***
— Джерен? — донеслось откуда- то сбоку, голос был мне хорошо знаком и моментом вызвал смешанные эмоции. Этим утром, разобравшись с документацией связанной с дальнейшим моим пребыванием в университете, я вышла из прохладного помещения в летнее пекло и вот за короткий промежуток времени была огорошена второй неприятной встречей. — Джерен, выслушай меня… — завидев меня, Мерт ринулся наперёд, перекрывая путь. — Отвали, — обошла худощавое тело, ускоряя шаг. — Да пойми же, на меня надавили… — Ох ты Боже… Может тебя ещё и пытали, м? По кускам резами плоть и обещали скормить собакам? — сделала брови домиком в сочувствии. — Джерен. — Стоп! Во-первых, Госпожа Джерен… А во-вторых, пошёл нахрен! Чтобы духу твоего рядом со мной больше не было! Всего тебе плохого… Мерт, мокрый от пота, опять прегладил путь: — Я хотел тебя сберечь… — его рука потянулась к моей. — Я думал, что таким образом уберегу тебя от тирана-мужа, но репортёры всё выставили не в том свете, — не унимался он и плёлся рядом, доводя меня до бешенства своей навязчивостью. А сказанное им вынудило меня наконец остановиться и расхохотаться в голос: — Ты правда жалок… К тому же ещё и тупой. Не я жертва ситуации, потому что представляю из себя человека похуже… Какой наивный храбрец… Ну что, получилось урвать куш? Мерт взглянул на меня исподлобья выявляя свою мелочную душонку, а ведь так умело прятал. Это ситуация начинала надоедать, ещё не начавшись. — Я доверила тебе сокровенное, думала, что нашла друга, а он оказался гадким предателем… Ты мне омерзителен. Не появляйся у меня больше не пути, а то пострадаешь… — Это ты пострадаешь от своего психа-мужа, если на бросишь его! — крикнул он мне вдогонку. Ох, это он зря… Я становлюсь сукой, когда мне угрожают, с недавних времён в этот маленький список входил и Недим. — Я вижу, он знатно тебя припугнул, раз ты поджав хвост явился столько времени спустя… — с издёвкой посмеялась. — Обойдёмся без второго предупреждения, окей? — отсалютовав ему пальцами, не оборачиваясь ушла. И эту страницу я вынуждена перевернуть. Мерт не был для меня кем-то близким, он ещё не успел просочиться за границы моего личного круга. Но первое ощущённое на себе предательство чувствовалось какой-то инородной тяжестью, медленно распространяющейся интоксикацией. Это чертов спусковой механизм и удар о жёсткий асфальт, до сломанных костей и багровых рек… До недавних пор водрузив на себя венец вершителя судеб, я творила одни бесчинства и не находила причин, для чего и почему… Осознанно причиняя боль другим, я, возможно, наказывала и себя в каком-то помутнении рассудка, где я не могу остановиться и становлюсь причиной ещё больших страданий для других, бумерангом получая пощёчины в ответ. В колеснице моего пребывания бывали и просветления. В ясности мыслей я могла дать себе обещания, но одна претившая мне мелочь могла нести разрушительный характер и поставить конец моему «прозрению». «А знаешь, когда ты остановилась?» Когда увидела Недима в добром здравии перед собой… Будто восставивший из пепла, раннее «побеждённый» мною рыцарь в ржавых доспехах. Своим появлением он дал мне возможность осознать, что в моей полностью сгнившей сути возможно не всё потеряно, возможно там что-то и осталось… Сколько причинённой боли, сколько всаженных ножей на моём счету, сосчитать не хватит пальцев рук. И всё чаще тяжёлые думы вынуждают задумываться об искуплении. Имею ли я на него право? Вопрос, который мучает и не даёт ответа, его нет… «Потому что ты не достойна нести свои грехи, уповая при этом на людскую жалость…» Амнистии не будет, прежде от меня самой… Я себя простить не смогу…***
Долго взирала на исписанный печатными буквами желтоватый лист, потеряв счёт минутам, в моих глазах начало колоть и нещадно слезиться. Строчки полюбившегося романа расплывались, дрожь в ладонях, создавая колебания, передавалась тонким страницам. С облегчением закрыла веки, позволяя нескольким горячим каплям стечь вниз. Слух уловил неторопливо ступающие ноги. Это был Недим, его спокойный подступ я могу узнать из тысячи… Коротко мне улыбнувшись, он сел на край дивана, свесив одну руку с колена, устало потёр затылок. Оставив книгу и сняв обувь, я перебралась за его спину. Ничего не говоря мягко отодвинула его руки. Расстегнув верхние пуговицы, запустила пальцы в ворот его рубашки, прикасаясь к гладкой коже, к натянутым тугим мышцам, плавно начала их разминать. Удовлетворённый вздох лаской коснулся моего слуха. За размеренными движениями я унеслась в далёкое детство. Не могу сказать, что оно было плохим, по крайней мере до смерти отца. Мой отец бывало мне снился, укрывая своими руками, надежно пряча от невзгод. С необъяснимым желанием мне захотелось поделиться далёким с мужем, поскольку в кольце его рук я испытывала схожие ощущения безопасности и прибежища. — В памяти сохранилось одно воспоминание… — неожиданно для меня мой голос прозвучал нежно, будто живая материя флёром кружила по гостиной, золотистой пыльцой мягко оседая на поверхность. — … нечёткое, но образ папы запомнился хорошо… Мне было отчасти года 4-5, может меньше, он приходил уставший с работы, высокий и красивый, надежно брал мои маленькие ладошки в свои и целовал. Как сейчас чувствую эти колючие щёки… об этом, кстати, я не уставая каждый раз ему напоминала… — неопределённо засмеялась, не прекращая своё действо. Уделив внимание широким плечам и шее, я зарылась в его волосы, поглаживая затылок, рисуя круги на висках. — А когда я спрашивала у него, устал ли он, папа мог сказать, что только одно моё прикосновение и усталость сразу же уйдёт. Помню я со всей серьёзностью подходила к делу: мяла ему плечи и колотила кулачками — в моём понимании это должно было ускорить процесс папиного оздоровления. Он басом смеялся, с благодарностью целовал и подкидывал в воздух, где я заливалась звонким смехом… Повернувшись Недим с лукавой улыбкой приложился к моей ладони губами: — Спасибо… Не скрывая своё счастливое лицо, я продолжила. — Недим? — Да? — опустил голову вниз, давая лучший доступ к затёкшим мышцам. — Этот Юсуф… он имеет большое значение для фирмы? — Я не могу уловить цель твоего вопроса, Джерен, что утром, что сейчас. — Просто… мне он кажется скользким… — Скользким? — посмотрел мне в лицо, выгнув бровь. — Ну, таким сволочным и беспринципным типом… — Ты понимаешь, что это звучит глупо? Твои беспочвенные утверждения… — закатил он глаза, вставая. — Впрочем, я не удивлён. — Что ты пытаешься сказать? — Недим развёл руками. — Не надо принимать на свой счёт. Я пытаюсь тебя предостеречь… — Не пытайся, Джерен, выходит только хуже… Прокусив уголок губ от досады, задумчиво уставилась на мужа, опять захлопнувшегося в своей раковине. Шаг влево, шаг вправо — расстрел, — это принцип наших отношений. Я всегда жила в напряжении, пытаясь наперёд проследить его ходы, маниакально думать о том, как бы не задеть, прорабатывать в голове слова прежде, чем их озвучить, юлить. Я постоянно в погоне и скоро выдохнусь, уже ползаю на четвереньках из последних сил. Но наш брак, как игра в русскую рулетку, когда после холостых пуль, с нажатием на курок револьвер невольно выстрелит, сделав решающий залп. Но грош цена моей любви, если я не постараюсь починить то, что не поддаётся починке. — Я опять всё испортила, да? — обнадеживающе улыбнулась. Потерялась и не могла сконцентрироваться в страхе свернуть не туда и свалиться прямиком в кювет. — Всё, к чему я прикасаюсь, рано или поздно превращается в прах… Я стараюсь, Недим… — порывом поддалась к нему вплотную. Недим удержал за предплечья, похлопал, держа на расстоянии. Жест задел за живое. Очередной рубец на моем израненном сердце. — Я понял… — он внутри мечется, вот-вот сорвётся на бег. — Ты просто так уйдёшь? — в спину проговорила. — Да, Джерен… я стараюсь не обострять наше положение постоянными ссорами. — Так удобней, понимаю… Ведь я никуда не денусь… Широкая спина передо мной настороженно вытянулось. Как в чертовом кошмаре я пытаюсь приблизиться, а он отдаляется, и только обоюдная одержимость сексом, а после и пустыми разговорами нас сближает. Еб*чие американские горки. — Хоть ты одна… — сказал, поворачиваясь жёстким профилем. Но вдруг Недим вздрогнул. Словно после удара хлыстом, по его телу прошла судорога. Впервые за долгое время нерв на его щеке задергался. Недим приложил к нему пальцы, пытаясь всячески отгородиться, дабы не показывать слабину. Но у пережившего многое организма могут быть неподвластные разуму планы. — Недим? — Оставь меня! — Не оставлю! Рукой прислонившись к ближайшей колонне, он всё наклонялся ниже, со свистом втягивая воздух и сдерживая дыхание, от того всё чаще задыхаясь. — Недим, взгляни на меня! — я придала своему голосу вкрадчивые нотки, если не сказать приказные, требовательным тоном надеясь преодолеть моментально возведённые блоки. Я знаю, милый. Никто не любит показывать израненую изнанку, а когда ты уязвим, ты даже на пределе сил будешь её прятать. — Уходи… — непохожий на него хрип, вышедший из стёртых недр затравленной юности. Нырнула под его руку, оказываясь перед ним. — Давай же… — начала прилагать усилие, чтобы отнять ладонь от дёргающей щеки. — Недим! От моего оклика заволоченные туманом паники глаза прояснились, сменяясь опасным блеском. Не убирая с меня почерневший обсидиановый взор, он демонически улыбнулся, позволяя рукам соскользнуть и повиснуть плетьми: — Что?.. Я красив, дорогая? — Какой же ты… — живо прижалась к колючей коже губами, чувствуя всё ещё не стихающую пульсацию, — … сволочь. Мелко начала целовать всю щеку, оплетая руками шею. Он так и стоял с опущенными конечностями, дыша через раз, сверля точку за моей спиной. Привстала на цыпочки, оказываясь почти на уровне его глаз. — Я в тебе нуждаюсь, Недим, я здесь, не нужно меня стесняться. Это всего лишь пережитки, всего лишь напоминание о том, кем ты стал… Я люблю тебя, Недим. И этот пережиток тоже. И запомни: своими фокусами ты меня не испугаешь… Смело облизнула твёрдые губы, покусывая их поочередно, переходя укусами на щеку. — Ответь мне… Рвано выдохнул, выпивая воздух по глоткам, позволил случиться откровенному поцелую. — Всё хорошо… Тебе необходимо побыть одному. Я тебя оставлю, но ненадолго. Звенящее напряжённой струной тело мужчины расслабилось. Легко боднула его лбом, лицо Недима посветлело, и он повторил движение, не отнимая головы погладил по волосам. Этот тот момент, когда молчание громче слов. Секунды, вбирающие в себя всё и вся. От благодарности до поддержки. От поражения до победы. От молитвы до проклятья. От предрассудков до убеждений… Хоть моя суть и рвалась к большему с ним контакту, я вышла, как и обещала. Ему нужно время переварить и подумать. И я приму это как должное без обид и истерик. Мой иммунитет всё крепчает, если я приняла данное легко и без лишних рассуждений.