***
В юго-западной башне их встретили десятки прикованных к стенам и плавающих за стеклом воскрешённых, разевающих рты, чтобы пустить пузырь или промычать что-то нечленораздельное. Швы скрипели, когда тела пытались дотянуться до них, пробирающихся через бардак из инструментов, установок и бумаг. Струи дождя омывали высокие стрельчатые окна, с балок под сводами свешивались цепи и клетки. Единственный свободный от оков труп среди трупов спала в кресле под одеялом из газеты. От храпа из-под кресла всё не могла решиться выползти рука, постоянно дрожа и одёргивая себя от побега. — Грета! — гаркнул Альберт, бросая тело графа на ближайший стол. — Что скажет государь, если найдёт тебя в таком виде? Некромант разлепила веки, с минуту размышляя, что из происходящего в комнате является её бредом, а что галлюцинацией. — Милорд, какая честь, — наконец вскочила она с кресла. — Ох, verdammt, что с ним произошло? Тело распласталось на столе, с досок закапала влага, смешанная с кровью. Они старались нести его аккуратно, но и невооружённым взглядом были заметны множественные переломы, кое-где открытые. — Он эм… немного не дожил, — оправдался Винсент. — То есть, пару дней, примерно после того, как ему прострелили голову… И после канавы, и… — Лестница была скользкой, — поморщился Альберт, оттирая пятно с плаща. — Воскреси его, нам нужны воспоминания. Грета схватила графа за голову, вращая её, заглядывая в глаза, в уши, в рот, поскуливая и матерясь. — Я не могу обещать, что память уцелеет, милорд, — осторожно проговорила она, отирая ладони о юбку. — В таком случае, я не могу обещать, что не рассмотрю объявления других некромантов. Та нахмурилась, но послушно захромала к столу с перегонными кубами, чиркнула спичками и зажгла огонёк спиртовки. В пробирках запузырились реагенты, по стеклянным трубкам побежал пар. — Это не слишком жестоко, вот так прессовать молодую девушку? — пробормотал Винсент, наклоняясь к Лизабетт, которая отчего-то нисколько не обижалась на своё прозвище. Та кивнула, скрещивая на груди руки, ещё мелко дрожа после дождя. — Сто тридцать лет назад государь решил объехать свои владения, — вполголоса начала она. — Заезжаем мы, значит, в одну убогую деревню, а там ведьму на костёр волокут. Государь ведь у нас такой, ни одной собаки не оставит, коли та подыхать на обочине будет. Ну решили мы вмешаться. Воскрешала трупы девка, чёрт её знает, каким образом. Неграмотная, книг никогда в глаза не видела, от бабки вроде что-то слышала, но больше двух слов по этому поводу связать не может. Стопроцентный успех воскрешения даже на конечностях. Винсент взглянул на зажатую девушку, шныряющую между столов под шиканье стоящего над душой вампира. Шерстяная юбка у неё была замарана реагентами, одни проеденные кислотами дыры были неаккуратно заштопаны, другие — подшиты чьей-то умелой рукой. Если бы не нездоровая бледность и выученные до идеала движения над установками, тяжёлыми даже для нескольких мужчин, он и не заподозрил в ней нежить. — Увезли мы её, обратили с грехом пополам, — продолжила Лизабетт, присаживаясь в промятое ветхое кресло. — Боялась нас всех как монстров каких, по замку шныряла, пряталась. А милорд Альберт тогда как раз уехал в очередной раз далеко и надолго, иначе бы, наверное, и не жить ей, такой убогой. Ну как он приехал, мы к Гретке уже привыкли и не уследили. Она на него мертвецов спустила. Крику было… Мы разняли, но… осадок остался. Винсент сосредоточенно кивнул, наблюдая за тем, как к телу графа присоединяют трубки и электроды. Альберт стоял над суетящейся девушкой, у той из дрожащих рук падали колбы, замирая и левитируя над полом. На каждую кроху потраченной магии вампир отпускал едкий комментарий, пуще прежнего заставляющий Грету плошать. Когда всё было готово, а граф был накрепко прикован к наклонному металлическому столу, Грета осенила себя знамением Света и спустила рычаг. Установка начала громыхать, монструозный механизм пришёл в движение, поршень пошёл с ритмичным грохотом, пружины выдули пар из мехов, металлические спирали обвили молнии. День потемнел от разрядов электричества. По мёртвому телу побежали искры, забираясь под кожу. Он уже было собирался спросить, в чём состояло участие некроманта кроме надзора за всеми этими установками, как Грета начала говорить. Подняв руки над собой, она нараспев огласила заклинание. Воздух заискрился, электричество подпалило ткань одежды, оставило чёрные следы на стенах, отплясывая на незримых нитях, протянувшихся с кончиков её пальцев. Винсент почувствовал, как его волосы поднимаются, но не мог оторваться. Голос некроманта от слова к слову обретал силу, понижал тональность, наполняясь чем-то иным, резонируя от стен. Ей вторило множество людей, за её прояснившимся взглядом народилась бездонная глубина. Альберт шагнул к столу, опрокинул колбу, и по трубке побежал раствор. Окрасил прочие сосуды в ядовито-зелёный, закипая и остервенело плюясь брызгами за толстым стеклом. Трубка послала его в вену трупа, и новая молния заставило тело выгнуться крутой дугой. Винсента пробрала зябкая дрожь, когда по башне разнёсся хриплый, булькающий вопль. Он попятился прочь от беснующегося в стальных оковах трупа. Граф вскинулся на столе, простирая руки к нему, скаля грязные зубы на искорёженном лице, но скобы сдержали его. Тошнота подступила у Винсента к горлу, он глянул на Грету, что уже не пела, — кричала в одной какофонии стального грохота и электрического грома. Её ноги оторвались от пола, тяжёлая коса распушилась, тело обвили молнии. На Альберта, — тот держал рычаг, следя за телом графа, в любой момент готовясь прервать воскрешение. — Мозг сгорит! Хватит! — крикнула Лизабетт, бросаясь через лабораторию к вампиру. Тот перехватил её руку когтистой лапой, беззвучно прошипел сквозь оскал. — Я зову тебя! Пройди сквозь смерть! — прокричала Грета, переходя с латыни на родной язык мертвеца. — Ответь мне! Я зову тебя! — Зови его! — приказал Альберт, выдирая Винсента из бездны сковавшего страха. — По имени. Ну же! Он оторопело шагнул к трупу, извивающемуся на столе. Сломанные кости заставляли его изгибаться в неестественных позах, на лице отражалась жуткая боль, он всеми силами пытался оторваться от жгущего его металла, оставившего на мёртвой коже чёрные подпалины. — Юстав Конрад! — произнёс Винсент, смотря в расфокусированные глаза. — Взываю к графу Юставу Конраду! Мертвец закричал. И до этого момента Винсент был свято уверен, что познал все оттенки ужаса. То, что вырвалось из мёртвой глотки, было за гранью способностей его рассудка. Он упал на разбитый кафель, сотрясаясь от колотящей дрожи. Лаборатория плыла перед глазами от надрывного, резонирующего звука. Гром и голоса, свет и смерть… всё смешалось воедино. С потолка спустились чёрные тени. Обвивая комнату, они завихрились над ними, проглатывая молнии и дневной свет, спускаясь удушающим дымом. Щупальца Тьмы подползли к нему, завладевая растягивающимся, плывущим пространством. Они обвили его руки и плечи, они стиснули его горло смертной стылой хваткой, и он заорал, не слыша себя, пытаясь освободиться. Это всё было превыше его сил, превыше разума и психики. У него заныли зубы. Боль охватила тело, глотку перехватила острая жажда. Винсент развернулся и впился зубами в руку на своём плече. Тотчас удар обрушился на него, он врезался спиной в крошащуюся под ним стену, услышал, как ползут к высоким сводам трещины. — Не поддавайся проклятию! — рявкнула Лизабетт, стоя над ним. С её рук текла кровь от глубоких порезов, следов укусов какого-то животного. — Зови, чёрт тебя подери! Он позвал. Сам не до конца понимая, что за набор рычащих звуков срывается с его губ. Но мертвец прекратил свою битву и обмяк, вместе со спущенным рычагом. Альберт выдохнул, приглаживая наэлектризованные волосы, когда Грета перед ним свалилась без сознания и распласталась на полу. Будь она жива, точно бы разбила голову. Но, что бы он ни сделал, это помогло. Юстав Конрад сосредоточил взгляд перед собой, и выглядел он куда осмысленней прежнего, но всё ещё не в себе. Винсент поднялся, покачиваясь. Оглянулся на паутину трещин на стене, и только сейчас заметил, что кладка сложена из пепельно-серого с блестящими, будто бы стеклянными прожилками, камня. Не на шутку дорогого. Что ж, хорошо, что неведомый древний архитектор этого не увидит. — Почему это должен был делать я? — спросил он у подошедшей Лизабетт. Та где-то раздобыла бинты и попыталась перевязать раны, но её руки ещё скользили в крови. Винсент забрал у неё бинт и принялся за то, в чём хоть сколько-нибудь понимал. Неведомо как он смог так ранить её, и стыдливая краска схватил его щёки и уши. Он поблагодарил отросшие волосы за то, что те почти закрыли ему лицо. — Потому что Проклятие ещё не завладело тобой. Потому что среди нас ты ещё не утратил право хоть на сколько-нибудь считаться человеком. — Почему не ты?.. Если дело в Проклятии? — Потому что я убила его, — пожала плечами та. Винсент опешил. — Прошу прощения, Лизабетт, — потупился он. — Не стоит так ко мне обращаться, это имя кануло в Лету вместе со мной прежней, — мотнула головой она. — Между нами, тёмными, осталась только Рыжая кошка. Люди пусть пользуются именами, наш удел — называть друг друга по их сути. — Прости… но я всё не привыкну. Мне такая кличка кажется чем-то обидным для женщины. Та криво усмехнулась, направляясь к вампиру, бросила вполоборота: — Придёт время, и твоё людское имя тоже утратит свой смысл перед истинной личиной, док. Но какой она будет… — перешла на шипение Лизабетт, почёсывая израненную руку. Он замер, ещё будто не выпуская из рук узелок бинта. Альберт прошёл к графу, держась на краю его зрения. Тот с подозрением оглядывал башню, Винсента с кошкой. В его глазах явно теплилась прежняя память, но вот насколько та была цела… — Конрад, — прошипел вампир, рывком накреняясь над столом. — Отвечай. Что ты знаешь о Раштейнах? — Они умерли, — просипел тот. Его голос от множественных разрывов лёгких был глухим и булькающим, и Винсент поморщился: ему больше нравилось, когда трупы лежали нетронутыми. Но вампира это ничуть не смутило. — Ты скажешь мне всё, — когти медленно выползли из подушечек пальцев перед лицом графа. — Иначе… — Разделаешься со мной так же, как с остальными? — прищурился тот. В алых радужках вампира мелькнул огонёк. — Думаешь, я не узнаю в лицо проклятие своего рода? Вампир осклабился, накреняясь над ним, будто позволяя налюбоваться собой. — Вы дали клятву, так? Уничтожить Виллиама? — подсказал Альберт. — Нет, — выдохнул граф сквозь зубы, разрываясь между верностью семье и магией, что искрящимися завитками ниспадала с дыхания вампира и грозила развязать ему язык. — Христина поклялась, что мир узнает о тварях. Узнает всё о вас, что вы такое и что ваше грёбаное гнездо находится в Кужкоре. Но если бы тринадцати удалось убить вашего древнего, остальные бы сдохли вслед за ним, рано или поздно. Винсент вздрогнул от движения, из глубоких царапин на лице графа потек зеленоватый раствор в разводах бурой крови. Но воскрешённый лишь рассмеялся: — Убивай меня, как убил всех, кто нёс людям правду. Давай, этой боли я уже не почувствую. — Милорд, — произнесла Рыжая кошка, кладя руку Альберту на плечо. — Как вам удалось прикормить демона… — прошипел тот, втягивая когти. — Иуравеа был пленён, заперт в теле вашего одержимого. Это работа сильного колдуна. Одного конкретного колдуна, который вытащил его из иного мира, где был заперт какое-то время. — Не знаю, что ты говоришь, — фыркнул граф. — Очередная клевета, тварь, на меня не подействует. — Кто из вас связался с этим колдуном? — теряя терпение, приблизился вампир. — Одержимый? Как вы его получили? — У нас не было ни колдунов, ни одержимых. Мы — медиумы, наша кровь сама по себе содержит долю магии. А самой сильной из нас была Адель. О её прорицаниях сохранились записи, она видела мир, не познавший освобождения от тварей. Пела о конце света под гнётом Кужкора и ему подобных. Это пророчество… проклятие, чем бы оно ни было, и побудило Христину дать эту злополучную клятву. Альберт и кошка переглянулись. — Что ещё за Адель, — прошептала Лизабетт. — Вы помните? — Думаешь, я помню всех, кого тогда убил?.. Вместе с Христиной тогда бежали ещё люди. Возможно, что кто-то из них был Адель, а впоследствии стал демоном. Так вы ничего не знали о том, что вас ведёт воля колдуна? Граф нахмурился, не зная, верить ли словам своего врага. Винсент подошёл к нему, пользуясь случаем и разглядывая установку. Трубки вставлялись в крупные вены и заменяли кровь на химический раствор, по-видимому, обладающий свойствами консерванта. Молнии, должно быть, возвращали в тело жизнь, но не щадили ни нервы, ни рецепторы, отчего двигались воскрешённые резко и малоосмысленно, как изломанные куклы. Должен был быть способ усовершенствовать процесс их воскрешения, но, судя по обстановке башни, некромантия была весьма консервативной наукой даже при всех своих механизмах. — То есть вся ваша семья наделена долей магических способностей, — уточнил он на ухо графа, пока тот обдумывал полученные сведения. — Крайне занимательно, если так подумать. А как это с вами случилось? — Прабабка Христины заключила сделку с тёмными силами, насколько мне известно, — пробормотал тот. — От неё все наши беды… Я почти убил её, не помешай мне моя собственная смерть. — А, то есть ваш род пошёл от одной из обращённых. Это вообще возможно? Она кем была, бруксой или оборотницей? — Вы, твари, ещё как-то разделяетесь? — граф покосился на него со смесью недоумения и страха. Винсент сокрушённо выдохнул, обернулся к притихшим вампиру с кошкой, но те смотрели на графа странным, застывшим взглядом. — Как её звали? — тихо спросил Альберт. От такого тона Винсенту всегда становилось не по себе, когда разъярённого вампира он будто бы боялся меньше. — Луиза, — сплюнул граф. — Чёрная невеста. Тварь, давшая начало нашему роду. Что, припоминаете такую? Небось, и она приложила руку к нашему истреблению. Для меня тоже было новостью, что она до сих пор ходит по земле. Я видел её несколько раз до нашей встречи, но узнал, несмотря на то, что она уничтожила все свои фотографии. — Она скрывала это от нас, — пробормотала Лизабетт. Альберт кивнул, смерил её долгим взглядом, и вынул из-за пазухи фотографию. Винсент уже было подумал, что он порвёт или её, или графа, приглушив своё собственное дыхание, но тот всего лишь показал её воскрешённому. — Советую прислушаться, Раштейн. Назови мне имена этих людей, где их найти, и умрёшь себе спокойно. — Я не предам своих родных, — выплюнул тот. — Хоть запытай меня, я ни слова не скажу. — Мне уже известно о Янсене, и, я подозреваю, он будет куда сговорчивее тебя. — Мы много сил вложили в этого парня, он не расколется, даже не думай, — прошипел воскрешённый. Вампир нехорошо прищурился. — Пытай меня, уж я побольше знаю! — Мне неинтересно выжимать боль из того, кто её уже не почувствует, — развернувшись, Альберт направился к выходу из башни. — Милорд, я не позволю причинить Янсену вред, — встрепенулась Лизабетт. — Предоставьте это мне, я вытяну куда больше. — С недавних пор, я не верю тебе, гроза, — улыбнулся вампир, обернувшись. Она сжала кулаки. — Чёрная кошка была также и моей подругой, — крикнула Лизабетт. — Ты бы поступил также, узнай ты что-то о ней, что не оставило бы тебе выбора между верностью Семье и вашей дружбой. Я надеялась, что, если я промолчу о том, что слышала, это убережёт её хоть на время. — Закон есть закон, и ты это знаешь. — Но не кошкам от него страдать. Мы всегда были вне его губительной диктатуры. — Попытайтесь помешать мне, — обернулся Альберт, окидывая их взглядом. — Я посмотрю, сколько вы оба проживёте без милости государя. За ним хлопнули тяжёлые двери, с хлопком раскрылись кожистые крылья. Вскоре все звуки поглотил дождь, дребезжание стекла в высоких окнах. Винсент перевёл взгляд на Лизабетт, на воскрешённого, должно быть, понимающего, какой разлад посеяли его слова и наверняка радующегося этому. — Что теперь? — спросил он. — Я попытаюсь остановить его, — бросила Лизабетт, затягивая бинты на руках. — Его угрозы меня не касаются. Я вообще не из Гартхема, и, должна сказать, за его пределами есть монстры и пострашнее вашего государя. Тот же колдун, подсылающий демонов. Уж не знаю, что у него за интерес во всём этом, но настоящей зимы тут и вправду нет уж третий век.13. Никогда не бранитесь на мёртвых
16 августа 2022 г. в 17:52
На обратном пути к лечебнице Рыжая кошка уговорила Альберта вывести труп графа, не дожидаясь ночи, чтобы застать Кужкор спящим, а Грету — трезвой. Его уже посещала мысль о допросе воскрешённых, но он не надеялся так скоро воплощать её в жизнь. В конце концов, по-хорошему стоило дождаться холодов, чтобы в юго-западной башне подморозило смрад гнили и разлагающихся тел. От этих запахов он становился раздражительным, совсем как в годы эпидемии, когда Семья голодала от недостатка неотравленных болезнью людей. Но и эти трупы были ценными свидетелями, по крайней мере, один из них, тот, что чуть не лишил жизни его подругу.
Необсохшие после грозы и заново размытые зябкой моросью дороги не прибавляли энтузиазма, засасывая каблуки в топкую грязь. На полпути они поймали экипаж и вынуждены были трястись в сухой, но тесной кабине вдвое дольше. Как только копыта застучали по брусчатке двора лечебницы, а ветки перестали хлестать по протекающей крыше, Альберт вывалился наружу и пробежал сквозь дождь до крыльца со скоростью, от которой кучер осенил себя знамением Света.
Дождь разыгрался не на шутку, и даже короткая пробежка от кареты до крыльца не спасла их от вымокания. Кошка шипела, вытряхивая из трубки отсыревший табак, Альберт выжимал полы плаща и отирал свои высокие сапоги о висящий в прихожей белый халат. Выдернув из внутреннего кармана фотографию, отряхнул её от влаги, но печать не пострадала, и он выдохнул. Второй бескровной вылазки в раштейнову контору его нервы не выдержат.
— Ты собираешься тащить его сейчас? — процедила Рыжая, отряхивая пальто на ступенях лестницы.
— Надо успеть, пока некромант не дотянулась до бутылки, если мы хотим увидеть результат до зимы, — процедил вампир, распахивая створки дверей небольшой операционной, где из раскрытых окон хлестал дождь. К счастью, Винсенту достало ума заниматься людьми не в зале с бесценным стеллажом, а парой дверей ближе.
Кошка громко фыркнула, проходя по хрусткому кафелю и по-хозяйски осматривая столы. Альберт собирался сразу направиться к телу, накрытому полотнищем, как налетел на Винсента, которому потребовалось оторопеть прямо на его пути. И надо было докторишке возникнуть именно в тот чудесный момент, когда он уже начал забывать о его существовании… Винсент даже не запротестовал, когда Альберт поставил его обратно на ноги.
— Погодите… — прошептал Грэм. — Это у меня галлюцинации, или кого-то не хватает?
Ещё раз оглядев столы, Альберт пришёл к выводу, что одно тело исчезло. Судя по запаху, это был кто-то из Ракоци, потому что дух больного Кыша успел пропитать не только стол, но и кафель, и извёстку на стенах. В здравом уме и при должном выборе он бы побрезговал уродцем (сейчас его вкус на корне языка грозил вызвать тошноту), но тогда голод и гнев взяли над ним верх.
— Похоже, что графу не потребовалась наша помощь, — протянула кошка, по очереди одёргивая полотнища и обнажая замершие лица. И правда, исчез только один труп, именно тот, что им нужен. Какая досада, ему не придётся насиловать своё обоняние башней некроманта…
— Вы можете это объяснить? — обернулся Винсент к нему.
— Тело не ушло самостоятельно, — пожал плечами Альберт. — Его унесли. Предположительно, те, кто был рядом с лечебницей какое-то продолжительное время, чтобы заметить ваш уход. К примеру, с кладбища.
— И как вы это определили?..
Альберт пожал плечами, доставая портсигар и вытаскивая белоснежную трубочку губами. Пальцы высекли негреющий огонёк, он затянулся.
— Элементарно, доктор. Здесь отвратительно воняет культистами.
— Не хватало ещё гоняться за придурками в рясах по расхлябанным могилам, — присела на пустующий операционный стол кошка. За её спиной дребезжащее от ветра и стучащих ветвей окно щедро омывали потоки дождя. — Там же льёт как из ведра.
— Я, эм… насколько я знаю, вы способны изменять облик на… менее промокаемый, — начал жестикулировать Винсент, оборачиваясь к нему. Альберт поднял брови, позволяя дымку едва куриться на приоткрытых губах. — К тому же, среди нас троих, вы самый грозный противник против эм… придурков в эм… рясах.
— Ты сейчас оскорбил нас обоих, — хохотнула кошка.
Альберт легко улыбнулся, стряхивая пепел в рот отцу семейства Ракоци.
— Сколько крови ты выпил у мастера? — от его доброжелательного тона у доктора прошла дрожь по спине.
— Разве это имеет значение? — стушевался Грэм, но, наткнувшись на лёд под прикрытыми ресницами, сдался. — Совокупно, думаю, что около трёх глотков…
— Кровь мастера Виллиама способна зародить искру магии и в куда меньших количествах, — Альберт затушил сигарету, сунул окурок в ноздрю отцу семейства Ракоци. — Когда у тебя три глотка только совокупно… Хотя в других ситуациях его трудно уговорить, это да. Так что кончай прибедняться и чеши под дождь. И не смей возвращаться без тела. Ты понял?
Винсент мигом скрылся на лестнице, оставляя их наедине с трупами. Он достал фотографию и принялся изучать лица. Пустующие среди стульев места, надо думать, были оставлены для тринадцати принесённых в жертву, Христины, медиума и одержимого. Альберт провёл над фотографией жест, обнажающий магию, но их призраки не проявились. Всё же Раштейны не были настолько искушены в теневых трюках, а значит, у них был шанс.
— Их осталось одиннадцать… — протянул он, заметив на одном из пустующих стульев наброшенное на спинку пальто. — Двенадцать. Кого-то они скрывают.
— Зацепка неплоха, но Янсен обнаружит пропажу, — отозвалась кошка. — Или ты думаешь управиться со всеми крысами за одну ночь?
Едва ли это было возможно. Они наверняка скрываются в самых тёмных уголках Гартхема, как и подобает крысам. Альберт постарался запомнить лица, но вид Янсена, которому здесь было лет шестнадцать от силы, подсказывал, что годы изменили и прочих.
Рыжая потянулась, флегматично смотря на капли, омывающие стекло и падающие с ветхого подоконника на кафель. Её морщинки на обветренной коже сгладились, делая лицо моложе. Альберт никогда не задумывался, сколько ей на самом деле лет, знал только, что Чёрная — младшая из кошек, а она была его ровесницей.
— Никогда не спрашивал, гроза, но что за дело тебе до нашего захолустья? Неужто в Альбионе настолько отвратительная погода, — поинтересовался он.
— Я бежала с Альбиона до того, как он закрылся от прочего мира, — ответила кошка, смотря на стекло, где за пеленой воды раскачивались деревья. — Здесь никому не известно, что творится на острове в самом деле. Оно и к лучшему. Я не хочу вспоминать. Просто надеюсь, что Альбион исчерпает себя, и время уничтожит его как всякое, что не по душе нашей реальности.
— Слышал, там искусственно смешались эпохи.
— В том числе, — кивнула кошка. — А ещё во главе угла встали маги, подчинившие себе демонов. И это самое меньшее из воплотившихся зол.
Он подумал, что хотел бы хоть краем глаза заглянуть за плотную стену тумана, окольцевавшего остров. Хоть из любопытства, какие ужасы способен преподнести мир, что их понадобилось прятать. Остров оставался закрытым уже несколько веков, но за это время маги создали будто иной мир внутри их мира. Значит, не без помощи демонов. Их всё же можно было использовать, обладая достаточной силой и хитростью. Цепь на шее Иуравеа только подтверждение тому. Что ж, надежда у него есть. Даже с нитями на запястьях.
Не прошло и часа, как мокрый, покрытый кровью и грязью Грэм ввалился в операционную с телом графа на руках, почти вдвое его тяжелее.
— Они положили его на свой алтарь и вызывали какого-то Птугеу, — выплюнул доктор кусок чёрной мантии. — Несколько придурков сбежали, но я успел, пока они не начали вырезать ему сердце и печень. Знаете, милорд, это и вправду весело.
— Рад, что ты проникаешься местными видами спорта, — поднялся Альберт, обходя его. Нажал на рукоять ритуального кинжала, торчавшего между лопаток, та спружинила, глубоко засевшая в позвоночнике. — Теперь клади его в телегу и поедем. Мы с кошкой пока найдём плащи.
Дождь решил превратить дороги в бурные грязевые потоки. Последние зелёные листья безжалостно смывало с понурых ветвей, и телега, запряжённая одной лошадью, уже который час ползла вверх по склону. Насквозь мокрая кошка по колено в грязи, с закатанными до бёдер бриджами, толкала её. Винсент помогал, то и дело оскальзываясь и падая в лужи. Альберт подтягивал ноги подальше от брызг, сидя на козлах и мелко дрожа. Кужкор высился за пеленой дождя неприступной и далёкой громадой.
— Милорд, — подал голос Винсент, вставая из очередной лужи и отирая лицо безнадёжно грязными рукавами. — Не поймите неправильно, но…
— Да не слезет он, — оскалилась кошка. — Давай толкай, зря, что ли, кровь на тебя потратили?
Они добрались до городской стены и с облегчением выволокли телегу на гравийную дорогу, уходящую наверх, к замку. Мокрые до нитки, они могли только смаргивать дождевую воду и волочиться за телегой. Дождь едва утих, являя взгляду место, куда их завела нелёгкая.
— Мы пропустили поворот, — чертыхнулась кошка. — Возвращаемся. С болот мы до замка уж точно не доберёмся.
Лошадь, только что обрадованная спуском, протестующе заржала. Альберт выглянул из-под плаща, с жалобным видом осознавая себя до сих пор вне сухих и тёплых стен.
— Там не было указателя, на мосту! Мы не могли так просто сойти к топям! — сокрушался Винсент, отчего дрожал кинжал между лопаток. — Да я даже мост не видел!
— В Гартхеме это возможно, — Рыжая взяла под уздцы лошадь. Та заупрямилась, но женщина была сильнее, и телега со скрипом начала разворачиваться. — Туман, тут ещё и стоки. Горячее дерьмо под ливнем пуще прежнего дымится. Проглядели, чего уж.
Лошадь застригла ушами, будто расслышала что-то за шумом дождя. Вдруг выдернула уздечку у кошки и припустила вверх по дороге, прочь от болот. Альберт заблаговременно сполз на землю, кутаясь в плащ, как телега налетела на камень, покачнулась и, не до конца развернувшись, опасно накренилась. Рыжая попыталась схватить её до падения, но засаднила руки о щербатые доски, чертыхнулась. Альберт молча проследил, как труп съезжает с намытых досок и падает в придорожную канаву.
— Чёртов ублюдок, — процедила Рыжая, бросаясь за ним. Скоро женщина по пояс скрылась в зарослях крапивы, разводя стебли голыми руками. — Милорд, успокойте лошадь!
— Я? — покосился в сторону уезжающей телеги Альберт. — Вампиры и лошади не ладят, если ты не знала. Если я решусь применить магию, она узнает, кто я, и взбесится.
До них донёсся душераздирающий крик. Альберт флегматично оглянулся, наблюдая занимательную картину. Кошка побледнела, её губы задрожали. Топи размыло широко за прежнюю границу, и там, где ещё недавно было поле, по пояс в бурлящей илистой воде, стояло громадное чудовище. Оно напоминало помесь осьминога и медведя, десятки щупалец извивались над антропоморфным телом, покрытым жёстким чёрным мехом. А в одном из них, оплетённый отростками чуть потоньше, барахтался Винсент, сопровождая свои старания криками.
— Оно его прикончит, — Рыжая приняла боевую стойку, готовая пойти на монстра с голыми руками и охапкой крапивы.
— Ага, — кивнул Альберт. — Ой, то есть… о нет! Надо что-то сделать…
Рыжая покосилась на него со смесью ненависти и скепсиса.
— Что за ребячество, милорд? Разве Семье не нужен врач?
— Кошка, при наличии некроманта я могу позволить себе такие риски, хоть Виллиам и, скорее всего, обидится на резкое падение температуры этой тушки. В любом случае, упырю-доку, в отличие от дока-человека, мало что угрожает. Такое количество выпитой крови значительно повышает регенерацию.
Та скептически скривила губы. Ну да, даже упырь может издохнуть, скажем, от разрыва внутренних органов, даже такой до бешенства везучий, как док.
— Как там его звали? Птугеу? — на звук своего имени чудовище взревело, потрясая Винсентом как тряпичной куклой. Кошка начала рвать когтями крапиву от бессилия, которым ещё не страдала на своём веку. — Надо… надо понять, почему он схватил именно дока!
— Меня этот вопрос занимает с нашей первой встречи, — протянул Альберт, следя за тем, как щупальце забирается к Винсенту в штанину, заставляя сменить тональность криков.
— Кинжал! Точно, — схватилась за волосы кошка. — Культисты же не завершили жертвоприношение! Он принял дока за жертву! Надо достать кинжал!
Она побежала к чудовищу, крича сквозь ливень и плеск воды, чтобы Грэм воспользовался кинжалом. Но её голос и прыжки по колено в воде не достигали цели. Монстр продолжал играться с дёргающимся Винсентом, и очередное щупальце достало из него смех на грани истерики и оргазма.
На краю топи материализовались из зарослей недобитые культисты. Крик Винсента утонул в утробном гуле, исторгнутом червеобразной, окольцованной зубами пастью чудовища. На докторе повисли нити слизи и слюны.
Ослабив хватку, Птугеу бросил доктора в воду и двинулся к своей пастве, что падала на колени и простирала руки. Ближайшего культиста щупальца задушили и сунули в пасть, ноги судорожно задёргались у раздутого брюха, по дюйму подтягиваясь в глотку. Кошка вытащила Винсента из воды и встряхнула. У того на лице застыла блаженная улыбка, рука сжимала ритуальный кинжал.
— В этом брюхе поместится весь Гартхем. Надо остановить его, — Кошка забрала кинжал, оставляя доктора качаться на лёгких ногах. — Эх, не для того я желала бессмертия…
Закатав бриджи до середины бедра, она пошлёпала вслед за Птугеу, мокрая и воинственная. Когда Винсент выбрался на берег, к флегматично сидящему на трупе графа Альберту, то повалился на мокрый песок.
— Кажется, я преисполнился их религией, — отрешённо проговорил он, позволяя дождю омыть лицо от слизи.
Альберт оттянул уголок рта, наблюдая за битвой Птугеу и Рыжей кошки. Гроза дралась отчаянно, с прыткостью ласки уворачиваясь от щупалец, поднимающих волны брызг.
— Виллиам говорил, что это остатки тех, кто призвал нас в ваш мир, — вздохнул Альберт, жалея, что под дождём нельзя закурить. — Тогда, на заре времён, портал был открыт такими же безумными фанатиками. Они впустили в свой мир зло. Привели иных существ, совершенно не приспособленных к жизни на земле, впоследствии вынужденных мимикрировать и накладывать заклинания, только чтобы выжить среди людей. Потому что если бы заклинание перехода было осмысленным, записанным хоть раз, мы бы уже давно вернулись.
— И формулу портала не искали?
— Ищут до сих пор, — пожал он плечами, протягивая Винсенту руку и помогая подняться. Тот покачнулся, но на ногах устоял. — Но из века в век всё более ясным становится то, что даже если мы вернёмся в наш родной мир, тот не примет нас. Настолько мы изменились. До наших дней не дожил ни один вампир, кроме Луны и Ночи, кто был бы рождён по ту сторону.
И они, бессмертные прародительницы, едва ли могут считаться живыми, опустил он взгляд.
— Да уж, — доктор стушевался, смущаясь, но тут же неловко улыбнулся, убрал со лба мокрые волосы. — Я совсем мало живу в Гартхеме, и, наверное, права так говорить ещё не имею, но всё же мне кажется, что вы как вид не исчезните. Что будут новые, более, что-ли, человечные особи. А портал в ваш старый мир не принесёт земле ничего хорошего.
— Старые вампиры не знали ни людских повадок, ни речи. Неудивительно, что люди считают нас монстрами.
— Среди монстров мало… монстров, — выдохнул Грэм, переводя взгляд на Рыжую кошку, бросающуюся на Птугеу с дерева в длинном прыжке и пронзающую кинжалом его грудную клетку за щупальцами. — Более того, я ещё не встретил ни одного.
С рукоятью над сердцем чудовище обессиленно повалилось в топь, по воде растеклось пятно зеленовато-бурой крови, по колено в которой шла Рыжая кошка. Когда она выбралась на берег, то маниакально оскалилась и продемонстрировала шрамы от щупалец на руках.
Альберт наклонился к Винсенту и похлопал его по спине.
— Думаю, мы найдём что-то общее, док.