть что-то сделать, двое снова его удивили. Сычжуй одной рукой потянулся к А-Лину и пока тот пытался отдышаться притянул его к себе, продолжая обнимать со спины Цзинъи. Их жаркое, сбивчивое дыхание на своей коже, звуки поцелуя едва ли не у самого уха, горячие руки Цзинь Лина, бездумно бродящие по телу и прижимающие к себе при этом, крепко фиксирующая руки Сычжуя… Всё это будило в нём странные ощущения. Он уже не раз чувствовал что-то подобное. Но впервые, так остро и резко – понял, что хочет их. Их обоих. И готов. Он не чувствовал себя лишним. Он чувствовал себя третьим нелишним. Его тоже хотели. В нём тоже нуждались. И это было именно то, что будоражило и пьянило сильнее, чем какой-то там алкоголь. И если от последнего юный Лань легко отказывался, ничуть не жалея, то вот от этих ощущений, от этих двоих – уже так не получалось. И вряд ли получится. Да и не хочется отказываться. Когда чувствуешь влечение, желание, вожделение к кому-то, с этим порой бывает непросто справится. Сомнения и страх, что ты не нужен, что и без тебя хорошо, что твои чувства лишь всё испортят, разрушат – убивают. Совсем другое же – когда понимаешь, что твои чувства взаимны. Сдерживаться становится почти невозможно. Только вот, если при этом ты даже не смел мечтать о взаимности. То получив её, пройдя путь от неверия, смущения, снова страха и сомнений уже в чувствах с другой стороны, шансы на то, что удастся устоять – неизбежно истают. Стоит ли напоминать, сколько ждал Цзинъи и безрезультатно, безнадёжно верил в то, что то, что сейчас с ним – всё же может с ним произойти? Что происходило дальше он помнил уже не так чётко. Если его друзья были пьяны от алкоголя, он был пьян ими. Его потряхивало и в ушах шумело. Он не мог понять, чьё биение сердца стучит так громко и неумолимо. Неужели его собственное? Или Цзинь Лина? Или Сычжуя? Хотя… Какая разница? Особенно, когда в этот самый миг перед глазами стоит заалевшее лицо юного главы Цзинь с припухшими губами и поволокой на глазах. А сзади уже почти до боли упирается в пятую точку горячее естество друга. А уж что издаваемые ими звуки делали с ним, это уже было слишком. Он снова потянулся к А-Лину и уверенно, даже грубо взял его за затылок, лишь пробормотав: - Юная Госпожа… - Не… называй… - Только и сумели проговорить в ответ. Языки сталкивались, зубы пытались словить и прикусить чужие губы, а вторая рука Ланя тем временем властно и бесцеремонно схватила того за ягодицу, сжимая. - Ммм! – Запротестовал тот в поцелуе, но это было ещё не всё. Цзинъи с силой прижал его бедра всё той же рукой к собственным. Даа, он тоже возбуждён. И судя по тому как заалели даже его уши и шея, и как он пытается отвернуться и уйти от прикосновений, очень смущён из-за этого. Не передать словами, какого Цзинъи было сейчас от этого. Уже то, что их близость распаляла Цзинь Лина так же, как его самого и Лань Юаня, возбуждало сильнее, чем что-либо. Но его реакция на то, что об этом узнали, ровно, как и его реакция на то, что Лань возбуждён ничуть не меньше – просто сносили все мыслимые и немыслимые барьеры. Его хотелось сжимать, гладить, кусать, целовать, шептать разнообразные непристойности и пошлости в самое ухо, наблюдая, как тот мечется, мучительно краснеет, но не может уйти от прикосновений. А точнее, не хочет. Потому что так же сильно желает этой близости. И смущается от этого только сильнее. - А-Лин, я хочу тебя. – Жарким шепотом в ухо. И юноша даже не в состоянии понять, как его назвали на этот раз и возмутится из-за этого. Он вздрагивает, а в глазах уже почти видны слёзы от смущения, невыносимого возбуждения и собственного бессилия перед ситуацией и другом, что ведёт себя столь развязно и непередаваемо пошло. - Н-не говори… - Нет. Я буду говорить, Юная Госпожа. А-Лин. И я не отпущу тебя. – Одновременно со своими словами, Лань опустил и вторую ладонь на бёдра юноши и принялся сжимать и поглаживать их в своих руках, время от времени пальцами прохаживаясь по тому месту, где под штанами последнего находилась ложбинка между ягодиц, вынуждая того дрожать лишь сильнее и хватать ртом воздух. Вырваться не было ни единого шанса. А если ещё учитывать то, что спереди их члены соприкасались через ткань штанов, ему всё труднее становилось сдерживать стоны, что рвались наружу. Ему было стыдно. Но хуже всего – ему хотелось ещё. И Лань Цзинъи знал это. Чувствовал. И его лицо сейчас было сочетанием между самодовольством и алчущим большего демона с обольщающей улыбкой. Сам Лань едва сдерживался, чтобы не стянуть штаны с А-Лина, наплевав на наличие ханьфу и прямо так наброситься на его тело, по надобности разрывая неугодные остатки ткани на желанном теле. Только вот в комнате их было не двое. - Здесь есть кровать. Почти как между прочим заметил голос позади Цзинъи. - А? – Словно сквозь толщу воды до него долетали звуки, но не их смысл. - Я хочу вас. Обоих. Сейчас. И сильные руки бескомпромиссно потянули двоих друзей за собой. Сопротивления не было. Цзинъи просто не успел среагировать. Цзинь Лин просто слишком разомлел. Но даже если бы не это, они бы просто не захотели отказывать Сычжую. Не сейчас. Когда двое оказались на постели, Лань Юань обвёл их взглядом и медленно развязал пояс верхнего ханьфу. И так же болезненно неспешно стянул его с себя, не отводя взгляда от друзей. Наслаждаясь ими. Он никогда не думал, что такой извращенец. Что такой неправильный. Что ему может нравится и даже возбуждать настолько сильно просто то, что на него смотрят, пока он обнажается. Он никогда бы не подумал, что это так невыносимо приятно чувствовать себя желанным. Особенно тем, кого желаешь ты сам. Точнее теми. Когда на нём остались одни только нижние штаны и лента, он потянулся к юношам, что всё это время, не отвлекаясь, с жадностью оглядывали его тело. Лань недолго думая потянулся к Цзинь Лину. Тот был ближе. Его мягкие, почти медовые, податливые губы с лёгкой, неясной горчинкой будоражили сознание. Провести широко раскрытой ладонью вдоль его бока, другой обводя скулы и проведя по волосам. - Люблю… - Дурак. – Тихое бормотание. И лишь смешок в ответ. Стоило ему чуть отстранится, как ещё тише, но всё равно слышно, - Я тебя тоже. – Тут же отворачиваясь, снова краснея. «Ну почему он такой милый? За что небеса его сделали таким?» Лёгким, невесомым поцелуем он коснулся щеки юноши, словно тот был создан из чистого фарфора. Хрупкого и невесомого. Он знал его силы, всегда знал. Но ему хотелось быть с ним нежным. С Цзинъи было иначе. Он был уже совсем родной. Почти как брат. Но… Не брат. Совсем. Он словно дурачился с ним, порой резко идя напролом. Он умело отвечал на его ласки. Привычно. Только что-то всё же было не так. - Сычжуй. - Мм? - Ты хочешь, чтобы первый наш раз был сейчас? – Едва слышным, но серьёзным шепотом. - А ты… не хочешь? – Мысль даже немного отрезвила. - Хочу конечно, не глупи – Так же тихо отмахнулся тот. – Но подумай. На маленькой кровати, где мы втроём едва поместимся, без подготовки… Ты уверен? Серьёзный взгляд серых глаз непривычно сверлил его. И вникая в смысл слов, а не в само звучание голоса, Лань Юань наконец с трудом осознавал, что не так. Он ведь не так хотел. Это должно было быть по-особенному. - Посмотри на А-Лина. Он ведь пьян. И ты тоже. – И уже громче, чтобы даже замутнённый алкоголем разум Цзинь Лина среагировал и расслышал. – Да, вы оба совершенно расслаблены и довольны. Но что насчёт завтра? Сколько вы вспомните? Я хочу вас обоих. Даже сейчас. Но я хочу, чтобы вы тоже помнили всё. И чтобы ты, А-Лин, даже не смел, просто не мог делать вид, что не помнишь, как вёл себя и что говорил. Нет, я не позволю тебе так поступить. – Последние слова он уже говорил прямо в золотисто-ореховые возмущенные глаза. Последний как раз хотел что-то ответить, как его перебили. - Да. Я согласен. – Со вздохом и лёгким сожалением. После этого он поднял виноватый и обречённый взгляд на юного главу. – А-Лин, ты ведь понимаешь? - Понимаю… - Опустил глаза тот. И с этого момента началось это. *** Когда слуга клана Не увидел своего главу и главу Цзян вместе, он первым делом попятился и невольно попытался сделать шаг прочь. Уж больно серьёзная и мрачная атмосфера царила вокруг. Это что же это они такое обсуждали? Может лучше повременить со своим докладом? - Так что там с А… Главой Цзинь? – Прямо вывалил Вань Ин. Вот теперь действительно было не по себе. Ибо теперь внимание и пока тихая ярость последнего не оставляли сомнения, что будь это что-то плохим – доносчику определённо переломают ноги. Как минимум. Хотя, возможно глава Не сумеет как-то помочь? Но когда мужчина перевёл на него взгляд, тот был спокоен и молчалив. Всем своим видом показывая, что вмешиваться не собирается. Да ладно, что же это такое?! - Ну?! – Сделал шаг навстречу к нему сам Саньду Шеншоу. Глава Не же просто уверенно кивнул. Что ж. Раз так, он быстро всё доложит и сбежит так быстро, как только сможет. - Д-дело в том, что в покоях юного главы Цзинь некоторые слуги слышали какие-то странные звуки, двери открывались и закрывались сами собой. Сперва никто не решался заглянуть туда. А звать почтенных заклинателей по такой ерунде тоже посчитали неприличным. Но когда в комнате послышались крики и стоны, мы конечно попытались открыть двери или послать кого-то, но… Двери были словно зачарованные. Никто из простых заклинателей открыть её не смог, а там… В общем. Вам лучше самим посмотреть. На лицо служащего было страшно взглянуть. Но на лицо Цзян Чэна так и подавно. Не стоить говорить, что тот едва не взлетел без всякого меча, добравшись до другого крыла за каких-то несчастных пять минут. В то время, как быстрым шагом это было возможно лишь за тридцать, не меньше. И сейчас запыхавшись, но едва ли показывая, тем более замечая это, он стоял перед дверью, за которой явно что-то происходило. Если не сказать, что уже произошло. В не таком уж большом коридоре собралась целая толпа. Тут же непостижимым образом оказались и глава Не, глава Лань и чета из Второго Нефрита и Вей Ина так же были тут. В разной степени потрепанности и растерянности. Но всё это едва ли волновало мужчину. Сейчас его волновало только то, что было и происходило за этой дверью. С каждой секундой липкий страх окутывал его сердце, тяжело и неизбежно захватывая в омут и пожирая, подобно плотоядным водорослям с озера Ши. Он чувствовал, что попал в капкан. Он знал, что должен открыть эту чёртову дверь. Не он один тут может это сделать. Но должен – именно он. А-Лин, боги, только бы это не было то, чего так опасалось сердце Цзян Чэна. Но как однозначные звуки и запахи – говорили об обратном. Взяв себя в руки мужчина наконец заклял дверь перед собой и когда та осыпалась, вошёл внутрь. Только чтобы увидеть то, что шокировало его, задевая опасно болезненные струны в душе. Какое-то время он глотал ртом воздух не в силах ничего сказать или сделать, побледнев почти до цвета снега. Но когда теплая, широкая и знакомая ладонь легла на плечо, а родной голос полился в уши – пришел в себя. - Глава Цзян. - Да, глава Лань. Теперь…