***
Близнецы жмутся к боку колкой блондинки, сладко прикрывая глаза. Бледные личики выглядели умиротворенными и совершенно расслабленными. Кацари поглаживала взъерошенные чёрные макушки и смотрела в пустоту. Иоши сидел на корточках, мешая угли в костре толстой палкой. — Уснули? — спросил красноволосый. Ответа не последовало, тогда мужчина повторил уже громче, чем напугал девушку и, кажется, разбудил мальчишек. Братья стали потирать глаза и недоуменно уставились на старшего. — Чего кричишь? Разбудил, а они только смогли заснуть, — девушка хмурится, с укором смотря на Иоши. Близнецы подняли головы, заинтересованно посмотрев на старшую союзницу, затем на друг друга, и прищурились, будто смеясь. — Что смешного, черти? — хмыкнул огненный парень, подбрасывая в костёр ещё веток, чтобы огонь пожрал и их. Огонь завораживал злодея внешним видом, языки пламени обжигали пальцы и переплетались с зелёным огнём его причуды. Близнецы поднялись на ноги, разглядывая темную чащу леса, что пожирает сознание заблудившихся путников, и с шаловливыми нотками скрываются за жутко сухими ветвями елей. — Они дети, пусть смеются… Хотя не слышать от них человеческую речь — странно. — Странно то, что они вообще без рта, только нос да глаза. С другой стороны, меньше болтают, — ворчание парня начинает раздражать блондинку, и она хлопает того меж лопаток. — Эй! — Не экай, придурок, задолбал бурчать, как дед старый! — Кацари подсаживается ближе к костру и вытягивает руки вперёд. — Замерзла? — Есть немного, — на её плечи тут же падает тёплая куртка с мехом. — Спасибо. — Здесь в казармах холодно. Ты паёк свой спрятала? — Отдала близняшкам, они умело прячут вещи, когда я прошу. — Почему ты с ними возишься? — Иоши выгибает бровь и смотрит на Кандзаки, которая с легким оскалом вместо улыбки обнимает себя. — А кто, если не я? Ты? А может тот негр? Нет, здесь женщин мало, а парни и вовсе заботиться о мальчишках не будут, а взрослым от них нужна лишь причуда. — У них она какая-то особенная что ли? — над костром появляется нанизанный на палку кусок хлеба. — Они подобие телепорта. Вот, смотри, — она кивнула головой в сторону появившихся мальчиков и коварно улыбнулась. Като рванул вперед близняшки, затем резко развернулся и… исчез. Иоши поперхнулся куском поджаренного хлеба и стал во все глаза смотреть на близнеца. Юи раскрыл руки в стороны, и из сгущенного воздуха появился брюнет, падая в крепкие объятия брата. — Что? — Причуда телепортации, — пояснила блондинка, отбирая у огненного хлеб и откусывая кусок. — Необычная причуда, — размышляет красноволосый, совершенно не обращая внимания на пропажу еды. — Теперь я понимаю, почему начальство держит их здесь. Знаешь, когда я впервые их увидел, они были в масках, подумал, что они игнорируют меня, а оказалось, что у них банально нет рта. Я чуть коньки не отбросил, жуть. Кацари фыркает и возвращает хлеб парню, заодно подавая свой кусок. Они сидят ещё некоторое время в тишине и смотрят то на огонь, то на близняшек, что сновали рядом. — Когда отсюда ушёл Шинсо, стало даже скучно, — вдруг произнёс Иоши, почесывая шею ногтями. — С ним было забавно бороться, а теперь его шестерка вечно бегает за мной, прислуживает, блядь. «Я занял тебе место, Иоши», «Я нашёл лишний поек на складе, бери», Иоши… Иоши! — парень смачно плюется в огонь, от чего пламя разгорается сильней, будто в костёр подбросили дров. Кандзаки звонко смеется, упираясь локтями в колени. — А ты видел его лицо? Жуть. Кто его так? — Не знаю и знать не хочу, мне похуй на него и всех остальных, я одиночка, ясно? — Ясно, — не переставая улыбаться, ответила блондинка. — Тогда почему ты вечно тусуешься со мной и близнецами? — Потому что вы единственные адекватны в этом богом забытом месте. — Ты верующий? Парень поднимает голову и крутит пальцем у виска, чуть посвистывая. — Больная? — Сам такой! — её средний мальчик медленно оттопырился в сторону огненного, после чего парочка засмеялась. — Все, пора идти, — Кацари поднимается с холодного каменного пола и отряхивает комбез от пыли и грязи. Близняшки тут же подбегают к старшей союзнице и смотрят на неё узкими кукольными глазами. — Вас проводить? — Иоши дожарил хлеб блондинки и отдал кусок ей, ногой растаптав костёр и подойдя ближе. — Мало ли придатков каких встретите. — Все в порядке, убить мы всегда сможем. Искры потухающего костра взвились вверх и ещё некоторое время мерцали красным светом, а затем исчезали среди серы, грязи и мусора на полу. Кацари втянула воздух полной грудью и выдохнула, прикрыв глаза белыми ресницами. — Есть хочется, — произнесла она, кутаясь потеплее в куртку парня. Одежда тоже пахла дымом и гарью, как и от самого Иоши, даже излучала тепло. Кандзаки поежилась, в желудке у неё творилось черти что, будто два кита попали в торнадо и выли что есть сил. Девушка обхватила живот руками и скорчила лицо. Из-за нехватки продуктов, а с недавних пор и уменьшение порции сухого пайка, приходилось экономить во всем и не тратить сил на причуду. Кандзаки мечтательно вздохнула. Как же хотелось съесть настоящий кусок жареного мяса, нет, лучше прожаркой медиум или как там у них, провинциалов правильно, в общем с розовым, вытекающим при резке мяса, соком. Непроизвольно из уголка рта девушки потекла слюна, и кожу на этом месте несильно обожгло. Разбитые губы ещё саднило после очередной тренировки, но блондинка уже и думать о ней забыла, обычное дело, обычная рана, сама заживет. Она обернулась и взглянула на близнецов, те играли в салочки, а если и догоняли друг друга, то не кидались, как дикие звери на добычу, не валили её на пол, не избивали, как это делали другие дети из казарм, а крепко обнимались. И хоть сложно это понять без их улыбки на лицах, но девушка знала — они рады. В голове всплывают картинки и воспоминания первой встречи, из-за чего уже на губах блондинки расцветает искренняя улыбка.***
Кацари сидела за столом в зале, куда обычно их водили на завтраки обеды, ужины — им сворачивали в небольшие свёртки небольшую порцию еды и гнали обратно в койки спать. Но обычно никто спать и не собирается, они либо собираются в группы, разжигая огонь в мусорных баках, и греются, либо играют в карты на койках, разумеется за еду. Просто так играть никто не станет, либо действительно уйдут спать. Кандзаки запихнула ложку с разваренным рисом в рот и поморщилась. — Гадость, — заворчала она, но есть продолжила, все-таки питаться нужно, даже если в тарелке принесут дерьма. Парень, что сидел от неё недалеко, буркнул: — Не нравится, тогда отдай. Есть люди, которые сильнее голодают, — черноволосый кивнул в сторону, куда позже последовал взгляд и блондинки. Возле обеденного стола, в самом углу, сидели мальчишки, укутанные по самый нос в старые тряпки, только глаза и видно. Близняшки сидели перед пустыми тарелками и устало размахивали перед лицами руками. Сумасшедшие что ли? Тут и так полно ублюдков, больных на голову, так ещё и детей приволокли, сволочи. Кандзаки фыркнула, отпустила голову назад в тарелку, быстро доела рис, вытерла рот рукавом водолазки и встала из-за стола. — Хрен кому достанется моя еда, сама голодаю. Пусть сами себе пищу добывают, а я её заработала. Да, чтобы поесть, еду нужно было ещё заслужить. Она, Шинсо Хитоши и ещё какой-то парень с огненной причудой и такими же огненными волосами, часто выходили в вылазки: добывали инструменты, лекарственные препараты, книги, иногда еду. И за каждую удачную вылазку им выдавали специальные карточки, которые они могли потратить, чтобы поесть мяса или ещё какой-то фигни, которую обычно в меню не было. Кандзаки пользовалась купонами очень осторожно, всегда носила с собой и берегла, как зеницу ока, потому что мясо было единственной отрадой в чертовом месте. Хотя оплата куском мяса за опасно проделанную работу, это как минимум глупо. Блондинка отнесла посуду на кухню и хотела уже покинуть столовую, как почувствовала нечто странное. Холодок пробежал по спине, а капля пота стёкла по виску на скулу, на линию подбородка. Оружие в помещения не для тренировок приносить запрещалось, благо ногти у девушки были крепкими, и иной раз она даже специально их подтачивала. Кандзаки замедлилась, почти дойдя до двери, она резко развернулась на пятках и вытянута руку вперёд резким движением. Когда картинка перед глазами стала четкой, Колючка остановила атаку. Перед ней, переминаясь с ноги на ногу, стояли близнецы и смотрели блестящими заинтересованными глазами, один из них стоял за спиной близнеца и держал того за рукав обвисшей кофты. Кацари похлопала глазами и более менее расслабилась. — Вам что нужно? Мальчишки, почему-то она была уверена, что это именно они, так же похлопали глазками, но продолжали молчать. Девушка недовольно скривила губы, нахмурила брови. — А зачем тогда вы идете за мной? Близнец, что стоял впереди, погладил костлявой ладонью живот и показал пальчиком на повязку на рту. — Извини, еды нет, ничем помочь не могу. Мальчики покачали головами и подошли к блондинке чуть ближе, а затем и вовсе взяли за руки. Знаете чувство полного опустошения? Кацари ощущала, как стремительно слабеет, все эмоции, чувства вдруг исчезли, заменившись на пустоту. Из неё будто высосали их. Мальчики теперь не казались такими несчастными, будто бы им дали конфет, но ведь они не отходили от неё ни на шаг, тогда куда исчезли все её эмоции? Кандзаки опустила голову и тихо вздохнула, вытягивая руки из их хватки. — Что вы сделали? Я чувствую себя, словно выжатый овощ. Мальчишки смотрели, будто только что насытившиеся котята, а затем защебетали, словно волнистые попугайчики. Близнецы прикрыли глаза и стали звонко хлопать в ладони, заглядывая в глубины души. Голова закружилась ещё сильнее, перед глазами всплывали разноцветные пятна, преображаясь в разнообразные фигуры. Кандзаки схватила черноволосых за руки и грубо вздернула, чтобы те немедленно остановились. Светлые брови опустись, глаза явно больше не горели дружелюбием, а оскал и вовсе вспыхнул тревогой. Один из мальчиков, что видимо был чуть храбрей, поднял ладонь к лицу блондинки и поднес к ободранной щеке. Детская ручка была до ужаса холодной и бледной, но в тоже время невероятно горячей. По телу Кандзаки распространилось тепло и небывалая лёгкость, из-за чего лицо в миг преобразилась, а хватка уже не была такой жёсткой. — Кто… вы такие? — её голос дрожал, а глаза ошарашено бегали туда-сюда, смотря в глаза мальчишек. Близнец отпустил руку и взглянул на брата, снова радостно защебетав на птичьем языке. Второй схватил его за руку и отдернул мальчика к себе, все ещё с опаской поглядывая на девушку. Кацари присела на корточки, чтобы встать на один с ними уровень и слегка наклонила голову на бок. — Хей, не бойся. Я вас не обижу. Клянусь, — блондинка приложила ладонь к сердцу, не отрывая карих глаз от угольно-черных. Мальчишка повернулся к брату и неуверенно кивнул. Близнецы одновременно потянулись к платками на своих лицах и потянули ткань вниз. Под ними не было ничего. Кандзаки второй раз за день была поражена. На нее смотрели бледные лица детей с чёрными омутами, такими же аккуратными бровками и пушистой копной чёрных волос. И самая отличительная их черта была в том, что у них не было рта. Заметя недоумение новой знакомой, близнецы звонко защебетали, словно смеялись. — Как вас зовут, крошки? — Кацари все не могла поверить в увиденное. Бедные дети, это как же так получилось? Как они питались? Как разговаривали? Пока девушка была занята мыслями, один из близнецов, тот что по храбрей, достал из глубокого кармана потрепанной кофты блокнот с маркером и быстро начертил символы, протягивая лист девушки. — Като, — прочла девушка с листка, — это твоё имя? Мальчик уверенно кивнул и притянул блокнот обратно к себе. Он аккуратно выводил маркером линии на бумаге, а когда закончил, снова развернул блокнот лицом к девушке. — Юи. Это ты? — она взглянул на второго мальчика-скромняжку. Юи похлопал длинными ресницами, так нехарактерными для узких глаз, и кивнул, на бледной коже проступили розовые пятна смущения. — Буду рада с вами познакомиться, я Кацари Кандзаки, зовите меня Кацари.***
Прошло несколько недель после странного знакомства между мальчишками и Кандзаки. Блондинка какое-то время ещё сторонилась их, увиливала, не давала касаться себя, ведь ей не хотелось ощущать те же чувства, что и при первой встрече. Но, как оказалось, таким способом мальчишки питались, забирая у человека воспоминания. Эмоциями они просто перекусывали, как сладкой шоколадкой или соком. Не наешься толком, но вкусно. Като и Юи весело щебетали, когда Кацари все же протянула им руки, но с одним условием, не забирать жизненно важные воспоминания. Например, связанные с казармой и ее обучением. Близнецы забирали воспоминания из младшей школы, но не связанные с учебой. Побои, ссоры, драки, душевную боль, скандалы, расставания. Особенно птенчикам понравилось воспоминание, где девушка уже чуть постарше занималась непристойностями в кабинке мужского туалета со старшеклассником. Они долго не могли перестать переливаться тихим чириканьем, из-за чего у Кандзаки вскоре заболела голова, и она спряталась под одеялом. Они вместе ели в столовой, ну как ели. Кандзаки ела ложкой суп, а левую руку вытягивала вперед и за нее хватались маленькие дементоры. Так как Кандзаки была ещё молода, они договорились пить воспоминания не полностью, чтобы осталось ещё на потом. После тренировок, когда девушке доставалось довольно сильно, близнецы «зализывали» ей раны. Мазали синяки специальной мазью, наносили повязки, вправляли обратно кости, если той выворачивали руку. Этому их научил Сорренто Фальконе. Они часто бегали в лабораторию, когда девушка была занята. Близнецов строго настрого запретили трогать и нагружать физически, причину даже Кандзаки не знает. Мальчики были довольны, что их обучают такому простому, но все же важному делу. Помогать союзнице, которую они уже принимали за старшую сестру, для них было обязанностью. Кацари до сих пор не знала тонкости их причуды, но это было и не важно, свою она им тоже не говорила. И не стоит, подумала девушка, вытаскивая оплавившуюся от ядовитой слюны ложку.***
Ребра и спина жутко болели после очередного избиения на тренировке. Иоши, так звали засранца с огненной причудой, сегодня хорошенько её отдубасил на спарринге, до сих пор в ушах все звенело. Хотелось лечь в кровать, закрыть глаза и, не о чём не думая, провалиться в глубокий сон, эдок на суток пять. Мысли о прохладной постели успокаивали, на улице было чертово пекло и хотелось поскорее в холод. Кацари проходила мимо деревянных ящиков из-под оборудования, которое они притащили из больницы специально для дока, услышала тихое завывание и грубое шипение. — Черт, этот мерзавец мне по шарам двинул! — Нечего их на показ вечно выставлять. Что будем с этим делать, сказали же их не трогать? — Похуй, все равно сказать ничего не смогут, пошли, пока их мамаша не пришла. Кандзаки слышала, как в голове что-то щелкнуло и разбилось в вдребезги. Сердце перестало биться, а потом стало очень быстро долбиться о треснувшие ребра. Она сжала пальцы в кулаки и кинулась за коробки. На полу лежали избитые, потрепанные ее птенчики. Като лежал на груди и не двигался, радовало только то, что видно было, как он дышит. Юи сидел, оперевшись спиной о стену, с закрытыми глазами, из сломанного носа вытекала кровь. Мальчишка тихо свистел и крупно дрожал. Такую ярость Кацари ещё не испытывала никогда. Она, словно фурия, подлетела к одному из обидчиков, схватила рукой за плечо, резко дернула на себя и впечатала правым кулаком в лицо. Кровь полилась фонтаном, а парень взвыл не хуже побитой собаки, схватившись за лицо. Второй, увидя сие действие, попытался сбежать, но упал, споткнувшись о растянувшегося на полу Като. — Блять, стерва пришла, валим! — крикнул парень, поднимаясь с пола, но тут же был прижат обратно к земле. Блондинка наступила тому ногой между лопаток и с силой надавила на позвоночник. — Зачем вы это сделали, ублюдки? — прорычала девушка. Она никогда не чувствовала столько адреналина и злости. Так и хотелось плюнуть кислотой ему в лицо. Рано, еще рано. — Они получили что им причитается, не лезь не в своё дело! — Как раз таки моё дело! Полез на моих мальчиков, имей дело со мной! — Кандзаки наклонилась и сжала жидкие чёрные волосенки парня. — Зачем вы это сделали?! — Пошла ты нахер, сука! — в следующую секунду по коридору раздался дикий вопль и хруст костей. Кацари резко приложила того лицом в пол и вывернула руку с очень неприятным звуком. Парень кричал, давился соплями, слезами и кровью. Какой же он жалкий. — Ещё раз. Зачем вы их избили? — Пошла в жопу! — Последний шанс, гнида, — снова крики боли заполнили коридор, теперь уже вторая рука вывернута со смещением. — Зачем вы их избили?! Ответа не было, лишь жалкое скуление и хлюпанье крови из носа. Кандзаки убрала ногу со спины и подошла ко второму. — Будешь говорить? Или как твой дружок? — тонкие пальцы схватили парня за жёлтые, как сено, волосы и дернула вверх, чтобы парень посмотрел ей в лицо. Слащавый на мордашку, весь в крови, оленьи большие глаза и щеки в веснушках. — Прошу, не бей, это все он, — заблеял парень, сложив руки в умоляющем знаке. — Я все скажу, только пусти! Кацари сощурила глаза и сжала губы в тонкую полоску. Если она ощущала неистовую ярость к тому парню, то к нему были совершенно другие эмоции. Отвращение. Блондинка разжала хватку и выпустила челку блондина из пальцев, хотелось поскорее вытереть руку о что-нибудь. Парень ещё немного прерывисто подышал, сглотнул ком в горле и сказал: — Акамару предложил стащить немного еды из запасов. Мы голодали, а эти снобы жрут без меры, я согласился… — Предатель, — взвыл темноволосый, — вот встану, ты у меня огребешь! — Цыц, дрянь, — прошипела Кандзаки в сторону лежащего. — Продолжай. — Мы пробрались на кухню и стащили несколько пакетов с пайками и спрятали их, но эти крысеныши спалили нас. Они могли все рассказать, так что мы посчитали правильным запугать их, но… — На них живого места нет! — вдруг вскрикнула девушка, вцепившись в пухлые щеки парня ногтями. — Это так называют запугивание? — Нет! Прошу, не бей, это не я! — Слышала уже, дальше что? — Один из них накинулся на Акамару, и он почувствовал себя нехорошо, оттолкнул его, — парень смотрел в глаза разъярённой фурии и дрожал от страха, — потом была драка. — Пиздишь, ты сам их избил, — крикнул Акамару и рассмеялся, — не одному мне теперь шишки получать. Верхняя губа дергалась, открывая вид на слегка жёлтые, острые клыки. Кацари понесла руку к губам и смачно плюнула на пальцы, раскатывая плевок о кожу и ногти. Рука медленно приблизилась к оленячим глазам. — Я убью вас. Никто не смеет трогать моих мальчиков. Крики боли вновь разнеслась по коридору в страшной агонии.