Insomnia

POV Т/И. Флэшбек. 2010г. Италия Ладно, возможно, стоит признать, что этот Харди не всегда может быть только мудаком. Все три дня, он, и правда, не старался меня выбесить и вёл себя вполне нормально. Он послушно ложился спать не позже 22:00. Не пытался геройствовать, с ударами по груди, утверждая что с ним всё нормально и он готов хоть завтра вернуться к боксу. В общем, проблем он мне не создавал, за что ему огромное спасибо. Был единственный ньюанс... У меня уже вошло в привычку, чем-то заниматься во время бессонницы. Я могла рисовать, менять причёски на собственной голове, читать, справляться с какими-то делами, которые надо было сделать в ближайшие дни, делать гимнастику... Да всё что угодно, лишь утро наступило как можно быстрей... Лишь бы не забивать голову поедающей всё изнутри — совестью! А сейчас... Сейчас я даже свет боялась включить, остерегаясь, что Эдвард может случайно это заметить. Начнутся ненужные вопросы, а зная занудство этого человека, я могла с точностью сказать, что он зат.ахает мозг, но добьётся ответа. И этим качеством, он, откровенно, меня бесил... Чего только стоит наш разговор о Нолане... Я прекрасно видела, что он хочет спросить намного больше, чем в итоге себе позволил... А следующие дни, к счастью, делал вид, что ничего не произошло и никакого разговора не было. Так что, справляться с отсутсвием сна, мне сейчас никак не приходилось... Нет ничего хуже, чем всю ночь, задрав руки вверх и обхватив ими затылок — смотреть в потолок. В такие моменты, секунды превращаются в часы, а часы — в года. Ожидание первых лучей солнца становится невыносимым. И это самый ужасный промежуток времени. Когда с надеждой ждёшь наступление нового дня, но понимаешь, что ничего не изменится. Всё будет ровно так, как — день, неделю, месяц назад... Ничего по сути не будут нового. Снова проживёшь сутки, словно герой "День Сурка", вечером ляжешь в кровать в надежде уснуть и, снова проведёшь всю ночь не сомкнув глаз. А если опустить веки, становится ещё хуже... Смотря вверх, я могу видеть потолок, но, во тьме, под закрытыми глазами, я начинаю вспоминать... И это самое худшее, что может произойти за ночь. Ничего так не убивает внутри, как воспоминания. Они сковывают, терзают, душат, гложат, мучают, испытывают. Воспоминания из той жизни, которая теперь мне кажется нереальной. Будто то была вовсе не жизнь, а лишь очень продолжительный сон и все события мне просто приснились. А сейчас я проснулась, оказавшись полностью не готова к таким реалиям... Но даже сейчас, смотря в потолок, меня затягивает собственная память. Я вспоминаю, как Леджер пытался научить меня играть в шахматы и, каждый раз терпя фиаско, смеясь называл меня самой невыносимой ученицей. Шахматы — это, пожалуй единственное, что я никогда не могла освоить. А Хит из раза в раз продолжал попытки, но я просто не могла сообразить что к чему. Возможно, потому, что, шахматы, никогда меня не привлекали? А я просто физически не способна усваивать то, к чему не испытываю интерес... Сейчас же, этот вид настольной игры, по понятным причинам, стал для меня табу... И когда Эдвард напомнил о них... Прошло уже два года, а я всё никак не могу смириться... Когда наглотавшись таблеток я, крепко засыпаю, после пробуждения, мне иногда кажется, что Хит жив. Я даже порываюсь проверить звонки и смс на телефоне и пока собственный мозг играет с моим рассудком, выдавая желаемое за действительное... В эти несколько секунд, я чувствую себя абсолютно спокойной, до того момента, пока полностью пробудившись ото сна разум, ни напоминает о жестоких реалиях. Это самые счастливые и, в тоже время — самые ужасные моменты, которые со мной происходят. Я ныряю в влспоминания так глубоко, что только теперь, не замечаю, насколько быстро пролетает время. На настенных часах — 5:25. Я, как обычно, проваливаюсь в неглубокий сон, буквально на пару часов, но это лучше, чем ничего. Мозг требует "допинга", стоит только открыть глаза, но вместо этого я вливаю в себя крепкий чёрный кофе без сахара, заедая его бананом и овсяной кашей. Эдвард ещё не проснулся, а в том состоянии, что я нахожусь сейчас, разговаривать адекватно — непостижимая задача. Поэтому, я быстро строчу записку, оставляя её на кухне (если вдруг он проснётся раньше моего возвращения), что отправилась на пробежку и скоро вернусь. Мне нужно согнать злость. Из-за надвигающейся ломки, её становится в несколько раз больше, а я осознаю, что начинаю бояться себя и свои действия. Я не доверяю себе ни на йоту. Я боюсь свои собственные мысли и не знаю, чего могу от себя ждать в любую секунду... Это до невозможного страшно и жутко. Тело трясёт даже во время пробжки. Рассудок не становится прозрачным. Он всё такой же мутный и вязкий... Забитый удручающими мыслями, но я, по-крайней мере, от усталости, начинаю успокаиваться. Я бегу до тех пор, пока колени и икры не начинают дрожать, а лодыжки — сводить судорогой. Любой нормальный человек, запыхавшись, сходил бы с ума от жары, от нагревшегося на прохладной воздухе, тела. Меня же, бьёт ледяной озноб. Стопы и ладони, каменеют от холода. Просто потому, что организм чувствуя "отходняк", вырабатывает сразу холодный пот. Внутри всё "горит" и, пытаясь хоть немного "охладиться", появляется этот проклятый, мерзкий пот. От него не спасают даже перчатки и шерстяные носки в тёплых кросовках. Кажется, от этого, потливости становится ещё больше, а тело охлаждается ещё сильней. Я возвращаюсь домой, уставшая, промёрзшая до самых костей, но более-менее успокоившаяся. Не знаю, насколько меня хватит и через сколько мозг поймёт, что я его снова одурачила. Но в данный момент, ничего, кроме опустошения, чувствовать я не в силах... И сейчас, это воспринимается, как настоящая награда, после очередной ночи мучения и угрызения совести.