***
Увидеть хладнокровное, совсем недетское лицо Изуку дурно даже старшим. Грациозная легкая походка и оценивающий взгляд, будто он рассматривает вещи — отвратительное комбо. Иоши мутит от настолько резкой смены. Еще недавно мальчишка ничего из себя не представлял для детей из казарм, а сейчас спокойно стоит рядом с Рэйем, которого нельзя ослушаться. Когда оба настолько близко друг к другу, становится ясно, насколько схожесть зашкаливает. — Будто родственники, ей богу, — недовольно выдает Иоши, поджав губы. Кацари не отвечает, лишь с болью сжимая кулаки и с дикой злобой смотря на главных. — Убью. Дым Фальконе, который выпускается в сторону оратора, опасно нависает над копной темно-изумрудных волос, за что мастер вуду получает от Айко убийственный взгляд. — Таким образом, если вам хватит смекалки и сил, то вы сможете выжить, — будто бы зачитывая лекцию, рассказывает Изуку. — Возможно. Территория лесной зоны по периметру окружена сильнейшей причудой, потому не тратьте время на попытку сбежать или спрятаться, лучше боритесь и выживайте. В данной бойне каждый сам за себя, если сдохнете, то ничего страшного. Изуку давно не видел настолько разъяренных и ненавистных взглядов, будто смотрит на затравленных животных. Он хмыкает, снимая пистолет с предохранителя. Рэй напрягается от гулкого щелчка, горько взглянув на племянника. — Для мотивации могу сказать лишь то, что победившим — выжившим — будет предоставлены материальные благи и нормальное существование. Когда мы уйдем, то у вас будет минут десять для того, чтобы подготовиться к бойне. Можете занять различные позиции, мне все равно, если честно, поскольку правило лишь одно, — Изуку замолкает, наводя пистолет на ровесника, чье место в списке сегодня упало за красную линию, — выжить. В лесу, окутанном ночным спокойствием, разносится оглушающий выстрел, после чего с ветвей вековых деревьев срываются вороны, испуганно каркая. Несколько парней рядом с упавшим трупом шарахаются, взглянув на главных с искренним ужасом. — Пусть победит сильнейший, — перед уходом молвит Изуку, вскользь взглянув на разочарованного родственника, но с холодным спокойствием покидает будущее поле битвы.***
Когда припирает жизнь, то стараешься изогнуться без позора, чтобы не сломаться. Стелешься при необходимости, меняешься под обстоятельства, надеваешь определенную маску для меняющегося окружения. Говорят, юная психика пластична. Можно изменить человека, сломав устойчивый взгляд на мир или посеяв зерно сомнения в формировавшемся сознании, тем самым воссоздав необходимый каркас, как скульптор в творческом порыве придает бездушному материалу направление, смысл и крупицу души. Говорят, детская психика пластичнее. Можно не только привязать к себе не сформировавшуюся личность, вбив необходимые приоритеты, но и лишить смысла жизни, кислорода, мечты, надежды и… Можно ли придать психике необходимый рельеф, воссоздав послушную марионетку без души, которая лишь по велению нитей откроет рот? Как скульптор, вбивающий острие в неподходящие изгибы материала.Говорят, из осколков разбитой детской психики можно создать нечто новое и послушное. Загнанного и озлобленного зверя под невинной оболочкой ребенка. Можно сломать. Можно создать разруху. Можно посеять неистовую ненависть, разрывающую грудину.
— Я думал, погибших будет меньше, — тихо произносит Изуку, обхватывая пальцами подбородок. — Сорренто, тебе подойдут обезображенные трупы? — вяло спрашивает парень, на секунду оторвав взгляд от трансляции лесной зоны. — Плохо, конечно, но пойдет, — разочаровано отзывается мастер вуду, не отрываясь от ужасающей бойни. Рэй невольно хмурится, взглянув на уверенную позу племянника, который даже не морщится, смотря на ужасающие убийства, и уходит, не в силах созерцать перемолотую личность близкого человека, тихо выпрашивая прощение перед любимой, но погибшей сестрой.Но знаете, держа в руках чужую судьбу и безграничную ненависть, можно сломаться самому.
— Ненавижу, — сквозь слезы и дрожь выдыхает Кацари, опираясь на рукоять катаны, разорвавшуюся грудную клетку противника. Она вновь облизывает оружие, покрывая ядовитой слюной, в третий раз царапая язык и безмерно благодаря Иоши, поскольку сил на рукопашные бои бы не хватило, а сокращать дистанцию, чтобы воспользоваться причудой, опасно. Времени на паузы не хватает, Кацари приходится глотать кровь с катаны, постоянно покрывая острие свежей слюной, которая после в открытых ранах уничтожает поврежденную плоть к чертям. Обильная густая кровь павших омерзительно реагирует в пустом желудке, Кандзаки сначала упирается потной спиной в дерево, а после, не в силах сдерживать рвоту с густыми кровавыми ошметками, падает на колени в судорожных спазмах. Совсем подло нападать со спины, но не во время бойни, когда жизнь зависит от убийства. Коротко стриженый парень бьет ногой по затылку, желая забить девушку, не заглядывая глаза, но Кацари воет, как подбитый зверь, сопротивляясь до самой смерти. — Да, блядь, сдайся уже! — испуганно и зло выкрикивает малознакомый парень, тупым ножом прибивая ладонь противницы к земле. Кандзаки взвывает, брыкаясь и хватая здоровой рукой ворот потенциального убийцы, впиваясь зубами в лицо. Заостренные резцы задевают тонкую кожу под глазом, вырывая разъеденную слюной плоть безобразным шматком и порождая дикий вопль на лесную округу. Парень судорожно бьет затупленным ножом по ключицам соперницы, выбивая сдавленный скулеж и в порыве ужасающей боли повалив Кацари спиной на землю. Девушка впивается мертвой хваткой в оголенные мышцы на лице, загоняя заточенные ногти под глазные яблоки, пока осознание противно не щелкает. Противник делает рывок назад, совсем не видя, но задумав нанести решающий удар, лишь бы не чувствовать, как ядовитая слюна поедает плоть. Перед глазами и вовсе становится темно, но он, переведя вес на колено, которое давит на грудину оппонента, заносит тупой нож над головой. Неважно куда попадет удар — висок, глазница или череп — лишь бы попасть, приложив оставшиеся силы. Кацари, подгоняемая животными инстинктами, вопящими прямо в ухо, впивается зубами в трахею до неприятного хруста, не успев обратить внимание на боль в ребрах. Острые зубы прогрызают, убивают и вырывают откушенную плоть. По окровавленному горлу несостоявшегося убийцы течет вязкая ядовитая слюна, которая пожирает даже шейные позвонки, отделяя изуродованную голову от тела. Кандзаки не разжимает челюстей, шокировано упираясь спиной в дерево и смотря вперед. Поднимающееся солнце освещает гору трупов вокруг нее, но большая часть без видимых повреждений, что не сразу доходит до воспаленного рассудка. Кусок трахеи во рту разъедается будто бы от кислоты, и с разбитых губ падает обожженная плоть. Темный дым скользит по горе трупов, заполоняя мертвую землю, но не касаясь тяжело дышащей девушки. Маттью стоит на расквашенных черепах, белыми глазами смотря на поднимающееся солнце с легкой ухмылкой и управляя убийственной причудой. — Расслабься, дым больше не чувствует выживших. Значит, нет смысла больше бороться. Бойня окончена. Светлые ресницы вздрагивают, Кацари поднимается с трудом, опираясь на подаренную катану, и оглядывается, боясь допустить жуткую мысль. Ветер приносит запах сгоревшей плоти, из-за чего девушка резко поворачивает голову, сжав челюсти и чувствуя стекающую по груди кровь из разорванной ключицы. Гулкие хлопки разносятся будто бы рядом, но и в то же время очень далеко. Фальконе улыбается, смотря на выживших. — Молодцы, вы хорошо постарались. От произнесенных слов лишь тошнота.***
Рэй ступает по обгоревшей плоти и оторванным конечностям, покрытым гниющей сожженной коркой, вдыхая прежде свежий лесной воздух. Сейчас легкие заполняет грязь — по-другому не скажешь. Будто бы попелище раскинулось под ногами, не собираясь заканчиваться. Мужчина обходит мертвецов, окутанных насыщенно-зеленым пламенем, подмечая, что в утренних лучах восходящего солнца огонь отдает изумрудным оттенком. — Поднимайся, — суховато командует Рэй, неохотно протягивая руку. Парень лежит на сгоревших костях побежденных, раскинув руки в стороны, слабо дыша и не отрывая холодного взгляда от сереющего неба. В глазах холод, но тело стискивает внутреннее пламя. Дышать трудно, с каждым вдохом ощущение, будто легкие забиты пеплом, становится сильнее. Сегодняшним утром красные волосы Иоши бордового от крови оттенка.***
Судорожный вдох чересчур шумно разносится в помещение, но нить продолжает сшивать обезображенную плоть. — Ты молодец, потерпи еще немного, — успокаивает Курогири, пытаясь минимизировать серьезные повреждения. — Конечно, придется долго восстанавливаться, но все поправимо. — Ага, — сухо отзывается Кацари, сидя по пояс обнаженной, подмечая, что засохшая кровь неприятно стягивает кожу, и принципиально не смотрит на Туман. — Хочешь обезболивающее? Могу достать даже рецептное. — Нет. — Ладно, не буду мучить, просто подойди, если возникнут проблемы с ранениями, — учтиво произносит Курогири, отрезая черную нить от аккуратного шва на плоти. — Сотрясения ты избежала, но антибиотики придется попить, еще обеззараживающим раствором нужно будет промывать раны. Иначе пойдет гниение. — Заткнитесь уже, — с обидой и неудержимой злостью гаркает Кандзаки, через пару секунд добавляя приторной вежливостью, — пожалуйста. Курогири не отвечает, лишь убирает со стола аптечку и до последнего не нарушает давящей тишины. — Через неделю, в среду вечером вам придется собраться на трапезу с уважаемым человеком, который отныне является вашим командиром. Появление Рэя лишь одарило дикой злостью, будто вспыхнувшие эмоции на подобии красного фосфора при взаимодействии с искрой. Кацари чуть ли не выдернула серую футболку из размытых рук Тумана, натягивая на заляпанную грудь предложенную вещь и злобно спрашивая: — Где близнецы? — Кацари, тебя предупредили насчет встречи с вашим новым командиром? — Где близнецы?! — Думаю, да, — взглянув на Курогири, продолжает Мидория старший, почувствовав не самую привычную атмосферу. — Если вы трое опоздаете, то не ожидайте к себе самого лучшего отношения. — Трое? — сконфуженно переспрашивает девушка, нахмурившись. — Маттью, ты, Иоши, — спокойно перечисляет Рэй, бегло окинув взглядом окровавленные бинты. — Теперь иди в свою комнату, мне нужно поговорить с Курогири. Мир вновь перевернулся.***
Как давно Кацари не принимала ванну, лишь холодный душ, после которого она сидела у костра и тряслась как цуцык. Белая ванная комната успокаивала, девушка лежала в ванне, наполненной горячей водой, и тихо постанывала от блаженства. Раны за эту неделю успели затянуться и уже не так сильно болели, как в первые несколько дней. Кацари откинула голову на бортик и закрыла глаза, вздыхая полной грудью. Им ничего не говорили. Лишь забросили в эти белые комнаты и понемногу откармливали. Со временем девушка привыкла, хотя все ещё была возмущена, что ей не дают увидеться с мальчиками и Иоши. Сейчас она выйдет из ванной, наверняка на кровати уже лежит стопка чистой одежды, а на столике поднос с едой. Ещё немножечко, полежим в горячей воде, пока та совсем не остыла, и выйдем. Колючка проводит руками по своему телу, зацепляясь за швы пальцами, от чего на её лице проскальзывает боль. Как же она соскучилась по своим мальчикам, сердце так и ноет. Вздохнулв по глубже и зажав нос рукой, девушка соскальзывает с бортика в воду с головой. Вода успокаивает напряженное тело, хотя уже не так, как было минут десять назад, вода остыла, пора выбираться. Кацари вышла из комнаты в одном лишь полотенце на голове. На кровати действительно уже лежала одежда, такая же белая и пахнущая фиалками. Белые лёгкие штаны, белая рубашка с коротким рукавом и без пуговиц с вырезом буквой «v», нижнее бельё и тапочки. Кацари быстро надела бельё, а сверху футболку. Все равно она одна, можно и походить без штанов, хотя хотелось бы и вовсе нагишом. На столике у кровати стоял серый поднос: кружка чая ещё была горячей, тарелка риса с горочкой, рядом несколько соусников и рыба, палочки лежали в бумажной упаковке. Девушка присела на постель, осторожно взяла стакан и сделала несколько глотков. Главное не обжечь язык. Затем последовал рис. Кандзаки вытащила, на удивление, деревянные палочки из упаковки, взяла немного риса, обмакнула в острый соус и осторожно, не касаясь ими языка, положила в рот. Лицо её тут же сморщилось, отвратительный соус. — Тьфу. Что это за гадость? — вытерев палочки о бумажную упаковку, девушка взяла снова немного риса, но уже без соуса, и закинула в рот, удовлетворено кивая самой себе. «Так намного лучше», подумала она, отщипыпая кусочек рыбы. Та тоже была не самого лучшего приготовления, но хотя бы лучше чем то, что им подавали в казармах. Когда с обедом было покончено, Кацари сложила всю посуду обратно на поднос и поставила у двери. Усталость давила на её тело, хотелось закрыть глаза и уснуть. *** Изуку с невозмутимым лицом сидел в кресле гостиной их дома и наблюдал за близнецами, что взял под своё крыло неделю назад. Какие же они всё-таки странные и загадочные. Изуку будто сверлил в них дыру, пытаясь проникнуть внутрь, как хирург, и понять все же, что они такое. Курогири сказал, что их причуда телепортация, тогда почему они так выглядят? Может просто мутация? Возможно, как один из вариантов. Юноша был так погружен в свои мысли, что не заметил как двое мелких проказников поднялись с пола и подошли с двух сторон от кресла темноволосого. Като и Юи пожирали глазами старшего, и будь у них рот, давно бы измазали полы слюной. Столько эмоций и сильных жутких воспоминаний они не видели никогда, даже у их «мамочки». Като протянул руку к Мидории и лишь слегка коснулся его предплечья, пытаясь найти хоть какое-то не нужное воспоминание, как юноша хватает его за руку, а другой рефлекторно хватается за нож. Его глаза горели красным, но увидя, кто перед ним, радужки потускнели, переходя обратно в зелёный. Он опустил нож и вздохнул: — Сколько раз я вас просил не хватать меня, пока я думаю? Это может плохо кончиться для вас двоих, а если бы я не остановился, я же мог убить тебя! — с холодом в голосе, шипел Изуку, чуть тише, чтобы дети смогли его услышать, но не другие. У стен есть уши. И так белый Като, выпучил глаза и виновато засвистел свою птичью трель. Есть хотелось очень. Изуку не давался, и первые несколько дней вообще не знал, что ему делать с детьми, пока не узнал от Фальконе, а тот от Кацари, что детишки питаются эмоциями и воспоминаниями. Однозначно жутко. Интересно, как ощущают себя их жертвы, перед «трапезой». Смотря на несчастные мордашки, Мидория все же сдаётся и протягивает им руки. — Только по одному. До завтра вам хватит и эмоций. — близнецы восторженно вскрикнули и кинулись к рукам парня постарше, хватаясь за них тонкими пальчиками. В голове Като возникает образ неприятной девочки из детдома, которая явно испугала их Мидорию, и мальчик поглощает его. Юи видит картину, как Изуку в каком-то кабинете, протягивает женщина мешочек со льдом и сталкивает локтем кружку прямо на неё. Близнец прикусывает губу и поглощает его. Запах клубники и вкус кофе, остаются на «языках» детей, они мурлычат и обнимают парня, благодаря за еду. — Ну всё, всё, хватит! Вспомните чему я вас учил, — фыркаем Мидория, наконец почувствовал желанную свободу. Мальчики отлипли от темноволосого и сели на подушки, лежащие на полу перед креслом Изуку. — Будьте сдержанными, и никто не сможет вас прочитать, даже телепат. *** Кацари ходила ко комнате кругами, кусая ногти. Прошло ещё несколько дней, а всё так же без новостей. Она одна, только ест, читает книги, спит, моется, иногда поёт, сидя на кровати с закрытыми глазами. Думает о Иоши, о мальчиках и в груди становится ужасно больно. Неожиданно замок в двери щёлкает и та открывается настежь. Блондинка поднимает желтые глаза и смотрит в коридор. В коридоре стоял Рэй, его лицо покрылось морщинами и заметно постарело за те несколько дней, что девушка видела мужчину в последний раз. Его волосы были собраны в хвост, а одежда была помятой, человек был перед ней разбитым и уставшим. Кацари удивленно вздохнула: — Рэй-сама, что с вами? — Без комментариев, — покачал головой мужчина слишком медленно, — иди за мной и не задавай никаких вопросов. — после чего мужчина развернулся на девяносто градусов и пошел по коридору направо. Кацари встрепенулась и побежала за ним. Она впервые была вне своей комнаты, спустя столько дней. Коридор не был таким светлым как комната, в которой она жила, обои на стенах были кофейного цвета и золотыми завитушками, под ногами скрипел паркет, освещением служили редкие настенные светильники в виде старинных фонарей. Рэй шёл вперёд, чуть сгорбившись и опустив плечи. С ним явно что-то случилось, но вот что… — Пришли, — чуть хрипло произнёс мужчина, вставая боком к двери. Кацари вздрогнула и посмотрела на совершенно простую белую дверь. — тебе сюда. — А что там? — Зайдешь и узнаешь. — Рэй прикрыл свои слегка поблекшие золотые глаза. — Мне надо идти, Кацари, встретимся позже. — мужчина протянул той руку, девушка тут же пожала её, смотря в лицо мужчины, а затем он развернулся и ушёл. Кандзаки ещё некоторое время стояла в коридоре совсем одна и смотрела туда, где ещё недавно стоял её бывший начальник. Глубоко вздохнув, блондинка потянула ручку двери на себя, отворив дверь, и зашла внутрь. Как она ещё не прожгла слюной ковёр и пол, она сама не знала. По всей видимости — это была столовая. Длинный стол почти занимавший всю комнату, был заполнен разнообразной едой, все запахи перемешались в едино, но девушка точно чуяла запах жареного мяса. — Кацари, — громкий крик Иоши отвлёк девушку, её подхватили на руки и крепко обняли. — я так скучал. — И я Иоши! — блондинка охватила парня за шею руками и крепко обняла, ощущая дрожь во всем теле, но он кажется этого не заметил. И только сейчас девушка поняла, насколько же сильно она скучала по этому парню. — Ты как? Слышал что-нибудь о близняшках? — обеспокоенно прошептала девушка. Огненный парень поглаживал её по жёстким длинным волосам, прижимая к своей груди: — Прости. Ничего. — Задолбали, идите уединитесь. — парочка взглянула на Чёрного, что сидел за столом, закинув на него свои ноги, и с жадностью и чавканьем поедал сочное яблоко. В желудке девушки забурчали киты, есть хотелось жутко, но она не сдвинется и с места. Это выглядит как подстава. — Пошёл ты, — прорычала девушка, смотря на Маттью не моргая, так соблазнительно тот ел яблоко, что потекли слюни. Капли упали на пол, прожигая ламинат насквозь, оставляя дыры. — Держи себя в руках, — Иоши дернул подругу за плечо, приводя ту в чувства, но у самого давно урчал живот, подобный стае диких волков. — Иоши, я так хочу есть, — блондинка крепко вцепилась ногтями в руку друга, все так же не отводя глаз от стола полного едой. Грохот заставил всех троих встрепенуться и посмотреть в сторону дверей, через которые их запустили в комнату. Мидория-младший уверенной походкой зашёл в зал, бросая на чернокожего парня убийственный взгляд. По спине пробежал холодок и пот стек по коже водопадом, Маттью сглотнул вставший ком в горле с трудом, чуть не подавившись кусочком фрукта, что только что откусил. Парень отложил яблоко в сторону, поднялся из-за стола и подошёл к тем двум. Словно солдаты, они выстроились в шеренгу и встали руки по швам. — Неплохо. Хоть кто-то в моей команде дисциплинированный, — Изуку снова бросил гневный взгляд на парня. — Что же. Рад что вы остались живы, у вас хорошие причуды, мне это нравится, а ваша физическая подготовка ещё лучше, не придется тренировать вас заново. — Изуку кивнул сам себе, развернулся на пятках и подошёл к столу. — Можете приступать к трапезе, когда наедитесь, мы поговорим. Все трое расслабились, но не на долго. — Мидория-сан, — Кацари не ожидала, что её голос прозвучит так, будто она вот-вот разрыдается, как маленькая девочка, на грани истерики. Губы дрожали, а язык заплетался, — что с мальчиками? Я так скучаю по ним и они наверняка тоже. Можно мне их увидеть? Пожалуйста. Хоть одним глазком. Изуку взглянул на Кандзаки и недовольно нахмурил брови, смотря на девушку не очень добрым взглядом. В комнате будто понизилась температура, было так холодно, что её зубы вот-вот начали бы напоминать заведенную на моторчике игрушку. Какой же все-таки этот тип неприятный, от одного его взгляда, комната становилась холодной, словно чертова морозилка и находиться рядом с этой ледышкой было, ну, просто не возможно! — Можно. — неожиданно тепло произнёс юноша. Он сел за стол, налил в бокал вино и пригласил остальных за стол. Все трое оттаяли и приблизились к столу, накрытому разной едой. Иоши помог девушке сесть, отодвинув для нее стул и придвинув его обратно. Сам он сел чуть подальше, чтобы не мешать и не тыкать локтем в ребра. Маттью сел напротив них. — Когда? — не унималась блондинка, но Изуку не отвечал. — Вас не учили держать рот за столом закрытым? Когда поедите, тогда и поговорим. — произнёс их командир, положив в рот кусочек мяса. И только сейчас девушка поняла насколько же она голодна. От изобилия блюд на столе кружилась голова, засосало под ложечкой и киты в желудке заурчали ещё громче. Посрать на этикет и манеры. Девушка схватила рукой ножку индейки и впилась в неё зубами, отрывая куски мяса и глотая, не пережевывая. Кацари чувствовала экстаз. Её вкусовые рецепторы были на седьмом небе, и пофиг, что на неё смотрят с ошалелым взглядом. Кацари уплетала куски мяса один за другим и все не могла насытиться, настолько все было восхитительно. Маттью отложил вилку и, следуя примеру девушки, навалился на еду руками. — К черту, — Иоши присоединился к ним. — Я собрал вас всех здесь, на самом деле, не просто так, — Мидория положил в рот кусочек рыбы и стал медленно пережевывать, соблюдая правила этикета, нежели его команда. Злодеи оторвались от еды и взглянули на своего босса. — Как вы уже поняли, я ваш лидер. Вы мои подчиненные. Никто вам не указ и заставлять что-либо делать не может, разумеется кроме определённого круга лиц и меня. Вам могут показаться мои речи безумными, но я хочу уничтожить Академию Героев. Как и тех героев, что не достойны ими зваться. Кадеты взглянули на Изуку с не поддельным интересом. — И для этого мы нужны вам? — Кацари решила подать голос, в ответ получив утвердительный кивок. — Плата за наши действия будет высока, придётся чем-то жертвовать. Но не жизнями. Я вас уверяю. Я никому не позволю умереть из своей команды. Можете считать меня хладнокровной сволочью, не имеющей никакого сострадания, но я не привык тратить жизни людей попусту. Вы лучшие из лучших и не хотелось бы потерять таких сильных людей. Планы обговорим позже, сейчас же давайте насытимся столь прекрасным ужином. И помянем тех, кто был с нами бок о бок столь долгое время, — Изуку поднял бокал с чем-то красным и на его лице образовалась хищная улыбка. — Вы ведь не подведете меня? — Нет. — произнесли все трое, чуя просто сжимающуюся удавку вокруг их шей. Аура этого парня была убийственной и сказать что-то против было просто до ужаса страшно.